«Гермиона Грейнджер, прошу сегодня вас посетить мой кабинет в одиннадцать часов для важного собрания. Кингсли Бруствер. Министр магии Великобритании»
Оставшееся время, которое друзья провели по дороге в кабинет министра, потратили на дружескую болтовню. Гарри рассказывал ей как дела у его детей, о том, как Джинни уговаривает мужа взять отпуск и отправиться в путешествие. Рассказывал ей, как Рон в очередной раз влюблялся в свою поклонницу, а на следующий день, протрезвев, смущенно ретировался. Они зашли в просторный кабинет, который был больше похож на музей с редкими артефактами и увидели, что уже многие собрались. Гермионе было приятно вновь встретить Невилла, который сейчас работал в Хогвартсе, помогая профессору Стебель, Полумну, с которой они крепко обнялись, на что она сказала гриффиндорке, что от нее пахнет любовью, с Симусом, Парвати, Ханной, Дином, Падмой. Джорджа, который одаривал всех своими новыми изобретениями. Все радостно приветствовали друг друга, усаживаясь за круглый стол, который проецировал карту министерства. Гермиона, повернув голову направо, с ужасом поняла, что лучше бы потратила еще пару минут дома, для укладки, так как ее волосы сейчас больше походили на воронье гнездо. Убедившись, что все заняты разговорами за столом, покраснев, она достала палочку и прошептала заклинание, которое вмиг сделало ее положение на голове в разы лучше. Вздохнув и улыбнувшись своему отражению в зеркале, она собралась сделать шаг в сторону стола, как вдруг открылась дверь и в кабинет, чеканя шаги, зашел Малфой. В комнате разом стало тихо. Послышалось недовольное цоканье и перешептывание. Никто не спрашивал, что он здесь делает, прекрасно понимая, что Драко был участником этой битвы точно так же, как и любой здесь находящийся в кабинете. Гордо подняв голову, никого не поприветствовав он занял место и начал увлеченно рассматривать свои аккуратно подстриженные ногти на длинных изящных пальцах. Гермиона так и осталась стоять на месте, застыв и наблюдая за блондином, поймав себя на мысли, что когда он проходил мимо нее, она уловила приятный аромат, который не могла вспомнить, где еще его чувствовала. — Рад, что вы все собрались! Тишину прервал виновник встречи ветеранов войны. Кингсли промчался мимо всех в фиолетовой мантии, которая шуршала от каждого его шага. Заняв место во главе стола, он обратился: — Гермиона, прошу, присаживайтесь! В ногах правды нет. Все головы, кроме платиновой, повернулись в ее сторону. И девушка со страхом поняла, что свободное место осталось рядом с Малфоем. Выругавшись, она присела на край стула, лишь бы быть дальше от слизеринца, который был одет с иголочки. Черный костюм и черная водолазка под горло идеально сочетались с его бледной кожей и белыми как бумага волосами. Она на секунду отругала себя, что проспала и не подготовилась как следует, виня свой неряшливый внешний вид. Она рядом с Драко была оборванкой с растрепанными волосами. Удивительно, как одинаковый цвет одежды и фасон может по-разному сидеть на каждом человеке. Ее собственная черная водолазка вдруг начала душить ее. — Через три недели состоится благотворительный бал, — начал министр. — Прошу передать всем, кто не смог присутствовать на этом собрании. Что явка обязательна. Нам нужны ВЫ ВСЕ. На празднике будут состоятельные люди, которые готовы расстаться с немалыми суммами ради благого дела, если все участники будут присутствовать и рассказывать правду, которую слышали все. Я понимаю, что вы не хотите этого, но прошу вас ради тех, кто потерял многое в той войне. Многим стыдно попросить о помощи. И я хочу дать ее им, и вы в этом поможете. Еще несколько минут Кингсли рассказывал всем о месте проведения этого бала, о речи, с которой должен выступить Гарри Поттер. И все это время гриффиндорка вертелась на стуле. Ей было жарко. Ее левая нога почти касалась ноги Малфоя, она почти чувствовала исходящее от нее тепло. Краем глаза она видела, что он смотрит прямо перед собой, скрестив руки на груди, делая вид, что ему это не интересно. За все собрание он так и не произнес ни слова. Даже не смотрел ни на кого, кто задавал вопрос о его присутствии. Он был не здесь, в себе, далеко. Ее начало это выводить из себя, ее логический ум не давал ей покоя, она хотела анализировать Драко Малфоя, краснея от этого еще больше. Почему он держался в стороне? Тот, кто вечно тянулся к лучам славы и внимания, тот, кто язвил по любому поводу, тот, кто готов был идти по головам, вдруг после войны стал самым неинтересным человеком во всем волшебном мире. Он стал для нее пустым. Будто змей потерял в той битве нечто больше, чем достоинство и уважение. Он потерял смысл жизни. И все его существование похоже на автоматические действия. Она не видела его на вечеринках, которые Гермиона сама посещала очень редко. Она не встречала его на встрече выпускников, даже Пэнси и Блейз потеряли с ним связь. Он отменил помолвку с Асторией. Он съехал из Менора. О нем не писали в газетах, сначала она предполагала, что он откупился от них, заплатив немалую сумму, чтобы его не доставали, но именно сейчас, сидя рядом с ним, она поняла, что дело не в докучающих репортерах. Дело намного серьезнее. «Что с тобой, Малфой? Кто ты? Что с тобою сталось?» — кричали мысли в ее голове. Вдруг ее легкие чуть не лопнули, от осознания того, что все это время, погруженная в мысли о своем бывшем враге, она смотрела на него в упор. Прожигая в нем дыру, и он, будто почувствовав ее повернул на нее голову. Свинцовый, тяжелый взгляд встретил ее наглый, изучающий. Он гипнотизировал, втягивал, ронял и опять поднимал. Все его нечитаемые эмоции вдруг превратились в одну. Гермиона не могла понять ее. Он зол? Заинтересован? А, может, он сейчас проклинает ее? Из ступора ее вывел толчок в бок. Гарри, сидевший справа от нее, заметил их гляделки и в очередной раз пришел подруге на помощь, думая, что назревает скандал и оскорбления. Но ничего не произошло. Драко просто отвернулся, а через несколько секунд министр распустил всех по своим делам. Смотря ОПЯТЬ в спину уходящего слизеринца, Гермиона вдруг на один миг подумала, что он очень несчастлив.***
До конца рабочего дня она с комиссией посетила два волшебных дома, в котором проводили инспекцию, помогая эльфам узнавать о своих правах. Гермиона была счастлива. Она любила дело, которым занималась. О большем она мечтать не могла, не считая одного. Вечерний телефонный разговор, который приближался все быстрее. Вернувшись домой, быстро поужинав, девушка заметила про себя, что даже говоря с Амадеем по телефону, она хочет выглядеть хорошо. Приняв ванную, насладившись маслами и ароматной пеной, Гермиона под веселые мотивы песен начала выбирать себе наряд. И через двадцать минут поняла, что все очень скупо и скучно. Неужели ее также видят со стороны? Думала она. Такую скучную, скупую заучку, которая носится по министерству, вручая всем листовки Г.А.В.Н.Э. Раздался телефонный звонок и девушка подпрыгнула от испуга; она стояла посреди спальни в одном полотенце, так и не выбрав себе наряд. Телефон настаивал и не успокаивался, а ей было стыдно из-за наготы. Но в конце концов, львица она или нет? Он не сможет догадаться о ее виде, тем более, она секунду назад думала, что ее жизнь скупа на новые эмоции и действия. Скинув полотенце на пол, перешагнув его и с несмело дрожащей рукой, она сняла трубку. — Алло? — голос подвел. — Ты мило смущаешься… Подавив вздох, она так и осталась стоять на месте. — Я… Как дела, Амадей? — С этой секундой они стали в миллион раз лучше, — он выдохнул в трубку. — Я рада тебя слышать. Она действительно была рада. Смущенная, раскрасневшаяся с широкой улыбкой на лице. — Как прошел твой день на работе? Думаю, этот вопрос вошел у нас с тобой в привычку… — Все отлично, не считая того, что… мой босс, собрал сегодня всех и сказал, что в скором времени будет торжественный вечер, на который я с удовольствием бы не пошла, но так как он благотворительный, я должна на нем присутствовать… — Вот как? Но я почему-то думаю, что это не единственная проблема. Тебя что-то гнетет. «Как он узнал» — въелось в ее сознание. — Знаешь, я не хочу забивать тебе голову своими проблемами, — наконец сев на диван и прикрывшись пледом, ответила ему Гермиона. — Говорят, что если ты выпустишь пар, тебе станет легче. Поверь, мне всегда помогает. А разговаривать с тобой одно удовольствие. Девушка, устроившись поудобнее на диване и улыбнувшись от его слов, начала свой рассказ. — Только не смейся… — Обещаю, — уверенно ответил он. — Помнишь, я тебе рассказывала о моем школьном враге? — Ма. Малфое? Она мысленно поставила еще один плюс к Амадею — за хорошую память. — Да, — улыбнувшись, сказала она. — Дело в том, что он работает со мной. И сегодня на собрании он тоже был. После школы он изменился, нет больше язвы в нем, он будто все время в себе, от этого еще больше неловко, потому что не знаешь, что ожидать от нового Малфоя. Я думаю он очень несчастен. Одинок… — Ты не пыталась с ним поговорить? — немного тихо спросил Амадей. — Нет, что ты. Я получу гору комплиментов в жирных кавычках. Просто… Я прямо чувствую, что нужно что-то сделать. Извини, тебе не приятно, наверное, это слышать. Разговаривать о другом мужчине. Боже, какая я глупая… Его молчание перешло границу в пять секунд. Сердце Гермионы подпрыгнуло и она поклялась, что больше не заговорит о Малфое никогда, ругая себя и Мерлина, она все больше погружалась в тишину на другом конце трубки. — Я считаю, что ты нереальная, Гермиона. Когда я увидел тебя в том кафе, через окно, ты читала. Ты была погружена в чтение так сильно, что не замечала даже, как твое фраппе чуть не уронил проходящий мимо мальчик. Ты улыбалась в книгу. А потом ты подняла глаза и будто выпала из реальности. Ты не улыбалась. Уже нет. Ты смотрела перед собой в дальний угол кофейни. И я проследил за твоим взглядом. Там ругались двое. Мужчина и женщина. Они жестикулировали, даже стоя на улице, я слышал, как они кричат друг на друга. Женщина плакала, ее спутник бил кулаком по столу, как вдруг ты встала. Ты подошла к ним и что-то сказала и вернулась на свое место. Когда те двое вышли из кофейни, они целовались и крепко обнимаясь шептали друг другу «прости». Ты помнишь это, Гермиона? …. Теперь настала очередь молчать гриффиндорке. Она сидела без слов, переваривая все, что только что сказал Амадей. Невольно у нее покатилась слеза по щекам, и она ответила. Тихо, стараясь не выдать эмоции. — Я читала, когда из моих мыслей выкинул чей-то крик. Они ругались друг с другом о какой-то бытовой ерунде. Это так резало слух, что я не заметила, как встала и направилась к ним. Они спорили о носках, разбросанных по дому, о том, что он станет худшим отцом, о том, что она только и умеет орать на него. Господи, они говорили о таких мелочах, совершенно забывшись в людном месте, а ведь жизнь такая короткая. Подойдя к ним, я сказала: «Однажды, мои лучшие друзья ругались. Сильно, до драки, до синяков и проклятий. Они плевались нескромными выражениями в друг друга. Кричали, что ненавидят. Это были два брата. Через несколько дней одного не стало. И перед самым концом их объединило одно дело. Вас сейчас тоже объединяет ваш будущий ребенок. Неужели вы потратите время на такую ерунду, когда каждый день может оказаться последним?» И я ушла… На двух концах телефонов стало тихо. Каждый погрузился в свои мысли. Как вдруг ее собеседник сказал: — Может, это твой ответ на вопрос? — сделал паузу. — Может, Малфой что-то также потерял? ….