Стажёр

Кираэль окончательно пришел в себя от того, что кто-то тер его пятки шершавыми руками и говорил: — Открой глаза, хватит притворяться. Я знаю, что ты меня слышишь. — Я не притворяюсь… — пробормотал Кираэль. Действительно приоткрыл глаза, окинул мутным взором темный потолок со сходящимися в центре зала балками, перевел глаза вниз, на Лолайта, который уже оставил его в покое и молча сидел перед ним на корточках, буравя взглядом. — А почему… почему ноги? — Потому что до них дошла очередь только сейчас, — хмуро ответил Лолайт и встал. — Ну это я сам понимаю, не дурак, — вздохнул Кираэль. — Ладно… В любом случае спасибо. — Он попытался застегнуться, нащупал края одежды, но вскоре бросил эти бесполезные попытки. Вместо этого он перевернулся на живот, попробовал встать на ноги, тоже не очень преуспел, но всё равно перебрался подальше от — гори она синим пламенем — восточной стены. И, заодно, поближе к сумке Лолайта, которая лежала невдалеке, у одного из станков. Сел на пол около нее, самым наглым образом полез в сумку, достал оттуда бутылку и отхлебнул пару глотков прямо из горлышка. Протянул бутылку Лолайту, который уже успел сесть рядом. Тот с сомнением посмотрел на нее, но боролся с брезгливостью недолго. — Серьезно ты наворотил, — сказал Кираэль, озирая странную самодельную конструкцию, частью которой и была та самая цепь. На душе было необычно легко, и казалось, что можно так вечно сидеть, прислонившись спиной к холодному угловатому металлу, трепаться с Лолайтом, который тоже сидит рядом, и пить всякую бурду из одной бутылки. Несомненно, такие мысли объяснялись его болезненным состоянием, пережитым стрессом и другими уважительными причинами. — Обычные рычаги, — удивленно ответил Лолайт. — Я и говорю, серьезные рычаги… Теперь понятно, чем ты так долго занимался, пока я там… в гамаке отдыхал. — Я же понимал, что может понадобиться вытаскивать тебя вместе с цепью. — Угу, только какую-нибудь веревку для привязывания меня к цепи забыл… — Догадался, значит? — чуть усмехнулся Ло. — Еще бы не догадаться… Когда приходишь в себя с расстегнутым ремнем… — Да, пожалуй, никакое другое объяснение не выглядит правдоподобным. — Ага… — Кира поскреб ногтем впалый живот, отковыривая ошметок присохшей паутины. — Странно как-то сила прилипания зависит от… площади, общей длины, неважно. В любом случае она меняется как-то скачками. — У меня нет желания выяснять эту зависимость. — Да у меня тоже, — Кираэль поморщился, выдергивая нитку, влипшую в одну из «старых ран». Было не больно, но как-то противно-щекотно. — Ло, мне жаль, что я раньше тебе не доверял. Лолайт не отвечал. Кираэль повернулся к нему. Шинигами задумчиво смотрел куда-то в сторону люка. Нет, он, конечно, не обязан был радоваться этому извинению, он даже мог на него обидеться, Кираэль понял бы любую реакцию, но отсутствие реакции… — Ты тоже мне не веришь? — спросил он Лолайта. — Ну почему же… Я верю, что ты мне не доверял и что ты чувствуешь сожаления по этому поводу. Я просто сомневаюсь, что точно понимаю, зачем — или почему — ты это мне сейчас сказал. — А просто так, от полноты чувств, я не мог это сказать? — после небольшой паузы сказал Кираэль. — Мог. Поэтому я и добавил — «или почему». Но мне все-таки кажется, что ты чего-то хотел добиться. Например, иллюзии того, что сейчас ты мне уже доверяешь. Ты ведь можешь воображать, что я подстроил это специально и именно для того, чтобы ты почувствовал такое сожаление… — Вылазь из моей головы, Ло, — лениво сказал Кираэль. — Всё равно ты видишь не мои мысли, а собственные фантазии. — Значит, ты действительно ни в чём меня не подозреваешь? — В том, что ты специально привел меня сюда, не вытащил с первого раза, сам сверзился в паутину, притворился, что плохо летаешь, довел меня до самой грани и вытащил на моем собственном ремешке? Нет. Это слишком глупо. Даже для правдоподобия ты не стал бы настолько терять лицо. — Ну что ж, это логично. — Лолайт недовольно прикусил коготь. Потом, наверное, решил не париться, встал на ноги и сказал: — Уйдем еще дальше от этих ловушек. Ты как, идти можешь?