Кроникон: Последний Турнир

❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈ ❈ Кроникон. Последний Турнир ❈ ❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈ ♪ Jennifer Titus — O Death ♪

Я — ваше утешение, последнее и неизбывное, так встаньте на колени, падите ниц и усните в пустоте навеки. С вами все твари мира: человеки, демоны, ангелы, нищие, счастливые и обездоленные, цари и боги. Все — мои, и всё — моё. И каждый последний выдох — имя моё.

❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈ 1. Адские Игрища — Жертва ❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈

С того дня, как жизнь Сэхуна превратилась в сплошной спринтерский забег, фраза «Спокойной ночи» стала для него нелепой шуткой и поводом для гомерического смеха. Чтобы поспать спокойно — относительно, ему приходилось обшаривать окрестности и выбирать самое безопасное место — насколько любые места вообще могли быть безопасными. Хотя и это не давало никаких гарантий, ибо не зря сказано: «В большом знании таится большая горесть». Он уныло рулил по вечерним улицам и смотрел на тротуары, витрины и прохожих как на старые, надоевшие декорации, задаваясь одним и тем же вопросом в очередной — бесконечный — раз. Что на самом деле изнанка мира, и каков он — настоящий мир? Тот мир, что видели перед собой все эти люди на улицах? Или тот мир, в котором Сэхун жил почти с самого рождения? Говори Сэхун только о себе, так сказал бы, что яркая красивая обёртка — фантик всего лишь. Реальность, где люди читали газеты, смотрели телевизор и отмечали выходные с семьями или друзьями, была для Сэхуна шелухой. В его подлинной реальности царили кровь, смерть и игры на грани. Выживать позволяли только ум и хитрость. Но, несмотря ни на что, каждая секунда для Сэхуна могла стать последней. Всего одна ошибка — и всё закончится, чтобы начаться в месте, куда Сэхун не хотел попасть никогда. В месте, в которое многие не верили, а Сэхун видел собственными глазами, как и тварей, что лезли оттуда нескончаемым потоком. «В аду не осталось демонов — они все уже здесь». Почти правда. Ад был тюрьмой для всех: и для заключённых, и для надсмотрщиков. Они все мечтали попасть в местечко получше, где режим не такой строгий. Когда-то Сэхун в это не верил и не понимал, что именно видит. А видел он много такого, чего не видели другие. Он помнил, как иногда звал мать или отца и просил то прогнать кого-нибудь, то унести, то покормить, а родители никого не видели и приглашали всяких специалистов, считая Сэхуна больным. Когда ему стукнуло восемь, терпение у родителей лопнуло. Мать завизжала спросонья, увидев Сэхуна у кровати с огромным кухонным ножом в руке. Этим ножом Сэхун хотел перерезать хоботок твари, что присосалась к горлу матери, но ему никто не поверил. Девятилетие Сэхун отмечал уже в интернате, откуда его забрал старик Милтон. «Сейчас Видящие — редкость дикая, малыш, но поверь, со мной тебе будет лучше». Старик Милтон попросту выкрал его из интерната, а он не возражал, потому что устал видеть то, чего не видели прочие, устал от их неверия и обвинений во лжи. Старик Милтон верил ему всегда — это грело. Всё прочее казалось ерундой.

✲✲✲

Сэхуна ждали в отеле, хотя выбрал Сэхун его случайно. Расположение города и планировка внутри были ни к чёрту, потому и остановился Сэхун там, где пришлось. Но они уже знали. Они всегда знали слишком много, всегда стремились опережать не на шаг, а на десять. — Для любого из таких, как ты, есть лишь два способа выжить, — склонив голову над чашкой кофе и бесшумно помешивая ложкой тягучую чёрную жижу, негромко проронил белокурый красавец в сером костюме. — Первый — заключить сделку. Сэхун сглотнул, когда белокурый малый вскинул голову, и в его глазах отразилось пасмурное небо сполохом мертвенного серебра. Смазливое личико «поплыло» на краткий миг, приоткрыв истинный облик твари. Тонкий запах серы, исходивший от незнакомца, остальные не чуяли, но Сэхун — чуял. Сжал в кулак правую руку, чтобы лучше ощутить холодный массивный перстень на безымянном пальце. Встреча с первым шоуменом преисподней не сулила ничего хорошего простым смертным. Непростым, в общем-то, тоже. — Не про тебя способ, да? — Красавец неприятно улыбнулся. — Второй — приз на Игрищах. Ты давно не играл, Сэхун. Или наивно полагаешь, что нескольких побед достаточно, чтобы о тебе забыли? Думаешь, все закроют глаза на твои делишки и оставят тебя в покое? Или что твоё посредничество тебя спасёт? На столик шлёпнулась сложенная пополам чёрная открытка. — Оцени честь, которой удостоился. Ты приглашён на нынешний Турнир. Я не мальчик-посыльный, что станет разносить приглашения лично без веской причины. — Если велят, станешь, никуда не денешься. — Сэхун изо всех сил старался сохранить спокойствие и унять бушующую в душе ярость. — Хлеба и зрелищ, не так ли? Зрелища по твоей части. И если зрелища твоему шефу придутся не по вкусу... — Помни, с кем говоришь, — прошипел белокурый и на миг утратил контроль, упустил маску и позволил Сэхуну вновь увидеть своё истинное лицо с хищным оскалом. — Не имею чести быть представленным. — Распорядителей Игрищ знали все, но их имена не произносили. Сэхун не слишком-то и хотел знать, как их зовут. — Ну конечно. — Белокурый отодвинул чашку, поднялся и коснулся кончиками пальцев предплечья Сэхуна. Погладил. Шагнул вплотную и вкрадчивым тоном предложил: — Зови меня Ханни. Так или иначе, но ещё увидимся. Сэхун проводил Ханни долгим взглядом до самых дверей, продолжая сжимать кулаки. Перстень на правой руке обжигал холодом. Затем Сэхун перевёл взгляд на открытку, что так и осталась лежать на столе. Она рассыпалась пылью, едва Сэхун её коснулся. Ничего хорошего, кроме одного — сегодня Сэхун мог спать спокойно. Относительно. Пусть демонов он мог и не опасаться — сегодня, другие угрозы никуда не делись. Впрочем, для них у Сэхуна было особое оружие. Так что поспать спокойно в самом деле можно. В номере Сэхун всё проверил сразу же. Окна зашторил, запер двери и накрыл левой рукой правый кулак. Перстень заледенел под его пальцами, а крупный гематит покрылся паутиной трещинок, выпуская на волю «особое оружие». Кристаллики льда в воздухе танцевали и складывались в причудливые узоры, пока не вспыхнули жалящими искрами. В танце искр распускалась тёмная дымка, порождающая кости и плоть. Сэхуна опалило жаром из-под густых ресниц, а после алое адское пламя угасло, да и искорки перестали пробегать по смуглой коже. — Ты на часах, — обронил Сэхун, сразу отвернувшись к сумке с вещами. — Мне нужно отдохнуть. Молчаливой тенью Кай ускользнул во мрак, сгустившийся в углу номера. Его молчание, как и демоническая природа, Сэхуна мало беспокоили. Или Сэхун убеждал сам себя в этом. В конце концов, одиночество учит смотреть даже на опасности иначе. Кай всегда безукоризненно выполнял приказы и не отличался разговорчивостью. Дольше всего Сэхун говорил с ним в тот день, когда наткнулся на истерзанного демона у реки и предложил поединок. Ставками были душа или служба. Хуже последнего не существовало участи для демона. Сказать по правде, Сэхун не собирался тогда обзаводиться Слугой. Злость, отчаяние и бессилие убедили его в собственной неуязвимости, да и демон едва мог двигаться — изломанный и истекающий кровью, так похожей на человеческую. Демону и сил бы не хватило, чтобы послать Сэхуна к чёрту с навязанным поединком да сбежать. Ему хватило сил лишь на условие. Службу он предложил сам. Но Сэхун тогда намеревался его просто и без затей развоплотить и отправить обратно в ад. Не развоплотил и не отправил. Наверное, не зря. Кай принёс пользу. Вплоть до того, что теперь Сэхун испытывал даже мрачное удовлетворение просто от мысли, что у него Слуга — демон. Причём такой демон, с которым Сэхун не рискнул бы шутить, встреть его не таким, каким встретил тогда. Сейчас в поединке с Каем на себя Сэхун уж точно не поставил бы. Потому и радовался, что вышло так, как вышло. Многие недооценивали потенциал Сэхуна и Кая. Считали, что Слуга — слабый демон и не стоящий внимания, раз его смог одолеть — подумать только! — человек. И Кай будто нарочно играл в эту игру. Каждый раз, когда ему доводилось демонстрировать возможности, выходящие за пределы этой веры посторонних, он не оставлял свидетелей. Никого. И на самом деле это пугало, потому что Сэхун до сих пор не знал, что за демона заполучил и каковы все его способности. Утешало только одно — Слуга не мог пойти против хозяина. Слугу, каким бы сильным он ни был, крепко держал в лапах договор. У Сэхуна договор отпечатался треугольной меткой на правом запястье. Обычно такую же метку получал и Слуга. Сэхун не проверял. Запястья Кая всегда были закрыты чем-нибудь. Сэхун мог приказать ему показать метку, но не рискнул. Не посмел. Кай всегда сохранял чувство собственного достоинства. В любой ситуации. Сохранял и тогда, когда был обессилен и стоял на коленях. Он не угрожал, не молил, не пытался откупиться или заморочить Сэхуну голову. Он просто ждал с железной уверенностью в своей способности принять любой исход дела. Никогда прежде Сэхун не встречал подобных ему демонов. Кай заставлял его трепетать даже в миг поражения. И Сэхун не смог убить Кая, точнее, добить — с «убить» другие постарались на славу. Рука не поднялась. Хотя в то время рука Сэхуна поднималась на многое и ничто её не сдерживало. Но вот тогда — не поднялась. Теперь Сэхун привык к присутствию Кая настолько, что почти и не ощущал на себе взгляд из мрака. Не закрывал дверь в ванную, раздевался и ополаскивался под душем, словно был один. Вытирался после и поправлял на пальце перстень, что стал обычным демонодетектором, когда Кай выбрался из него по воле Сэхуна. Гладкие простыни пахли лавандой и приятно ласкали чуть влажное после душа тело. Но этого не хватало для полноценного отдыха. Просто сна — обрывочного и всегда наполненного кошмарами — Сэхуну никогда не хватало. Не хватило бы и теперь — накануне Игрищ, куда уставшим пути нет вообще. Для уставших это будет просто билет в один конец. Сэхун откинул одеяло и перевернулся на живот, полежал немного, собираясь с силами. Уперевшись коленями в матрас, приподнялся, чтобы провести ладонью по животу. Знал, что Кай смотрит, и знал, что без приказа Кай не сдвинется с места. Тонкое наслаждение на грани с безумием. Истязать Сэхун пытался Кая, но получалось — лишь себя. Сэхун трогал себя, нагнетая возбуждение. Пробирался пальцами, ощупывал, поглаживал. Медленно вводил пальцы в себя, пробуждая тепло и тянущее чувство в самом низу живота. Сладкая, как патока, нега мешала Сэхуну собственными силами добраться до оргазма, хотя ему и не это было нужно. Он хотел то, что мог дать ему только Кай. Пот Кая, слюна, кровь и сперма — годилось всё. От меньшего к большему. Сэхун сам испытал всё на себе, когда случайно обнаружил эту способность у Кая. Он называл это целесообразностью и не более того. Да и всё равно ему гореть в аду, поэтому... какая разница, сколько грешить и с кем? — Кай, мне нужно... — Сэхун не договорил и распластался на кровати в ожидании. Приказы не требовалось произносить полностью — Кай выполнял их безукоризненно всегда. Матрас просел под дополнительной тяжестью, и Сэхун смежил веки с удовлетворённым вздохом. Жар от шершавых ладоней заставил Сэхуна немного приподнять бёдра, чтобы подставить их под прикосновения. Кожу мягко пощипывало везде, где касался Кай. Он делал силу осязаемой. Как будто прикасался к Сэхуну незримыми потоками бесконечной энергии. Только прикасался, но Сэхун хотел ощутить эти потоки в себе, сделать их своими, наполнить себя этой силой. С каждым разом это всё больше напоминало наркотик. Сэхун понимал, что черпать силу демона и позволять себе отдых вот таким способом, — сомнительный выход. Со временем это могло превратиться в необходимость и зависимость. Но он не знал другого способа набраться сил за короткое время накануне Адских Игрищ. Эффект от влитой в него силы Кая был стойким и действенным. Ни один другой способ не давал такого результата. Сэхун не знал, почему. Черпать силу люди могли в церкви или на кладбище. Благодать или проклятие. У всего был свой цвет. Но каждый из этих способов брал плату за свой цвет. Кай по природе, казалось бы, относился к проклятой стороне, но в его случае плата отсутствовала. В худшем случае, это всего лишь был секс, за который Сэхун расплачивался собственным телом. Невелика цена на фоне прочих вариантов. Сэхун предпочитал видеть в себе сосуд. А Кай наполнял этот сосуд силой. Всё просто. И ничего больше. Даже если у Сэхуна порой возникала мысль спросить, о чём думает Кай и как это выглядит для него, Сэхун осаживал себя и напоминал, что Кай — демон. Порок — по его части. Если ему доставало тела Сэхуна и на большее он не покушался, то и замечательно. Демонов прельщали власть, могущество, насилие и удовольствие, а всё прочее было им чуждо, включая человеческие эмоции. Любовь и дружба оставались для демонов пустыми и ничего не значащими словами, человеческими слабостями, на которых можно играть и которыми можно манипулировать. Но Кай молчал, не задавал вопросов, выполнял приказы и приносил пользу — Сэхуна это устраивало. После долгих попыток разговорить Слугу и разобраться в нём хоть немного — устраивало. Бывало и так, что Сэхуна подмывало развернуться к Каю лицом, посмотреть в глаза, тронуть губы и позволить себе зайти дальше, чтобы вырваться из опостылевшего круга одиночества, позволить себе самообман. Но он сдерживал себя и снова мысленно перебирал отличия между людьми и демонами, подставлял спину и не оглядывался. Не смотрел, что и как с ним делает Кай. Только чувствовал кожей и телом. Как сейчас. Только Сэхун никогда не помнил, когда ломался, как и почему. Он плотнее вжался лицом в матрас и подчинился лёгкому нажиму ладони на поясницу. Лёжа на животе, поёрзал грудью по смявшейся простыне и приподнял бёдра. Коснувшись собственных ягодиц, раздвинул их. Повернув голову, потёрся щекой о прохладную гладкую ткань. Поверх его ладоней легли ладони Кая. Сэхун чувствовал, как Кай клонился к нему, чувствовал дыхание шеей, невесомые касания губ на плечах. Кай прижимался к его спине твёрдым животом, тёрся узкими бёдрами о ягодицы, позволяя округлой головке члена проскальзывать по ложбинке и дразняще задевать разогретые пальцами Сэхуна края. Иногда Сэхун подозревал в Кае какого-нибудь демона соблазнения, потому что достаточно было просто трахнуть, залить силой по самые уши и отвалить. Вряд ли для этого требовалось нечто большее, да и на ритуал это не походило никаким боком. Но с Каем так просто и быстро не получалось. Кай трогал, водил ладонями и губами по телу Сэхуна, дразнил, обманывал и превращал банальный секс в изощрённую игру. Не то чтобы Сэхун хотел на это пожаловаться — эта игра дарила его телу отдых и ровный сон без сновидений, не говоря уж об удовольствии и силе, но она же и вызывала слишком много вопросов, на которые Сэхун не мог получить ответы. Это игра ослабляла и заставляла сомневаться, обманывать себя. Он закусил губу, чтобы пережить миг проникновения. Поддавался, разрешал крепкому стволу растягивать мышцы и погружаться в него всё глубже, с плавностью расставлял колени шире и старался расслабиться, чтобы плоть уступала напору и охватывала толстый член с мягкой силой. Частые хриплые выдохи срывались с его губ на каждом толчке — Кай не давал ему привыкнуть к безоговорочной наполненности и двигался, растягивая собой и вплёскивая в него всё больше и больше жара. Или пробуждал жар внутри Сэхуна. Сэхун отчаянно цеплялся за мысль, что это не его жар. Что это — чужое. Так было легче. Наверное. Он пытался отвлечься от ладони Кая на собственном животе, не чувствовать нажатия пальцами. Эта ладонь сдерживала Сэхуна неведомым образом. Кай как будто схватил пылающий тяжёлый узел, что пульсировал в нижней части живота Сэхуна. И пока Кай не выпустил этот узел, об оргазме Сэхун мог и не мечтать. Он мог лишь извиваться от захлёстывающего блаженства, ощущать, как оно наполняет и переполняет его, ищет выход и не может найти. Сэхун хрипел и срывался на глухие отрывистые стоны. Нарастающая стремительно чувственность, невесомые поцелуи, обжигающие спину и плечи, мощные рывки — всё обманывало его разум. Он ощущал вязкую влагу на разгорячённой коже меж ягодицами, остро улавливал, как проступает пот между лопатками, задыхался, когда твёрдый член непрерывно скользил в нём, раздражая и согревая подрагивающие края, толкался внутрь, заставляя с размаха врезаться в непередаваемо плотную стену наслаждения. Сэхун тёрся грудью о простыни, задевал ноющими сосками самые крошечные складочки и опять срывался на короткие стоны. Мысленно умолял Кая убрать ладонь с живота и отпустить наконец, разрешить окунуться с головой в манящий восторг. На демонов любые мольбы не действовали, и Сэхун продолжал ёрзать под Каем, подаваться бёдрами, чтобы сполна принять каждый толчок в надежде, что следующий наконец пронзит его насквозь и освободит от слишком сладкой пытки. Сэхун чуть не плакал, пока Кай сминал его ягодицу правой ладонью и плавно раскачивался, входя в расслабленное тело Сэхуна лишь головкой. Всхлипывал, когда Кай и вовсе отодвинулся немного и пробрался внутрь пальцем, чтобы легонько оглаживать там подушечкой и мучительно медленно растирать стенки. Сэхун до боли прикусывал себе язык, лишь бы не умолять и не упрашивать. Всё остальное ускользало до тех самых пор, пока Сэхун не встречал горящий взгляд в полумраке. Медленно осознавал, что лежит на спине, сжимает ногами узкие бёдра, а на губах чувствует горячее прерывистое дыхание. Он честно себе запрещал, но не мог остановиться и глухо стонал, касаясь губами губ Кая. Пытался поймать кончик языка, даже ловил и тягуче посасывал. Выгибался под скользившими по его телу ладонями. Впитывал в себя текучий жар, что вжимался в него всё плотнее и плотнее, раскачивал его плавными, томно-медлительными толчками. Пытался понять, что скрывалось в сбивчивом шёпоте, но терял слух где-то посреди бешеного пульса, пытавшегося разбить ему виски. Сэхун терпел из последних сил, но дождался-таки — внутри него снова жило неукротимое движение. С каждым новым толчком его вжимало в матрас всё сильнее, и казалось, что Кай постепенно входит всё глубже, резче, обжигающе — почти до желанного оргазма. Сэхун сжимал гибкое тело ногами и руками, путался пальцами в волосах, притягивая к себе и не позволяя губам и дыханию ускользать дальше, чем ему было необходимо. Сэхун трогал плечи, шею, спину, грудь, не знал, куда девать руки и как не выпустить из них Кая. Жёсткая ладонь на животе Сэхуна оставалась его персональным якорем. Единственным, что приковывало его к земле и заставляло метаться от удовольствия, застывшего на отметке «невыносимо». Тот миг, когда Кай убрал ладонь с его живота, Сэхун пропустил. Как всегда. Рухнул в пьянящий и ослепляющий поток, растворился в нём и даже смог забыться — на время. Утихающее блаженство, мягкое и ласковое, омывало его со всех сторон, пронизывало и словно бы очищало. И когда Сэхун возвращался в реальность, в собственное тело, раскинувшееся на кровати, ему казалось, что он родился заново. Учился дышать, осязать, слышать, хоть немного двигаться. И заново узнавать собственный пульс. — Сторожи... — с трудом прохрипел Сэхун, вновь чувствуя над собой горячее тело Кая. Кай помедлил, но всё же приподнялся и соскользнул с кровати, оставив Сэхуна одного. Сэхун даже не пытался искать очертания фигуры Кая в густом мраке. Знал, что тот будет рядом и выполнит приказ. Сейчас Сэхуна больше заботили надвигающаяся дрёма и попытки удержать в себе горячую, обжигающую силу. Чем больше останется в нём, тем лучше. Тем сильнее он будет после. Сэхун лежал неподвижно и теперь опасался шевелиться, чтобы не расплескать ненароком звеневшую внутри него мощь. И память о горячих широких ладонях и твёрдых губах. Он помнил шёпот, но не помнил слов, и это было мучительным. Счастье, что сумрак скрывал его лицо, когда он безжалостно напоминал себе, что приглашал в постель демона. Демоны не умели чувствовать, и что бы там Сэхун себе ни вообразил, это всё ложь, самообман. Слуге выгодно, чтобы хозяин был сильным. Кая держал договор. И договор определял все его поступки. Ничего больше. Сэхуну нельзя верить в большее. Просто непростительно. Такая наивная вера убивала. Сэхун отвлекался, повторял про себя прописные истины и невольно вспоминал о слухах, что бродили прежде. Да и сейчас — тоже. Раньше болтали, что у Сэхуна Слуга — адский пёс. Этот слух на первых Игрищах Сэхуна обеспечил ему место в списке сильнейших участников. Не то чтобы адские псы считались самыми страшными тварями, но приручить их и заполучить в Слуги было почти невозможно. Сэхун те слухи никогда не подтверждал, но и не опровергал. Ради собственной пользы. Он не стыдился победы над обессиленным демоном — как бы там ни было, но именно Сэхун встретил демона и извлёк из этой встречи выгоду. Удача — это тоже немало. Но жизнь научила Сэхуна, что знание бывает опасным. Пока же прочие не знали о его Слуге ничего, они ничего и сделать не могли — целенаправленно. Им приходилось действовать наугад.

✲✲✲

Тишина казалась монументальной. Сумрак иногда серел, стоило неоновому свету от вспыхнувших вывесок пробиться сквозь тонкие шторы. В бледно-сером пятне чётче проступали очертания спящего на кровати Сэхуна. Если бы Сэхун не спал, он мог бы увидеть, как Кай сидел в тёмном углу, скрестив ноги и плотно прикрыв глаза. Походил на статую выдающейся неподвижностью. Едва слышный звук, слабый и неуверенный, всё изменил в мгновение ока. Как тонкими коготками стукнули по сухой доске. Кай распахнул глаза и устремил взгляд в сторону ванной. Шелестящее царапанье, тишина, снова царапанье. За окном вновь вспыхнула вывеска, и в посветлевшей серости показалась костлявая рука с болтающимся — некогда сломанным — мизинцем. Под бледной кожей вздулись жилы. Когти вцепились в покрытие на полу. Рывок. Вторая рука ухватилась за короткий ворс. Кай с холодным презрением наблюдал, как в светловатое пятно от неонового света ловко и проворно вползала тварь. Верхняя половина твари напоминала человеческое тело — изломанное и покорёженное, ну а дальше за тварью хвостом тянулся голый позвоночник, гибкий и подвижный, как плеть. Этим хвостом тварь удерживала жертвы за шею, медленно удавливала. Обычно жертвы погибали от удушья, хотя когти и клыки твари могли оказаться быстрее. В аду таких тварей называли Пресмыкающимися и лишали ног, потому что там эти грешники ногами почти не пользовались и предпочитали ползать, чтобы целовать ступни, копыта, лапы... и умолять. Особо одарённых Пресмыкающихся выпускали погулять. Вот как эту тварь, что продолжала целеустремлённо ползти к кровати. Тварь ухватилась когтистой рукой за край свисающей простыни. Осквернила ткань прикосновением. Кай неуловимо быстро вскинулся, чтобы исчезнуть и появиться вновь, но уже над тварью. Ступнёй тяжело припечатал извивающийся кончик хвоста-позвоночника к полу, руками ухватился за голову и резко повернул с отчётливым хрустом, дёрнул. Обезглавленное тело и голова в руках Кая озарились слабым голубым сиянием. Спустя миг у кровати осталась лишь горсть песка, а Кай вновь сидел неподвижной статуей в самом тёмном углу номера. В устремлённом на кровать взгляде тлело адское пламя разбуженной ненависти, что неохотно унималась, успокаивалась при виде человека. Живого. Кай лениво наблюдал за серебристым сиянием, окутывающим Сэхуна, ловил тонкие нити, расчерчивающие реальность, потоки чужой силы — демонической и не только. Сияние Сэхуна распространялось и на самого Кая, делая его для чужих ищущих нитей частью Сэхуна — неотличимым и невидимым, неузнаваемым. А в потоках силы он читал всё то же самое: «Кроникон». Кай слабо улыбался, наблюдая за тщетными поисками, что продолжались с начала времён и всё никак не заканчивались. Кандидатов в новые боги всегда хоть отбавляй.

✲✲✲

Сэхун тихо выругался. Он проснулся на полу в куче бледно-серого песка, а на кровати в робких утренних лучах вольготно раскинулся Кай. Накапал слюной на подушку, потом ещё и носом потёрся там, где было сухо. Спихнуть его с кровати стоило немалого труда. Кай убрёл сонно в угол, сел, скрестив ноги, и с лёгкостью изобразил собой незыблемость бытия. Разумеется, ему и в голову не пришло хоть как-то пояснить, кто же наведывался с целью прикончить Сэхуна. Он молчал. Или спал сидя. Сэхун догадывался, что не обошлось без нежити или призраков. Этих Кай ненавидел откровенно и бешено, со всей страстью, хотя Сэхун не понимал, почему. Прочие демоны относились к нежити и проклятым душам с небрежностью. Кай — впадал в ярость. На памяти Сэхуна Кай был единственным демоном, не выносившим нежить, брезгливо фыркающим и истребляющим бедолаг с истовостью праведного католика и инквизитора. Даже при крошечном намёке на присутствие нежити или призрака Кай готов был землю рыть копытом, найти и уничтожить, пройтись по периметру огнём и мечом и зачистить под ноль, заодно щедро посыпав всё кладбищенской землицей. В ванной Сэхун сладко потягивался и неприкрыто наслаждался переполнявшей его силой. Отдохнул он прекрасно. И было бы неплохо, если бы он так отдыхал каждый день. Жаль, но позволить себе он это не мог, потому что так и не получил ответов на вопросы и не знал, что именно и как делал Кай. Первый — случайный — раз обошёлся без пугающих последствий, но это ещё ничего не значило. Демоны частенько брали плату с отсрочкой. И потому этот способ Сэхун приберегал на случай острой необходимости, как сейчас. Позволить себе Игрища в разбитом состоянии Сэхун точно не мог — слишком хорошо знал, что это такое и чем может обернуться. На столе в номере его ждал свежий завтрак и чашка ароматного кофе. Казалось, что Кай так и не сдвинулся с места, а завтрак возник на столе сам по себе. Утолив голод немного, Сэхун отложил столовые приборы. — Если нужно будет восстановиться, дашь мне знать, а пока ты будешь при мне постоянно. Кай и ухом не повёл, но наверняка слышал каждое слово. — Для начала надо выяснить, почему меня потрудились пригласить лично. В самом деле. Как правило, игроки сами изъявляли желание поучаствовать. Иногда выбирали и тех, кто не просился, но ограничивались лишь подбрасыванием приглашений. Сэхун не помнил, чтобы один из распорядителей доставлял кому-нибудь приглашение. Но Ханни явился к нему и передал приглашение в руки. Спасибо и на том, что это был не второй, и не оба сразу. Ханни не вызывал у Сэхуна такого беспокойства, как другой распорядитель, отвечавший за «хлеб». Точнее, за кровь, но кровь для демонов и была хлебом. — Стоит обновить арсенал, — задумчиво добавил Сэхун, нюхая кофе. — И узнать свежие сплетни тоже не помешает. Через полчаса Кай ждал его у крыльца отеля, облачённый в неизменные кожаные брюки, чёрную футболку и куртку с заклёпками для «выхода в люди». В который раз Сэхун невольно поискал взглядом байк и не нашёл. Попытки Сэхуна превратить Кая в личного водителя непрестанно игнорировались. Кай никогда не садился за руль и не водил никакой транспорт. Сэхун устал ломать голову над этой загадкой, потому полез за руль своей развалюхи без замечаний и недовольства — уже привык. Ещё одна загадка. До встречи с Каем машина Сэхуна ломалась стабильно раз в месяц. После — ни разу. А если ни разу, то Кай явно приложил к этому свою мохнатую демоническую лапу. Если он мог заставить старую машину безупречно работать, то наверняка и управлять умел, но не рвался. Молча садился рядом с Сэхуном и катался себе. — Ладно. — Сэхун пристегнулся, потом аккуратно вырулил на дорогу. Бросил короткий взгляд на путеводитель, раскрытый на карте города и оставленный на приборной панели. Там замигала алая линия, указывающая маршрут. Сэхун покосился на Кая — тот смотрел в окно с безучастным видом. — Уверен? Линия мигала всё там же и всё так же. — Может, скажешь что-нибудь? Старенькое радио хрипло булькнуло, само настроилось на нужную волну и разродилось: «Слова, слова, вы так пусты». — Ну и чёрт с тобой, — пробурчал Сэхун, смирившись с утренней угрюмостью Слуги. Он мог приказать Каю говорить и всегда отвечать на вопросы, но не делал такого раньше и сейчас не собирался. Его удерживало от необдуманного приказа не только соображение, что в прочем Кай был безупречен, но и мысль, что человеку сближение с демоном не сулило ничего хорошего. Быть может, так оно даже и лучше. Кай говорил мало и не дурил Сэхуну голову демоническими уловками и завлекательными предложениями. Не искушал. Его молчание казалось Сэхуну уютным и тёплым. Ну вот если забыть о природе Кая, конечно. Выбранный Каем маршрут привёл их в сомнительного вида забегаловку — помесь бара с дешёвой закусочной. Однако зал здесь был большим и просторным, и вмещал внушительную публику. Сэхун не рассчитывал встретить знакомых, вот только едва не налетел на Зарги, с которым пересекался в Стамбуле несколько лет назад. Зарги приторговывал втихую всякими разностями, правда, вёл дела исключительно с теми, кого знал. Незнакомцам врал в глаза, что путешествует и не торгует вообще ничем и никогда. Сэхун покупал у Зарги пряности, но вот оружие купить не рискнул бы. Товар Зарги был такого же сомнительного качества, как и сам пройдоха. — Я думал, тебя замочили в Лиссабоне, — с широкой улыбкой заявил Зарги, потом опасливо покосился на Кая. — Знакомый? — Напарник, — походя солгал Сэхун. — А слухи о моей смерти изрядно преувеличены, как видишь. Не так уж и опасна работа посредника, как некоторые думают. — Ты просто мастер делать из слонов мух. Зарги жестом предложил сесть за его столик, где пока что красовались только кофейник и чашка. Вертлявая девица тут же притащила им ещё две чашки и подмигнула Каю. — Что ещё закажете? — Стакан молока. — Негромкий низкий голос принадлежал Каю. И Сэхун невольно посмотрел на него, словно взгляд мог сделать каждый звук, слетевший с губ Кая, осязаемым. Девица ошарашенно моргнула, но записала заказ в блокнот и двинулась к барной стойке, оглядываясь на каждом шагу. Как видно, молоко тут заказали впервые. Зарги явно больше волновали иные вещи — он подался вперёд и свистящим шёпотом выдал: — Грядут Игрища, слыхал? — Всякое болтают, — уклончиво отозвался Сэхун. Он ещё не выжил из ума, дабы направо и налево кричать, что уже в игре. — Ага, и болтают, что на этот раз всех игроков для Турнира выберут сами распорядители, знаешь? — С чего это вдруг? — Знали б наверняка, давно бы выяснили, кто будет участвовать. Но уже закинули объявление. Кто сцапает Жертву, тот получит приз. Даже если он не будет игроком. — Жертва будет известна только после первого испытания в Игрищах, — напомнил правила Сэхун. Это он уже проходил. Один из игроков выбирался жребием на роль Жертвы. Остальным игрокам полагалось Жертву изловить, чтобы потом демоны могли провести ритуал. По правилам Игрищ Жертва могла сопротивляться и тоже выиграть. Если сможет убить всех игроков. Говорили, такое иногда случалось. Редко, но было. Только вот на памяти Сэхуна ни одна Жертва на Игрищах не побеждала. Всегда побеждал кто-то из игроков, кому удавалось поймать Жертву и передать её демонам. Несколько раз таким игроком был Сэхун. Он шесть раз участвовал в Игрищах и все эти шесть раз получал приз — охранный амулет и временную неприкосновенность. Надо сказать, победы Сэхуна сильно печалили некоторых ранговых демонов, успевших отрастить на Сэхуна крупные клыки. Но Сэхун впервые слышал, чтобы к облаве допускали всех желающих. Он не знал, какие ритуалы проводили демоны и с какой целью, не знал, почему демоны сами не ловили Жертву, но это всё не противоречило правилам. Сами Игрища не противоречили правилам бытия, пока все их участники добровольно соглашались на авантюру. Божья заповедь — свобода выбора. Только если бы демоны нарушили её и принудили людей участвовать, тогда бы случилось нечто. Нечто, что поставило бы на Игрищах крест. Так говорили. «Демоны, ангелы, люди... Забудь об этом, мальчик. У людей своя сторона, и ни демоны, ни ангелы им не друзья. Все ангелы ужасны», — поучал Сэхуна старик Милтон и нагружал очередным фолиантом. «Смысл Священного Писания чрезвычайно прост, сынок. Бог дал ангелам небо, людям — Землю, а демонам — преисподнюю. И дело тут не в разделе власти, а в освоении подходящих территорий. Неужели ты думаешь, что Бог стал бы смотреть, как люди превращают рай в подобие всего, что ты сейчас видишь вокруг? Достаточно того, что некоторые из ангелов, соприкоснувшись с людьми, стали демонами. У этой вселенной свой механизм существования. Бог больше не творит, сынок. Теперь есть люди — удобный расходный материал, пластичный и доступный. После смерти ничего нет, только новая жизнь. И человек обречён на вечное перерождение, пока не станет идеальной заготовкой или под ангела, или под демона. Ты знаешь, что «апокалипсис» означает «разоблачение», а вовсе не конец света? И вот тогда, когда Земля опустеет, а люди распределятся между раем и адом — будут разоблачены, грянет битва. Думаешь, тут-то всё и кончится? Как бы не так. Потом будет всё то же самое. Люди, перерождения, реванш. Это бесконечность, мальчик. Грёбаная бесконечность». Старик Милтон говорил, что любая точка зрения имеет право на существование. Сэхун понятия не имел, правильно ли старик Милтон понимал смысл существования людей и всего вокруг, но кое в чём сомневаться не выходило. Милтон доказал, что можно прищемить хвост кому угодно, не обладая никакими выдающимися способностями. Сэхун был тому доказательством. У него не было ничего выдающегося, кроме памяти и таланта Видящего. И он просто запоминал стихи, заклинания, ритуалы, знаки и условия их правильного использования. Не больше. Ему вполне этого хватало, чтобы защищать себя и выполнять поручения трёх сторон при надобности, а ещё даже в Игрищах участвовать — ради выживания. Тут Ханни не солгал. Твари не любили тех, кто мог их видеть и убивать при этом. Жизнь для Сэхуна давно превратилась в бесконечную войну, на которой он просто старался не сдохнуть раньше срока. — Точно-точно, — покивал Зарги и пощёлкал у Сэхуна перед лицом пальцами, привлекая к себе внимание. — Жертву назовут после первого хода. Но по старой дружбе... если ты станешь игроком, ты же скажешь мне, кто Жертва? — Тебе-то это зачем? — Приз хочу. — Зарги пожал плечами и откинулся на спинку стула. — Странное что-то с этими Игрищами. Ходят слухи, что демоны намерены провести ритуал и в начале игры. Дескать, чтобы определить Жертву не жребием, как всегда, а чтобы им... — Зарги вновь склонился над столом и хрипло прошептал: — Чтобы им указали. И говорят ещё, что игроков они выбирали так же на сей раз. Их указали. — Кто указал? — Сэхун тоже невольно понизил голос. — Да шеф их. Князь Света. Сам. Зарги умолк и выжидающе уставился на девицу с подносом в руках, та молча поставила перед Каем стакан с молоком и удалилась, вихляя бёдрами. Зарги глянул на Кая несколько испуганно, словно успел позабыть о его существовании, а тут вдруг вспомнил. На минуту. Потом забыл опять. Кай взял стакан и сделал пару глотков. Сэхун с непреходящим удивлением глазел на него и пытался не думать о белых «усиках» над верхней губой. Кай и молоко, однако… — Они ищут. Сэхун и Зарги немо пялились на Кая с ещё большим удивлением, пока тот снова наслаждался молоком. Ждали продолжения, но Кай не снизошёл, ограничился двумя словами. — Твой напарник не особо мастак на поболтать, — пробормотал наконец Зарги, — но такие слухи тоже ходят. Говорят, демоны давно ищут нечто. И говорят, что они сильно рискуют, если решили впутать сюда ещё и Игрища с нарушениями обычных правил. — Что же они ищут? — Кто ж знает? Пока ничего конкретного не всплывало. — Разнюхаешь что-то, дай мне знать. — Сэхун торопливо нацарапал на клочке салфетки номер телефона и передал Зарги. — Значит, играешь? — Зарги хитро прищурился. — Поживём и увидим.

✲✲✲

По старому блокноту Милтона Сэхун проверил адрес оружейника. Как ни странно, но адрес получался верным. Сэхун сунул блокнот в карман и вновь уставился на гараж перед глазами. — Кого тут черти принесли? — Заслонка на смотровом окошке гаражных ворот распахнулась с протяжным скрипом. — Я тебя не знаю, малец, вали по-хорошему. — У меня есть рекомендация. — Ну так засунь её себе в зад вместо топлива и вали поскорее. — Сердитый хозяин гаража помышлял закрыть заслонку, но тут Кай шагнул к Сэхуну и замер рядом, чтобы хозяин гаража смог его увидеть. — Тысяча чертей тебе под капот... Рико, неси святую воду! — Не нужно. Это мой Слуга, — попросил Сэхун. — Я от старика Милтона. Ты меня вряд ли помнишь, видел всего раз, и тогда я был куда меньше и моложе. Мне нужно оружие. — Ага, как же. — Рослый мужчина распахнул служебную дверцу и тут же бросил в Сэхуна чем-то небольшим и лёгким. Сэхун поймал машинально и разжал кулак. На ладони красовался туго затянутый шнурком кожаный мешочек. — Теперь верю, — басовито прогудел тот, кто в блокноте был подписан лаконично «Костолом». Майка не скрывала литые бицепсы и россыпи пятнышек на коже от искр из горна. — Топай сюда, малец, и штучку верни. Слуга может идти с тобой, но если чем его пришибёт, виноват сам будет. Кай пропустил всё мимо ушей и беззаботно последовал за Сэхуном, держась на шаг позади. Даже бровью не повёл, переступая через порог, исчерченный рунами. Костолом присвистнул, невольно поёжился и дверь за ними запер. — Какое дело, малец? — Я ученик Милтона, — коротко пояснил Сэхун. — Тот самый. Очередной бродяга, ждущий перерождения. И мне нужно оружие. Для Игрищ. Сэхун говорил только то, что нужно было сказать, дабы Костолом окончательно поверил ему. Никакой лишней болтовни. Следовал пометке в блокноте «говорить строго по делу», поэтому и сказал об убеждениях Милтона, подтверждая их связь, и упомянул Игрища. Милтон говорил, что Костолом участвовал в Игрищах, потому чётко знал, что это такое и что для этого надо. «Опытный стервец и не выносит пустозвонов». — Говорят, Игрища нынче особые, — сам продолжил беседу Костолом и махнул рукой в сторону длинного стола, заваленного всяким барахлом. Тот высился в дальнем углу гаража под ярким светом подвесных ламп. — Мне уже рассказали кое-что. Что игроков выбирали, а Жертву должны указать без жребия. И что приз может получить любой, если доберётся до Жертвы. Говорят, демоны что-то ищут, но никто не знает, что именно. — Никто — сильно сказано, — с презрением отозвался Костолом, спихивая со стола часть барахла и расчищая крышку массивного ящика. — Всегда есть кто-нибудь, кто знает больше остальных. — Найти бы его, — мечтательно протянул Сэхун. — Найти нетрудно, надо только задавать вопросы и слушать ответы. — Костолом отпер ящик и откинул крышку, после жестом предложил Сэхуну выбирать игрушки. Сверху там лежал арбалет с изысканной резьбой на деревянном прикладе. Красиво, но не по сэхуновой руке. Стрелять Сэхун не любил. — И что рассказывают? — Сэхун высыпал в подставленную лопатообразную ладонь все крошечные фигурки из омелы, что вырезал старик Милтон. Плата по старым счетам и за оружие. — Что демоны ищут Кроникон. Давно уже ищут, к слову, и всё никак. А тут совсем прижало — новое тысячелетие, вроде как период перепада и перезарядки батарей. На сломе эпох всегда проще приканчивать всякую пакость. Четверть века до и четверть века после. Найти Кроникон сейчас стало бы большой удачей. Потому и игроков выбирали — тех, на кого указал ритуал. Вроде как все игроки нынешние так или иначе пересекались или пересекутся с Крониконом. Их шансы найти Кроникон выше, чем у прочих. Жертву, скорее всего, выберут по тому же принципу. Сэхун отложил в сторону арбалет и длинный кинжал в кожаных ножнах. — А что такое этот Кроникон? — Неужели не слыхал ни разу? — Костолом показал на пистолет, и Сэхун помотал головой. — Кроникон для демонов — это как Священный Грааль для рыцарей. — И что, впрямь чашка какая-то? — Сэхун выцепил из груды оружия чехол с пятью метательными клинками без рукоятей. — Кроникон — это Первая Книга Бога. — Костолом снисходительно усмехнулся. — Не рукописная и тем более не печатная. Бог создал её сам. Собственноручно. Написал на живой коже. Раскрыл в ней суть бытия и собственную суть. Тот, кто сможет прочесть Кроникон, сам станет Богом. — И если шустренько читнуть эту книженцию... — Не выйдет. Эта книжка при ногах, знаешь ли, а нрав у неё преотвратнейший. Разделает любого как Бог черепаху. И Кроникон может быть прочитан лишь раз всего. В определённое время, при определённых условиях и с согласия самого Кроникона. Так говорят, хотя при некоторой ловкости что-то где-то всегда можно обойти. А может, и враки всё это. — Что-то вроде «по прочтении сжечь»? — не удержался от смешка Сэхун. — После прочтения Кроникон уничтожит весь этот мир и себя. Исчезнет всё. Вообще всё. Останется лишь тот, кто прочитал. И останется он новым Богом, которому песочницу расчистят для упражнений в созидании. — Ну... ни хрена себе. — Сэхун едва не выронил чехол с ножами. — Именно. — И что, книгу вот так просто создали и отправили в мир — читай, кто сможет? — Ага, разбежался. Тебе же сказали — надо Кроникону понравиться, убедить, что достоин. Бог создал Кроникон живым — чтобы ещё веселее было, наверное. Сразу и охрана, и ноги, чтобы навалять кому надо и спрятаться, если вдруг что. Вроде как Бог заключил Кроникон в Смерти, Страже Равновесия. Проще говоря... — ...обольсти Смерть, смоги выжить и читай вволю? — съязвил Сэхун. — Что-то вроде. От Смерти ещё никто не уходил, сам понимаешь. Смерть забирает и людишек, и тварей, и демонов, и ангелов, и даже богов. Смерть берёт всё, что пожелает взять, и сказать Смерти «нет» нельзя. — Тогда Боженька может спать спокойно — миссия невыполнима. — Ну а зря он так старался, что ли? Хотя при должном усердии любые запреты можно обойти. — На кой ему вообще приспичило создавать такую штуку? — Закон Равновесия, сдаётся мне. У всего в мире должна быть нейтрализующая противоположность. Не хотелось бы, но надо. Отвертеться от создания такой противоположности нельзя, а вот принять меры, чтобы использовать нейтрализатор было почти невозможно, всегда пожалуйста. — И демонам вот прямо под хвостом наскипидарило найти книжку и почитать? — Не только демонам. — Костолом сунул руки в карманы и пожал плечами с невесёлой ухмылкой. — От Кроникона никто не откажется — слишком велик соблазн. Чтобы прочесть его, не обязательно быть демоном. Любой читать может, если Кроникон позволит. Но результат всегда тот же: Кроникон уничтожит мир и самого себя. Останется только новый Бог. Один. Всем остальным труба, как понимаешь. Князь Света всего лишь возомнил, что лишь он достоин звания нового Бога. — И что, они думают, что Жертвой окажется Кроникон? Типа ритуал укажет демонам на цель? Но к чему тогда вносить изменения в правила и позволять гоняться за Жертвой кому угодно? — А вот чёрт уж его знает. Лично я сомневаюсь, что ритуал укажет на Кроникон. Слишком просто это. Скорее уж, ритуал укажет на самый краткий путь к Кроникону или на того, кто способен Кроникон найти наверняка. И демоны не хотят упустить шанс, потому и обложили со всех сторон. Сэхун молча порылся с минуту в оружии, после осторожно спросил: — У тебя свой интерес в этом? — Наоборот. Соображаешь или нет? Если кто-то получит Кроникон и как-то сможет прочесть, то всему вот этому, — Костолом повёл рукой, — хана. Всем хана. Ничего не будет. Апокалипсис в сравнении с Крониконом — детский лепет. После Кроникона ничего не останется. Он выжжет всё и всех, разрушит до основания. Потому я предпочитаю, чтобы Кроникон не нашли. Или ты считаешь иначе? — Даже не знаю. — Сэхун закусил губу, размышляя. Вечная война, в которую превратилась его жизнь, стала привычной. Если бы Сэхун сам прочёл Кроникон, то смог бы создать мир собственный, но тот мир, что он знал сейчас, будет разрушен. Кроме того, если Бог создал Первую Книгу, способную прибить Его Самого, не значило ли это, что новому Богу придётся пойти по тому же пути, а потом трястись в ожидании, когда же кто-то ещё отыщет Кроникон и прочтёт его? Так себе перспектива. — Подумай об этом как-нибудь, — посоветовал Костолом, тоже разглядывая оружие в ящике. Кай стоял в стороне, повернувшись к ним спиной. Привычно молчал и не двигался. Костолом нахмурился, закусил губу, но всё же преодолел колебания, ухватил Сэхуна за руку и увлёк в дальний угол — от Кая подальше. — Не знаю, что у тебя там за таланты, но и свои глаза дать тебе я не могу. Ты хоть понимаешь, какую тварь с собой таскаешь? — Это просто демон. — Сэхун облизнул губы под укоряющим взглядом и тихо уточнил: — Сильный демон. — Ну конечно. Посмотри, где он стоит. А может, ты полагаешь, что мой дом не защищён? Нетушки. А этот прошёл все заслоны и даже не поморщился. Теперь и вовсе загорает над святыми мощами Петра, между прочим, а даже бровью не ведёт. Ты понимаешь, что это значит, мальчишка безголовый? — Это неважно. Он согласился служить мне по доброй воле. Договор его держит крепко, — возразил Сэхун. — И уж можешь мне поверить — в договорах я разбираюсь. Ничего он мне не сделает. — Тебе? Нет, тебе, может, и не сделает, зато всем остальным — ещё как. Какой демон, по-твоему, способен не замечать мощи Петра? Притащи их на Игрища, там всех перекорёжит. Даже Адраммелеза* прижмёт будь здоров. Хань Хипокрита* и Дио Петри Скандали* в ад скрюченными уползут, утаскивая за собой выданные дьяволом меллумы*. — Но... — Именно. Только демон из самого сердца преисподней способен выдержать святость мощей. Выдержать, заметь. — Костолом довольно кивнул и сунул большие пальцы за ремень брюк. — Ты всё ещё считаешь, что он не свернёт тебе шею при желании? — До сих пор же не свернул, — мрачно пробурчал Сэхун. Только таких новостей накануне Игрищ ему и не хватало. — Значит, до сих пор ты был ему нужен. — Для чего? Он почти два года безупречно выполняет мои приказы. — Демон, который стал Слугой, не оставляет следов. Чтобы найти такого демона, надо искать его хозяина. А если не знать, кто хозяин... — ...найти демона невозможно, — тихо договорил Сэхун. — Думаешь, он там восстание поднял, что ли? На кой искать такого демона? — Мне откуда знать? Я похож на обитателя ада? Может, он дьяволу в ночной горшок пиранью запустил или любимые панталоны украл. — Чудно. Но узы договора для него священны. Значит, мои приказы для него неоспоримы. — Если он демон. — Костолом фыркнул. — А кто ещё? Ангелы не служат смертным, а в фумато я не верю — их никто и никогда не видел, и им наплевать на разборки между раем, адом и людьми. Тени лишь миф, не больше. Персонификация… — Вообще-то кое-кого из фумато видели-таки. — Костолом повернулся к стене и снял с полки тяжёлую книгу, после раскрыл на нужной странице и передал Сэхуну. Сэхун глупо пялился на немецкую гравюру скелета в балахоне и с косой. Четырнадцатый век. Внизу крупно подписали «Der Tod». Машинально Сэхун поглядел на Кая, на гравюру, снова на Кая. Да нет, совсем уж бред... — Фумато, кстати, пофиг на мощи, святые или не очень. Им вообще на всё пофиг. Они просто берут своё, когда захотят, — добавил Костолом. — Ты это видишь? — прямо спросил Сэхун, упомнив слова Костолома об умении видеть демонов. — Я не знаю, что я вижу. Никогда не сталкивался с подобным. Единственное, что я могу сказать точно, — это не человек и не ангел. К демону ближе, но демон ли — чёрт его знает. Лично мне не по себе в компании демона, которому даже на мощи Святого Петра чихать. Каю в самом деле было чихать на мощи — он теперь рассматривал оружие в ящике, а когда Сэхун и Костолом подошли ближе, Кай невозмутимо взял парные кастеты с шипами и лёгкий нож с извилистым клинком, протянул Сэхуну, подождал, пока Сэхун возьмёт, тогда и отступил в тень. — Хороший выбор, — отметил Костолом с некоторой растерянностью. — Хотя это больше поможет в бою с демонами, чем с другими игроками. А тебе какое оружие нужно? Кай покачал головой, отказываясь. — Собираешься играть с голыми руками? — У меня есть оружие, — едва слышно отозвался из теней Кай. — Лучше моего? Кай слегка кивнул и двинулся к двери. Сэхуна он ждал в машине и ничего не сказал, когда они добрались к лавке с пряностями. В лавку Сэхун пошёл один, Кай остался ждать снаружи. Сэхун выбрал всё нужное по списку, аккуратно сложил в полотняный мешочек и закрепил мешочек на поясе. Неприятности ждали снаружи вместе с Каем. Точнее, Кай зачем-то наклонился к ребёнку, похлопывающему пластиковой лопаткой по взрыхлённой земле. Сэхун удивиться не успел, потому что правое бедро ему будто пронзили раскалённой спицей. Чуть погодя стёкла дрогнули от раскатистого звука выстрела. Сохранять голову ясной было чертовски трудно. В первые секунды Сэхун не ощущал боли чётко, зато с каждой последующей секундой боль затапливала его тело и подчиняла. Он смутно помнил, как цеплялся за плечо Кая, как Кай утаскивал его под прикрытие каменной ограды под звуки новых выстрелов. Это само по себе казалось диким — в Сэхуна ещё не стреляли вот так, без очевидного повода, да и вообще не стреляли. Он отвык получать раны традиционным способом, как большинство нормальных людей на этом свете. Сэхун и звука издать не мог — цепенел от пронзительной боли. Ему казалось, что кровь если и не вся вылилась из него, то уже вот-вот... У Кая губы оказались твёрдыми, властными и требовательными. Сэхун вообще перестал соображать, лишь улавливал, как острая боль становится постепенно тупой и ноющей, слабеет. Кай надёжно поддерживал его и продолжал целовать, бесцеремонно проскальзывая языком меж губ, касаясь во рту у Сэхуна нёба, оглаживая кромку зубов. Сэхун настороженно замер, осознав, что запустил пальцы левой руки в густые волосы на затылке Кая. Вопросительный взгляд из-под тяжёлой чёлки окончательно привёл Сэхуна в чувство. Теперь он стоял сам, твёрдо и уверенно. О недавней ране напоминали лёгкий зуд и привкус чужой силы на губах. А ещё намёк на цветочный аромат, хотя могло и примерещиться. Кай безошибочно указал, откуда стреляли. — И ты не заметил заранее? Кай закусил губу и отвернулся. — Просто здорово. Я ведь сказал, чтобы ты пока был при мне всё время. Значит, ты должен следить и видеть всё вовремя. — Я не умею предсказывать поступки людей, — жёстко ответил Кай, устремив прямой взгляд на Сэхуна вновь. — Могу только почуять желание убить на самом пике. Стрелял человек. — Тогда проверь, — сердито буркнул Сэхун, изо всех сил стараясь не чувствовать себя виноватым. Кай пропустил приказ мимо ушей и поволок Сэхуна к машине, цепко удерживая за плечо. В них не стреляли, и раздосадованный Сэхун не сразу заметил лёгкую дымку, что их окружала. Это даже не совсем и дымка была, а как будто нечёткая преграда, словно прозрачный пар — не вглядишься и не увидишь, а вглядишься, не вдруг и разглядишь. Кай ничего объяснять не стал и попросту усадил Сэхуна за руль, потом обошёл машину и сел рядом, дверцу захлопнул. — Эй, я... — Заводи, я отлучусь в пути и проверю. Если задержусь, встретимся в отеле. Сэхун придержал вертевшиеся на языке слова и решил повременить с вопросами. Убраться из-под обстрела было хорошей идеей, чем бы их там Кай ни прикрывал. Один раз Сэхуна подстрелили, и ему это определённо пришлось не по вкусу. Он ощупал бедро, убедился, что всё в порядке, но тело ещё помнило боль и все неприятные последствия. Сэхун повернул голову и замер — Кай из салона испарился с концами. Сэхун терпеть не мог, когда Кай так делал.

✲✲✲

Задержавшись на миг у лавки, Кай переместился на захламлённый чердак. Стрелок уже убрался отсюда, оставив на пыльном полу пятно от расстеленного покрывала. Коснувшись пятна кончиками пальцев, Кай прикинул, что стрелок здесь пробыл недолго, значит, не караулил заранее, а пришёл вслед за ними или получил сообщение с указанием места. Варианта тут могло быть два: оракул или слежка. Слежку Кай почуял бы, а вот с оракулом было куда сложнее, не говоря уж о том, что оракул мог быть с любой стороны. Как и Кай, Сэхун тоже успел всем крови попортить, так что избавиться от Сэхуна хотели и небеса, и преисподняя, и люди. Почему сейчас? На поверхности лежал всего один ответ — Игрища. Об участии Сэхуна точно знали демоны, а Зарги — предполагал. С другой стороны, участие Сэхуна для демонов было куда выгоднее, чем смерть Сэхуна вне Игрищ. Каждый игрок для демонов ценен, и если уж игроку умирать, то только во время Игрищ, когда от смерти игрока они получат максимум. Кай решил идти по следу из крошек и посмотреть, куда этот след его приведёт. Аккуратно поднял с пола тонкий волосок, понюхал и шагнул к владельцу волоска, не забыв набросить на себя Вуаль. Предпочитал увидеть противника первым. Предсказуемо оказался в подвале в шаге от двери. Приоткрытой. — ...попал! Точно попал! А потом он куда-то подевался. Взял и исчез! — А прихватить земли с его кровью ты не догадался? — Там асфальт, идиот! — Наскрёб бы ножиком. — Раз такой умный, иди и наскреби! — Поздно. В самом деле. Кровь была на тротуаре, а там ходили люди и животные, так что кровь уже будет «грязной». От такой толку мало. Впрочем, они могли и не стараться — Кай не оставлял кровь Сэхуна где попало, при любом раскладе обломались бы. — Слугу видел? — Только сначала — крутился у машины. Потом тоже подевался куда-то. Обычный парень. В коже, ровно шесть футов роста, худощавый, тёмный. Ничего особенного. Если это адский пёс, то хреновый — меня не почуял. — Идиот. Адские псы людьми прикидываться не умеют. Кай сдвинулся на шаг в сторону, чтобы заглянуть в щель и увидеть говорившего. Увидел всех. Один сидел на табурете и обнимал винтовку, другой устроился на краю стола и переворачивал страницы в блокноте, ещё двое толклись у стеллажа и складывали в сумку коробки с патронами. — Простой посредник, да? Делать будет нечего? — возмущался тип с винтовкой. — Он был у Костолома, — задумчиво проронил тип с блокнотом. — Не такой уж и простой посредник, похоже. — Про него вообще хоть что-нибудь известно? — Про игроков всегда известно мало, — отозвался один из парней, грузивших сумку. — Кого попало в игроки не возьмут. Их всё ещё двенадцать, и это плохо. — Да какая разница, сколько их будет? В игре все. — Всегда проще, когда под ногами поменьше конкурентов путается. — Тогда я могу вам напомнить, что нам велено убирать игроков после того, как назовут Жертву. — Какая разница, когда? Чем больше грохнем, тем больше получим. — Идиот, — подытожил тип с блокнотом снова. — Если грохнем Жертву, нам спасибо не скажут. На взгляд Кая идиотами были они все, потому что какая разница, сколько им заплатят? Это не будет иметь смысла в уничтоженной вселенной. Впрочем, удивляться было нечему. Люди часто позволяли наживе ослепить себя. И в деле явно попахивало серой, пусть Кай и не чуял печатей контракта. Но убрать этих ребят необходимо. Они не представляли никакой угрозы для демонов и ангелов, но вот для смертных игроков такая компания — угроза и джокер в колоде. Угоди в самый неожиданный миг пуля Сэхуну в голову — и абзац. Сэхун привык иметь дело с небесами и преисподней, а там ребята из снайперских винтовок ради развлечения не стреляют. У них иные способы ведения войны и быстрая смерть жертвы их не устроит. Будь у Кая время, он развязал бы четвёрке языки и вытянул из них всё, что они знали, но времени как раз не было. Да и не хотелось никому поиски облегчать, ведь любая сила оставляет следы. Пришлось ограничиться списками жертв четвёрки, найти имена выживших и безвинно пострадавших, перевести оставшиеся годы жизни на новые счета и распахнуть дверь. — Вот чёрт! — Тип с винтовкой эту самую винтовку выронил. Как видно, узнал. Кай не стал задерживаться: вытянул руку в сторону теней, заставляя их сплетаться в длинное древко. С тихим щелчком от древка отделился острый, как бритва, клинок. Парочка у стеллажей побросала коробки и выхватила пистолеты. Тип у стола выронил блокнот. — Я — ваше утешение, последнее и неизбывное, так встаньте на колени, падите ниц и усните в пустоте навеки. С вами будут все твари мира: человеки, демоны, ангелы, нищие, счастливые и обездоленные, цари и боги. Все — мои, и всё — моё. И каждый последний выдох — имя моё. Кай легко перехватил древко из сплетённых теней, очертив сплошной круг боевой косой и собрав на левой ладони последние удары сердца вместе с тем, как все четыре ныне мертвеца рухнули на колени, а затем тяжело повалились на пол. Выпустив косу, Кай позволил теням расплестись и вернуться туда, где им полагалось быть. — Не похоже на тебя. Он сидел верхом на стеллаже и держал в руке краснобокое наливное яблоко. Игриво подвигал бровями и со смаком впился в сочное яблоко зубами, что-то промычал. Кай без раздумий вновь потянулся к теням, и незваный гость замахал свободной рукой, всячески демонстрируя, что драться ему не улыбается. Проглотил кусок яблока и вытер губы рукавом. — Слушай, дружище, ты ж не дурак вроде, так что понимаешь, что любой сведущий мигом смекнёт, что тут было. Что хуже, смекнёт, кто тут был. Что тебе жалкие людишки? Им в попе оборотов не хватит, чтобы хвост тебе прищемить. Или в преисподней у тебя разум помутился? — Ты видел Дом Госпожи? — Упаси Господь! — выкинув надкушенное яблоко, поднял перед собой ладони Плут-Судьба. — Преисподняя в сравнении — ничто. — Угу, — глубокомысленно кивнул Плут и отбросил со лба каштановую чёлку, — значит, дело в мальчишке? Кай не удостоил вопрос ответом, развернулся и вышел в узкий коридор. Плут прилип к нему, как жвачка, и потопал следом. — А ты сказал мальчонке, сколько тебе лет, а? Ну чтобы он впереди собственного визга от тебя сбежал. Таких, как ты, из мавзолеев на совочке выносят за непригодностью к дальнейшей мумификации. Из тебя труха сыпется, между прочим, а на молодняк кидаешься. И не стыдно? Слушай, ты же понимаешь, что я не тороплю свидание с Госпожой. Знал бы, как тебя прибить, прибил бы. По доброте душевной, чисто для оказания тебе хорошей услуги, ага. От тебя живого столько проблем, что ни в сказке сказать... Эй-эй! Не возбуждай меня кровожадными взглядами! — Будешь стоять на пути — отправишься к Госпоже быстрее, чем тебе бы этого хотелось. — Но-но, ты меня не пугай! — И не думал. Это благословение и счастье. — Прошу заметить, исключительно с твоей точки зрения. Причём изрядно устаревшей, древнее ты ископаемое. Лично я предпочитаю мир таким, какой он есть. Со мной живым. По секрету, знаешь, когда ты сплетаешь косу из солнечных или лунных лучей, это смотрится круче. Кай резко остановился и обернулся, ухватил Плута за воротник и подтянул поближе. — Если есть что сказать по делу — говори, если нет — не трать моё время попусту. — Ритуал, Кай Виндекс*. — Плут сглотнул и неуверенно улыбнулся дрожащими тонкими губами. На его лице даже родинки побледнели. — Они знают о твоей сентиментальности не хуже меня. Ритуал укажет. Уже не спрятаться. Один раз они упустили тебя и повторить ошибку не захотят. Избавься от мальчишки, пока не поздно. Ты ему даже в прадеды не годишься. Нынешнее поколение просто не поймёт твой старческий маразм. Ты был один. Пока ты один, ты неуязвим для них. Но мальчишка — твоё слабое место. Его тело лишь вместилище для души, а душу всегда можно поменять. — Не без его согласия. — О да. Но тебе ли не знать, сколь сладкоречивы бывают и ангелы, и демоны? Сомневаюсь, что он знает правду. Он смотрит на тебя и видит лишь Слугу. Демона. Ручную собачку на коротком поводке. Гав-гав. Сладкие стоны и игры в постели не купят его сердце, ты и сам это знаешь, не наивный молодой барашек. Сколько бы ты его ни ласкал, этого мало, чтобы он выбрал тебя тоже. Ты всё равно для него только демон. Инструмент. Кай медленно разогнул пальцы, отпустил Плута и неспешно разгладил смятый ворот, глядя на Плута сверху вниз с непробиваемым спокойствием. — А может, я и есть лишь демон и инструмент.

✲✲✲

В номере Сэхун бросил ключи на столик. Резко развернулся, почуяв удушающий аромат. Машинально отступил на шаг и вскинул руку, готовый начертить знак. Дебора сидела в кресле с бокалом вина в руке и легкомысленно покачивала полуснятой туфелькой, удерживая её на кончиках пальцев. Приветливо улыбалась сочными губами, которые казались ещё ярче от вина. Хотя вместо вина в бокале могла быть и кровь. — Спрашивать, как ты меня нашла, видимо, бессмысленно, — пробурчал Сэхун, опустив руку, но не растеряв настороженность. Он с десяток раз работал на Дебору, но это вовсе не значило, что при очередной встрече Дебора не захочет его голову на блюде. Сэхун успел пожалеть об отсутствии Кая, и дверь номера распахнулась. Кай невозмутимо запер её за собой, скользнул по Деборе равнодушным взглядом и протянул Сэхуну стаканчик горячего шоколада с логотипом кафе, что располагалось на первом этаже. — Ты в игре. — Дебора не спрашивала, а утверждала. На Кая она даже не взглянула — ручные демоны смертных её не интересовали в принципе, как и слабаки любых мастей. Сэхун знал побольше, чем она, поэтому устроился в кресле уже с уверенностью в собственной безопасности. — Это что-то меняет? — Кое-что. — Дебора пригубила вино. Или кровь. — Что ты знаешь о Крониконе? — А таким, как я, вообще полагается что-то о нём знать? — воспользовался профессиональными навыками посредника Сэхун. — Не прикидывайся евреем и не испытывай на прочность мою хрупкую симпатию к тебе. Что ты знаешь? Дураком Сэхун не был и прекрасно понимал, что от его познаний зависят условия сделки. Чем меньше он знает, тем сильнее Дебора попытается его облапошить. С другой стороны, Дебора явно знала намного больше, и Сэхун не отказался бы получить эту информацию. Ладно, не обязательно рассказывать Деборе всё. Как раз выгоднее сказать, что Сэхун почти ничего не знает, и тогда Деборе поневоле придётся раскошелиться, чтобы ввести его в курс дела. Ну и неплохо в этой заварушке иметь на своей стороне хоть одного демона преисподней. — Я только знаю, что Кроникон — это ваш Грааль. Вроде бы книга какая-то. Дебора слегка подалась вперёд, вцепившись в Сэхуна взглядом, досадливо поморщилась и уставилась на Кая. — Не искушай меня, дрянь. Прикажи своей болонке не мешать мне, Сэхун-и. — Если она попытается сделать то, что мне не понравится, убей её, — негромко велел Сэхун, разглядывая пушистую пенку в стакане. — С удовольствием, — так же негромко отозвался Кай и хищно ухмыльнулся. — Сэхун-и, чутьё у тебя по-прежнему ни к ангелу. — Копаться в мозгах ты будешь у кого-нибудь другого, дорогая. Веди себя прилично или проваливай к дьяволу. Итак, что ты хочешь, чтобы я знал о Крониконе? И на кой я тебе вообще нужен? Дебора сверлила взглядом Кая, пока ей это не надоело, тогда она откинулась на спинку кресла, поболтала бокалом и задумчиво кивнула собственным мыслям. — Ты прав. Кроникон — это книга. Проблема в том, что эта книга живая. Знать больше тебе не обязательно, потому что я хочу нанять тебя. — Чтобы я добыл Кроникон для тебя? — Нет. — Дебора допила вино и бросила бокал за спину. Он исчез, не коснувшись ковра. — Я хочу, чтобы Кроникон не получил никто. Нынешний турнир в Игрищах — результат ритуала. Ритуал указал на игроков, способных найти Кроникон. Я хочу, чтобы ты нашёл Кроникон и уничтожил его. Если не сможешь, вызовешь меня — это сделаю я. Сэхун озадаченно уставился на горячий шоколад в попытках уложить в голове слова Деборы. — Разве Кроникон можно уничтожить? — осторожно поинтересовался Сэхун. Такая перспектива паршиво вписывалась в историю, рассказанную Костоломом. — Нет, нельзя. Насовсем — нельзя. — Погоди... тебе не нужен Кроникон? — Не сейчас. Слишком много счетов. Незаконченные дела, знаешь ли. Я не хочу, чтобы Кроникон нашли именно сейчас. Пару тысячелетий можно и подождать. Сэхун, если ты останешься единственным игроком, то просто не ищи его. Это будет идеально. Заплачу десятью годами жизни и молодости и награжу даром развоплощения проклятых. Я щедра, не так ли? Если иного выхода не будет, ты проведёшь ритуал, чтобы уничтожить Кроникон. Не хватит сил, вызовешь меня. — Дебора стянула с пальчика перстень с сапфиром и бросила Сэхуну. — Просто наденешь его. — Я не умею уничтожать такие штуки, дорогая. — А я тебя научу. — Как убивать Слово Божье? Ты уверена, что это сработает? Сомнительно как-то. — Нет. Но если не лгут, и Кроникон — это Смерть, он ответит на призыв Госпожи. На сломе эпох любой зов подделать можно. Возвращаться обратно с той стороны бытия ему придётся трудно и долго. И лет двести никто о Крониконе помышлять не будет. — Дебора выскользнула из кресла, подошла к Сэхуну и наклонилась, позволив заглянуть в декольте. — Мне кажется, тебе нравится жить так, как ты сейчас живёшь. Если хоть кто-нибудь прочтёт Кроникон, всего этого больше не будет. И тебя не будет тоже, Сэхун-и. — Почему я? — Сэхун отвёл взгляд от амулета в декольте — примечательная штучка — и заглянул Деборе в глаза. — А почему нет? Помнится, ты достал мне слёзы ангела и выжил. Остальные пытавшиеся тем похвастать не смогли. И поверь, никто не сделает тебе лучшего предложения на этих Игрищах, чем я. Ты согласен, О Сэхун, смертный посредник? Закусив губу, Сэхун долго смотрел на Дебору. Тёплых чувств он к ней не питал и видел её истинное лицо, но ей Кроникон был не нужен, как и Костолому. Вроде бы, если не врёт. Но сейчас даже плохой союзник лучше никакого. — Я согласен, Скурра*. — Быть по сему. — Дебора резким движением накрыла его ладонь, выжигая клеймо. У Сэхуна слёзы дрожали в уголках глаз, но он терпел. Знак Деборы исчез через минуту, спрятавшись под кожу Сэхуна. Ждал своего часа, если придётся. — С тобой приятно иметь дело. Вышла Дебора через дверь, и Сэхун поёжился под мрачным взглядом Кая. — Она попытается убить тебя. — Ей незачем. — Ошибаешься. Кроникон — это искушение. Для всех. Она уверена, что ты захочешь прочесть. — А я захочу? — Сэхун насторожился. — Возможно. Все хотят. — Что ты об этом знаешь? — Ничего. Кто-то нанял людей для отстрела игроков. Возможно, у них есть оракул. Некоторые из отстрельщиков убиты, но сколько их всего, я не знаю. — Кай... — Думаю, тебе не помешает носить при себе обычное оружие. На всякий случай. — Раздаёшь команды? — Не хочу остаться без хозяина, — отрезал Кай и привычно устроился в тёмном углу. — Надо же... Разве моя смерть не освободит тебя от договора? — Я должен защищать тебя в соответствии с договором. Если это тебя не устраивает, ты можешь меня прогнать. Накануне Игрищ. И тогда эти Игрища станут для тебя последними. Мы оба это знаем. У меня нет причин тебя ненавидеть, а наши интересы могут совпадать. Это тоже знаем мы оба. Так как? Мой совет достаточно хорош, или ты хочешь меня прогнать? Ты сделал глупость, когда согласился на сделку. Хотя бы подумай о том, что она тебя так и не научила ритуалу. Потому что незачем. С печатью она выследит тебя везде и проведёт ритуал сама. Ты же будешь просто жертвой для ритуала. Самое время подумать, как теперь это обернуть себе на пользу и обмануть её. Сэхун обмяк в кресле и с досадой признал, что в демонических шашнях Кай разбирается лучше. — Мне не потребуется ритуал, если я не найду Кроникон. И я просто не буду искать. Достаточно выжить во время Игрищ. Если я не получу приз... что ж, невелика потеря. Ну, обидно, конечно, но я хотя бы буду жив. Кай промолчал, хотя Сэхуну привиделась откровенная насмешка в адском пламени, вспыхнувшем в тёмных глазах.

✲✲✲

«Игра начинается в субботу». Сэхун обвёл сообщение в газете красным маркером и взглянул на часы. Двадцать минут до старта. Город спал в свете фонарей и неоновых вывесок, в подворотне выла собака, а среди мусорных баков сновали крысы и тощие коты. Затишье перед бурей. Не в первый раз. Под пристальным взглядом Кая Сэхун проверил оружие для Игрищ и пистолет. Перед первыми Игрищами для Сэхуна старик Милтон насмехался над ним и его страхом. Но страх был обоснованным. Всё, чем владел Сэхун, — это талант Видящего и хорошая память. Но сам по себе талант Видящего — пассивный дар. Это как театр для одного зрителя, когда всё видишь, но ни на что повлиять не можешь. Хорошая память позволяла Сэхуну запоминать знаки, ритуалы, заклинания, но сами по себе они были пусты в его руках, потому что знаки работали тогда лишь, когда их наполняли силой. Силой, которой Сэхуна никто не наградил. Поэтому силу Сэхуну приходилось брать где-то ещё. Для знаков могла и кровь его сгодиться. Или кровь чужая. Иногда в руки Сэхуна попадали вещицы с накопленной в них силой. А иногда он ходил в церковь или на кладбище. До того, как встретил Кая. До того, как узнал, что Кай может наполнить его силой собственной. И сейчас Сэхун не волновался. Игрища начинались так же, как и всегда. У Сэхуна были талант Видящего, память и сила Кая. Вооружён и опасен. Сэхун достал из бардачка завёрнутую в платок колоду карт. Вытащил наугад — четвёрка крестей. Мост. Пальцы на руле лежали спокойно и не подрагивали, пока Сэхун неспешно катил к ближайшему мосту и размышлял о склонности демонов загадывать загадки за миг до смерти. На парапете белела тонкая женская фигурка. Сэхун увидел, как девушка обернулась. Свет фар выхватил расширившиеся от ужаса глаза и приоткрытый для крика рот. В следующий миг девицу сдёрнуло с парапета. Веером разлетелись тёмные маслянистые капли, заляпывая гранит и асфальт. Зазвеневший над мостом вопль стремительно отдалялся. Сэхун стиснул зубы и удержался от порыва выскочить из машины. Девица была ещё жива, но спасать её уже не имело смысла. Демоны убивали долго, зато наверняка. И убивать они начинали с души — тело шло как десерт. Девица уже была «пуста», всего лишь оболочка без содержимого. Часть игры. Через парапет перебрался измазанный кровью невысокий паренёк, небрежно вытер предплечьем окровавленный рот и сдёрнул на асфальт куль, в который превратилось всё ещё живое тело. Белое платье стало бурым. Волоча тело за собой, второй распорядитель Игрищ двинулся к центру моста. Там его ждал Ханни с щегольской тростью в руке. — Открывающий фейерверк, — сумрачно проронил Сэхун, взглянув на часы. Самое время. Распорядители готовили свою жертву к запуску в небеса. Праведность — ангелам. Пусть даже осквернённая. Сэхун отвернулся, чтобы не смотреть на творившуюся на мосту мерзость. Хватало уже мук от бессилия вмешаться и что-то изменить. — Такова их природа. Ты знаешь, — глухо проронил Кай. — И твоя? Кай медленно повернул голову. Под его нечитаемым взглядом Сэхун невольно сжался. Тем временем жертва вознеслась над городом в облаке адских искр. Поднималась всё выше и выше — до самой кромки тяжёлых ночных облаков. Пока под глухой раскат грома в неё не ударила молния. Между молотом и наковальней. Сила ада несла её вверх, а небо отказывалось принять. И всё, что попадало между двумя мощными гигантскими ладонями, крошилось и ломалось, и пылью кровавой опадало вниз. На город, на землю. Частицы скверны пробуждали скверну древнюю и спящую. Когда всё кончится, в этом городе на кладбищах будет тесно. — Время, — тихо напомнил Кай. Сэхун торопливо нашарил на заднем сиденье коробку с короткими ножами с полыми рукоятками, поставил себе на колени и порулил прочь от моста. — Ищи, — велел он Каю. Стоило поспешить и собрать в рукояти ножей столько проклятых душ, сколько получится. Нож с душой в рукояти был оружием одноразовым, но действенным и безотказным в любых руках. Сейчас, когда после открывающего фейерверка скверна лезла наружу и пробуждалась, она уязвимее всего. И Сэхун утешал себя мыслью, что пойманная в нож душа уже не навредит живым. Лишь бы Кай не отбился от рук и не вычистил всё безвозвратно — его корёжило как черта от ладана при виде неупокоенных и полумёртвых, цепляющихся за живых. — Налево, — скомандовал Кай. — Крыльцо у фонаря. Самоубийца в прихожей. Мерзость... Машину Сэхун бросил у тротуара, дверь выбил ногой, выставил левую ладонь со знаком и вспорол воздух ножом. Очертания проклятой души он едва видел — она ещё не обрела форму, но попал. Пустая рукоять ножа заполнилась чёрным дымом. — Дай нож! Сэхун машинально бросил пустой пока клинок из запасов Каю, и тот перемахнул через ограду. Сэхун прищурился в попытке разглядеть убегающую тень, выругался и кинулся следом за Каем. Они промчались полквартала. Кай замер, словно грудью на стенку налетел. Тень перебиралась через каменную ограду кладбища. — Эй! — Это кладбище. — Кай повернулся спиной к ограде и перебросил нож обратно Сэхуну. — Ну да, и что? — Сэхун недоумевал. На его памяти Кай не раз преспокойно по кладбищам расхаживал. — Если хочешь, иди сам. Но зря. Здесь и других хватает на грязной земле. — А на кладбище земля чистая? Привычка Кая не отвечать на важные вопросы начинала изрядно Сэхуна допекать, как и необъяснимая ненависть Кая к не до конца мёртвым — или живое, или мёртвое, а полутона, видите ли, ему не по вкусу... Ещё и в столб рядом с Сэхуном тюкнуло раз, потом другой. В него палили из пистолета с глушителем — красота! Сэхун пригнулся и оглянулся на Кая. Полюбовался, как в Кая полетел неумело начерченный знак развоплощения. Кай поймал его в ладонь и сжал. Сухо треснуло. В доме напротив заорали, зато по Сэхуну стали чаще стрелять. Отчаянно петляя, Сэхун кинулся прочь по улице. Сначала держался у кладбищенской ограды, потом бросился в узкий проулок. Везением что-то и не пахло — проулок закончился тупичком, и пришлось лезть по стенке, чтобы спрыгнуть на ту сторону. Но на время хоть стрелять перестали. Окрылённый этим Сэхун на повороте чуть не влип в безголового призрака. Но он на рефлексах летел, выставив вперёд нож, так что обошлось. Проклятая душа трепыхалась в рукояти, а Сэхун торопливо доставал новый клинок. — Да чтоб у них чан со смолой кипящей там перевернулся!.. — В таких условиях Сэхун ещё не работал и работать вот как-то совсем не хотел. Мало всякой дряни, разбуженной дождём скверны, демонов и прочих мерзавцев, так ещё и пули над головой то и дело свистели. И, кстати, куда-то подевался Кай. Наверное, объявил нежити крестовый поход. Очень вовремя, нечего сказать. — Мочи суку! — Из-за поворота вынеслась парочка с пистолетами. Сэхун видел их впервые в жизни и знать не знал, зато они знали его и мечтали избавить этот мир от его присутствия. Сэхун рванул прочь. Еле нашарил пистолет, хотя отстреливаться выходило так себе на бегу. Юркнув за поворот, он отбежал немного, остановился, развернулся, вскинув пистолет, и затаил дыхание. Из-за поворота вынеслись преследователи. Потянуть за спусковой крючок Сэхун не успел, потому что следом из-за поворота вылетел объятый пламенем джип и сбил недоброжелателей как кегли. Продолжая жизнерадостно полыхать и зверски реветь мотором, джип развернулся практически на месте. Дверца приглашающе распахнулась сама по себе. Сэхун осторожно заглянул в салон и раскрыл рот — за рулём торчал Кай. Событие века. В глазах у него бушевало то же пламя, которое окутывало джип. — Шевелись. Сэхун неловко забрался в салон. Дверца за ним захлопнулась сама. И покатили они по улице в адском пламени и под оглушающий рёв. — А можно как-нибудь потише и понезаметнее? — Пока за рулём я, нельзя, — отрезал Кай и лихо пронёсся сквозь стену. Сэхун осторожно оглянулся, но вопреки его ожиданиям дом позади остался целёхоньким. — Надо полагать, на вопрос ты не ответишь? — Нет. Катайся молча. — Иначе выкинешь из джипа? — Нет, суну в багажник. — Ладно, куда мы хоть едем? — Никуда. Я думаю. Сэхун вытер пот со лба и притих, озираясь по сторонам. Если не считать гудения пламени, зверского рёва и адской жары, то в джипе однозначно было куда лучше, чем снаружи. Происходящее на улицах напоминало сюрреалистический сон или апокалипсис, где метались люди, твари, призраки и гремели выстрелы. Таких спецэффектов во время Игрищ Сэхун не помнил. Их джип катил по дороге и сквозь преграды и пожирал всё, с чем соприкасался: пули, тварей, призраков. Людей Кай старался объезжать и давил исключительно вооружённых и палящих в джип. — Лучше отсидеться где-нибудь, пока они друг друга мутузят. Кай коротко кивнул, выудил из кармана куртки завёрнутую в ткань колоду карт и бросил Сэхуну. Достать получилось Башню. — Телевизионная вышка, — прикинув варианты, определил дальнейший маршрут Сэхун. Его способ не отличался стопроцентной ясностью, но им Сэхун хотя бы умел пользоваться. Другие игроки наверняка использовали собственные способы поиска подсказок, но Сэхун даже не представлял, сколько игроков осталось. — Чувствую себя Жертвой. — Хочется выйти из игры? — Кай пронёсся прямо сквозь автобус, врезавшийся в столб и перегородивший дорогу. — Я не так глуп, — обиделся Сэхун. Он коснулся приглашения, и пути назад не существовало. — Пробежимся по вышке, узнаем имя Жертвы и решим, как быть дальше. Думаю, все здорово остынут, когда узнают имя Жертвы. Их тогда только Кроникон волновать будет, а до меня и дела никому... — Джип подскочил на выбоине, и Сэхун едва язык себе не отхватил. — Эй... — Извини. Сэхун решил, что ослышался. С другой стороны, только сейчас он ощущал себя в безопасности — рядом с Каем. Кай оставался всё таким же надёжным и не рвался Сэхуна прикончить. Кусочек привычной жизни Сэхуна в океане безумия. — Ты не ранен? — Слегка мышцы на ноге потянул, но это ерунда... Сэхун осёкся, ощутив жар от жёстких пальцев на подбородке. Кай порывисто наклонился, удерживая руль левой рукой, и прижался полными губами к губам Сэхуна. Неторопливо целовал, прихватывая нижнюю губу. Пробирался после языком глубже, обжигал короткими выдохами верхнюю губу Сэхуна. Напоследок тронул уголок рта кончиком пальца, окинул лицо Сэхуна долгим взглядом и отстранился. — Порядок? — Ы-ы... — нечленораздельно протянул Сэхун и обнаружил, что вцепился руками в сиденье под собой. Так и держался, пока Кай его целовал. Да и после. Разогнуть пальцы и отцепиться от сиденья удалось с трудом. У Сэхуна в голове отчётливо так шумело, будто он в одно лицо приговорил бутылку виски. И он не поручился бы, что это только из-за влитой в него силы. Отвернувшись к боковому стеклу, Сэхун неуверенно облизнул губы. Примерещился цветочный вкус. Сразу походило и на лилии, и на розы, и на хризантемы, и на жимолость. Едва уловимо. На стоянку у вышки Кай вкатил прямо через запертые ворота. Рёв мотора стих, и пламя опало. Сэхун осторожно выбрался из дымящейся машины, запрокинул голову, вздохнул. — Что-то мне подсказывает, что топать придётся вверх и до упора. — Плохая идея. Сэхун подскочил на месте и навёл выхваченный пистолет на изящного типа в синем берете поверх каштановых волос. — Только дырки во мне делать не надо. Я просто сказал, что идея плохая. — Тип в берете игриво погрозил Сэхуну пальцем. — Мал ещё, чтобы меня пугать. — Не лезь к нему, — коротко предупредил Кай и захлопнул дверцу так, что с джипа весь пепел враз осыпался. — Гм... вы знакомы? — Ой, да я его на ручках качал, когда он пелёнки ещё носил. Зови меня Бэкхёном, золотце. — Тип в один миг оказался перед Сэхуном и сунул ладонь под нос для рукопожатия. Правда, Кай тут же танком его отодвинул и слегка толкнул рукой в грудь. — Он никогда не говорит правду, если не прижать к стенке. — Ты мне буквально разрываешь сердце! Слышишь, как болит? — Бэкхён патетично прижал ладони к груди и посмотрел на Кая глазами, полными слёз. — Как у тебя только язык повернулся такое сказать? Кай смотрел на Бэкхёна исключительно с академическим интересом. — Демон? — тихонько уточнил у Кая Сэхун, потому что самому определить не удавалось, да и перстень на руке не похолодел. — Нет. Хуже. Судьба. — А? — Сэхун осмотрел Бэкхёна с подозрением. — Ой-вэй, а позолоти ручку, бриллиантовый мой! Всё-всё тебе расскажу! За каким поворотом дорога дальняя, а где сердцу ми... — Прекращай балаган, — поморщился Кай. — Сам-то хорош, ты гляди, как истосковался, бедный, и что тебе... — Заткнись, — холодно повторил Кай, зажав Бэкхёну рот ладонью. — Мофчу-мофчу! Пушты! Ну что ты как неродной? Ой, ребята, я вам сейчас такое скажу! Там наверху капец вообще, вы б побереглись бы немножко, ага? Тудой не надо ходить, лучше быстро да мимо сусликами. Я тут погребок нашёл с винцом. Такое винцо — закачаешься! Сэхун заподозрил, что Бэкхён уже неслабо к винцу приложился и закачался. Только тогда до него дошёл смысл слов Кая. Про «хуже демона» и «Судьба». — Фумато! — Опаньки! Какой умный мальчик! Фатум, Судьба, Проказа, но — тс-с-с! — лучше Бэкхён. Просто — Бэкхён. Душка и красава. Конфетку? — И жестом фокусника Бэкхён выудил из снятого берета конфетку в серебряной обёртке. — Ням-ням! — Брось. Ничего у него не бери, — велел Кай. — Дарит исключительно проклятия и задаром. Все с фатальными исходами. — Ой, да враки всё! — Бэкхён обиженно бросил конфету в сторонку. Тут же все втроём схоронились за джипом. Заскрипели ворота, пропуская отряд из полудюжины человек. Вооружённых. Крадучись, люди пробирались к крыльцу. Один приметил яркую обёртку и подобрал конфету Бэкхёна, на ходу выудил из обёртки шоколадный шарик и кинул в рот. Тут же на него рухнул сверху холодильник. — А что я? Ну чего вы вылупились на меня-то? — шёпотом завозмущался Бэкхён. — Захотел пожрать — получил холодильником по хлебалу. Осторожнее надо быть в желаниях рядом с высотными зданиями и во время Адских Игрищ. И какая вам разница? Конкурентом меньше — радуйтесь. Сэхун не особо радовался, но уяснил, что брать у Бэкхёна в самом деле ничего не стоит, а то мало ли... захочешь покушать — и привет. — Ребята, таки я вам точно говорю — не ходили б вы туда. — Бэкхён стоял с грустным видом на ступеньках и махал им вслед белым платком. — Послушайте голос разума. Сэхун оглянулся, но Бэкхён уже исчез. На ступенях только и лежал сиротливо белый платок. — А может, он прав? — Если б в самом деле не хотел, чтобы мы туда пошли, не появился бы. Но ему любопытно, чем это обернётся, значит, пока ответа сам не знает. А если Плут не знает ответа, значит, повлиять и нагадить не может. — Откуда ты его знаешь? — Я всех знаю. Работа такая. — Кай протянул руку, чтобы помочь Сэхуну перебраться через баррикады из столов в холле. Длинные конечности Сэхуна мало годились для захламлённых помещений. Носок ботинка закономерно застрял в какой-то дурацкой щели, и Сэхун чуть не грянулся лицом об пол. Влип в Кая. Кончиком носа уткнулся в шею и невольно сделал вдох. Пахло цветами. Едва уловимо. Кай помог Сэхуну встать на ноги твёрдо и двинулся дальше. У стены с письменами на скаддэше* они задержались. Сэхун и проверять не стал — без того понимал, что на скаддэше писали кровью. — Призыв семи печатей, — изучив формулы, определил Сэхун. — Хорошо, что мы пришли не в числе первых. Сэхун фыркнул, но возразить было нечего. Последними идти хорошо, потому что печати на первых оттянутся и выдохнутся. Сэхун нашарил кастеты, удобнее расположил извилистый нож и подготовил те несчастные два клинка с проклятыми душами, которыми они успели обзавестись. — Демонов прошу вперёд, — галантным жестом предложил Сэхун, пропуская Кая. Тот грациозно проскользнул мимо без колебаний и толкнул заляпанную кровью дверь. Вскоре Сэхун жалел, что не подобрал платок Бэкхёна — было бы что прижимать к лицу, чтобы не дышать спёртым воздухом, который казался напитанным железом и солью. Не то чтобы вокруг валялись трупы у всех на виду, но лужи крови явно откуда-то натекли. Из чего-то. Из чего-то, что раньше было кем-то. Чем выше они с Каем поднимались, тем навязчивее Сэхуну мерещилось, что он вновь оказался в аду. И первую печать они нашли на пятом этаже в кафетерии. Трупов тут не было — было месиво из ошмётков и раздробленных костей. Сэхуна чудом не вывернуло наизнанку. Или же сказывались годы практики. Кай опустился на корточки у трёх оплавленных пятен на полу и принюхался. Сэхун последовал его примеру, чтобы учуять слабый серный запах. — Отработала своё печать. Шесть осталось. Проверь дальний угол. Не решили ли печати повторно использовать? Сэхун двинулся к освещённой стене, пока Кай копошился в дальнем углу. Искал следы крови и намёки на скаддэш. Подобрался к стойке, залитой кровью, приподнялся на цыпочках и попытался увидеть, что по ту сторону. По ту сторону, компактно сложившись, сидело Чревоугодие. На первый взгляд, маленькая девочка лет пяти, но потом не выходило не замечать тонкие полосы на щеках и торчащие острые зубы. Девочка зашипела на Сэхуна и распахнула безразмерную пасть перед стремительным прыжком. Хрупкое тельце снесло Сэхуна как шар для боулинга кеглю. — Жри! — Сэхун воткнул нож с проклятой душой твари под подбородок. — Чтоб ты подавилась! Тварь в самом деле подавилась, распухла и напоследок лопнула, обдав Сэхуна дождём из мелких ошмётков. Тут уж он не выдержал: торопливо забарахтался, перевернулся и приподнялся на четвереньках. Выворачивало его долго, желчью. Потом он нашёл в себе силы подняться и машинально поймал бутылку с водой. Кай будто чуял его настрой — не смотрел и молчал. Сидел вполоборота и чистил кончиком ножа ногти. Старик Милтон как-то сказал Сэхуну, что всякая мерзкая пакость предпочитает таиться не там, куда людям лезть страшно, а там, куда они непременно полезут. Сэхун как раз отправил Кая туда, куда сам бы не полез, вот и огрёб. На нож теперь меньше осталось. — Есть кое-что, чего я всё равно не понимаю, — признался Сэхун, когда на седьмом этаже они решили сделать передышку перед очередной баррикадой из мебели. Кай с безмятежным видом сидел на ступеньке и как будто не слушал вовсе — дремал себе. — Костолом сказал, что Кроникон вроде как выбирает, тогда к чему эти ритуалы? Не может же эта штука выбрать всех разом. — Это перебор вероятностей. Порой может попасть и в яблочко. — Всё равно странно. — Ничуть. Подобные ритуалы ориентированы на оракулов и вероятное будущее. Не моя стихия, поэтому не скажу, как это работает, но в итоге всегда есть с десяток вариантов, один из которых должен оказаться верным. Вот и всё. — Ага. И мы имеем толпу демонов и ещё чёрт знает кого, кому нужна книга позарез. При этом я знаю только одного демона, которому книга даром не сдалась, но ты считаешь, что демон меня грохнет. Ладно, тут есть ещё вопрос. А ты? Кай приоткрыл один глаз и лениво посмотрел на Сэхуна. — Только не говори, что тебе книга не нужна. — А если скажу? — Что, тоже счёты с кем-нибудь? — Нет, я её уже читал. Пошли дальше? — Кай вскинулся и принялся перебираться через завалы, пока Сэхун стоял с раскрытым ртом и пялился ему вслед. — Эй, как это ты её уже читал? — Там стул криво стоит, осторожнее ставь ногу, иначе шею свернёшь. — А ну... Кай! — Пожалуйста. — Кай ухватил его за шиворот и не дал упасть, убедился, что Сэхун надёжно стоит на перевёрнутой тумбе, и полез дальше. Пришлось карабкаться следом молча, иначе падение вниз Сэхун бы не пережил. Какие-то сволочи постарались завалить лестницу на славу. Сэхун ни разу не слышал, чтобы между этажами ходил лифт, но если бы на лифте можно было подняться, Кай наверняка бы сказал об этом. Но не сказал. И они волоклись по лестнице, как два идиота. Потом Кай вверху дёргал и расшатывал фрагменты завала, а Сэхун плотнее прижимался к перевернутому поперёк шкафу и прикрывал голову. — Готово. Кай полез в проём первым. Сэхун ухватился за его лодыжку обеими руками. Кай бросил на него вопросительный взгляд поверх плеча, и тут же в глубине зрачков загорелось адское пламя ненависти. Кай ухватил в ладонь сноп лунного света, что у Сэхуна на глазах изогнулся хищным серпом, после Кай змеёй извернулся, сцапал Сэхуна за плечо и рванул к себе, одновременно вспарывая серпом бок Плакальщицы. Белый саван, запятнанный бурыми пятнами, расползался клочьями по сломанному стулу, а у подножия завала тряской массой волновалась толпа Плакальщиц. — Лезь первым и держи оружие наготове. Сэхун спорить не стал и поспешно пополз в проём, расчищенный Каем. Предпочитал не оглядываться и не смотреть на кровавую баню, устроенную Каем для нежити. Плакальщица Сэхуна едва коснулась и вряд ли успела сцедить больше пары капель жизненной силы, но Сэхун всё равно чуял стылый холод в костях, а колени сами по себе подгибались. Он рухнул на пол на восьмом этаже и поспешно отполз за выступ стены, огляделся, убедился, что коридор пуст, и принялся размашистыми движениями чертить знак оцепенения, способный обездвижить Плакальщиц. Непрошеными пришли воспоминания — именно от Плакальщицы маленький Сэхун пытался спасти мать, но не смог. Он не знал, что теперь с его настоящей семьёй. Как разлучился с ними, так и не искал. Закончив знак, Сэхун прибил его ладонью к стене и удовлетворённо выдохнул, приметив заблестевшую едва-едва тонкую паутину на плитах. Потом грохнуло, и Сэхун резко повернул голову в сторону завала. Прикрыл лицо рукой от щепок. Мимо пронеслось что-то и влипло в противоположную стену. Сэхун разлепил веки и с недоверием уставился на ворочающегося у стены Кая. Тот резким движением стёр кровь с подбородка и оскалил зубы. Адское пламя в глазах разгоралось жарче. Сэхун зажмурился опять от вспышки, а когда смог приоткрыть глаза, увидел вместо Кая объятый пламенем скелет. Скелет приподнял руки, стягивая в ладони густые тени, сплетая и переплетая их, обвивая огнём. — Ну где же ты? — замогильным голосом прохрипели рядом, и Сэхун отшатнулся, когда слева от него задрожали обломки мебели в завале. Чешуйчатая рука когтями скользнула по гладкой плите на полу, затем твёрдо упёрлась. Превратившийся в пламенный скелет Кай с интересом наклонил череп к плечу, взвесил в руке дымчатую полуторную секиру, стремительно сорвался с места и красиво перерубил лапу. От долгого душераздирающего воя на Сэхуна сверху штукатурка посыпалась. Сэхун растерянно глазел на знак оцепенения и лихорадочно думал, где бы чёрточку дорисовать, чтобы получилось что-то помощнее. Или пару чёрточек. Или с десяток. Лишь бы ранговому демону хватило по самые гланды. Ни черта что-то не придумывалось, здоровенная туша с обрубком лапы выбиралась из завала, а скелет танцевал в пламени и рубил тушу топором. Через минуту чешуйчатая тварь попала-таки по скелету и снова отправила в полёт к стенке. Рядом с первой выбоиной там появилась вторая. Сэхун достал нож с проклятой душой и оценивающе осмотрел чешуйчатый фасад рангового демона. Нет, даже думать не стоило — клинок такую чешую не пробил бы. Кастеты тоже доверия не внушали, и Сэхун принялся шарить в поисках извилистого клинка, стараясь краем глаза следить за схваткой. Сотканный из теней топор переплёлся в цепь, на которой заплясали язычки пламени. Кай раскрутил конец цепи и точным броском захомутал тварюгу. Определить, где там шея, было сложновато, но судя по тому, как тварюге это не понравилось, Кай попал куда надо. Уперевшись ногами понадёжнее, он принялся сматывать цепь, подтягивая тяжёлую тушу ближе. Когда же осталось всего метра три, резко дёрнул и выбросил правую руку вперёд. Костлявая ладонь пробила грудину, с хрустом разрывая плоть и ломая рёбра. — Паладин Смерти... — прошелестела чешуйчатая тварь, медленно осыпаясь светло-серым песком к ногам объятого пламенем скелета. — Встань на колени — твоё последнее утешение уже здесь. — В руке скелета остался склизкий ком. Он раздавил этот ком с лёгким усилием, забрызгав стены тёмной жижей. Сэхун смотрел в пустые глазницы черепа и не дышал. Не дышал, пока скелет шёл к нему, с каждым шагом убавляя пламя. Когда пламя погасло, Сэхун увидел Кая таким, каким видеть привык. Если не считать бурых потёков на боку и изодранную куртку. Кай споткнулся в паре шагов от него, тяжело припал на одно колено, постоял так немного и рухнул лицом вниз. У левого бока набежала тёмная лужица. Выдохнув, Сэхун подобрался к Каю и с трудом перевернул его на спину, отвёл в сторону изодранную полу куртки и облизнул губы. Тварь или куснула, или выдрала когтями кусок плоти. А как лечить демонов, Сэхун не представлял. Наспех начертил замораживающий знак и прилепил ладонью к ране, но помогло так себе. Густая кровь обильно сочилась сквозь пальцы и пачкала ладонь, которой Сэхун пытался зажать рану. — Оставь... — хриплым голосом велел Кай, не открывая глаз. — Что?.. Что можно сделать? — Мне надо умереть. Это ненадолго. Сэхун ошарашенно пытался переварить слова Кая. Пытался переварить даже тогда, когда Кай дышать перестал. Хотя на кой чёрт демонам дышать? Но раньше Кай дышал, а теперь — нет. Из ослиного упрямства Сэхун вцепился в куртку, провонявшую дымом, и поволок Кая прочь от завала. Одолев несколько метров по коридору, вспомнил о подсказках и выудил колоду карт. Достал наугад девятку червей. — Очень смешно! — в сердцах рыкнул Сэхун на «любовный интерес», вновь вцепился в куртку и поволок Кая дальше. Добравшись до ближайшей двери и взяв наизготовку нож, Сэхун осторожно заглянул в помещение. Комната отдыха или что-то вроде. Мебель выглядела нетронутой, а работающий телевизор демонстрировал серо-белые полосы на экране и тихонько потрескивал усилителями. Сэхун затащил Кая в комнату, запер дверь и укрепил креслом, потом выключил телевизор. Опустившись на колени, склонился над Каем и легонько похлопал ладонью по щеке. Впору было вручать Каю «Оскар» за роль покойника. Отчаявшись, Сэхун плюхнулся на задницу, привалился спиной к стене и достал плоскую фляжку с бренди, глотнул и поморщился от обжигающей горечи, камнем рухнувшей в желудок. Думать Сэхуну не хотелось, но приходилось. И он неплохо представлял себе безнадёжные шансы не то что на успех, а на выживание без Кая. Ниже плинтуса. Однозначно. Без Кая Сэхуну не светило остаться в живых. Нож с проклятой душой, кастеты и извилистый клинок. А как только сила Кая, влитая в Сэхуна, иссякнет, Сэхун останется один и без оружия вообще. Тогда хоть зачертись знаками — толку. Нашарив в кармане перстень с сапфиром, Сэхун зажмурился. Если надеть, придёт Дебора. Может быть. А может, придёт смерть. Шумный хриплый вдох заставил Сэхуна подскочить на месте, а через секунду — склониться над Каем. Сэхун поморщился, едва Кай сжал в руке его ладонь. Крепко. До боли. — Может, тебе крови попить надо? — растерянно предложил Сэхун, вглядываясь в неподвижное лицо Кая. — Нет... — Кай неловко потёр рану на боку. У Сэхуна на глазах подсохшая кровь ломалась, крошилась, осыпалась, а под коркой проступала бледная и чистая кожа. Пока не осталось светлое пятно. По комнате поплыл отчётливый цветочный запах. Убедившись, что Кай не собирается свалить в мир иной, а всего лишь переводит дух и отдыхает, Сэхун взялся за знаки, чтобы перекрыть путь в комнату всяким неприятным гостям. Ему вот тоже передышка не помешала бы. Этажей впереди хватало, а испытание всего лишь первое. Не имело значения, кто раньше доберётся до точки назначения. Главное — добраться вообще. А задержка, к слову, была им с Каем на руку, если вспомнить седьмую печать, кинувшуюся на Сэхуна. Хотя бы через пару часов печати точно выдохнутся. Покончив со знаками, Сэхун прихватил со стола непочатую бутылку воды, на всякий случай очистил её словом и сел на пол у стены, рядом с Каем. Скрутив крышку с бутылки, передал Каю, а после и сам попил. — Ты поэтому никогда за руль не садился? — Всё, на чём я еду, объято пламенем и гремит. Меняется. Может ехать так быстро, как я захочу. Неразумно привлекать к себе внимание. — Почему? — Потому что я никогда не опаздываю и прихожу всегда вовремя. «Паладин Смерти». «Встань на колени — последнее утешение уже здесь». «Мне надо умереть. Это ненадолго». Сэхун сделал ещё глоток воды и задумчиво спросил: — Если я тебя отпущу сейчас, ты уйдёшь? Кай молча забрал у него бутылку и тоже отхлебнул воды. — Не спрашивай, если знаешь ответ и не хочешь его слышать. Сэхун сложил руки на коленях и вздохнул. — Почему? — Потому что не ты выбрал меня, а я — тебя. — У тебя нет знака договора, так? — Нет. Но договор есть. — Зачем? — Затем, что я так хочу. — Кай порывисто поднял перед собой правую руку и раскрыл ладонь, показал Сэхуну. На чистой коже неспешно проступали светящиеся знаки. Слово. Не скаддэш. Этого языка Сэхун не знал. — Тут твоё имя. Потому что я его выбрал. Потом Кай неожиданно обхватил Сэхуна левой рукой и подтянул к себе, подставил плечо и тихо велел: — Поспи. Пока можно. Разбужу через два часа. Сэхун молча пристроил голову на широком плече Кая удобнее и закрыл глаза, невольно потянул носом. — Ты пахнешь цветами. — Она принимает лишь одно подношение из всех — цветы. И плащ Её пахнет цветами, как и все, кто следует за Ней. Сэхун держал глаза закрытыми и думал, что теперь понял, откуда росли ноги у ненависти Кая к призракам и нежити. Всё, что цеплялось за недожизнь, оскорбляло Смерть самим фактом своего существования. И потому плата всегда безмерна за всё, что пытались у Смерти украсть. «Кто крадёт у смерти, платит до скончания времён», — поговаривал даже старик Милтон. Сэхун и не заметил, как сон сморил его. А спать, уложив голову Каю на плечо, было сладко. Сэхун и не думал, что, оказывается, спать с кем-то вместе так приятно. Плечо под головой и горячая рука на поясе, и даже жёсткий бок казался уютным. — Время. Время Сэхун ненавидел прямо сейчас, но оторвать голову от сильного плеча пришлось. Кай протянул ему бутылку с водой и деликатно обошёл молчанием появление пары кучек светло-серого песка. Сэхун не помнил, чтобы Кай ускользал, оставалось только догадываться, как Кай расправился с гостями со спящим Сэхуном на плече. Между восьмым и двенадцатым этажами баррикад не было, и они осторожно поднимались по лестнице. — А если бы я тогда убил тебя? — не выдержал тяжести гнетущего молчания Сэхун. — Во-первых, у тебя бы ничего не вышло; во-вторых, всё равно не убил. Даже не попытался. — Но если бы попытался? — Тогда я бы понял, что ошибся в тебе. Но не ошибся. — Кай пригнулся и потянул носом воздух. Адское пламя вновь вспыхнуло в его глазах. — Близко. — Что на этот раз? — Сэхун сжал в правой руке нож, а левую приподнял в готовности чертить нужные знаки. — Шатуны. Шатунами называли души тех, кто умер внезапно и неожиданно настолько, что толком не осознал себя мёртвым, не поверил в собственную смерть. Обычно шатуны просто бродили бесцельно и недоумевали, почему живые их не замечают. Но со временем в них росла ярость, и тогда они нападали на всех и вся. И, судя по всему, этажами выше бродили именно озлобленные шатуны. Бродили наверняка, иначе бы у Кая не случился очередной приступ священной ярости. Сэхуну оставалось только читать отходную, пока Кай кромсал шатунов боевой косой, сплетённой из теней. Шатуны дрогнули и побежали — Сэхун впервые видел подобное. Кай ловил тварей буквально за пятки и отправлял в смерть без жалости и колебаний. Сэхун потом грустно плёлся по светло-серому песку, как по пустыне. — Тринадцатый, — вздохнул он, поглядев на оставшиеся ступени. — Банально, но вполне в духе Хипокрита. — Убирать косу Кай не стал и пошёл впереди. Стоило зайти в коридор с лестницы, и Сэхун едва не споткнулся о свежий труп. Их здесь хватало. И все пытались добраться до двери в конце коридора, где кровью некто упражнялся в каллиграфии и вывел всего одно слово: «Сюда». — Чувство юмора ни к чёрту, — буркнул Сэхун и аккуратно переступил через чью-то конечность, но тут же едва не поскользнулся на лужице крови. — Под ноги смотри, — подсказал Кай и настороженно двинулся к цели, перехватив древко косы обеими руками. Коридор они прошли благополучно, если не считать полуживого типа у самой заветной дверцы, который пытался доползти со скоростью один сантиметр в пять минут. Добивать типа они не стали. Кай прислонился к стене рядом с дверью, бросил короткий взгляд на Сэхуна, дождался, пока Сэхун закончит знак замедления, протянул руку и медленно повернул ручку. Дверь он открывал так же медленно. Сэхун швырнул знак внутрь помещения, едва дверь распахнулась полностью. Ничего не случилось. Вообще ничего. В тишине они с Каем снова переглянулись, и Сэхун сунулся через порог первым. Увидел диваны у стен, столик с подносом и огромный монитор во всю стену. А потом его с силой дёрнуло назад. Уже отлетая к двери, Сэхун различил несущийся в него знак развоплощения. Нет, не знак. Печать. Кай заслонил Сэхуна собой и заставил спрятать лицо у него на груди. Сэхун различил сдавленный стон, когда печать врезалась Каю в спину, и отшагнул. Кай горел. Обрывки куртки и прочей одежды тлели, падали вниз. До вспышки. Объятый пламенем скелет притянул ладонью рассветные лучи, сплетая вторую косу, развернулся и рассёк печать сдвоенным ударом. Крест-накрест. Разнёс в пыль с грохотом. Потом в ошеломляющей тишине что-то навязчиво шумело и потрескивало — чуть слышно, на самой грани. Сэхун отнял ладони от ушей и уставился на обнажённую спину. По смуглой коже плыли сияющие письмена, которые Сэхун не мог прочесть. Они извивались и менялись, переплетались, соединялись и разбегались строками. Первая Книга Бога. Совершенная и прекрасная. У Сэхуна не находилось ни одного слова, что могло бы выразить всё, что он сейчас чувствовал, глядя на… — Кроникон: всем хана с полтычка без регистрации и смс, — пафосно объявил взявшийся откуда-то Бэкхён в ярком синем берете и с наливным яблоком в руке. Вот уж у кого рот всегда был полон слов. Бэкхён уселся в кресло и с хрустом впился в яблоко зубами. Пока жевал, помахивал надкушенным яблоком, чтобы после огласить следующее: — Какой поворот, а? Требую продолжения банкета! Дамы и господа, делайте ваши ставки! Кто же прочтёт эту красоту и расхреначит весь этот мир к чёртовой матери? Кай медленно повернулся, отпуская тени и рассветные лучи. Знаки скользили по его плечам и груди и светились золотом. — У меня для тебя плохая новость. — Кай слабо улыбнулся и вскинул руку, чтобы ткнуть большим пальцем через плечо. — Там твоё имя. У Сэхуна сердце тяжко бухнуло в груди и рухнуло вниз. Глубоко. До отчётливого чувства невесомости. На мониторе во всю стену красовалось: «Жертва — О Сэхун. Мы искренне сочувствуем — добро пожаловать в ад».

✲✲✲✲✲✲✲✲✲

* Адраммелез — канцлер ада * Хипокрита — Лицемер * Петри Скандали — Камень Преткновения * Меллум — адские оковы для душ. Меллум не может вернуться в преисподнюю пустым. Если демону выдан меллум, то демон обязан вернуть меллум в преисподнюю полным. Возвращение с пустым меллумом означает понижение статуса или смерть демона * Фумато — "тени" или "серые", существующие вне воли Бога, древние, никому не подвластные, обычно считаются персонификациями стихий и извечных явлений: жизнь, смерть, судьба, земля, небо, космос и т.п. Как правило, имеют хтоническое происхождение, но без них невозможен порядок во вселенной. * Виндекс — Освободитель/Палач * Скурра — Льстец * Скаддэш — язык демонов

❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈❈