На виду
Поначалу, встретив ожившего Киру, Мацуда боялся почувствовать запах разложения. Но от Кираэля — поскольку шинигамские горюче-смазочные материалы ни один человек учуять не смог бы — пахло только пылью. И совсем чуть-чуть — кровью. Бинты скрывали почти всё его тело, но Мацуда и так знал, что под ними находится, и откуда взялись темные пятна на изодранных остатках одежды, и что означают въевшиеся в кожу красные потеки на пальцах руки, которою он сейчас небрежно подпирал голову, — пусть даже пальцы эти были раза в два длиннее, чем раньше. — Кира, а это… — начал Мацуда неуверенно, но не закончил вопроса, потому что Кира, услышав его, естественно, повернулся к нему — почти не меняя позы, только лениво скосив глаза. И движение это было таким лайтовским, что Мацуда, не договорив, только зажмурился, обхватил голову руками и застонал. — Что с тобой? — удивленно и, пожалуй, немного обеспокоенно спросил Кира, заглядывая ему в лицо. — Что, чёрт побери, случилось? — Н-ничего, — выдавил из себя полицейский. — Всё в порядке, всё хорошо. — Сейчас он наконец нашел в себе силы посмотреть на Киру. Зубастого, длинноволосого, отрастившего белые крылья — в общем, совсем не похожего на Лайта Киру. — Ты же что-то хотел сказать. — А, ну да. — Мацуда нервно улыбнулся и, ткнув пальцем в сторону всё той же забинтованной ладони, все-таки спросил: — Болит? — Что? — Кира, похоже, в начале даже не понял вопроса. Он поднял руку, посмотрел на нее, чуть шевельнул пальцами и только потом сказал: — А, нет. Уже нет. Из этого, ясное дело, следовало, что до этого «уже нет» было «еще да». Мацуда начал сам на себя злиться. Какая, собственно, проблема в том, что маньяк-убийца получил то, что заслуживал? Особенно теперь, когда выяснилось, что ему повезло получить меньше, чем он заслуживал, и вместо того, чтобы гореть в каком-нибудь аду, Кира спокойно себе летал по небу и по земле, подбрасывал честным людям тетрадки и влипал в новые неприятности с законом, на этот раз с законом мира смерти. Впрочем, зная Киру, Мацуда мог предположить, что из этих неприятностей он тоже может выкрутиться. Но все-таки он спросил: — Так всё же у кого из вас проблемы? У Рюука или у тебя? — А что, — мрачно сказал Кира, — не видно, что проблемы сейчас у Рюука? — Ну… Я только вижу, что его избили какой-то плеткой, а тебя нет, но я же не знаю, что вам обоим может угрожать. — Угрожать? Рюуку угрожает, что они доведут дело до конца и замучают его насмерть, а мне… мне могут просто не дать тетрадь смерти, тогда я не смогу записывать туда людей и умру. — Вот как… — Мацуда задумчиво почесал в затылке. — А зачем тебе тетрадь смерти, у тебя же уже есть одна — та, которую ты подбросил мне. — Она не моя, — неохотно продолжал Кира. — Я могу отдать ее человеку и стать для него видимым, и это даст мне право находиться в мире людей, а Рюук будет обязан меня сопровождать, и никто не имеет права мешать ему в этом — для этого она мне и нужна. Но записи в этой тетради никак не продлевают мой срок жизни. Своей я еще не получил. — Из-за вот этой истории, в которую вы попали? — Нет, просто рано еще. — А-а, ну да, конечно же, — разумеется, Мацуда не был обязан вспомнить вовремя, что Кира является богом смерти совсем недолго, но всё же он предпочел бы догадаться сам, что тетради могут выдаваться не сразу. — Так все-таки что случилось-то? — Мацуда, — сказал Кира, опуская голову так низко, что самые длинные прядки волос коснулись пола, — сходи на улицу и подбери мой парашют. Нечего ему там валяться. Полицейский вскочил: — Хорошо, сейчас! Это что же, он, получается, всё это время там лежал? Его кто-нибудь мог увидеть! — Не беспокойся, — сказал Кира, по-прежнему уткнувшись лицом в сложенные на коленях руки. — Его можешь видеть только ты, потому что ты — человек, которому я отдал свою тетрадь. Сейчас уже стемнело, и никто не увидит, как ты ходишь по улице и сворачиваешь пустоту. — Понятно, — кивнул Мацуда. — Сейчас его притащу! — и помчался из дома, с удовлетворением отметив, что Кира за ним не полетел. Но когда он вернулся через полчаса, волоча с собой кое-как скомканное полотнище, пропахшее всё той же пылью, что и сам шинигами, и когда, войдя в комнату, увидел Киру в той же позе, радость его как-то приувяла. — Ты в порядке? — спросил он. — И эта твоя бурда еще не выкипела? — Я в порядке, — ответил Кира. — И бурда в порядке, сейчас пойду сниму ее с огня. — Сказав это, он действительно встал — перья опускаемых крыльев с противным скрипящим шелестом скользнули по стене — и пошел на кухню, переступив через сваленный на пол парашют. — Мацуда, я попросил принести эту штуку не для того, чтобы она под ногами путалась. — Вид у тебя какой-то… — озабоченно сказал Мацуда, отпихивая ногой в угол слишком далеко торчащую часть образовавшейся в коридоре кучи ткани и веревок. — Тебя точно там не били вместе с Рюуком? — Да вроде нет… — усмехнулся Кира. — Мацуда, сколько, по-твоему, нужно времени, чтобы сделать такую штуку? — Ты про парашют? — Мацуда задумался, прикидывая объём работ. — Ну, недели две, наверное. — Три дня, — вздохнул Кира, наливая свое зелье из кастрюльки в чашку. — На всё у меня было три дня. Включая переделку автомобиля и поиск тебя. И какой у меня, по-твоему, после этого должен быть вид?Спокойной ночи, люди и нелюди
— И что это за дрянь? — спросил Рюук, когда Кира сунул ему под нос чашку со столь долго и упорно приготовляемым напитком. — По рецепту Лолайта… — буркнул Кира. — Ты пей, пей, не бойся, не отравишься. — Тупняк какой-то. Ты варишь это впервые по рецепту, услышанному от шинигами, который не варил это никогда, так? — Хорошо, Рюук, не хочешь — не пей, не нравится — вставай и лечи себя сам, — Кира поставил чашку, встал и отвернулся, — если хочешь показать явно, что тебе наплевать на меня и на мой труд, можешь вылить это на пол, а если хочешь это скрыть, сделай это, пока я не смотрю. Мне уже всё равно. — Какие тонкие чувства, офигеть, — заметил Рюук, осторожно поднимая чашку со скептическим выражением лица принюхиваясь к ней. — А что это? — шепотом спросил торчащий в стороне Мацуда. — Ну, как называется эта д… настойка? — Лолайт названий не говорил, — ответил по-прежнему хмурый Кира. — Только для чего используется и из чего можно сделать. — В данный момент это называется «невыносимо мерзостная бурда», — сказал Рюук, героически осушив чашку и поставив ее обратно на пол. — Кира, ты удовлетворен? Не страдаешь больше от моей неблагодарности? — Не страдаю… — пробормотал Кира и уселся на этот раз на стол. — Мацуда, с посудой разберешься? — Да уж как-нибудь, — вздохнул полицейский. Проводив взглядом Мацуду, который печально потащил чашку куда-то из комнаты, Кира задумался над тем, что ему делать дальше. Опыт сегодняшнего похода по магазинам показал, что расставаться с владельцем тетради не очень-то приятно. Это выматывающее чувство неправильности и нехватки чего-то важного лишило его последних сил, и он еле-еле дотянул обратно до дома, где усталость, конечно, осталась с ним, но ее причина исчезла. И повторять это всё, пусть даже в меньшей степени, он не собирался. Может, когда-нибудь потом он и мог бы позволить себе спать в другой комнате — но не сегодня. С другой стороны, оставлять здесь Рюука одного тоже не хотелось, и, значит, нужно было как-то умоститься втроем в не очень большом и не предназначенном для всего этого помещении. А сначала еще убедить хозяина в том, что это необходимо. — Эй, здесь же можно на притяжение забить! — воскликнул вдруг Кира, неизвестно к кому обращаясь. Чтобы проверить свое предположение, он подпрыгнул в воздух и завис под потолком. — Здорово… — И добавил сонно, пытаясь принять горизонтальное положение: — Ну, должно же быть в мире людей что-то хорошее, правда? Вернувшемуся Мацуде стоило немалого труда не испугаться при виде бога смерти у себя над головой. Но он успокоил себя тем, что если бы Кира не сложил крылья аккуратненько за спиной, а распластал их по всему потолку, это выглядело бы еще более пугающе. — Ладно… — сказал он, еще раз повторив про себя, что это не Лайт, никакой не Лайт, это просто незнакомое шинигамское чучело. — Кровать занята, так что я пойду куда-нибудь… — Никуда ты не пойдешь, — отозвался Кира. — Диван здесь есть. — Э-э… С чего бы это? — Так принято у богов смерти… Ну что уставился? Думаешь, мне самому это нравится? Ты получил мою тетрадь, пока ты от нее не откажешься, я должен тебя преследовать. — Рюук… — жалобно сказал Мацуда. — Рюук, он не врет? У вас действительно так принято? Старший шинигами пробормотал что-то утвердительное. Мацуда вздохнул и полез в ящики за одеялом. Пытаясь вспомнить времена, когда Рюук был богом смерти Лайта. Тогда всё это не воспринималось так бредово… Не успел он себе постелить, как за спиной послышался дикий грохот и ругань. Обернувшись, перепуганный Мацуда увидел, что Кира лежит на полу, злобно глядя на Рюука — который, забыв по такому случаю о своем плачевном состоянии, радостно ржал. — А что слу… — начал Мацуда. — Ты не ушибся? Ничего себе не сломал? — Какого чёрта, — прошипел Кира, не обращая на его вопрос ни малейшего внимания, — какого чёрта ты не предупредил, что я свалюсь, когда начну засыпать? — Ну, не потренируешься — не научишься, — скромно сказал Рюук. — Можешь попробовать еще разочков сорок, к утру, если повезет, как раз заснешь… — и, еще раз хохотнув, отвернулся к стене. — Идиоты, — сказал Кира — непонятно о ком — и встал с колен. Хромая сильнее обычного, пошел в пустой угол и сел на пол, прислонившись к стене, как-то боком, потому что крылья мешали. — Если я сдохну от жизни такой, тебя тут же снова схватят и поведут на казнь. — Не сдохнешь, — уверенно ответил Рюук. — Слушай, — сказал вдруг Мацуда, — я вот только сейчас задумался: а как твой парашют вообще работал? Если его никто не видит, то для земного воздуха он тоже «не виден», ведь так? — Мацуда, — слабым голосом сказал Кира, приоткрывая глаза, которые он к этому времени уже успел закрыть, — я тебе посоветовал больше думать, да? Так вот, забудь об этом. Не думай, пожалуйста, ни о чём. Ладно? Доброй ночи…Доброе утро, мир
Мацуда боялся, что измотанный Кира намеревается дрыхнуть до полудня, но всё получилось строго наоборот. Молодой бог смерти проснулся где-то в полвторого ночи — бодрым и готовым действовать. Сначала он вскарабкался на подоконник и какое-то время сидел в оконном проеме, глядя на темное небо и вздыхая, потом чуть слышно шептался о чём-то с Рюуком на неизвестном языке, потом долго шарил по всем комнатам в поисках неизвестно чего — наверное, воображая, что двигается абсолютно бесшумно, а поскрипывание костей, шорох перьев и стук сдвигаемых предметов — это так, безделица. Потом нашел какую-то книжку и начал ее читать всё на том же подоконнике. К счастью, в дополнительном освещении он не нуждался. Так что Мацуда даже заснул еще на полчасика под утро — успев, правда, возненавидеть этого нового Киру едва ли не сильнее, чем старого. Впрочем, когда зазвенел будильник, от этих ночных страстей уже ничего не осталось, кроме слабого недоброжелательства. — Вообще-то у меня сегодня не выходной, — сказал Мацуда, задумчиво почесывая голову. Кира не ответил, только подошел ближе — чуть не доходя до той точки, в которой по стандарту должен находиться бог смерти, сопровождающий человека, но находясь примерно в том же секторе пространства, слева-сзади. Косо посмотрев на него, но тоже ничего больше не сказав, Мацуда начал одеваться. Кира еще немного поторчал там же у дивана, скромненько расплетая косички, которые успел заплести себе за ночь, потом заговорил с Рюуком: — Я же могу сегодня уйти? — Кира, ну что ты спрашиваешь? — недовольно ответил Рюук, садясь на кровати. — Ох ты, ёлки-палки… Так вот, спрашивать-то зачем — всё равно ты весь день дома не просидишь. — Я думаю, он мог бы один день не ходить на службу, — пожал плечами Кира. — Вот еще! — вмешался Мацуда, который никак не мог допустить, чтобы его обсуждали без его участия. — У нас сейчас сумасшедшее время. Я не стану подводить ребят даже ради всех богов смерти, какие только там у вас есть. — А ты такой незаменимый, да? Ладно, не беспокойся, мы твои планы ломать не будем. — Ага, совсем не будете… — вздохнул Мацуда. — Да, я хотел спросить… Если я сожгу тетрадь, вам придется вернуться в свой мир и Рюука казнят, так ведь? — Какой добрый мальчик, а? — усмехнулся Рюук, переглянувшись с Кирой. — А ты? — продолжал Мацуда, посчитав этот ответ за утвердительный. — Что будет с тобой в этом случае? Кира пожал плечами: — Возможно, тоже казнят, если мои друзья в мире богов смерти не успеют доказать невиновность Рюука. Возможно, откажутся выдать новую тетрадь, и тогда я просто умру — я об этом говорил уже. А возможно, они ничего мне не сделают, и когда я получу тетрадь, то первым человеком, которого я туда запишу, станешь ты. — Кира вдруг улыбнулся, не очень хорошей улыбкой, но страшно почему-то не было — возможно, потому, что Мацуда не успел толком обдумать первые два предположения к тому времени, когда услышал третье. — Я пока еще плохо разбираюсь в человеческой морали, так что выбирай сам, что для тебя важнее — страх за собственную жизнь или то, что мы вверили тебе свою. — Слушай, ты, — сказал Мацуда, сердито глядя на Киру, — я тебя о таком доверии не просил, и совершенно оно мне не нужно. Я взял твою тетрадь, и я позволяю тебе с Рюуком здесь жить, но не воображай, что мне всё это нравится и что ты сам мне нравишься, понял? — Я это понимаю, — ответил Кира с таким добродушным видом, какой только может быть у бога смерти. — Хватит ссориться, ладно? Ты на работу опоздаешь. В следующих главах: научно объяснимая магия, непристойное предложение, хитрый план, жестокое наказание, шум, топот и обиженные вопли! Останется ли повествование таким же скучным и бесцветным? На что пойдет Мацуда ради сохранения чужих непонятных тайн? Всегда ли важно различать правое и левое? И найдет ли автор флэшку с черновиком следующих глав? Хотя это как раз неважно… Оставайтесь с нами, больше таких накладок не будет!