Гарри Поттер и сумасшедшая магия

Великолепная троица старших магов удалилась и Гарри вздохнул было с облегчением: вот сейчас он ляжет и, наконец-то, уснет. Он даже принялся расстегивать рубашку, чтобы завалиться в постель, но тут осознал, что сна у него — ну ни в одном глазу. Молодой мужчина находился примерно в таком же состоянии, как переигравшие и перевозбудившиеся дети: усталость психики — запредельная, но вместо того, чтобы лечь и уснуть — хочется чего-нибудь этакого, в общем-то даже не понятно, чего именно. Это, в свою очередь, вызывает еще большее нервное возбуждение и выливается грандиозным ревом, после которого, вконец обессиленный ребенок просто отрубается. Сон его, после такого испытания, больше похож на обморок и, чтобы организм отдохнул — требуется порядочное количество времени, но и проснувшись на следующее утро, маленький человечек плохо себя чувствует, канючит и капризничает. Рубашку Поттер все-таки расстегнул, брюки снял, ну и все остальное — тоже. И в постель улегся, и даже одеялом накрылся, а сон не идет. В голове мысли разные бродят по кругу. Осмысленность и адекватность такого мыслительного процесса — весьма условна, но остановить его — крайне сложно. Драко глядел-глядел на любимого, пытаясь сообразить, что с ним происходит и осознал, что где-то нечто подобное он уже видел. Он сам находился в примерно таком же состоянии после памятной встречи с Темным Лордом и матушка очень осторожно приводила его в норму. А тем временем лицо у Гарри все мрачнее становилось и слизеринец решил, что пора бы и вмешаться. — Ты ел сегодня? — мягко, но очень настойчиво поинтересовался он и, получив в качестве ответа злобный взгляд и неопределенное пожатие плечами, сделал однозначный вывод: — Значит, не ел, — констатировал он и решительно направился вон из спальни. Быстро произведя ревизию на кухне, блондин достал из холодильника разных фруктов и, помыв их, нарезал, а затем залил йогуртом. Кормить человека в таком состоянии чем-то плотным — не очень хорошая идея, но поесть Гарри было нужно. Помимо этого, еда — отличный способ отвлечь человека от его раздумий, от того, на чем он зациклился. На поднос, помимо фруктового салата, заботливый Драко водрузил пару чашек успокаивающего чая с разными травками и вернулся к будущему супругу. Тот все также лежал открыв глаза и пялился в потолок. Лицо и вовсе мрачнее тучи стало, брови нахмурены, губы упрямо сжаты. Того и гляди: взорвется человек. — Поешь, — велел Драко, поставив свою ношу на тумбу рядом с кроватью. — Не хочу, — злобно буркнул Гарри и отвернулся. Блондин вздохнул, прилег рядом и потянулся ко все еще заплетенным в косу волосам Поттера. Распустив их, принялся перебирать смоляные и огненные пряди, успокаивая этой нехитрой лаской. Сначала гриффиндорец был очень напряжен. Это было видно по позе, в которой он лежит, слышно по его дыханию и недовольному сопению, но постепенно он расслабился, а в конце концов, повернулся к возлюбленному лицом. — Только если ты покормишь, — капризно заявил он и уселся на постели. Малфой спорить не стал. Приняв сидячее положение, он вооружился ложкой и принялся скармливать Гарри салат. Сам Драко тоже давно не ел, поэтому, часть салата он отправлял себе в рот. Когда лакомство кончилось, блондин потянулся к чашке с чаем. — Напоить? — лукаво улыбнувшись, спросил он. Гарри фыркнул и, взяв чашку самостоятельно, отхлебнул немного ароматной жидкости, чувствуя, что его ощутимо попустило. Напряжение сохранялось, но теперь оно не мешало уснуть и, допив напиток, страдалец улегся и потянулся всем телом. Драко же, преспокойно поднялся с постели, разделся и бесцеремонно подвинув любовника, улегся рядом, обняв его. Оказавшись в родных и таких надежных объятиях, брюнет закрыл глаза и через несколько секунд уже спал, правда успев пробормотать, прежде, чем отрубился, нечто нечленораздельно-благодарное. *** Поттер спал долго и беспокойно, кошмары, от которых он было успел отвыкнуть в объятиях любимого вернулись и были настолько яркими, неприятными и пугающими, что создавалось ощущение: они стремятся отомстить за то, что их так долго отгоняли. Он пытался из них выбраться, выпутаться из их душащих глубин, но усталость не оставила ему шансов, оставив на растерзание мрачно-сумбурным сновидениям. Наконец, яркий солнечный луч, добравшись до лица, разбудил Гарри и он, поняв, что не выспался и, в общем-то, не отдохнул, открыл глаза. Драко сидел на постели, подсунув себе под спину подушку и что-то сосредоточенно читал, но момент пробуждения любимого не остался им незамеченным. Отложив книгу, блондин улыбнулся брюнету и нежным жестом провел по его волосам. — Мне нужно поговорить с Нарциссой, — вместо приветствия сообщил тот, хриплым спросонья голосом. — Думаю, мама вскорости появится, — отозвался Малфой, сохраняя спокойствие. Ему было интересно, о чем Гарри хочет поговорить с Нарциссой и почему именно с ней, но вопросов он задавать не стал, ожидая, что любимый сам расскажет что к чему. Но тот, вымученно улыбнувшись, молча поднялся с постели и утопал в ванную. Пока Поттер плескался, Драко распорядился насчет завтрака и к тому моменту, как гриффиндорец выбрался из ванной, стол был накрыт. Завтракали молча. Гарри периодически поглядывал на партнера, а тот чинно ел, делая вид, что абсолютно поглощен этим процессом. Разумеется, по выработавшейся привычке он наблюдал за любовником, но не считал нужным показывать это, не желая смущать или показаться навязчивым. Трапеза подходила к концу, когда в столовую впорхнула леди Малфой, задрапированная в нечто неимоверно яркое, воздушное и легкомысленное. Больше всего в своем невообразимом одеянии она напоминала экзотическую бабочку или птицу и Драко, не привыкший к такому образу матери, с интересом воззрился на нее. — Доброе утро, молодые люди, — пропела женщина, счастливо улыбаясь. Парни переглянулись и вежливо поздоровались с дамой, приподнявшись. — Кофе? — предложил блондин. — Лучше соку, дорогой, — ответила женщина, одаривая сына лучезарной улыбкой и походя взъерошивая ему волосы. Продолжавший краем глаза наблюдать за Поттером Малфой, налил матери соку и, поставив перед ней бокал, сообщил: — Пойду-ка я, пробегусь. Гарри благодарно улыбнулся любимому, а Нарси, погладив сына по руке, одобрительно кивнула. Драко ушел, а женщина, взяв бокал, выжидательно поглядела на оставшегося молодого мужчину. Тот молча пил свой кофе, периодически поглядывая на мать возлюбленного и чего-то ожидая. — Пойдем, — наконец, сказала она, отставляя опустевший бокал и поднимаясь из-за стола. Еще только зайдя в столовую Нарси знала, что то, чему должно свершится, произойдет сегодня. Она была готова к этому и надеялась, что молчаливый и задумчивый чародей тоже готов. *** Дорога к Храму заняла полчаса, всё это время оба молчали. Парню хотелось засыпать Нарциссу целым ворохом вопросов, но вместо этого, он занялся самоанализом. Он стал отчетливо видеть в себе две личности: Гарри Поттера — сироту лишенного любви и заботы; ребенка, вынужденного в одиночку бороться с самым сильным темным магом столетия; подростка, живущего двойной жизнью и смертника, решившего отдать свою жизнь за других. И сильного мага — которому помогали многие, которого любили и ненавидели, и который также решил пожертвовать своей жизнью и душой ради других. Если честно, второй — ему нравился больше. Гарри понимал, что в этом не было его вины: просто Риддлу помогли стать тем, кем он стал. Тому — повезло: его любили и о нем заботились. Когда-то он в штыки воспринимал, если кто-нибудь говорил ему, что он — одинок. Он-то думал, что у него были друзья и старшие, которые, по мнению гриффиндорца, заботились о нем и любили его. Сириус, Ремус и, в конце-концов — Дамблдор. Только теперь Гарри начал понимать разницу, между тем, что досталось ему и тем, что на самом деле является заботой и любовью. Ни один из этих взрослых не дал ему того, что ему было действительно нужно. Пожалуй, разве что Ремус отличался ото всех в выгодную сторону. Все остальные — отмахивались от него, прикрываясь красивыми словами. Даже Сириус, постоянно говоривший, что дом на Гриммо является домом и для Гарри — лукавил. Это здание было местом, где обитал Орден Феникса, а Поттеру в нем иногда разрешали гостить. Они все распоряжались его жизнью втемную. Не объясняя, не обучая, не раскрывая всей картины. Он получил возможность изменить это и кардинально измениться самому. Причин для этого было множество, но приоритетной являлись его нареченные — Драко и Мэйт. Изменившись он мог защитить их лучше, чем сейчас. Именно ощущение этого заставляло идти к старому храму в компании с Нарциссой Малфой. Парень надеялся, что люди, которых он любит, примут его решение и его самого после трансформации. Оплетенные лианами колонны храма неожиданно показались среди буйной зелени джунглей и молодой маг понял: они пришли. После недолгого спуска по лестнице, взору открылся круглый зал, с такой концентрацией магии, что чародей немного поёжился, инстинктивно готовясь к бою. — Не бойся. Здесь — тебе ничто не грозит, — ласково сказала его спутница, грациозно обходя зал. По мере её продвижения, на стенах зажигались факелы, ещё больше усиливая магический фон. — Ты понимаешь, что с тобой происходит? — спросила Нарцисса, садясь прямо на пол, на каменные плиты Храма. — Да. Та копия души и личности, что оставил во мне Том, начинает срастаться с моими душой и личностью. — В принципе, ты прав. Но, проблема в том, что вы слишком разные. У вас очень разный жизненный опыт, поэтому, само по себе, полное слияние произойти вряд ли сможет. А если это и случится, то будет очень не скоро, — голос женщины постепенно менялся и с молодым боевым чародеем уже разговаривала старшая Нага, пришедшая проконтролировать, чтобы всё прошло идеально. Слишком много зависело от таких моментов, как сейчас. Одно неверное слово или движение могли обречь всех магических существ этого мира на вымирание. — А что нужно сделать, чтобы оно стало полным? — искренне поинтересовался парень, усаживаясь по-турецки напротив. Он с интересом разглядывал будущую свекровь, пытаясь разобраться в тех ощущениях, которые исходили от нее. Несколько минут назад, он с таким же любопытством разглядывал зал, в который его привели и пропустил момент изменения своей собеседницы. Он слишком плохо знал леди Малфой и не заметил бы разницы, если бы не почувствовал ее. То, что в женщине что-то изменилось — было совершенно очевидно. — Сейчас вы не Нарцисса, — непроизвольно вырвалось у молодого человека. — Не возражаю, — улыбнувшись, отозвалась старшая Нага. — Но это — не важно. Важно то, что я хочу помочь тебе. Хочу, чтобы все прошло наилучшим образом и получилось правильно. — Хорошо, — спокойно произнес Поттер. Он чувствовал, что это существо говорит правду, а поэтому, задвинул возникшее было беспокойство на задворки сознания и всем своим видом показал, что готов слушать собеседницу. — Ты знаешь зачем мы сюда пришли, Гарри, — мягко произнесла она. Парень кивнул в ответ, ощущая собственное нервное напряжение. Делать вид, что совершенно спокоен было до безумия сложно, но он старался изо всех сил. — Хочешь ли ты этого слияния? — настойчиво спросила блондинка и продолжила, не позволив себя перебить. — Ведь судьба Темного Лорда была нелегкой, в его памяти и чувствах... слишком много боли и отчаяния. Зачем тебе переживать чужое одиночество и вес мира на своих плечах? У тебя есть своя собственная ноша и она — не легче. А для того, чтобы слить вас воедино, тебе нужно искренне захотеть принять его в себе. Ты проживешь всю его жизнь, секунду за секундой, увидишь мир его глазами и ощутишь каждую потерю, постигшую его. Если у тебя хватит сил сохранить себя в потоке его чувств и мыслей и не оттолкнуть, не осудить его — ваше слияние — станет полным, а его память и чувства отойдут на второй план, став для тебя только воспоминанием. Но это — изменит тебя навсегда. Мальчика по имени Гарри Поттер — уже сейчас не существует, он остался только в памяти этого мира. А после обряда, даже магия перестанет считать тебя таковым. Ты станешь новым человеком, которому будет полагаться новое имя и новая судьба. Гарри задумался. Она (кем бы не была сейчас мать Драко) была права: он уже не чувствовал себя порывистым гриффиндорцем, которым был в школе. Впрочем, и отчаявшимся смертником, каким был во время поисков крестражей, он себя тоже не ощущал. Не был он и влюбленным мальчишкой... Он менялся. Не переставая любить Драко и Мэйт, он ловил себя на мысли, что на образ Малфоя-младшего иногда накладывается образ его деда, и горящие в нем самом чувства, от этого становятся только более жгучими и объемными, словно вся неуверенность и страхи исчезают, вытесненные железобетонным доверием и какой-то бесшабашной любовью. Глядя на Северуса, Гарри больше не ощущал себя младше или слабее, скорее он стал воспринимать мужчину старшим братом, а иногда — и младшим. Двойственность восприятия росла с каждым часом. И парень понимал, что это может привести к трагическим последствиям, ведь магу нельзя расщеплять свою личность, потому, что это вызывает нестабильность его магии. А при той силе, которой он располагал — это чревато огромными разрушениями. Всё это подталкивало к скорейшему слиянию, но был ещё один фактор, который вынуждал Гарри подвергнуть себя жестокому испытанию. Этим фактором был сам Том. Теперь парень знал, почему маг так бесился, когда его называли “Волан-де-Мортом” или “Томом”. Первое имя было прямым обвинением ему в малодушии, и он не мог держать себя в руках, когда слышал его, а второе — хранилось только для близких. Для тех, за кого хотелось умереть. И Тому казалось, что чужаки, не удостоившиеся чести быть его семьёй, марают близких ему людей, произнося это имя. Но Гарри чувствовал, что имеет на это право. За прошедшее после получения письма время, этот человек из злейшего врага превратился в кого-то очень близкого и понятного. Парень понимал, что таково действие крестража, но отдавал себе отчет и в том, что ему нравится человек по имени Том Марволо Редлл. Он не боялся ни жить, ни умереть и делал все, что было в его силах. Для себя, близких ему людей и для этого Мира. В нем были сумасшедшие жажда действий и сила жизни, которые роднили их на очень глубинном уровне. Кодекс, постулатам которого следовал Темный Лорд, набор понятий о морали, справедливости, чести — импонировал Гарри, казался правильным, близким по духу и, в любом случае — не позволял относится к бывшему врагу, как к обычному преступнику. Молодой маг хотел, чтобы Том снова жил, даже если для этого, ему самому придется принять темного мага, как часть себя. Но кроме возвышенных мотивов были ещё и меркантильные, которые нашептывали сладкие голоса соблазнов: много знаний и тайн хранит в себе душа Темного Лорда и все они достанутся ему после слияния. Гарри не отгонял их. Он понимал, что это влияние личности Тома, которая даже в таком ослабленном состоянии не бросает попыток, не так так эдак, соблазнить его. Впрочем, подумав, парень был вынужден признаться самому себе — нет. Это не только Том так влияет на него. Это говорят и его собственные желания и амбиции. Вот только ничего плохого он в этом в упор не видел: если есть возможность чему-то научиться и стать сильнее — глупо упускать такой шанс. Взвесив все это, молодой маг принял решение и поднял глаза на терпеливо ждущую его Нагу. — Я готов попробовать, — решительно сказал он. — Даже если после этого меня не станет. Я не чувствую, что Том причинит мне вреда. — Нет. Он — не причинит. Но тебе придется справится с искажениями в его душе и личности, иначе они станут твоими. И уже ты потеряешь разум. — Что для этого нужно сделать? — деловито поинтересовался Гарри, было видно, что он всё для себя решил и отговорить его невозможно. Нага была счастлива: при таком настрое слияние пройдет идеально. Но магия души такая зыбкая наука, что предсказать результат не может никто, даже древняя Нага. — Единственное, что может тебе помочь — Любовь. Только у неё есть власть исцелять душу. Если ты сумеешь простить Тома и принять с Любовью, то он сможет влиться в тебя без искажений. — Я готов. Краем сознания Гарри успел удивиться: теперь, приняв и озвучив свое решение — он стал совершенно спокоен. Пожалуй, таких спокойствия и решимости он не испытывал в своей жизни никогда. — Тогда ложись. Для этого обряда нужен только ведущий и тот, кто собирает свою душу воедино. Гарри лег и расслабился. Певучий голос женщины начал плести магическую вязь на давно позабытом людьми языке, погружая парня на тот уровень, где невозможно лгать. В какой-то момент, маг обнаружил себя в старом маггловском приюте и понял, что это — первые воспоминания Тома. Гарри видел их словно со стороны, но при этом чувствовал всё тоже, что и малыш на кроватке, которого бросили голодным и мокрым в этой комнате на много часов. Потом была первая драка с мальчишками и первое знакомство с приютскими правилами. Гарри узнал, что Том описал только малую часть, из того ужаса, в котором жили дети в стенах этого заведения. Он переживал и голод, и побои, и попытки изгнания Дьявола. А потом вместе с Томом принял решение: Дьявол — лучше Бога. Дни и годы протекали сквозь мага, становясь его достоянием и он не мог скрыть от себя ту зависть, которую испытал к приютскому сироте, когда за него взялись Слизеринцы. Сам парень мечтал долгие годы о том, что кто-то ему поможет, научит, поддержит, но рядом с ним не оказалось человека, которому он был бы настолько небезразличен, чтобы приласкать и научить. До того момента, как появился Эрик. Он дал немало и тепла, и любви, и знаний, но было и то, чего он не мог дать, просто потому, что был магглом. Гарри впитывал тепло и любовь Найтов, ставших ему семьёй, а потом выл волком, оплакивая их потерю. Оттаивал в руках Абрахаса и Махи, и наблюдал, как сводит себя в могилу Арктурус. Маг вспоминал, как позволил уговорить себя возглавить орден Пожирателей и как поставил условие: каждый входящий в него должен осознавать — он смертник и дороги назад нет. Название и метка должны всё время об этом напоминать. Он создавал крестражи и проводил рейды.... Гарри отделил себя ненадолго от сознания Темного Лорда, отчетливо понимая, что, сам поступил бы также. Самым странным было то, что молодому человеку не за что было прощать мятежного мага, которого не устраивал скучный и затхлый мирок Англии. Ведь сам парень — испытывал похожие чувства. И вот постель Абрахаса и тела Джеймса и Лили Поттеров. Чувства разрывали Гарри напополам. С одной стороны — он ненавидел Темного Лорда за смерть родителей, с другой — разделял горе от потери всего, ради чего жил этот человек. Как просто в такой момент обвинить и возненавидеть, но Гарри всегда был особенным, ему всегда было проще простить, чем лелеять в сердце злобу и сейчас жалость к темному магу перевесила жалость к плачущему в колыбели ребенку. В конце концов, этот самый ребенок, выжил, вырос и теперь получил шанс стать счастливым, а Том... Сердце молодого мага разрывалось от желания помочь и утешить, и когда мутное облако отделилось от кучки праха на земле, парень словил его руками и прижал к сердцу, даря любовь и успокоение. Гарри не знал, что для магии такого понятия, как “время” — не существует, и его действие изменило судьбу их мира, подарив Лорду Волан-де-Морту проблески разума и возможность написать дневник. Искреннее прощение обладает огромной силой, оно способно исцелять смертельно больных и менять ход истории, и Гарри Поттер подарил своему кровному врагу Прощение. Время замкнулось в круг, породив новые возможности и запустив пророчество о Спасителе, которое пылилось на полках Министерства со времен более давних, чем его основание. Но вскорости все, наделенные даром провидения, услышат его вновь. В это день сбылась первая строчка: Рожденный от Смерти и Любви, пришедший из прошлого и будущего, он будет новой жизнью, родившейся от слияния двух врагов... В этот момент из всех магических переписей и гобеленов исчезло имя Гарри Поттера, ибо такого мага больше не существовало, а Спаситель ещё не обрел Имя. *** Нага наблюдала за происходящим. Её зрение позволяло видеть магические потоки и очертания души волшебника, и она отметила: они перестраиваются и становятся сильнее, разрастаясь по всему телу. Следом начало меняться физическое тело молодого человека и у Гарри появились некоторые черты, делающие их с Томом похожими так, как бывают похожи братья, у которых разные матери, но один отец. Парень прибавил в росте, а его кость стала шире и тяжелей. Мышцы перестраивались, даже на вид становясь более гибким и выносливым, и это говорило о том, что это тело впитало жестокие уроки, пройденные в свое время Волан-де-Мортом. Всё это казалось просто замечательным, но женщина проводила такие ритуалы много раз и никогда не наблюдала подобной легкости и быстроты слияния. Обычно это занимало не один день и каждая минута жизни существа, отважившегося на такой шаг — была тяжелейшей борьбой за свою личность. А эти двое сливались с пугающей легкостью так, будто это было предначертано им свыше. Когда объединение практически закончилось, началось нечто вообще невообразимое: тело и душа молодого мага начали вытягивать магию из стен древнего святилища, из всего вокруг, в том числе и из неё самой. Женщина уже хотела поставить щит, но в этот момент тело мага разделилось на три составляющие: собственно, человеческое тело, нечто огненное и... черное яйцо. Огромное, иссиня-черное яйцо казалось мертвым и именно оно было тем, кто потреблял магию. Три составляющих некоторое время кружили по залу, а потом начали сближаться друг с другом и объединяться обратно в единое целое. Первыми слились огненное существо и яйцо. В результате этого, последнее засветилось рубиновым светом, а когда оно начало сливаться с человеческим телом — нага отчетливо увидела: оно засияло чистым золотом. Последним, что увидела женщина прежде, чем потерять сознание от магического истощения, было то, как сияющее золотое яйцо, размером никак не меньше пятнадцати дюймов, исчезло внутри тела мага, растворившись в нем. *** Безымянный маг пришел в себя. Первым, что привлекло его внимание — было его собственное тело и это было странно. Чувства двоились и, возможно поэтому, он испытывал удивление, к которому примешивалась толика страха, и в то же время, его обуревали восторг и неуёмная жажда жизни. Тело ощущалось священным подарком Богов, чем-то настолько удивительным, что рассматривая свою руку и ощущая, как бьётся сердце, мужчина испытывал настоящую эйфорию. Повернув голову, он увидел лежащую неподалеку женщину и, поднявшись с того места где лежал, подхватил её на руки и перенесся в поместье. Как маяк для аппарации он использовал ауру Люциуса. Каким образом у него это вышло — маг пока не знал, но это его и не интересовало — ему просто нужен был Люциус и он переместился именно к нему. Передав женщину с рук на руки её удивленному и обеспокоенному супругу, брюнет буркнул, что с ней всё в порядке и отправился искать своего нареченного. Его тянули жажда и явное безумие. Мужчине настоятельно требовалось воочию убедится в том, что его сокровище живо и здорово. Влетев в комнату, в которой, по его ощущениям, находился Драко, маг рыкнул на Северуса и тот без слов буквально испарился, покинув помещение. А в следующий миг, ворвавшийся в спальню мужчина, повалил на постель хозяина комнаты, отметив про себя, что тот насторожен и растерян. Драко немного напугало и выбило из колеи странное поведение Гарри, но отец и крестный, появившиеся в поместье сразу, после того, как Нарцисса увела Поттера, предупредили, что в первые дни тот может быть неуравновешен и вести себя странно. Малфой-младший понимал, что тот пережил, но это не объясняло тех волн собственничества, нежности и щемящей тоски, что исходили от любимого. За прошедшее время, Драко научился читать Гарри и поэтому был полностью убежден, что это — не совсем его возлюбленный. Даже немного не так: конечно, это — его Гарри, но он очень, очень сильно изменился. Гораздо больше, чем ожидал слизеринец. Каким бы уверенным в себе не хотел казаться Поттер, в нем всегда жили страх и сомнения. В глубине его души таился маленький ребенок, который боялся того, что его снова бросят в одиночестве. А тот мужчина, что сейчас ласкал Драко, исследуя каждый сантиметр губами, предварительно не церемонясь разорвав одежду, страха не испытывал. Он был готов защищать своих избранников до последней капли крови, причем эта капля, скорее всего, будет принадлежать не ему, а тому, кто посмеет покуситься на его близких — единственные его настоящие сокровища. Драко чувствовал это и не дал бы даже ломаного кната за жизнь безумца. И от этого ощущения ему было невероятно спокойно и в душе рождалась ответная волна щемящего чувства. Безымянный добирался до новых участков драгоценной кожи, стряхивая лохмотья, в которые превратились шелк и хлопок. Его Драко был таким сладким, таким нежным, что мужчина боялся причинить ему вред своей страстью. Впрочем, возбуждение, владевшее им, не помешало мысленно сделать пометку: следует натренировать дорогого человека получше, так, чтобы вред ему причинить было сложно, если вообще возможно. Отодвинув эту мысль, он, наконец, добравшийся до паха любимого, довольно рыкнул и поймал губами его член. Изнывая под страстными ласками, блондин ещё не подозревал о том, какой кошмар его и Мейт ожидает впереди, ведь у них завелось ужасное чудище, которое категорически отказывалось их терять снова, и поэтому им предстоит жесточайший курс подготовки, по которому когда-то обучался боевой магии сам Волан-де-Морт. Эту же участь предстояло разделить и старшей триаде. Прошедший слияние маг, переосмыслил своё прошлое и сделал выводы. Он выделил тех людей, которые заслужили право стать его семьёй и собирался подарить им всего себя. Он дал себе обещание, что больше пальцем не пошевельнет для какого-то там абстрактного “всего мира” и безымянных людей, его населяющих. Отныне — для него существует только семья и для них — он готов на всё. Если для их спасения нужно пробить проход в другой мир — он найдет способ сделать это. Если нужно ворваться в Азкабан и забрать оттуда тех невезучих детишек, что выжили, то он и это сделает, но больше — он не собирается отвечать за тех, кто не хочет платить за своё будущее даже мизерной платы. И входя в податливое горячее тело под ним, он знал, что у него прекрасная семья и что эти люди готовы умереть за него и своё будущее. Они заслуживают его преданность и силу. Доставляя наслаждение себе и любимому, он смирился с тем, что с этого дня несет ответственность и за оставшихся в живых Пожирателей, так как он теперь отчасти их Лорд. Но им не помешает посидеть в Азкабане, тем более, что теперь они начнут приходить в себя. Правда, для этого, магу придется активировать метки, чтобы начать процесс исцеления выживших темных магов. Они заплатили не меньшую цену, чем его близкие и наказывать их за его ошибки — не имело смысла. Маг ещё путался в своих мыслях, но уже было понятно, что война между Светом и Тьмой окончена, потому, что в нем слились эти два начала, породив новое существо, новую надежду. Так в мире родился молодой золотой дракон. Такого не случалось много тысячелетий, но теперь Боги захотели сыграть в странную игру, собрав на одной игровой доске магических созданий древности. Тех, чьи пути потерялись во мраке веков. И, хотя слияние не сделало молодого человека намного сильней и не застраховало от ошибок, но оно дало знания и опыт, которых ему так не хватало для той нелегкой миссии, которая предстояла его семье. Маг ещё не был полноценным Драконом, но у него появился шанс стать им, сотворив то, чего ещё не было в этом мире. Ведь ещё ни разу человек не становился Драконом. Эти древние существа выбирали людей, как сосуды для своей силы и души, но не рождались в их теле. А этот мужчина — стал началом новой жизни, которая продлится тысячи лет.