***
В шатре владыки степи собрались все воеводы, советники. На этот раз хан был недоволен сильнее, чем были до этого. Восседая на своём мягком троне, он своим видом создавал удушающе-тяжёлую атмосферу в шатре, не давая сосредоточиться на чём-то одном и создавая дрожь даже в самых сильных мужах — все боялись говорить и даже смотреть на Сына Неба — Как Вам известно, мои воины встретили отряд из польского княжества. И я крайне недоволен тем, что происходит, — он медленно обводил каждого из присутствующих своим стальным, непоколебимым взглядом, заставляя опустить глаза, — Я недоволен тем, что воины могущественнейшей империи Мира, которые завоёвывают крепость за крепостью, город за городом, государство за государством, не могут контролировать то, что принадлежит Орде. И я жду объяснений такого поведения, — на что ответом стала тишина, выводившая владыку из себя, — На это нет ответа. Я смею предположить, что мои земли плохо охраняются, раз происходят проникновения лазутчиков в мои владения, подбирающиеся всё ближе к стану. Я думаю, вам не стоит напоминать пожар, который был несколько месяцев назад… — Хан Батый вёл себя странно. Он был поражающе спокоен и мягок внешне, но при этом от него исходила та самая устрашающе-запугивающая сила. Он был величественен, словно правитель степей и гроза лесов — тигр. — Великий Хан, окрестности будут проверены и будет установлен более сильный контроль над ними… Этого больше не повторится… — с трудом проговорил военачальник, не поднимая взгляда на владыку. Бат-хан смотрел на него, словно на добычу, сверху вниз, словно испытывая свою силу и чувствуя слабость своего подданного. Взгляд сменился с яростно-жгучего на леденяще-холодный, будто стараясь лишить жизни своего соперника. — Ступайте, все вон, — тем же спокойным тоном сказал владыка, после чего все поспешили из шатра, оставляя Сына Неба наедине со своими мыслями.***
На площадке вовсю шла тренировка. Воинов обучали новым приемам, оттачивали старые. Сарнай с интересом следила за тренировками, тайно по ночам тренируясь с целями. Это занятие отнимает множество времени, но было жутко интересным. — Интересно наблюдать, какая точность в их движениях, — девушка даже вздрогнула от внезапности появления хозяина этого мужественного, стального, но при этом лёгкого голоса, оборачиваясь и улыбаясь в ответ: — И запоминать, как нужно делать правильно, Великий хан, — голос её, будто песнь соловья, разливался трелью и согревая всё, — Как Вы себя сегодня чувствуете? Надеюсь, ничто не помешает пиру по случаю Цагаан Сар? — Конечно не помешает. Уже с утра я дал повеление подготовить пышное празднество. Даже в походе нужно устраивать праздники, — с улыбкой проговорил он, — Предлагаю прогуляться на лошадях, если ты не против, Сарнай. — С большим удовольствием, Великий хан, — девушка улыбнулась смотря в тёмные глаза владыки степей. Тот же смотрел уже не совсем обычно на девушку-розу: с приходом весны её волосы стали ночным убежищем солнца, разгораясь оранжевым огнём при солнечных лучах; ей выдали приталенное кимоно синего цвета, священного для всех монголов, в котором её стан казался совсем крохотным, хрупким — каждый раз хан смотрел и боялся, что от одного дуновения лёгкого ветерка она сломается, как тонкая ветка ивы.***
Слуги подготовили двух лошадей — на этот раз белого любимца Бат-хана, Алтанэмээл, и привезенную красавицу Востока, как смоль чёрную кобылицу. Отправившись, владыка и фаворитка держались вместе. Хан не спускала глаз с ниспадающих локонов, переливающихся на солнце разными оттенками пламени. — Надо бы лошадям дать побегать, — сказала роза, заметив этот взгляд, — Догоняйте! — рванув поводья кобылицы, девушка поскакала вперёд. За ней полетел, словно стрела, конь владыки степей. Девушка, не видя за собой погони, ослабила поводья, успокаивая дыхание от переполнивших чувств. Но вдруг из-за одной из сосен появился хан, заставив девушку ахнуть от неожиданности. — Догнал, — смакуя каждый звук, произнёс Бату-хан, поймав Сарнай за руку. Девушка смотрела на него, и чёртики танцевали зажигательные танцы всех известных миру народов, от канкана до хоровода. Было понятно, что он, наконец, не внушает ей страх, заставлявший трепетать её маленькое сердечко раньше.***
По дороге назад они много шутили, разговаривали, девушка даже сплела венок из первых ландышей и осмелилась надеть его на голову владыке. После осознания того, что произошло, она постаралась опустить взгляд. Но хан не дал этого сделать и, аккуратно подняв за подбородок лицо Сарнай, улыбнулся. Вернувшись в стан, каждый ушёл в свою сторону. Но каждый вспоминал этот день. Хан сидел на своих богатых подушках, всматриваясь в ясное звёздное небо, вспоминая, как роза помчалась на лошади; как она ахнула, когда ему удалось её настигнуть. А самое главное — он впервые улыбался за долгое время. Хана поразило странное чувство: он ощутил, будто только сейчас начал жить…