***
Утро понедельника началось для Гермионы очень рано. Она так и не сомкнула глаз. Из зеркала на нее смотрела вымученная слезами девушка. Опухшие, красные глаза выдавали боль, которую гриффиндорка выплескивала ночью, рыдая в подушку. Наложив на себя косметические чары, немного улучшив свой облик, Гермиона затянула волосы в тугой хвост. Надев на себя черную легкую водолазку и такого же цвета облегающие брюки, она решила обойтись без каблуков, выбрав на ноги лакированные Оксфорды, трансгрессировала в свой кабинет. Черный облик, черная искомканная душа. Услышав хлопок, секретарша Лиза со стуком зашла в кабинет. — Гермиона, доброе утро, — отчего-то ее голос прозвучал с сожалением. Грейнджер предполагала, что ее крики в доме у Малфоя слышал не только он, но ей было все равно. — Сегодня заходил Драко Малфой, он настаивал, чтобы увидеть тебя. Уголки губ у Гермионы поползли вверх, в отвращении. — Меня нет для Драко Малфоя. Я зачарую дверь против его визита. Лиза, сегодня с Терри можете остаться здесь. Я сама займусь домами. Ей это было нужно. Без свидетелей. И Лиза это поняла, вежливо кивнув ей. Весь день Гермиона сверхурочно отрабатывала план посещений домов, ни разу не вернувшись в офис. Девушке удалось немного отвлечься от пятничных событий. Она всецело отдавала себя работе. Так пролетел вторник, среда и четверг, пока перед уходом домой в ее кабинет вошел Гарри. — Мерлин! Гермиона! Ты плохо выглядишь, — он подошел к ней в плотную и взял за плечи осматривая ее с ног до головы. Он был в шоке, подруга скинула несколько килограмм. — Что с тобой? Ты больна? Она грустно улыбнулась, облокотившись на стол. Гарри знал свою подругу как свои пять пальцев. Он узнал этот грустный и отчаянный взгляд. Дело было не в болезни. А в мужчине. Гермиона однажды смотрела так на Рона. — Это твой парень по переписке тебя обидел? Амадей? — пытаясь заглянуть девушке в глаза он уперся в отстраненный взгляд. — Амадея больше нет… — вздохнула она и натянуто улыбнулась. А через секунду уткнулась головой в плечо друга и разрыдалась. Гарри гладил ее плечи, успокаивал словами и не совсем представлял, что случилось у подруги с тем парнем за время его отсутствия. Гермиона давно решила не говорить про Драко Гарри. Не рассказывать то, кем был на самом деле Амадей. Она просто сказала фразу, которую заучила перед зеркалом: — Он просто сказал, что у нас ничего не выйдет. Мы с ним так и не встретились. Все кончено… Гарри уговаривал ее пойти к ним с Джинни на ужин, но девушка отказалась, сказав, что всю неделю вкалывала как лошадь и очень устала. А завтра у нее еще больше работы, к которой ей нужно выспаться. Почти у камина Гарри обернулся и спросил: — Малфой ходит злым, я его таким даже в школе не видел. Вы с ним до сих пор общаетесь? — подруга покачала головой. — Хорошо, если будет приставать с оскорблениями, сразу говори мне! Я прямо чувствую, что он что-то натворил… Он скрылся в зеленом дыме, так и не услышав то, что Гермиона прошептала: — Он натворил очень многое…***
Предрассветное солнце похоже на кусок растаявшего сливочного масла. Полутьма в спальне Драко Малфоя прячет за собой огромный беспорядок несвойственный хозяину дома. — Мистер Малфой? — писклявый голос домовика режет слух после ночи алкогольного марафона. — Вы сказали Дикси разбудить вас, хозяин! — Я тебе не хозяин! — слишком грубо рявкнул Драко подняв еще пьяную голову с подушки. — Ты свободный эльф, чёрт тебя дери! — чуть мягче продолжил он. Целую неделю слизеринец пытался исправить свои ошибки, но, как оказалось, тщетно. Гермиона отгородилась от него всеми способами. Он понимал, что сам виноват в этой ситуации. Идея с запиской у него родилась спонтанно. Малфой думал, что просто попробует, но это вылилось в телефонные разговоры, которые помогли ему узнать настоящую Грейнджер, которую он уже начинал признавать еще на последнем курсе, но было слишком мало времени для решительных действий в Хогвартсе. Она оказалась бесподобной: юморная, искренняя, умная (в чем он не сомневался) и, как оказалось, она очень интересная. Ради нее Драко принес в дом магловский телефон, впустил в дом магловских работников, которые провели связь. И каждый раз снимая телефонную трубку, набирая заветные цифры, слыша на другом конце провода нежный голос, он обещал себе, что это в последний раз и завтра ей расскажет правду. Но на следующий день, видя ее в окне кофейни, он терялся, разворачивался и уходил прочь. Она знала его как Амадея, к которому питала чувства, а правда была в том, что он был ее заклятым врагом. Для Драко переосмысление жизни началось сразу после получения позорной метки. Он не хотел ее. Не желал. Его раздирало чувство долга перед семьей и чувства собственного достоинства. Блондин проигрывал светлой стороне своего Я и уступал темной. Бремя, которое свалилось на него было слишком тяжелым для молодого юноши. Дети не должны отвечать за ошибки родителей, но не в его случае. Предавая самого себя, он спасал семью. Мать, отца. Не было ни дня, чтобы Драко не думал о тех временах, вернувшись бы в прошлое он пожертвовал собой, лишь бы не делать и не видеть все те ужасы, которые оставлял после себя Волдеморт. Когда война миновала, Малфой вернулся в школу, хоть и не хотел этого. Стыд заполнил его до краёв. Он знал, что всё, что кричали ему в спину, было заслужено. Он терпел и этим искуплял свои грехи. Не для них. Для себя. Однажды, оставшись на зельеварении в классе после урока, в кабинет зашла Грейнджер за оставленной книгой. Драко напрягся, готовя себя слушать очередные упреки и издевки, но когда Гермиона забрала сумку и проходила мимо него, она вдруг нагнулась и подняла перо, что упало у Драко со стола. Гермиона отдала его прямо в руки слизеринца, задевая теплыми пальцами его кисть. Последнее, что он увидел перед ее уходом, — улыбку полную грусти и сожаления. Грейнджер жалела его. И только после этого его настигла ярость. Он не понимал, почему ее глаза сопереживали ему. Зачем она сочувствует ему. Он не любил вопросы, на которые не знал ответы. Когда Драко патрулировал коридоры школы с Гермионой, он чувствовал на себе взгляд девушки. Она изучала его. Когда Грейнджер обращалась к нему, в голосе не было ненависти, только не у нее. Все ученики в школе, даже слизеринцы, обходили Драко стороной из-за его дурной славы. Из-за метки на руке, из-за попытки убийства Дамблдора. Он был проклят, сломлен. Все взгляды смотрели на него с ненавистью, все кроме одного. Теплых карих глаз. После школы был суд. Помимо Поттера в защиту семьи Малфоев вступила Грейнджер. Отец говорил Драко, что победители никогда не щадят побежденных. И Малфой младший ждал подвоха. Но его не было. Семью оправдали, наложили штрафы, понизили в должности Люциуса, но никаких действий от золотого трио. Ни вымогательства денег за участие в суде, ни даже косых взглядов. И тут слизериниц в очередной раз убедился, что Гермиона не испытывает к нему отвращения, злости, ненависти. За все, что он сделал, она мягко смотрит ему в глаза, пусть даже не говоря ни слова. Сначала он избегал ее в Министерстве и это дико бесило его. Блондин хотел хоть одним глазом увидеть ее. Услышать голос и звонкий смех. Тогда ему на помощь пришла старая подруга, которую он хочет навестить сейчас, чтобы попросить помощи в очередной раз. Быстро поднявшись с душной постели, приняв освежающий душ и выпив настойку, которую оставил ему эльф для опохмеления, Драко аппарировал в то место, которое ему стало почти вторым домом. Увидев ту, которая ему была сейчас так необходима, он сказал: — Привет. Мне снова нужна твоя помощь…