Гарри Поттер и сумасшедшая магия

Гермиона занимала самые ближние к библиотеке покои, но никогда ещё путь до её комнат не казался Гарри таким длинным. Он мучительно переживал ощущения, исходящие от девушки, а та, несмотря на внешнее спокойствие, была взвинчена до предела. Наконец, они оказались перед дверями её комнат. Гермиона толкнула створку и, приглашающе кивнув, прошла внутрь. Гарри, флегматично пожав плечами, вошёл следом. Прикрыв за собой двери, он приблизился к возлюбленной. Та стояла перед занавесом, за которым скрывалась резная дверь, ведущая в будуар. Когда молодой человек оказался рядом с ней, Гермиона прильнула к нему всем телом и жарко зашептала: — Ты, если хочешь, можешь уйти. Я пойму... — Нет, я пойду с тобой, — решительно заявил Гарри, чувствуя, как подрагивает прижимающееся к нему тело. В следующее мгновение девушка отстранилась и распахнула дверь. Сделав шаг вперед, Гарри испытал крайнее изумление. Он никак не мог предположить, что фантазия его любимой и авантюризм Малфоя могут дойти до такого. Перед его глазами предстала потрясающая картина: среди раскиданных по полу подушек и подушечек, среди их полосато-узорчатого беспорядка, лежал на животе совершенно обнажённый Драко. Услышав их шаги, он обернулся к двери и упругим движением поднялся. Гарри застыл на пороге не в силах сделать ни одного движения и ловя ртом воздух, ощущения у него были такие, словно ему под дых врезался бладжер. Гермиона же спокойно и уверено сделала пару шагов по направлению к Драко; тот, в свою очередь — к ней, опустился на колени и склонил голову; светлые пряди упали на лицо скрывая его выражение. — Приказывай, госпожа, — тихим и хриплым голосом произнёс он. Зрелище было запредельно нереальным. По мнению Поттера, Драко, в здравом уме и трезвой памяти, не мог себя так вести. С трудом подавив накатившее возбуждение, Гарри нервным, срывающимся голосом выдавил из себя: — Гермиона, пожалуйста, скажи мне, что он под действием Империо, я сотворю Фините, и мы забудем, что ты применила к нему непростительное... — Нет! — не терпящим возражений тоном прервала его девушка. — Он — не под Империо. Если хочешь, можешь это проверить. И ему нравится то, что происходит, — спокойно объяснила она. Драко молча стоял на коленях, покорно опустив голову. Гарри всё ещё торчал в дверях, вспоминая как дышать. Не веря своим глазам и ушам, он полностью открылся, стараясь ощутить присутствующих. Ему казалось, что он готов к любым сюрпризам, но то что произошло в реальности, многократно превышало ожидаемый поток эмоций. Если бы они были материальны, то парень был бы сбит с ног напором возбуждения и страсти, исходящими от коленопреклонённого Драко, и стоящей над ним, гордо выпрямившейся, Гермионы. Неуловимым движением девушка оказалась за спиной у стоящего на коленях блондина, сгребла его растрёпанные волосы и резко дернула, запрокидывая его голову назад. Тот не предпринял ни малейшей попытки к сопротивлению. — Тебе ведь нравится, а, Драко? Скажи это Гарри! — приказала Гермиона, слегка склоняясь над своей “жертвой”. Мысленно она молила о том, чтобы Гарри не развернулся и не удрал, и о том, чтобы Драко просто подчинялся её требованиям. Ей это было нужно. Она полностью осознавала необходимость того, что делает. Ведьма знала — времени у них остаётся в обрез. — Гарри, Гермиона права. Мне — нравится, — выдохнул Малфой. У девушки слегка отлегло от сердца. Она поняла: Драко принял игру и сейчас будет подчиняться, что бы она не учудила. Может быть, потом он и наорёт на неё, может быть, будет задавать миллион вопросов. Но сейчас, хвала Мерлину, он сыграет отведённую ему роль до конца. — Скажи ему, что ты хочешь его! — Гермиона крепко держала волосы парня в кулаке. Она почувствовала его замешательство и дернула руку вниз, ещё больше запрокинув его голову. — Ну же, Драко! Тот сглотнул ком, вдруг вставший у него поперек горла, и негромко, но чётко произнёс: — Да, я хочу Гарри. И тебя. Вас обоих, — и чуть тише, почти шёпотом, добавил: — Пожалуйста... — Видишь, Гарри, — обратилась девушка, ослабляя хватку. — Он — хочет. И я. А ты? — спросила она потрясённого происходящим Поттера, с вызовом глядя прямо в глаза. Она думала, что очень близко подошла к некой грани. Ещё буквально чуть-чуть, и так замечательно подготовленное ею действо с треском провалится. Драко, почувствовавший, что Гермиона почти не держит его, мягко высвободился из властных рук, плавным движением встал и вплотную подошёл к гриффиндорцу. Он встал перед ним расправил плечи и поглядел на него долгим загадочным взглядом. Тот видел, что глаза блондина потемнели от желания, зрачки расширены, лоб покрыт бисеринками пота. Драко всем телом качнулся к нему и выдохнул в самое ухо: — Я, правда, сегодня хочу наконец стать твоим. Не бойся. Гарри не отшатнулся, он протянул руку и, слегка подрагивающими от возбуждения пальцами, убрал прядь волос, упавшую блондину на глаза. Немножко задержав руку, он решительно запустил её в светлые волосы и требовательно привлёк Драко к себе. — Я не боюсь, — шепнул брюнет. — Но какова Гермиона, а? Иди к ней, а то она с ума сходит от беспокойства — получилось у неё то, что она задумала или нет. Мне безумно интересно, что она вытворит дальше, — совсем тихо добавил он и скорее почувствовал, чем увидел, улыбку Малфоя. Гарри отпустил Драко, резко повернул его лицом к Гермионе и слегка подтолкнул в спину по направлению к ней. Блондин подчинился и, смиренно склонив голову, замер в шаге от ведьмы, ожидая дальнейших распоряжений. Он понятия не имел, что та задумала; ему было очень неуютно стоять перед ней и Гарри в чём мать родила, и от позорного бегства удерживало только собственное упрямство и доверие к любимой. Гермиона не знала, о чём шептались молодые люди, но видела, что Гарри сбегать не собирается, и решила продолжить задуманное. Поттер прикрыл за собой дверь и опустился на низкий диван, идущий кругом по всему будуару. Он подгрёб себе под спину несколько подушек, откинулся на них, сложил руки на груди, вытянул ноги и приготовился наблюдать. — Что ты хочешь с ним сделать? — поинтересовался он нейтральным тоном. Каких усилий ему стоило это спокойствие, одному Мерлину известно. Разворачивающаяся сцена напрочь выбивалась из сложившихся у него представлений не только о Гермионе и Драко, но и о мироздании. Такие сцены возможны были в закрытом клубе, совладельцем которого являлся Эрик, но никак не здесь, не с этими участниками. Гермиона оценивающе разглядывала нагого Драко, она обошла его по кругу, потом подошла к дивану и села. — Знаешь... Я давно хотела попробовать... — проговорила она задумчиво, и в её руках откуда-то появилось несколько мотков толстой веревки, которые тут же были разложены рядом. — Иди сюда, Драко — позвала девушка. Внезапное озарение настигло блондина, и понимание того, что она задумала, заставило покрыться тело испариной. Он испытал острейший приступ панического страха, приковавшего его к месту. Взгляд Гермионы полыхнул гневом и чем-то таким, что заставило Драко титаническим напряжением воли подавить панику и заставить себя шевелиться. Он покорно подошел к ней и вновь застыл, не поднимая головы. Гермиона выбрала один из мотков верёвки и распустила его. — Повернись ко мне спиной и убери руки назад , — приказала она. Драко вздрогнул от этих слов, как от удара, но, тем не менее, послушно исполнил повеление. Гермиона несколькими витками аккуратно связала ему запястья, потом взяла второй моток и, проложив несколько витков, стянула руки чуть выше локтей. Гарри видел, как девушка неспеша и аккуратно укладывает моток за мотком, внимательно наблюдая, чтобы они не перехлестывались. Следующий моток оказался у неё в руках. Немного подумав, ведьма встала и решительно обвязала Драко так, что веревка плотно обвила грудь молодого человека и связанные за спиной руки. Очередной моток веревки она расположила так, что он охватывал талию и руки чуть выше запястий. Гарри удивленно наблюдал за почти профессиональными действиями. Он видел: связанный таким образом человек сам ни за что не освободится, — и с замиранием предвкушал дальнейшее развитие событий. Дыхание Драко участилось и стало прерывистым. Он прикрыл глаза, закусил губу и ещё ниже опустил голову, из последних сил сопротивляясь бушующим в нём эмоциям. Каждый виток ощущался на коже с кристальной чёткостью, причиняя не сколько боль, сколько неудобство. Ощущения от собственной беспомощности ставили его в тупик: это был страх, накатывающий волнами, но помимо страха он испытывал возбуждение. Дикое, ни с чем не сравнимое, оно было настолько острым, что оказалось почти болезненным. Блондин волевым усилием подавлял реакцию своего тела. Позволить любимой женщине играть с ним это одно, но позволить кому бы то ни было увидеть, что его это настолько заводит... Об этом и подумать было страшно. Немного полюбовавшись на плоды своих трудов, Гермиона слегка подтолкнула молодого человека к дивану и тот неловко сел. Девушка заставила его лечь на спину. Слегка поморщившись, устраивая поудобнее связанные за спиной руки, тот подчинился. Ведьма вооружилась ещё одним куском верёвки, так же спокойно и неспеша распутала его, потом согнула ногу Драко и несколькими витками прикрутила лодыжку юноши к бедру, также она поступила и с другой ногой. Малфой изо всех сил старался подавить эрекцию. Почему-то это было для него очень и очень важно, пожалуй, в эту минуту у него не было задачи важнее. Он потерял возможность оказать какое бы то ни было сопротивление, но мысль о том, чтобы просто попросить Гермиону остановиться, почему-то не приходила в голову. Он крепко зажмурился и ещё сильнее закусил губу. Ему было безумно стыдно лежать связанным с расставленными ногами и полностью открытым для обозрения и любых действий. Еще большим стыдом отзывалось осознание того, что эти беззащитность и открытость его заводят. Гарри смотрел на связанного и беспомощного Драко, лежащего перед Гермионой на диване, и с трудом сдерживал собственное возбуждение. Ему хотелось подойти и дотронутся до плоского живота парня. Ощутить под руками гладкость кожи, так ярко контрастирующую с шершавой витой веревкой. Гермиона провела рукой по бедру Драко и хрипло рассмеялась, ощутив как тот дёрнулся от легкого прикосновения. У неё в руках появился шёлковый шарф, которым блондину были быстро и плотно завязаны глаза, лишая его возможности видеть. Девушка понимала, что, скорее всего, перегибает со степенью воздействия, но она ставила целью затеянной игры — полностью раскрыть Драко, лишив его масок. Ей хотелось, чтобы он растворился в собственных ощущениях, а не цеплялся за возможность сколько-нибудь контролировать ситуацию. Потом Гермиона взмахнула рукой и что-то прошептала, Малфой издал глухой стон. Способность контролировать себя стремительно покидала юношу, он дёрнулся в своих путах перекатываясь на бок, и свернулся плотным клубком. — Ну вот. Теперь он не видит и не слышит. Только чувствует. Иди сюда, Гарри, — позвала выдумщица. Брюнет молча подошёл к ней и обнял за талию. — И откуда ты всё это умеешь? — поинтересовался он. — А я и не умею. Первый раз делаю, — отозвалась девушка, разглядывая результат своего творчества. — А на вид как будто последние несколько лет только и занимаешься тем, что связываешь людей... — задумчиво проговорил молодой человек, поглаживая девушку по спине. — Книги, Гарри, книги. В них можно вычитать очень многое. Вот сейчас Драко полежит так. Мышцы затекут, впрочем, они уже затекают. А так как он не видит и не слышит, чувствительность остальных органов восприятия очень сильно повысится. Через несколько минут любое прикосновение будет для него одновременно неимоверным удовольствием и очень изощренной пыткой. Поверь мне. О, забыла ещё один штрих, погоди-ка... Гермиона высвободилась из объятий и склонилась над Драко. Девушка нежно, но настойчиво перевернула его на спину и заставила развести ноги. В её руках появился коротенький и узкий, около сантиметра шириной, кожаный ремешок, который она одним движением застегнула на основании вздыбленного члена связанного. Драко громко застонал, почувствовав чьи-то руки у себя в паху, а когда ощутил нечто перетягивающее его член — забился в своих путах в бессознательной попытке освободиться. Руки исчезли, и Драко опять свернулся в клубок. Гермиона отступила и повернулась к Гарри. Тот стоял, не зная куда деваться, и старательно делал вид, что ему почти всё равно. Девушка подошла и молча принялась расстегивать пуговки его рубашки. Пуговки кончились, и ненужный теперь предмет туалета полетел в сторону, настала очередь брюк. Гарри задыхался от возбуждения, а Гермиона казалась спокойной, как будто ничего такого не происходило. Она раздевала Гарри поглаживая, целуя, покусывая и нарочно не давала ему проявлять инициативу, пресекая все попытки участия, дразня и еще больше распаляя. Наконец, она раздела его полностью и, сделав шаг назад, одним движением скинула своё платье. Драко лежал полностью погружённый в свои ощущения всё то время, что они раздевались. Руки и плечи затекли, веревки больно врезались в кожу; ремешок стягивал член, возбуждая. Девушка протянула руку и усадила Гарри рядом с Драко, сама устраиваясь с другой стороны от связанного. — Вот теперь можно с ним поиграть... Тебе ведь так хочется его потрогать, правда, Гарри? А ведь он не будет знать, кто до него дотрагивается: ты или я... Ну же, погладь его, — низким хриплым голосом велела Гермиона, и парень, словно завороженный, подчинился чужой воле. Он положил руку на плечо Драко и ощутил, как напряглись мускулы под пальцами, и как связанный задрожал всем телом. Гермиона вновь заставила Драко перевернуться на спину. — Не стесняйся, Гарри, не сдерживай себя, погляди, как ему хочется... Сведём его с ума от желания, а? Поттер внимательно поглядел на девушку и ощутил, что та сама едва удерживает себя в руках. Что-то замкнуло у него в голове от этих ощущений, от необычайности всей ситуации, и он вдруг понял, что не может больше сдерживаться, что просто сойдет с ума, если не подчинится своей страсти. Парень снял очки и отложил их подальше. Мир вокруг потерял отчетливость. Остались только связанный мечущийся и стонущий под руками Драко, проворные руки и хриплые вздохи Гермионы. Блондин стонал, метался и молил о пощаде, он сходил с ума от беспомощности и так неимоверно заводящего его унижения, от прикосновений рук и губ, от укусов и шлепков, которыми награждали его мучители. Он жаждал разрядки, но они были неумолимы. В какой-то момент боль отошла на второй план, уступив место неописуемому наслаждению. Чьи-то пальцы дотронулись до его входа, он инстинктивно понял, что последует за этим и, насколько это было возможно в его положении, подался навстречу. Нежный палец, обильно смазанный скользкой смазкой, без труда вошёл в него, но Драко сейчас этого было мало, он зарычал и палец убрался. Блондин воспринял это как самую большую потерю в своей жизни и нетерпеливо заерзал, пальцы смилостивились и вернулись, на сей раз их было два. Они массировали и осторожно, но настойчиво, растягивали его. — О, Гарри, — сумел выговорить Драко между стонами, — Иди ко мне, пожалуйста, смилуйся, ну пожалуйста... — почему он решил, что это именно Гарри — парень не знал, но сомнений в том, кто это, не было никаких. Драко почти плакал от переполнявших его ощущений. Он почувствовал, как сильные руки перевернули его со спины на живот, поставили на колени и нагнули; он ощутил, что грудью оказался не на диване, а на чем-то живом и тёплом. “Гермиона”, промелькнула мысль, но мгновенно потерялась, когда его перевозбужденный член нырнул, направляемый ловкими пальцами, в её лоно. В то же мгновение поттеровский член уперся в него самого, и Драко выгнулся навстречу. Сильные руки Гарри вцепились в его плечи, поддерживая и этим давая Гермионе достаточную свободу для движения. Неимоверное удовольствие на грани полного помешательства охватило Драко, рассыпаясь горячими искрами. Он окончательно потерялся в своих ощущениях. Гарри и Гермиона нашли, наконец, правильный ритм, доставляющий максимальное удовольствие всем троим. Мир для Драко сомкнулся до судорожных рывков, острого возбуждения, исступленных поцелуев, а потом резко развернулся, и все чувства, теснившиеся до того в груди, вырвались наружу вместе с ничем более не сдерживаемыми стонами, переходящими в крики в полный голос. Он путался в именах, уже не понимая, кто где, зажатый между ними, он вздрагивал в такт их движениям, все более отрывистым и несдержанным, пока они трахали его, позабыв обо всём на свете, кроме ярчайших всполохов удовольствия в сплетенных телах. В какой-то момент Малфой осознал, что может видеть и слышать. Рычащие стоны Гарри и вздохи Гермионы слились в один сплошной звук. Их дыхание перемешалось, и в груди каждого возникла щемящая, сладостная боль, отдававшаяся во всём теле. Драко содрогнулся, захлебываясь наслаждением. Ему показалось, что он сейчас разлетится на множество кусочков. Он впитывал обоих — и Гарри, и Гермиону, а они — его. В эти минуты они были единым, неразрывным существом, казалось, что и кровь, и сердцебиение, и мысли, и даже душа у них — общая. Внезапно и до боли остро он осознал, что после такого единения ничто не может оставаться прежним. Он знал, что будет желать этого вновь и вновь. Драко смутно помнил, как возлюбленная освободила его от веревок, слышал слова очищающего заклинания и провалился в сон, совершенно обессилев от пережитого. На утро Драко проснулся в постели не один. На его руке лежала Гермиона, а за спиной мирно посапывал Гарри, по-хозяйски закинув руку ему на бедро. Малфой мельком оглядел свои запястья и предплечья — их украшали красные полосы от верёвок. Судорожно вздохнув, он прикрыл глаза и уткнулся носом в пушистую ароматную макушку любимой. Воспоминания, всплывшие при взгляде на эти красные полосы, наполнили всё тело истомой; уши и щёки запылали. Гарри, который, видимо, почувствовал движение, продолжая также ровно и размеренно дышать во сне, прижал его к себе крепче и успокаивающе погладил. Драко аж задохнулся от этих его действий. Почему-то хотелось уткнуться лицом в подушку и разрыдаться. Неожиданно для себя он почувствовал, что на глаза навернулись слезы. Сердце бухало в груди так, будто решило пробить грудную клетку и выскочить наружу. Внезапно ритм дыхания Гарри изменился, Драко слегка обернулся и увидел, что тот проснулся. Зелёные глаза распахнулись. Блондин ожидал, что взгляд любовника будет спросонья расфокусированным, но, к своему глубочайшему удивлению, понял: Гарри одномоментно и полностью проснулся и готов к любым активным действиям. Он быстрым взглядом обшарил комнату, словно желая убедиться, что им ничего не грозит и, удостоверившись в этом, затих, прислушиваясь. Через несколько минут он тихо шепнул на ухо Драко: — Ты чего так рано проснулся? С тобой всё хорошо? — в голосе слышалась искренняя забота и бесконечная нежность. Малфой не знал, что ответить, он просто ещё плотнее прижался к тёплой груди любовника и судорожно вздохнул. — Ну, чего ты? — всё также тихо спросил тот, успокаивающе поглаживая прижимавшегося к нему парня. — Нет, всё хорошо, — сумел, наконец-то, выдавить из себя блондин. — Ну и хорошо, что всё хорошо, — прозвучало в ответ. Драко почувствовал, как Гарри осторожно отодвинулся от него, лёг на спину и потянулся всем телом. Потом расслабился и, полежав ещё немного, решительно скидывая с себя простыню, которой укрывался — встал. От этой возни полу-проснулась Гермиона. — Который час? — сонно пробормотала она. — Рано ещё, любимая, — тихо сказал Гарри. — Мальчики, делайте, что хотите, но делайте это тихо, дайте поспать, а? — капризно попросила девушка. — Дадим, дадим. Я ухожу и не буду больше шуметь, спи, Гермиона, — шепотом пообещал Гарри. Драко осторожно высвободил руку из-под Гермионы и тоже поднялся, заботливо укрыв девушку простынёй. — Гарри, я с тобой, — так же тихо произнёс он. Гарри кивнул и направился к двери, ведущей из спальни в гостиную, тихонько открыл её и выскользнул из комнаты, Драко вышел вслед за ним и плотно притворил за собой дверь. Поттер молча подошёл к двери будуара, на секунду остановился перед ней, но потом решительно распахнул, вошёл в округлую комнату и стал собирать свои вещи, нашёл очки и водрузил их на нос. Драко следовал за ним, как тень, он тоже собрал одежду и теперь стоял, переминаясь с ноги на ногу. Наконец он решился нарушить молчание: — Гарри, — позвал он. — Ты что сейчас делать будешь? — Пробегусь и пойду на пляж — ответил он, оборачиваясь. — Хочешь, пойдем со мной? — Пожалуй... — заторможенно согласился Драко и кивнул, подтверждая свои слова. Гарри вплотную подошёл к любовнику и в упор поглядел на него, потом взял за руку и стал внимательно разглядывать красные полоски от верёвок. Уши Драко вспыхнули по-новой. — Может быть это убрать? А то как-то... — предложил Поттер. — Нет, мне нравится. Пусть... Гарри тепло улыбнулся. — Мне тоже нравится, но, что скажет Люциус? — поинтересовался гриффиндорец. — Отец? Ничего не скажет. Да и если убирать, то всё: и царапины, и следы зубов с плеч и шеи... — хихикнул Драко. — Ну как знаешь. Встретимся внизу? Малфой кивнул в ответ, повернулся и покинул будуар. Через несколько минут они встретились в холле и вышли в ясное солнечное утро. Гарри улыбнулся солнышку и пустился бегом по уже ставшему привычным маршруту: полянка, грот, бассейн с золотыми рыбками, пляж. Драко последовал за ним, на бегу пытаясь осмыслить произошедшее накануне. Вчера вечером ему было хорошо. Безумно, так, как никогда до этого. А сейчас ему было мучительно стыдно за свою давешнюю несдержанность, за то, что дал сотворить с собою, за свои крики и мольбы. Он бежал за Гарри и с ужасом предвкушал момент, когда тот решит обсудить с ним произошедшее, ни минуты не сомневаясь, что этот миг настанет. Он слишком хорошо успел узнать его, чтобы предполагать, что вчерашние события останутся без детального разбора. Молодые люди добежали до пляжа, и Гарри направился к плетёным лежакам, стоящим на песке. Около лежаков он стал проделывать утренний комплекс упражнений: наклоны, отжимания, приседания. Драко на полу-автомате составлял ему компанию. Закончили они заниматься, так и не проронив ни слова. Гарри быстро разделся донага, покидав одежу и аккуратно положив очки на лежак, с разбега плюхнулся в воду, краем глаза видя, что партнер тоже решил искупаться. Он плескался в тёплых волнах с удовольствием, и, казался настолько погружённым в это занятие, что не замечал ничего вокруг, но голова в это дивное утро была занята отнюдь не тем, что делало тело: Поттер наблюдал за Драко, прекрасно ощущая его смущение и видя отсутствующее выражение на лице. Гарри понимал, что именно тот переживает и искал способ помочь ему преодолеть смущение и стыд. Понятно было, что слизеринец сам вряд ли расскажет о том, что его беспокоит, но в то же время совершенно ясно, что замалчивание может только ухудшить его состояние. Придя к выводу, что серьезный разговор “по душам” неизбежен, Гарри кивнул сам себе, выбрался из воды, неспешно подошёл к лежаку, по инерции нацепил очки, улёгся на живот, прикрыл глаза и стал ждать. Ждать пришлось недолго, через несколько минут раздались звуки шагов и опускающегося на соседний лежак тела. Не открывая глаз, Гарри позвал: — Драко? — Да? — ровно отозвался тот. — Давай поговорим? — предложил Гарри. — А мы чем сейчас, по-твоему, занимаемся? Ёлку наряжаем? — огрызнулся Малфой. — Ты ведь понял, о чем я? — Поттер приоткрыл один глаз и вопросительно поглядел на собеседника. Тот лежал на соседнем лежаке на спине, прикрыв глаза рукой — капельки воды красиво блестели на золотистой от загара коже — и молчал. Гарри не торопил его, понимая, что Драко очень непросто. — И что ты хочешь услышать? — напряженно спросил слизеринец через некоторое время. Брюнет закрыл глаз, совершенно расслабился и, немного подумав, ответил: — Собственно, я вижу, что тебе не по себе. Вот и решил, вдруг ты захочешь поговорить... Ничего определенного услышать я не ожидаю, но... — дружелюбно произнёс Гарри и, услышав вздох, снова открыл глаз. — А сам ты, что думаешь? — спросил вдруг Драко. — Я? — спокойно переспросил Гарри. — Ну да. Ты, — с раздражением в голосе отреагировал Малфой. Поттер поднялся на лежаке и уселся, сложив ноги по-турецки. — Было просто... — он замолчал, подыскивая слово, которое поможет описать его ощущения. — В общем, было совершенно обалденно. Так со мной не было никогда в жизни. Это было красиво, очень... волнующе и... Знаешь, наверное, совершенно честно. — Честно? — Драко отнял руку от лица и странно поглядел на собеседника. — Честно. Так, будто все до одной маски сняты и отброшены. Лично я открыл для себя совершенно новую Гермиону Грейнджер. И нового, незнакомого мне Драко Малфоя. В ответ Драко глухо зарычал. — А чего ты рычишь? — поинтересовался Гарри. — Я правду говорю. — Да я понимаю... — блондин поднялся и сел напротив любовника, также подобрав ноги. — Но я не ожидал от себя... такого, — махнув рукой, попытался объяснить он. — Если бы, скажем, год назад кто-нибудь сказал мне, что я дам себя связать, а потом буду чуть ли не со слезами умолять Гарри Поттера, чтобы тот трахнул меня, я бы ему сначала в морду дал, чтобы мало не показалось, а потом, наверное, отправил бы в Мунго. В отделение для душевнобольных. Гарри понимающе смотрел на собеседника. Тот нервно передёрнул плечами. — А сегодня утром, осознав себя между тобой и Гермионой, я готов был разрыдаться. Я вдруг понял, что вы оба стали для меня... семьёй, частью чего-то бесконечно важного, — Драко сидел и в упор смотрел на Гарри. — Слушай, а ты всегда так просыпаешься? — Как “так”? — непонимающе спросил тот. — Ты когда открыл глаза... Выглядел так, будто и не спал за минуту до того. — А... ну, да. У меня с детства так. Тётя никогда не давала понежится в постели, да и братец двоюродный мог устроить в любой момент какую-нибудь пакость, так что я привык просыпаться моментально и в полной готовности к возможным неприятностям. Но ты увёл разговор в сторону... — вернул Поттер разговор в интересующее русло. Драко вскочил и почти заорал: — А что ты хочешь услышать?! Что мне понравилось?! Что я хочу ещё?! Что я... А, твою мать! Психолог хренов! — Драко метнулся в сторону от лежаков и замер в нескольких шагах, зябко обхватив себя руками. Его потряхивало. Гарри неспеша поднялся и подошёл к нему, обнял сзади за плечи, потом повернул к себе лицом. — Дурак ты, Малфой, — беззлобно сказал Гарри, поднимая лицо любимого к себе. — Но мы тебя любим и такого тоже, — продолжил он свою мысль и нежно поцеловал Драко в нос. Тот скорчил недовольную рожу и, прищурившись, спросил: — Любите? — Ну, конечно, — кивнул Гарри в ответ. — Разве я не говорил, что люблю тебя? — Не-а. Забыл, видимо, а? — с ехидцей ответил Драко. — Да? Ну, что ж. Официально тебе заявляю — я люблю тебя, Драко Малфой. Вот такого вот дурня, красавца и умницу. Теперь ты это знаешь. — Да ну тебя, Поттер, — недоверчиво пробурчали в ответ, впрочем, не предпринимая попыток освободиться из объятий. — Это ты что? Я тебе тут, можно сказать, самые сокровенные тайны души поверяю, а ты вот прямо взял и цинично послал меня хвостороге в задницу? — с улыбкой спросил Гарри. Драко закатил глаза. — Просто... знаешь, нелегко вдруг узнать о себе, что ты не только гей (ну ладно, не совсем гей, но тем не менее) но ещё и мазохист, а помимо этого осознать, что влюблен по уши одновременно в маглорожденную колдунью и героя всех времен и народов Гарри Поттера. Не находишь, что слишком много открытий для одного вечера? “Герой” невинно захлопал глазами. — А почему мазохист-то? — непонимающе спросил он. Драко заржал. — Гарри, — сумел произнести он сквозь смех, — ну и вопросы ты задаешь. — А чего тут такого-то? Чего ржёшь, как конь? — с серьёзным видом спросил Гарри, и Драко зашёлся в новом приступе смеха. Отсмеявшись, блондин совершенно спокойным тоном сказал: — На самом деле всё довольно просто... Если хочешь знать: мазохизм — это получение удовлетворения от интенсивного морального, физического воздействия или боли. Мне было больно. Очень. Не Круцио, конечно, но... А ещё я испытывал дичайший стыд. И я получил от всего этого удовлетворение. И ещё какое! Ну, и кто я после этого? Правильно — мазохист. А вы с Гермионой, оба два, между прочим — садисты. Вот. Гарри разжал объятия, потёр подбородок и озадаченно уставился на возлюбленного. — Как-то у тебя всё... не как у людей. Термины какие-то... Ярлычки... У меня все проще: тебе хорошо, Гермионе хорошо, мне хорошо. И самому по себе, и от того, что вам хорошо, если ты понимаешь, о чём я говорю. Главное, что все довольны. А мазохист ты там или ещё кто — это все совершенно не важно. Что с того, что мне понравилось заниматься с тобой любовью, когда ты связан? Мне теперь, что — утопиться по этому поводу? Предаться самобичеванию, дескать: ах, мне нравится трахать связанного Малфоя, поэтому я гадкий гей-садист? Ну, скажи — мне идти топиться? Или можно ещё немного пожить? — Как-то у тебя всё просто выходит... — протянул Малфой. — Нет, это не у меня просто, а у тебя — сложно. Ты понавешал на себя кучу терминов и теперь стоишь тут, и их боишься. Любой термин это... ну, он не просто слово, это ряд понятий и ассоциаций, который тянется за ним хвостом. Вот лично я не вижу ничего плохого в том, что ты получил удовольствие, и в том что я его получил. Я же не бросаюсь на прохожих на улице, не связываю и не трахаю их? И ты тоже ни к кому не пристаешь, дескать, свяжите меня и трахните? Так? Так. Всё происходило в нашей спальне и находилось под контролем, верно? — Ну, — задумчиво отозвался Драко. — Вот тебе и “ну”. Не понимаю, обо что ты сейчас так заморачиваешься, — пожав плечами, изрек Гарри. — Честно сказать, после твоих слов, я и сам уже не понимаю. Просто... как-то это всё.. ненормально, что ли... — неуверенно сказал блондин, разглядывая собеседника. — А что такое “норма”? Вот ты — Маг. Это, между прочим, даже в магическом мире не очень чтобы норма. Про магглов я вообще молчу. И что? — настойчиво спросил гриффиндорец, внимательно глядя на любимого. — Но, Гарри... — попытался урезонить Поттера Драко. — Никаких “но”. Пойми, ничего, на самом деле, не изменилось, от того, что ты осознал несколько новых свойств самого себя. Ничто не бывает из ниоткуда. Это свойство твоей натуры было в тебе и вчера, и позавчера, и год назад. Просто ты столкнулся с ситуацией, в которой оно проявилось явным образом. Не более того. Может быть, ты решишь, что никогда больше не будет такого в твоей жизни, а может, наоборот — решишь, что секс без веревок тебя более не устраивает. Но какой бы ты не сделал выбор — это будет не более чем выбор: использовать свои свойства или не использовать. И опять же — ничего принципиально не изменится: способность получать в постели удовольствие от боли никуда не исчезнет. Гарри пытался, как мог, успокоить ошарашенного произошедшим слизеринца, для чего старался говорить мягко и спокойно. Он объяснял те вещи, которые, в свое время, уяснил для себя и стремился донести, что ничего плохого в том, что происходило прошлой ночью — не видит, и не осуждает Драко за то, что тот получал удовольствие. — Какой ты, оказывается, мудрый... — Уж какой есть... Пойдём, купнёмся ещё, и завтракать? — предложил брюнет. — Ага. И спасибо тебе, — искренне поблагодарил слизеринец. — Пожалуйста. Ты обращайся, если что. Драко пихнул Гарри плечом, разбежался и нырнул в волны. Тот последовал за ним. Накупавшись, парни вдвоём возвращались в дом. Вдруг Малфой встал посередь дорожки и широко распахнутыми глазами поглядел на спутника. — Слушай, — начал инициатор остановки. – А откуда Гермиона знала, что надо делать? — В смысле? – не понял вопроса Гарри. — Ну, в прямом – откуда она знала, как связывать? У неё это так легко получилось, до меня только сейчас дошло – насколько! — Гм, ну мне она сказала, что книги – это великая вещь. Я полагаю, вычитала где-то. — Значит, вычитала? Прекрасно… Знаешь, что… Иди-ка ты завтракать один, а я... я пожалуй схожу к нашей читательнице… Думаю, она уже проснулась. — Но… — попытался возразить Поттер. — Мне кажется, после того, что она сотворила вчера, сидит сейчас у себя и не знает куда деваться. Пойду проверю свою догадку… — А, пожалуй, ты прав… Может, мне с тобой сходить? — Нет, если я прав, то ты ей ничем не поможешь. Идти нужно мне. — Ну ладно, а я тогда — завтракать и заниматься. Малфой молча кивнул в ответ. В холле они разошлись в разные стороны – Гарри отправился на кухню, а Драко поднялся к комнатам Гермионы. Перед дверями её покоев он ненадолго замер на месте, словно бы собираясь нырнуть в глубокий омут. Как он и ожидал – подруга уже проснулась и даже успела принять душ, и теперь сидела, завернувшись в халат, с совершенно несчастным видом в своей гостиной и бездумно переворачивала страницы очередной толстенной книги. Когда она увидела на пороге Драко, лицо её покрылось красными пятнами. Визитёр сделал несколько шагов и остановился напротив нее. — Драко... – выдавила из себя почти плачущая девушка. – Что же я натворила? Ты… ты простишь меня, ну скажи, что простишь, пожалуйста… — тихо просила она. Парень опустился на корточки и мягко попросил: — Гермиона, посмотри на меня. Она нерешительно поглядела на любимого. И первое что увидела – следы вчерашнего вечера на плечах и шее молодого человека. Девушка поспешно отвела взгляд и покраснела ещё больше. Из её глаз закапали слезы. — Это было так глупо… Но мне казалось… — Гермиона, — позвал Драко. – Послушай меня, пожалуйста? Девушка шмыгнула носом и замолчала. — Я не буду утверждать, что твоя придумка не отличалась некоторой, гм, экстравагантностью. У меня есть к тебе один вопрос… — О, Драко… — выдохнула Гермиона. — Не перебивай меня, пожалуйста. – попросил парень. – Так вот, вопрос: скажи, только честно, — тебе понравился твой эксперимент? Услышав это, Гермиона смертельно побледнела. Драко видел, как дрожат её пальцы, нервно теребящие пояс халата. Девушка молчала, парень терпеливо ждал. Наконец она заговорила: — Ну, понимаешь, вчера… Вчера мне было очень и очень хорошо. А сегодня, когда я поразмыслила над тем, что натворила – стало плохо. Я знаю, ты никогда не простишь меня… — озвучила она свои переживания. — Гермиона, любимая, — тихо рассмеялся Драко. – Ты, честное слово, зря так переживаешь. Я не в обиде на тебя. — Правда? – удивленно спросила девушка. — Правда, — уверенным подтвердил Драко. — Но я так унизила тебя… — с горечью произнесла ведьма. — Нет, Гермиона. Никого нельзя унизить без согласия. А я не согласен считать унижением для себя то, что произошло вчера. Знаешь, сегодня утром я разговаривал с одним очень мудрым человеком и, вследствие этого разговора, понял одну вещь. — Какую? – с интересом спросила Гермиона. — А вот такую: я столкнулся с ещё одним своим, скажем, свойством. Не более того. Это не хорошо и не плохо. Это просто часть меня, и всё. Мне нравилось то, что вы с Гарри делали. Понимаешь? — Тебе, правда, нравилось? – спросила пораженная девушка. Драко кивнул. — Скажу тебе больше. Если ты вдруг захочешь ещё… поэкспериментировать подобным образом – я не откажусь вновь превратиться в твоего подопытного. Драко плавно опустился на колени и взял руки девушки в свои. Гермиона кончиками пальцев провела по красным полосам на запястьях любимого. — Тебе было больно? — спросила она. — Да, — просто ответил он. — Но это не важно. Это была такая боль, которая приносила удовольствие. Я не знаю как так может быть, но это было. Видимо, я действительно так устроен, что способен получать удовольствие, когда мне причиняют боль в процессе занятия любовью. Драко прикоснулся губами к ладоням Гермионы. — Спасибо тебе. — За что? — не поняла она. — За то неимоверное удовольствие, которое ты мне доставила. Слушай, а ты так делала раньше? — Нет, — ответила Гермиона, вновь краснея. — А откуда тогда... — Ну... ты же знаешь, что я всегда много читала... В общем, Люциус подарил мне одну книжку, она меня заинтересовала. Я стала искать материалы по теме, затронутой в ней, а потом нашлась книжка про японскую технику связывания... Показалось очень интересным, правда, там всё очень сложно... Но сама идея меня почему-то зацепила... И вот, ну, я решила попробовать, — пожала плечами девушка. Драко весело улыбнулся. — Хорошие книжки, однако, читают гриффиндорские пай-девочки, — фыркнул он. – А папенька просто неотразим! — Ну это правда была очень интересная книга! — возмутилась Гермиона искренне. – И Люциус ничего такого не подразумевал, по-моему. — Что книжка была интересной — ни минуты не сомневаюсь, — легко согласился Драко, — а вот, что отец ничего «такого» не подразумевал – ни в жизни не поверю, — улыбнулся парень и задумчиво добавил: — А знаешь, ты правильно поступила, не рассказав мне о том, что задумала... Если бы ты описала хотя бы малую часть всего этого — я бы просто отказался участвовать. — Ты жалеешь о произошедшем? — Нет. Я восхищаюсь твоей прозорливостью. Как верно ты всё рассчитала, как тонко сыграла на моих и Гарри тайных струнках... Фантастика! Вот она — женская интуиция помноженная на опыт... Я восхищён! — Драко, — тихо сказала Гермиона. — Ты меня переоцениваешь. — Да нет же! — Ну какой там опыт... Чистое вдохновение и немного везения, не более того. Я только сейчас понимаю, насколько мне повезло угадать, как вас обоих можно пронять, а ты говоришь — “опыт”. Пожалуй, есть две области в которых я действительно в какой-то степени обладаю им — это чтение и влипание в разные истории. При том, второе — скорее заслуга Гарри, а не моя. Я попадала и попадаю в разные переделки только потому, что являюсь близким другом человека, который может найти ворох приключений на собственную голову в самых безобидных и, казалось бы, неподходящих для этого местах. — По-моему, ты сейчас прибедняешься, — невозмутимо возразил Драко. — Вся моя практика общения с тобой подсказывает, что ты женщина, которая всегда чётко знает, чего хочет и неуклонно добивается целей, которые перед собой поставила. — Я не прибедняюсь, я трезво оцениваю свои возможности — и всё, — убеждённо возразила гриффиндорка. — Ладно, пусть так, — легко согласился парень. — Я смотрю, настроение у тебя улучшилось? Пойдешь завтракать? Утреннюю пробежку ты уже все равно пропустила. — Пойду, — отозвалась Гермиона. — Только оденусь. — Я подожду тебя тут, — решил Драко, подымаясь с колен.