Последние ноты весенних мелодий

      Даже не смотря на просьбу отца Суджин трудно было выбраться из своей скорлупы ради сближения с этими людьми, которые косились на нее и порой перешептывались, кроме разве что Сехуна и Ханя, обменивающихся взглядами, понятными только им двоим. Именно поэтому после очередного обеда она не осталась с двумя семействами, вновь объединившимися под крышей дома Кан. Юнхи была увлечена разговором с Мэйлин, поэтому младшая Кан беспрепятственно покинула гостиную, в которую перекочевали все гости, и вышла на террасу, захватив с собой новую методичку и несколько карандашей для пометок в ней.       Она перечитала уже в десятый раз одну и ту же строчку, но мысли никак не могли собраться воедино, поэтому посмотрела на Харта, сопевшего в своей корзинке, и прикусила губу, вспомнив всеобщего любимца Ричи, померанского шпица в соболином окрасе, которого ее старший брат нашел маленьким мокрым, грязным комочком где-то в подворотнях трущобных улиц Сеула. Они вместе вымыли его, откормили и отнесли к ветеринару, получили нагоняй от матери, у которой была аллергия на шерсть животных, однако им позволили оставить малыша в доме. Ей было трудно покидать дом, оставляя в нем маленького четвероногого друга, ведь он напоминал ее родителям о сыне.       — Не помешаю? — Юнги несколько минут смотрел на девушку, неотрывно глядевшую на спящего шпица, не замечавшую его присутствия, что ему стало неловко.       — А? — рассеянно обернувшись, Суджин приоткрыла рот. — Нет.       — Всегда такая грубая и нелюдимая?       — Всегда такой любопытный?       — Я по поводу твоих слов на том ужине, — парень растянул слова, наблюдая за реакцией девушки, которая заметно напряглась, настороженно поглядывая краем глаз на него. — Ты сказала, что подбиваю клинья к Юнхи. С чего такой вывод?       — Не обязана отвечать, — девушка резко поднялась с места, но Мин перехватил ее за руку, останавливая и заглядывая в ее глаза, искрящиеся страхом и неприязнью.       — Боишься меня?       — Н-нет, — попытка вывернуться была тщетной.       — Почему убегаешь?       — Не хочу здесь находиться. Отпусти.       — Ты ведь даже не станешь кричать, чтобы не привлекать внимание. Я жду ответ на свой вопрос.       — Я не хочу отвечать.       — Вот ведь упрямая. Надеюсь, больше ты такого говорить не станешь. Юнхи мне рассказала, какой ты была в детстве и как можешь испортить людям жизнь. Твоя сестра — ангел во плоти, не испогань всё, — Юнги подчеркнул последнее предложение, растянув его, и отпустил девушку, которая была вне себя от гнева, но не могла разразиться криком, не могла попытаться оправдать себя, ведь это было бесполезно.       Старшая сестра Кан, словно предчувствуя накаленную атмосферу на террасе, выскользнула туда, пока гости общались между собой, и обнаружила напуганную, разозлившуюся Суджин, которая сжимала руки в кулаки, упрямо смотрела в пол, не смея что-либо ответить молодому человеку.       — Су, — подошла ближе к девушке. — Юнги? А вы чего этот тут вдвоем, а? — по-лисьи заулыбалась старшая из сестер, подтолкнув парня в спину. — Ты что уже к моей сестренке в ухажеры набиваешься? Она у меня девушка своенравная, трудно будет ее покорить, — она искренне засмеялась.       — Ты совсем не изменилась, — набравшись смелости, Суджин взглянула в лицо сестре. — Всё также натравляешь и используешь людей. Неплохо, да только если не хотела со мной сталкиваться, нехрен было меня вытаскивать из квартиры! Решила сыграть в семью? — младшая напирала, делая шаги к старшей. — Так играй, только без меня!       — Су, ты чего? — Юнхи, в чьих глазах выступили слезы, коснулась плеча сестренки, которую начинало колотить от злости.       — Хватит! Ты не такая сахарная, какой пытаешься показать себя.       — Я хочу, чтобы мы были вместе, как раньше. Ради нашего брата.       — Не смей его приплетать.       — Я говорила с папой, мы все должны держаться вместе, мы же одна семья, что бы ни произошло в прошлом. Брату вряд ли бы это понравилось…       — Дрянь, — смачная пощечина прилетела от Суджин Юнхи, когда из дома вышли смеющиеся Хань и Сехун, потерявшие и разыскивающие хозяйку вечера.       Юнхи драматично разрыдалась, буквально падая в объятия жениха, который подхватил ее, прижимая крепко, словно защищая от всего мира и с недоверием поглядывая то на Суджин, то на Юнги, чуть не побелевшего при ударе девушки. Младшая сестра Кан прикусила губу и сжала ладонью ткань на кардигане, опустив взгляд на пол, чувствуя как учащенное сердцебиение отдается гулом в ушах, заставляя глохнуть, задыхаться, терять равновесие. Чувство непомерного стыда ей не было чуждо, да и прежде никогда она не замахивалась на сестру и на кого бы то ни было. Однако извиниться за содеянное было выше ее сил и гордости, да и обида, встревоженная словами старшей сестры, еще никуда не делась, заставляя ныть и источать кровью старые раны.       — Суджин, ты ничего не хочешь сказать? — обратился Лу к девушке с искренней надеждой и мягкостью в голосе и глазах. — Юнхи, а ты? — и в этот момент все обернулись на него, даже младшая сестра Кан, оказавшаяся в большей растерянности, чем остальные. — Вряд ли твоя милая, любимая сестренка сделала это просто так.       Младшая Кан пребывала в дичайшем недоумении, увидев, как на глазах менялась ее сестра в руках этого умелого человека, словно кусок глины превращался в прекрасную вазу. Своей заботой, теплом, добротой он окутывал, вызывал доверие, было трудно сопротивляться и не поддаться его чарам, поэтому и притягивал людей к себе. Он привлекал всех, хотя кто-то поначалу и противился этому необъяснимому притяжению. В нем была невидимая, но ощущаемая внутренняя сила, с помощью которой он словно излечивал глубокие раны других, становился их поддержкой, опорой, вдохновением и целью. Лу Хань хорошо чувствовал людей, их настроение, умел найти подход к любому, даже самому зажатому или наоборот несдержанному человеку.       — Хань, вам стоит вернуться к гостям, — напомнил Сехун, заметивший, как Суджин вмиг стала кроткой и очарованной его другом.       — Мы вернемся к этому разговору позже.       Обе сестры даже не взглянули друг на друга, демонстративно отвернувшись в разные стороны. Харт проснулся из-за шумных людей, выпрыгнул из укромного уголка и, не мигая, уставился на оставшихся, ожидая, кто проявит к нему хоть каплю внимания.       Юнги нервно ухмыльнулся, оставив при себе едкие замечания, которые крутились у него на языке, и, махнув рукой, спустился с террасы на улицу, не желая ни возвращаться в дом, ни оставаться рядом с ребятами. Сехун подхватил мячик и, показав его собаке и подразнив, бросил в сторону цветника, куда Харт рванул, дико радуясь вниманию и игре. Затем он перевел взгляд на девушку, которая всё еще стояла в замешательстве, находясь под необъяснимым впечатлением от жениха сестры.       — Я же говорил, что он — замечательный человек, — попытался завязать разговор Сехун, засунув руки в карманы брюк и прикусив нижнюю губу, однако девушка предпочитала игнорировать его. — Тебе не интересно узнать, как мы познакомились?       — Нет.       — Во время учебы в университете отец решил, что было бы неплохо, если бы я прошел стажировку в Китае. Твоя сестра как раз была там, поэтому меня отправили под ее опеку. Представляешь удивление Ханя, когда однажды он провожал ее до дома, а из него вышел я? Он был в шоке, оказывается, сестра не сказала ему обо мне. Ха-ха-ха, представляешь?       — В ее стиле, — отозвалась Суджин, помимо воли слушая рассказ парня и поймав себя на том, что ей всё же интересно, отчего Сехун едва заметно улыбнулся.       — Какое-то время он старался меня даже не замечать, а потом мы как-то пошли на футбольный матч с подачи Юнхи и сдружились. Удивительный человек. Вся семья у него такая. Они баснословно богаты, но не ведут себя покровительственно ни с кем. Мама у него занимается благотворительными фондами, недавно с моей мамой они открыли новый для помощи детским домам и приютам.       — Зачем ты мне всё это рассказываешь?       — Ты предвзято относишься, это видно.       — Какие вы все внимательные.       — Кстати, твоя мама несколько раз сказала, что скучает по тебе… Может, ты бы увиделась, наконец, с ней? — девушка встревоженно взглянула на парня, который переминался с ноги на ногу, размышляя, не рано ли он выпалил просьбу ее матери. — То, что ты избегаешь встречи с ней, разрывает ей сердце…       — Это не твое дело.       — Почему ты ударила Юнхи?       — И это не твое дело. Хватит лезть.       — Прости, но буду. Ты вернулась спустя столько лет, как я могу быть равнодушен?       — Как забавно. Говоришь так, словно это я бросила всех.       — Откуда же мне знать?       — Может, если бы ты не оставил меня одну, то знал?! — Суджин вспылила, неожиданно даже для себя самой выдав гнетущую боль, и, задрожав от поступавших слез, отвернулась, глядя на бегавшего по газону шпица.       — Но разве мы не можем преодолеть это?       — Мы? О чем ты?       — Я думаю…       — Нелепо.       Она не могла понять, почему еще не ушла, куда подальше; что заставляло оставаться рядом с ним. Суджин прекрасно понимала, что дважды в одну реку не входят, но почему-то разум начинал отключаться рядом с ним.       Они были друзьями с самого детства, сколько себя помнили. Так все привыкли, что они всегда вместе: в детском саду, в школе, на любых праздниках обеих семей. Родители уже планировали их свадьбу в будущем, хотя ребята и не обсуждали никогда своих чувств между собой. Они просто не представляли своего будущего друг без друга. Удивительная связь, которая дается не всем, половинки одного целого, родственные души, — все называют по-разному.       — Су…       — Прекрати, — наконец взяв себя в руки, девушка убежала с террасы, оставляя Сехуна одного, заставляя его упиваться воспоминаниями о тех днях, которые навсегда остались в прошлом, о том, что ему уже было невозможно вернуть; о том, о чем он жалел все эти годы, — как оставил ее одну, уезжая со своим братом из-за требования отца.       Он сделал выбор, который не принес ему счастья. Однако вернуться и исправить не успел, отец отправил его в Японию. Это было ужасно: он не мог ничего изменить, потому что был зависим от родителей, потому что ослушаться отца было невозможно. Первый год его мучили ежедневные терзания по поводу такого поступка по отношению к той, кто был всегда рядом, кто делил с ним его радости и огорчения, кто был частью него самого. Несколько месяцев он ждал, что она напишет, сам писал ей письма, звонил, но трубку брал кто-нибудь из родителей девушки и отвечал, что ее нет…       — Су, мне ведь тоже больно.       Суджин гуляла всю ночь по окрестностям, поэтому проспала до обеда, а, проснувшись, чуть не вскрикнула, увидев сидевшего за ее столом Ифаня, который что-то старательно рисовал. Прикрывшись одеялом, попыталась тихонечко приподняться.       — Тётя, ты очень долго спишь. Это вредно, — проговорил мальчик, отложив своё занятие. — Я, — он замялся, опустив голову, упираясь ручками о край крутящегося стула.       — Что такое?       — Я хотел поиграть, — он заискивающе посмотрел на девушку, которая толком не проснулась, поэтому выглядела не очень настроенной на общение.       — А, кхм, это…       — Я попросил тётю Юнхи, но она отказалась позвать… А бабушка разрешила подождать тут.       — Какая бабушка? — девушку забавлял рассказ малыша, и она улыбнулась, чем подбодрила его.       — А, бабушка… Твоя мама, тётя.       — Моя?..       — Да. Она же каждое утро здесь бывает.       Лицо девушки невольно содрогнулось, но Ифань уже крутился на стуле, поверив во вседозволенность и расслабившись. Она на несколько секунд задумалась, почему такая якобы богатая со слов Сехуна семья постоянно ошивается в их доме, но затем отвлеклась падением ребенка со стула. Быстро вскочив, в момент подхватила мальчика, который заскулил от боли.       — Где ударился? — насупив брови, спросила девушка, поднимая его на ноги, когда он согнулся и обхватил ладошками коленку. — Сейчас всё пройдет, — потирая коленку, она пыталась выдавить из себя улыбку. — Очень больно? — мальчик молча поджимал губы, сдерживая слезы. — Малыш, поплачь, если больно.       — Я — не малыш. Мужчины не плачут, — еле выдавил из себя, быстро заморгав и сжимая руками футболку девушки, которая улыбнулась, подняла его и, сев на кровать, посадила рядом с собой.       — А я знаю такого мужчину, который плакал. От этого он не стал мужчиной меньше.       — Да?       — Да. Если не хочешь при мне, я пойду пока в ванную, — она подмигнула, и мальчик согласно кивнул головой.       Суджин вместе с Ифанем на заднем дворе играли с Хартом, у которого был, казалось, безграничный запас энергии. Им было весело, пока их развлечение не прервал крик Юнхи, которая неслась на всех порах к ним. Младшая остановилась и недовольно покосилась на старшую, которая, запыхавшись от бега, не могла вымолвить ни слова, жадно глотая воздух, напоминая бедную рыбу, которую выбросило на берег.       — Что случилось? Выдохни и скажи, — нетерпеливо бросила Суджин.       — Там, там тётя приехала…       — Какая еще тётя?       — Папина сестра, — сжав зубы, проговорила Юнхи, ломая руки.       — И ты поэтому такая взмыленная? — повела бровью младшая Кан, сложив руки на груди.       — Су, прости меня, я даже не думала, что она может приехать…       — Мне плевать.       — Постарайся не показываться ей на глаза, — в молитвенном жесте старшая сложила руки, когда Суджин вдруг быстрым шагом направилась в дом. — Су! Ифань, пойдем домой, нечего тебе тут одному оставаться.       — Но я хочу играть еще.       — Не сейчас, тебе пора кушать.       — Я не хочу-у-у.       — Не капризничай, идем.       — Нет, не пойду.       — Тогда больше ты не сможешь поиграть с тётей Суджин, — решила пойти другим путем Юнхи, поглядывая на сестренку, которая находилась уже в паре метров от дома.       — Ну ладно…       Суджин вошла в гостиную, когда там уже устроились ее тётя и мама. Обе женщины не виделись несколько лет, хотя хозяйка дома была бы рада и дальше не видеть эту женщину, которая всю их семейную жизнь лезла к ним со своими советами и требованиями. Кан Инсук овдовела в сорок лет и воспитывала двоих сыновей, мечтая о переходе компании брата в их руки.       — Я говорила Инхёку, что это не лучшая партия, хоть они и богаты, но он уперся, — бормотала Инсук, выпивая принесенную хозяйкой дома чашку чая. — Сумин, ты должна его образумить, пока всё не зашло слишком далеко.       — Золовка, если мой муж с этим согласен, я не буду его переубеждать.       — Это ляжет на всю семью!       — Вы принадлежите к другой семье, почему вас это волнует?       — Лучше бы породнились с теми, кого знаете много лет. Столько хороших семей.       Суджин стояла на пороге гостиной и слушала этот разговор, не решаясь войти и нарушить его, вдруг осознавая, почему Юнхи сама была не в восторге от приезда тётушки, которая души в ней не чаяла, однако не могла смириться с ее выбором спутника жизни.       — Наш дом превратился в проходной двор? — проговорила девушка, войдя в гостиную и кратко поклонившись обеим женщинам, убрав руки за спину и сжав их. — Мама, простите, что так вторгаюсь. Тётя? Какими судьбами? Снова решили посватать сестру за своих отвратительных сыночков?       — Что? Разве… она… тут?! Сумин, это просто возмутительно! Как вы посмели впустить ее на порог?! — женщина отставила чашку на столик, поднявшись с диванчика. — Маленькая чертовка, как ты сюда пробралась? Разве тебя не выставили из дома?       — Не оскорбляйте мою дочь, — несмело отозвалась хозяйка дома, поднявшись со своего места на негнущихся ногах, понимая, что бури не миновать. — Суджин, помолчи, не говори ничего.       — Мама, разве вы не знаете, что сыновья тёти проводят время в самых гнусных заведениях? Видимо, тётя так увлеклась нравоучениями других, что на собственных детей не осталось времени, — женщина отвесила девушке звонкую пощёчину, затем вторую, но третью не успела, так как Суджин перехватила ее руку. — Достаточно. Покиньте наш дом, пожалуйста.       — Клеветница! Это не твой дом, убийца! — выплюнула в лицо девушке женщина, вырвав свою руку, разозлившись до того, что лицо у нее покраснело и капельки пота проступили на висках.       — Инсук, прекратите, — вновь вставила свое мама сестер, чувствуя неописуемую боль и неприязнь к этой женщине, которой когда-то она позволила руководить их жизнями и домом, бесконечно много раз сожалея об этом.       — Я думала, что этому дому пасть ниже некуда! Похоже, мне стоит вновь взяться за управление.       — Вам стоит свалить отсюда, — выплеснула Суджин, которую трясло от гнева, обиды и боли, но до конца стояла на своем, не позволяя вновь себя втоптать в грязь.       — Это ты уйдешь отсюда, чертовка, — женщина схватила ее за плечо и потащила за собой, сама внезапность произошедшего не дала Суджин вовремя опомниться, чтобы успеть воспротивиться физической силе.       — Тётя, что вы делаете?! — вскричала вошедшая Юнхи, впихивая Ифаня прятавшейся в коридоре перепуганной Мэйлин, которая уже позвонила брату и просила срочно приехать. — Прекратите! Отпустите ее!       Началась сумбурная возня: Юнхи пыталась аккуратно отнять руки женщины от сестренки, Инсук схватила младшую Кан за волосы, так как та почти вырвалась у нее из рук, и подвела к входной двери, пытаясь вытолкнуть на улицу. Мать девушек от переизбытка чувств упала в обморок, Мэйлин держала в руках плачущего Ифаня, закрывая ему лицо и уши, чтобы только он не слышал крик женщины и девушек, которые ругали друг друга на чем свет стоит.       Никто и не заметил, что во двор въехал Мин Юнги, сразу обескураженный увиденной картиной и несколько секунд не решавшийся влезать в семейные разборки. Однако участие во всем этом Юнхи определило его решение всё-таки вмешаться. Он быстро дошел до входа, хладнокровно разняв Кан Инсук и Суджин, удерживая женщину одну рукой и выставив ее за порог. Всех их трясло, но продолжать бойню перед посторонним мужчиной не решились.       — Я выдворила тебя в прошлый раз, в этот раз будет также, убийца! — злобно выплюнула женщина и, пригладив помятое платье и поправив выпавшие пряди из прически, гордой походкой отправилась к своей машине.       — Юнхи, кто эта женщина? Что у вас вообще происходит? — Мин оглядывал обеих сестер, которые дрожали, покраснев, глубоко и рвано выдыхая.       — Прости, что тебе пришлось это увидеть, — поджав губы, проговорила старшая из сестер, проливая слёзы. — Су, прости меня… Прости…       — Это… это, — младшая боролась с собой, пытаясь остановить подступавшие слёзы от глубокой обиды, унижения, разбитости. — Ты виновата в этом, — девушка сжала зубы, насупившись и посмотрев в сторону. — Мама!..