Гарри Поттер и сумасшедшая магия

С самого утра, к своему собственному удивлению, Драко удавалось одновременно: отслеживать текущую ситуацию, обдумывать возможные варианты ее развития, просчитывать свои дальнейшие шаги и заодно, где-то в фоне, искать решение для реализации возникшей у него идеи. Идея появилась по результатам пристального наблюдения за Гарри: Драко в какой-то момент догадался, что тот задействовал свои эмпатические способности по полной и, отчасти именно на основании информации, получаемой по этому каналу, настолько смог открыться. У Драко этой способности не было, хотя иногда он мог считать эмоцию с Гарри или с Мэйт. Поразмыслив, слизеринец пришел к выводу, что в этом ему помогают узы, которыми он себя с ними связал и сейчас пытался придумать, как бы усилить это свойство и сделать это, с как можно меньшими последствиями. Гарри уловил эту его задумчивость и спросил: — О чем ты так внимательно думаешь? — Об эмпатии. Ты ведь полностью открыл свое восприятие, так? — Да, — кивнув, ответил Гарри. — Я сожалею, что у меня нет этой способности, хотя, то ли с помощью связи, то ли так устроен ошейник, что я ношу, иногда я могу читать тебя и Мэйт. В наших с тобой упражнениях эмпатия была бы ой как не лишней, ты ведь не можешь мне рассказать о каждой своей эмоции. — Не могу, это верно. А в каком направлении идут твои раздумья? — В сторону зелий, — ответил Драко. — Мне кажется, что искать способ временно обрести это свойство с помощью зелья не то что не нужно, а просто-таки вредно. — Почему? — удивленно спросил Драко. — Потому. Подумай сам: ты ведь не будешь потреблять это зелье всю свою жизнь? — Но сейчас... — уперся Драко, его очень захватила идея придумать такое зелье. — Нет! Прости за резкость, но включи мозги! — звенящим голосом сказал Гарри и уже более спокойно развернул свою мысль: — Я очень хорошо помню ощущения от невозможности пользоваться руками. С зельем временно открывающим эмпатические способности может выйти примерно также. Когда ты не будешь его пить — ты будешь как без рук. Только это ощущение у тебя будет не на несколько часов или даже дней, а на всю оставшуюся жизнь. Драко задумался — такой поворот дела ему отчего-то в голову не приходил. Но все-таки ему действительно нужно было знать, что происходит с Гарри, когда он с ним что-нибудь делает. Они с ним, за последние двое суток, достигли необычайного прогресса, и слизеринцу очень не хотелось по какой-нибудь глупой случайности все испортить. Но, похоже, единственным вариантом это узнать, все-таки было общение. Можно было проводить беседы каждый вечер и детально разбирать весь день, шаг за шагом, но этого было явно недостаточно, и Драко отчаянно пытался что-нибудь придумать. Решение кажется нашлось: — Хорошо, ты меня убедил, — сказал Малфой. — Тогда предлагаю сделать так: каждый вечер, после дня игры, мы будем спокойно садиться и устраивать детальный разбор полетов. Гарри согласно кивнул. — И второй момент. Иногда, по ходу действия, я буду спрашивать тебя о твоем состоянии и буду очень признателен, если ты будешь отвечать на такие вопросы четко, полно и правдиво. — Согласен, и, если у меня будет техническая возможность разговаривать, я буду отвечать, — согласился Гарри, улыбнувшись. — Здорово, — сказал блондин и придвинулся поближе к любимому, привлекая его в свои объятия. Гарри расслабленно откинулся на него и, чуть повернувшись, заглянул в лицо. Ощущения ему подсказывали, что Драко что-то хочет спросить, но по каким-то причинам, не решается сделать этого. — Ты хочешь о чем-то еще поговорить? — спросил Гарри. Драко кивнул, потом вздохнул, посмотрел на любимого долгим взглядом и, наконец, решился: — Гарри, я тебя давно хотел попросить об одной вещи. Сразу скажу, если тебе неприятно или не хочется, или тебя это задевает — то ты можешь не делать. Я ни в коем случае не обижусь и не буду настаивать. Поттер чуть напрягся, но не ощущая никаких отрицательных эмоций исходящих от обнимающего его Драко, заставил себя расслабиться. — И о чем ты хочешь меня попросить? — спросил он, внимательно глядя любимому в лицо. — Расскажи мне о том, как ты жил до школы. Я многое знаю, но никогда не слышал этого в твоем изложении. — Зачем тебе? Все, что ты знаешь — правда. — Зачем? Сложный вопрос. То, что мне удалось узнать у Мэйт, во-первых, как мне кажется, не полно, а во-вторых, в любом случае, окрашено ее переживаниями. То, что печатали, как-то оно передает некий набор фактов, но ни разу не передает эмоций. А мне, прости, пожалуйста, хотелось бы выслушать эту историю в твоем исполнении, я думаю, что это очень важно для нас обоих. — Важно? — Гарри пожал плечами. — Не понимаю почему, но если ты так просишь... я расскажу, хоть мне это и не слишком приятно. С самого детства я слышал только окрики и ругань, а самым мягким обращением ко мне было “мальчишка!”, а так — ублюдок, выродок, ненормальный, урод и еще с десяток слов, которыми называли меня тетка, дядька и кузен, особенно старался дядька. И до того, как появился Хагрид, я был уверен, что все это справедливо, ведь со мной случалось то, чего не случалось ни с кем другим. Из газет, от Мэйт да и, наверное, от Эрика ты знаешь, что до школы я жил в чулане, размером чуть больше платяного шкафа — это место... Оно с одной стороны было ужасно, а с другой... я там играл, потом читал и готовил уроки. Гарри ненадолго замолчал, а Драко попытался представить себе комнату размером чуть больше шкафа и себя в ней. У него не получилось. В детстве он иногда забирался в чуланчики, в которых домовые эльфы хранили разный инвентарь, но они были значительно просторней. Да и забирался он туда по собственной инициативе, никто даже не думал его там запереть! Чуть помолчав Гарри продолжил свой рассказ, и Драко четко видел, с каким трудом он ему дается: голос стал глухим, бесцветным, пустым. Ему было страшно наблюдать, как гриффиндорец с каждым произнесенным словом погружается в тяжелые и мрачные воспоминания. — Я ведь ходил в маггловскую школу до Хогвартса... Меня в моем чулане запирали в наказание, но в то же время это был мой мир, мой маленький мирок, отдельный ото всех. И только там я мог себе позволить хоть чуть-чуть расслабиться и плакать. Тихо, закусив зубами уголок подушки, так, чтоб никто не слышал и не догадался, что в очередной раз я плачу... Родственники нагружали меня работой по дому и саду, и если я не успевал или делал ее не очень хорошо — меня били, и били сильно... Пока я был совсем маленький, я не понимал за что мне достается, а потом, наверное, смирился, решив, что я действительно такой ужасный, как они говорят, и раз это так — то у них есть это право: бить меня и издеваться... Гарри рассказывал, иногда надолго умолкая, словно собираясь с силами, а Драко прижимал его к себе и слушал, слушал, слушал, пытаясь осознать: как можно было выжить в таких условиях? Его собственное детство, отличалось от детства Гарри, так, как день разнится с ночью. Он не знал, что такое голод или обноски с чужого плеча, он не знал, что такое тяжелый физический труд и тем более не знал, что такое побои и унижения от родных людей, которым подвергался его любимый. Даже самые, казалось бы, худшие моменты его детства просто меркли на фоне злоключений Гарри; они казались донельзя смешными. Драко было не понятно, как при таком “воспитании” Поттер умудрился сохранить чистоту души, наивность, доброту, способность сострадать ближним. Слушая его, он, наконец-то, четко осознал, почему гриффиндорец отказался в свое время с ним дружить. Когда он просил Гарри рассказать ему о детстве, он думал, что готов к тому, что тот скажет. Но оказалось, что все гораздо хуже, чем он представлял себе по газетам и из рассказов друзей. Где-то к середине повествования Драко уже откровенно подташнивало от отвращения и страха, единственным его желанием было — это пойти и немедленно растерзать тех магглов, которые так тщательно калечили ни в чем неповинного ребенка. Но Гарри говорил и говорил, его слова звучали монотонно, сухо, он был напряжен, прикрыл глаза и в какой-то момент Драко начало казаться, что тот вообще не понимает, где он и кто с ним рядом: он просто выполнял поставленную перед ним задачу со всей возможной тщательностью и не более. Детство держало крепко, не желая отпускать и являя все новые картинки пережитого внутреннему взору Гарри, и он пересказывал их вслух, как автомат, боясь по-новой оказаться там же и надеясь, что если он озвучит, то что видит — этого не случится. Иногда он словно бы выныривал из мутного потока и тогда чувствовал обнимающего Драко. Тот был в ужасе и злился, но его чувства уже не могли заткнуть прорвавшуюся плотину, и Гарри вновь тонул в воспоминаниях и продолжал, заставляя себя проговаривать слова, до тех пор, пока последняя ожившая картинка не была озвучена и не присоединилась к прочим. — Я закончил, — сообщил Гарри в пространство. В эту минуту ему безумно хотелось остаться одному, он четко осознал свою ущербность и ясно видел — он не достоин Драко. Ну что может быть общего между ничтожеством, каким является сам он, и этим Принцем? Ничего. Гарри отчего-то вспомнился рассказ Драко про пони, которого его отец подарил ему и этот штрих оказался последним: ведь даже у Дадли пони не было, хотя ему его родители не могли отказать ни в чем. Единственный вариант зачем он, Гарри, мог понадобиться Малфою, оказался вдруг предельно прост и ясен: в качестве слуги, в постели, на конюшне или в кухне — все равно. И это было правильным, по-другому просто не могло быть! И в этот момент единственное, что оставалось неясным для скатившегося в далекое прошлое Гарри: отчего Малфой злится, ведь он сам приказал рассказать, и он подчинился. Впрочем, если подумать, это тоже было нормой, ведь бил его Вернон просто так, от плохого настроения, возможно, и Малфой сейчас не в духе и... Гарри нужно было хоть не надолго остаться одному, чтобы прийти в себя после столь ужасных откровений, это было ему необходимо, а потом... Он смирится и сделает все, что ему скажут. — Пожалуйста, отпустите меня, — бесцветным голосом попросил Гарри, — обещаю, через десять минут я вернусь и буду готов... — Что? — переспросил Драко. Обращение на “вы” резануло слух острым ножом, вырывая из раздумий с мясом, заставляя вздрогнуть от душевной боли. От неожиданности он ослабил хватку, и Гарри умудрился встать. — Я правда никуда не денусь, только позвольте мне чуть-чуть побыть одному, — повторил просьбу Гарри, смотря в пол под ногами. У Драко оборвалось сердце: за десять минут это чудо в перьях может себе придумать что угодно, последствия могут стать просто ужасны. Он отчаянно жалел, о своей просьбе рассказать и видел: ситуация вышла из под контроля, Гарри стремительно провалился в прошлое и сейчас воспринимает его кем-то наподобие того ужасного маггла, о котором он рассказывал. Несколько секунд Малфой соображал, что он может сделать, чтобы прекратить это безумие и единственным вариантом, к которому он пришел была мысль: “Не отпущу!”. Он встал и, в одно движение оказавшись рядом с Гарри, обнял его. Тот не сопротивлялся, покорно стоя и продолжая смотреть в пол. Ему сейчас были неприятны прикосновения, но он терпел, надеясь, что его отпустят. “Мерлин и Моргана, что я наделал?!” — мучился Драко. Почувствовав, что его прикосновения неприятны, он опустил руки и просто стоял рядом, пытаясь придумать: что же ему делать. — Гарри, — позвал он, — Га-а-арри! Ты меня слышишь? — Слышу, — тупо отозвался гриффиндорец. — Я не Вернон, я не обижу тебя, поверь мне. Ты мне нужен, — очень мягко сказал блондин и был потрясен реакцией на свои слова: Гарри потянулся к вороту рубашки и стал расстегивать пуговицы. Через несколько мгновений рубашка была расстегнута, и Потер приступил к расстегиванию брюк. — Что ты делаешь?! — воскликнул, чуть отошедший от первоначального шока, Драко. — Раздеваюсь. Вы ведь сказали, что я вам нужен, — механически ответил Гарри, к тому моменту расстегнув брюки и стягивая их с себя вместе с нижним бельем. В этот момент все, что с ним делал Драко, слилось в его восприятии с воспоминаниями о детстве. Вернон тоже добивался покорности и беззащитности. Так думать было больно, но привычнее (ведь это нормально, когда ему делают больно, когда его унижают и измываются!), и между Верноном и Драко, в воспалённом мозгу Гарри, построилась какая-то взаимосвязь. У них было несколько различий: Вернон его не трахал, но за то бил смертным боем. Тогда как Драко делал это, но зато относился, кажется, лучше. Во всяком случае, он совершенно точно не морил его голодом и не запирал на ночь в тесном чулане, разрешая спать с собой... Хотя один раз уже отправил спать к камину. Поттеровский стриптиз оказался последней каплей для Малфоя и, когда новоявленный стриптизер переступил через спущенные штаны, ярость затопила сознание слизеринца и он, не задумываясь ни на мгновение, отвесил Гарри хлесткую пощечину, а потом другую... Гриффиндорец не сопротивлялся, он даже не пытался прикрыть лицо руками; он только начал как-то странно вздрагивать всем телом и медленно отступал назад, пока, наконец не уперся спиной в стену. Драко, выплеснув в пощечины всю свою ярость, стоял на месте, приходя в себя и пока Гарри медленно съезжал по стене вниз, и сворачивался на полу в клубок, умудрился взять себя в руки. Гарри беззвучно плакал, слезы капали из-под крепко зажмуренных век, ему было очень страшно: ведь сейчас на него обрушится очередная порция побоев. Каково же было его удивление, когда вместо ожидаемой боли, он почувствовал на своих плечах чьи-то руки, теплые, мягкие руки, которые очень осторожно проводили вниз, к локтям, потом вверх к шее, чуть смещались к спине и гладили, гладили, гладили, осторожно, мягко, успокаивающе, даря тепло и нежность. Постепенно, под этими прикосновениями, Гарри стал приходить в себя, понимая, что он не на Тисовой улице и вообще давно там не был, что он был рядом с человеком, которого любит и которому, кажется, доверяет, и этот человек, Драко, тоже любил его, и вряд ли бы хотел доставить ему боль. А то, что он умудрился каким-то образом перепутать его с Верноном, вызывало панику и отвращение к себе. Мысль о Драко заставила открыть глаза и Гарри увидел перед собой испуганного напрочь парня, на лице которого, кроме испуга, были нежность и печаль. — Драко... — сказал Гарри робко. Вид перепуганного любимого вернул его в реальность полностью, и он с ужасом осознал произошедшее: свои слова, и действия, и реакцию на это Драко, а также то, что Вернон и Петунья вместе с Дадли — это все давным-давно прошло, и больше никогда не повторится. Он не допустит повторения и не позволит прошлому забрать себя, ведь у него есть Мэйт и Драко. А еще есть Люциус и даже грозный и суровый Северус, и все они любят его и заботятся о нем, каждый по своему, а он любит их, одних — как будущих супругов, других — как старших родственников и наставников, но, все равно — это Любовь, пусть и в другой ипостаси. Тепло разлилось у него в груди, растекаясь откуда-то от сердца в стороны, постепенно заполняя все его существо от пяток до макушки. Оно было сродни откровению свыше, им хотелось поделиться со всем миром, и в первую очередь — с Драко, продолжавшим медленно и нежно поглаживать скорчившегося на полу Гарри. — Я люблю тебя, — сказал брюнет, расслабляясь и протягивая руки к блондину, — слышишь, люблю! Я только сейчас понял насколько! Это так странно... Я напугал тебя, я вижу, прости... Я не хотел, так вышло. О, если бы не ты, я б не вернулся оттуда, и... — Тише, Гарри, тише... Все хорошо, ты здесь, теперь все будет хорошо, — ответил Драко, — все прошло... — Да, но мне надо сделать одну вещь, — сказал Поттер. — Ты мне поможешь? Малфой молча кивнул. — Мне нужно сходить на Тисовую и попрощаться с детством. Я хочу оказаться там, и чтобы рядом был человек, которому я верю, верю, что он не бросит меня в дурацком чулане в одиночестве. Понимаешь? Я просто посмотрю на дом, на сад, на тетку с дядей и кузена... и уйду. Хочу в кафе и там … мороженного, с шоколадом и малиной или, не знаю, что-то такого... сладкого. Мерлин мой! Как я мечтал об этом в детстве... А еще, знаешь, у магглов есть смешное развлечение: аттракционы. Это такие, ну, машины, они кружатся вокруг своей оси, или взлетают высоко, это так весело! Ты ведь пойдешь со мной? Мы будем кататься на огромном колесе и целоваться где-то в поднебесье... — Прямо сейчас? — прищурившись, поинтересовался слизеринец, в уме прикидывая чем грозит такой поход. — А почему бы нет? В Лондоне сейчас почти утро. — Ну, может быть, оденешься, так, для начала? А потом решим, — предложил Драко. Гарри смешно фыркнул и спрятал лицо у него на груди. — Отпустишь меня? Я и впрямь, оденусь. — Ты уверен, что тебя можно отпустить? — Уверен, я в порядке, честное слово, — Драко недоверчиво поглядел на Гарри. — Эй, я и в правду в порядке. Я всего лишь по-быстрому схожу в душ и оденусь для выхода в город. — Может быть, мне сходить с тобой? — Нет, я сам, мне действительно нужно чуть-чуть побыть одному и попытаться прийти в себя, но я точно ничего экстремального не вытворю. — Получаса тебе хватит? — подозрительно поинтересовался Драко. — Более чем. Через полчаса жду тебя, ну, скажем, в холле, — сказал Гарри и решительно покинул комнату, оставив любимого в гордом одиночестве. Как только гриффиндорец ушел, Малфой совершенно обессилено уселся на первую попавшуюся ему под задницу горизонтальную поверхность, показавшуюся пригодной для этой цели (это оказался маленький столик с гнутыми ножками, на котором обычно стояла ваза с цветами) и тихо застонал сквозь крепко сжатые зубы. Он ощущал себя более, чем выжатым, и ему ой как не хотелось отправляться на Тисовую улицу, но он понимал, что это действительно нужно и важно для любимого, и был готов идти до конца. “Только бы сдержаться и не убить этих Дурслей, — с тоской думал парень, сидя на столике у окна. — Одна попытка причинить вред Гарри и там будет куча трупов.” Просидев так некоторое время, Драко аппарировал прямо в свою ванную и, раздевшись, залез под душ. Времени было не много, посему, быстро ополоснувшись, парень вылез из под воды, высушил себя с помощью заклинания, магией же привел в порядок волосы, оделся в маггловскую одежду, подходящую по сезону и, рассовав по карманам бумажник с деньгами обоих миров, несколько пузырьков с зельями, которые могут пригодиться и волшебную палочку, спустился в холл. Гарри уже ожидал его там, нетерпеливо меряя шагами помещение. Драко окинул возлюбленного взглядом, и отметил, довольно усмехнувшись, что за последнее время тот научился одеваться стильно и со вкусом. На сей раз, брюнет был одет в штаны из черной тонкой замши, аккуратно обтягивающие его задницу, мягкую рубашку в крупную шотландскую белую клетку, на ногах были ботинки с высокой шнуровкой, в руках он держал черную-же кожаную куртку, в общем, его образ напоминал этакого ковбоя из американского вестерна, даже длинные волосы, заплетенные в косу и перевязанные тонким кожаным шнурком, не выпадали из образа. Прежде, чем Драко успел открыть рот, чтобы сделать ему комплимент, Гарри заметил его и заговорил: — Знаешь, я подумал: прежде, чем мы пойдем на Тисовую, мы заглянем в два места. Первое, цветочный магазин, я хочу купить там самый роскошный букет, какой у них найдется. И в магазин, где продают вина, мне нужна бутылка хорошего коньяка. — Зачем тебе это? — удивленно приподняв бровь, спросил Драко. — Я подарю цветы тетке, а коньяк дядьке, — сказал Гарри. — Что? — переспросил непонимающим тоном Малфой. — То, что ты слышал. Это... если угодно — месть, возможно, тебе она покажется очень странной, но меня это, хм, порадует. Да, пожалуй это самое верное слово — по-ра-ду-ет. Понимаешь... Для моих родственничков очень важное понятие “деньги”. Букет цветов, стоящий несколько десятков фунтов — это ближний родственник пощечины, впрочем, как и коньяк. О! Придумал! А для Дадли... Торт! Большой, с кремовыми розочками! Пусть кушает, бедненький, — сказал Гарри, и весело рассмеялся. — Только я тебя умоляю, не испорти мне веселье, не убивай никого, ладно? Драко закатил глаза и ответил: — Вообще-то, я не собирался никого убивать, ну, разве что в случае крайней необходимости. По оглашенному тобою плану, я должен был сопроводить тебя в твоей экскурсии в детство. Ты собирался постоять рядом с домом своих чудесных родичей и мирно удалиться. Но ты, как обычно, все решил по-своему. Впрочем, так даже веселее. — Все очень просто, подумай сам: мне очень нужно посмотреть в глаза Дурслям. Подарки — это хороший повод зайти в дом и поговорить. Сделай одолжение, просто помоги мне выбрать цветы и коньяк, хотя, с цветами я, пожалуй, справлюсь сам, но коньяк придется выбирать тебе, — мило улыбаясь, сообщил Гарри. — Видит Мерлин, ты меня просто осчастливил, — фыркнул Драко. Выражение лица при этом у него было крайне неодобрительное. Гарри подошел к нему и крепко обняв, шепнул на ухо: — Ты еще скажи, что по мне розги плачут. — И скажу. Ты бываешь просто невыносим, особенно когда принимаешь решения думая не мозгом, а даже не знаю, чем. Ну зачем тебе туда соваться, скажи на милость? — Посмотреть в глаза страху. Вот как на татами, встать лицом к противнику и... — И дать в морду. Я верно уловил идею? — В общем да, только на сей раз я не буду бить, ну, во всяком случае, я на это надеюсь. — Ну, ну, — скептически хмыкнул Драко. — Ты готов переместить нас в Лондон? — Да, и давно, — ответил Гарри, сжимая в пальцах порт-ключ. Они вдвоем материализовались в доме на площади Гриммо, и Гарри сразу же аппарировал в Литтл Уингинг, на окраину парка, в котором провел множество часов в прошлом. Драко огляделся по сторонам и передернул плечами. — Не нравится мне это место. Как-то тут … не знаю, мрачно. — А что ты хочешь? Осень же. Ты просто привык к индийской зелени и все. Пойдем, нам нужны цветы, торт и коньяк. — Хм, в этом захолустье есть магазины? — Все не так плохо, да и не такое это уж и захолустье — это респектабельный английский городок, со всеми вытекающими из этого. — Респектабельный? — Ага. — Ладно, веди. Гарри уверенно пошел вперед. Ему было очень странно идти по знакомым с детства улицам. Иногда, когда он проходил там, где с ним происходило что-то неприятное — накатывала паника. Но рядом с ним шел Драко, и Гарри, когда ему становилось совсем не по себе, сжимал его ладонь в руке; и тепло, которое он ощущал, поддерживало его и позволяло переживать заново неприятные воспоминания. Они давно вышли из парка, в который он их перенес, и теперь шли по аккуратной чистой улочке, приближаясь к школе, в которой в свое время учился Гарри. — А вот тут я учился до Хогвартса, — сообщил он Драко. — А чему учат в маггловских школах? — спросил тот. — Разному. Языку, математике, истории, географии, литературе... Но я же всего четыре года проучился здесь, а потом — был Хогвартс. — Тебе было интересно учиться? — В общем да, но мне было очень сложно находить общий язык с одноклассниками: Дадли вечно мешал и не давал никому со мной подружиться. — Между прочим, тебе будет легче переживать неприятные воспоминания, если ты не просто будешь сжимать мою руку, а заодно еще и будешь рассказывать, что произошло в тех местах, которые тебя так... волнуют. — Пожалуй, — согласился Гарри и теперь, когда они проходили мимо таких мест, он ненадолго останавливался и рассказывал, что тут произошло. Драко слушал и хотел только одного: чтобы Гарри не скатился обратно в прошлое. Наконец, они дошли до магазина, в котором продавались разные вина и зашли в него. — Драко, мне нужна самая лучшая бутылка конька, которая найдется в этом магазине. — Да понял я, понял. Не занудствуй, я выберу самую-самую, хоть и считаю, что лучше бы ты подарил дядюшке бутылку с ядом, а не с коньяком, впрочем, их можно и смешать, — ехидно сообщил Драко, лениво оглядывая полки с напитками. Наконец, он выбрал бутылку Martell XO и сообщил продавцу о своем выборе. Тот посмотрел на него, как на умалишенного, еще раз, ну чисто на всякий случай, оповестил о цене и заметался туда-сюда по своему заведению, когда Драко, ничтоже сумняшись, вытащил требуемую сумму из кошелька и спокойно выложил ее на прилавок. Гарри заглянул ему через плечо, увидел стопочку банкнот и хмыкнул. — Твоя душенька довольна? — поинтересовался Драко, когда они вышли из магазина. — Я даже не знаю, что тебе сказать, — растерянно сказал Гарри. — Ну и молчи себе. Пойдем, приобретем букетик и тортик, и к родственникам, — усмехнувшись, ответил Драко. Они посетили кондитерский и цветочный магазины, и Гарри, внутренне содрогаясь, направился на Тисовую улицу. Дом номер 4 стоял там, где ему и положено было стоять, не претерпев никаких изменений. — Это тут, — тихим неровным голосом сказал Гарри, останавливаясь. Драко окинул коттедж оценивающим взглядом и пренебрежительно скривился: — Обычный маггловский домик. Маленький, ничего особенного, — констатировал он. — А что ты ожидал увидеть?! Аналог Малфой-мэнора?! — взвился Гарри. — А чего ты злишься? — спокойно спросил Драко. — Я не злюсь! — прошипел тот. — Ага, а я глухой, — согласился Малфой. — Вдохни, выдохни, еще раз вдохни и еще раз выдохни. Успокойся, чулан тебе не грозит, побои тоже. Я с тобой и буду тебя защищать, при любом раскладе. В конце концов, мы можем туда и не ходить, букет будет хорошо смотреться в вазе в твоей гостиной, тортик съедим, коньяк выпьем. — Нет, я должен... — начал было Гарри, но был перебит яростным взглядом. — Ты не должен! В этом случае — нет! Ты можешь пойти — это будет правильно, но это не долг! Если ты не чувствуешь себя в силах сделать этого сегодня — ты не обязан. — Ты не прав, я именно что должен. Себе, тебе, нам. Если я не сделаю этого сейчас — прошлое не отпустит меня. А я хочу, чтобы прошлое, наконец, стало прошлым, — сказал Гарри и, решительно подойдя к двери коттеджа, нажал на кнопку звонка. “Пусть их не окажется дома! — мелькнуло в голове у Драко. — И тогда, возможно, все сегодня останутся живы.” Но его мольбе не суждено было сбыться: дверь распахнулась и из-за нее показалась некрасивая худющая женщина. — Мы ничего не покупаем, — заявила она, стоящим за дверью парням. — А мы ничего и не продаем. Добрый день, тетя, — вежливо поздоровался Гарри. — Поттер? — брови блондинки взметнулись вверх, а лицо приобрело выражение крайнего удивления. — Да, — согласился Гарри, протягивая ей букет. Женщина автоматически взяла цветы и захлопала ресницами, переводя непонимающий взгляд с племянника на букет и обратно. — Я пришел сообщить, что жив, здоров, со мной все в порядке, и через месяц у меня свадьба. Еще я хотел поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали. Вы пустите нас в дом? — решительно выпалил Гарри. Петуния автоматически посторонилась, пропуская парней внутрь. Гарри зашел в дверь, за ним спокойно последовал Драко и, оказавшись внутри, огляделся: ничего особенного, обычный дом, разве что в нем царил ну просто идеальнейший порядок... И тут Гарри провел свое детство? — Я принес подарок для дяди Вернона и для Дадли, — сообщил Гарри. — Они в кухне, — нервным голосом сказала Петуния. Она не понимала, зачем пустила этих двоих в свой дом, но отступать было поздно, да и в любом случае, двое волшебников, если бы пожелали — вошли бы с ее разрешения или без оного, и она это прекрасно понимала. Поэтому, когда Гарри двинулся в сторону кухни, женщина молча последовала за ним. — Добрый день, дядя, Дадли, — сказал Гарри, заходя в кухню. — Мальчишка?! — выдохнул Вернон, роняя газету. — Поттер?! — в унисон отцу вторил Дадли. — Да, я. Только я далеко не мальчишка, — мило улыбаясь, сказал Гарри. — Как ты посмел явиться... — начал Вернон, но был прерван крайне решительно настроенным Гарри. — Посмел? Легко! Я пришел посмотреть на вас, удостовериться, что вы живы и война вас не затронула. Вижу: ничего не изменилось, — ядовито сказал Гарри и воззрился на кузена. — Дадли, ты все также любишь сладкое? — спросил он его. — Да... нет... сладкое? — выдавил из себя насмерть перепуганный парень. — Поттер, ты о чем?! — Я принес тебе тортик, — мило улыбаясь, сообщил Гарри, и заклинанием опустил огромную коробку с тортом на кухонный стол, после чего раскрыл ее. — Дядюшка, я предлагаю вам выпить за победу, которую я одержал, — сказал Гарри, обращаясь к медленно багровеющему от ярости Вернону. На столе материализовалась коробка с бутылкой коньяка, выбранного Драко. Гарри заклинанием призвал четыре бокала, Дадли проводил их ошарашенным взглядом, а потом его взгляд уперся в коробку, которую в этот момент взял в руки Поттер и принялся распаковывать. — Выпьете со мной, дядя, тетя? — спросил Гарри невинным тоном. — Это была великая победа, честное слово. Дадли, солнышко, кушай тортик, он вкусный, — ласково промурлыкал Поттер, лихо распаковав бутылку и открыв ее. Золотисто-янтарная жидкость налилась в бокалы и Гарри заклинанием перенес один из них Драко, другой тетке, третий дядьке, последний оказался у него в руках. — Спасибо, любимый, — сказал Драко и Гарри, повернувшись к парню, одарил его нежным взглядом. — За твою победу, — провозгласил тост Малфой, чуть приподымая свой бокал и поднося его к губам. Вернон даже не прикоснулся к своему напитку, а услышав слова Драко, затрясся от ярости, вскочил на ноги и заорал: — Убирайся отсюда немедленно! Чертов извращенец! — Я уйду отсюда тогда, когда посчитаю нужным, — спокойно, даже как-то лениво, протянул Гарри, медленно потягивая напиток из своего бокала. — Сядьте, дядя и выпейте. Коньяк и вправду хорош. Сказав это, Гарри развернулся к Драко. — Хочешь, я покажу тебе свои бывшие апартаменты? — спросил он, поигрывая бокалом. Драко кивнул, и Гарри, сделав приглашающий жест, вышел из кухни. Они вдвоем подошли к чулану, в котором он прожил 11 лет. — Вот этот чулан, — сообщил гриффиндорец, открывая дверцу и засовывая голову внутрь. — Вот ведь... А он мне помнится куда более просторным.... — задумчиво сказал он, оглядев помещение. — Просто ты был маленьким, поэтому чулан тебе казался больше, — автоматически пояснил Драко. — Пойдем, еще в комнату поднимемся, да и покинем моих … гостеприимных родственников. Я все, что хотел, в общем, увидел, — сказал Гарри и направился на второй этаж, в свою бывшую комнату. С тех пор как он был там последний раз, в ней, к его несказанному удивлению, ничего не поменялось. Та же узкая кровать, тот же платяной шкаф, тот же стол... Только в комнате не было ни одной вещи, которая принадлежала бы ему. Гарри прошел к кровати и уселся на нее, уставившись в окно. Потом встал, прошелся по маленькой комнате туда-сюда, и, снова подойдя к кровати улегся на нее, не снимая ботинок и закинув руки за голову. Умостившись на узком и коротковатом для его нынешнего роста “ложе”, Гарри прикрыл глаза и замер. Драко молча стоял, сложа руки на груди и не желая мешать процессу, происходящему в душе любимого. Минуты текли, Гарри лежал не открывая глаз и не меняя позы, и тут снизу послышались чьи-то тяжелые шаги, а следом — осторожный стук в дверь. — Входи, Дадли, — сказал Поттер, не открывая глаз. Дверь распахнулась, и в комнату бочком вошел толстяк. Войдя, он прикрыл за собой дверь и воззрился на продолжающего лежать без движения Гарри. — Ты эта... Ты и правда победил? — спросил кузен Поттера. — Да, — чуть кивнув, ответил Гарри. — И у тебя все хорошо? — Ага, я счастлив, и у меня через месяц свадьба, — сообщил Гарри, приоткрывая глаза, чтобы рассмотреть кузена. — А ты вырос, большой Дэ. — Да и ты, вроде как, тоже не уменьшился, — несмело улыбаясь, ответил Дадли. — Драко, пригласим большого Дэ на нашу свадьбу? — невинно поинтересовался Гарри, смотря на любимого. — Конечно, дорогой, если ты этого хочешь — пригласим. Думаю, и Мэйт будет не против, — улыбнувшись, ответил Драко. — Мэйт? — тупо переспросил Дадли. — Да, наша будущая супруга, — усаживаясь на кровати, ответил Гарри. — Я, видишь ли, собрался связать свою судьбу с женщиной и с мужчиной, которых люблю. Дадли рассеяно похлопал глазами, пытаясь осознать выданную ему информацию. Получалось у него с трудом. — Но разве так возможно? — Ты, кажется, забыл, что я маг, а, большой Дэ? У магов возможно и не такое, — сказал Гарри весело и поглядел на блондина. — Я готов покинуть этот дом, Драко, — сообщил он и встал с кровати. — Так ты хочешь посмотреть на нашу свадьбу, Дадли? — спросил Гарри кузена. — Родители вряд ли меня отпустят... — промямлил парень. — Дадли, тебе не десять лет, пора учиться думать своей головой, а не надеяться на родителей. Впрочем, это только твое дело. Я приглашаю тебя на нашу свадьбу и берусь обеспечить тебе доставку до места ее проведения и обратно. Теперь тебе нужно принять решение: хочешь ли ты показаться на этом празднике или нет. Можешь принять его не прямо сейчас, я свяжусь за неделю до свадьбы. Она состоится тридцатого ноября, так что у тебя вагон времени, — сказал Гарри назидательным тоном. — У тебя есть идея, куда мы отправимся дальше? — поинтересовался Драко. — Честно говоря, я рассчитывал на тебя, мне казалось, что ты должен бы знать какое-нибудь подходящее для нашей развлекательной программы местечко. Малфой театрально принял крайне задумчивый вид. — Нам нужно кафе-мороженное, а потом парк с аттракционами? Я все правильно помню? — спросил он. — Да, но можно и в другом порядке: сначала парк, потом кафе. — Тогда сначала — парк, — сказал блондин, обнимая партнера и аппарируя вместе с ним в Лондон.