Сила виноградных леденцов

      — Иона Джессо? — неуверенно уточняет у меня мистер Брут вырывая из задумчивости, я киваю.       — Коджиро-сан, а… — услышав привычный, а не изменённый Реборном голос, в шоке прикрываю ладонью рот.       При перемещении мне инопланетянин вернул прежнюю внешность? С удивлением смотрю на свою руку, она почти пугающе светлая, словно никогда раньше не знала загара, а не смуглая и загорелая, как у итальянки почти всё время находящейся под лучами сицилийского солнца. Ощупываю лицо, ни горбинки на носу, ни этих чересчур выпирающих скул — всё родное.       Я судорожно шарю в своей сумочке в поисках зеркала и заглянув в него и увидев родное, пусть и чуточку не такое, как я привыкла лицо и столкнувшись с серыми глазами, не могу сдержать слёз.       — Тебе не холодно, Иона-тян? — спрашивает мистер Брут и…       «Тут только два варианта: первый — завизжать и начать возмущаться своему внешнему виду, второй — покраснеть и хлопнуться в обморок», — проносится в моей голове прежде чем приступить к выполнению второго варианта действий. ***       — ЗаШунин, а как ты воспринимаешь цвета?       — ЗаШинин, а ты ту один или то что мы видим является своеобразным игровым аватаром?       — ЗаШунин, а если «Кадо» пограничный элемент, то могут ли появиться тут другие твои сородичи?       — ЗаШунин, а…       — ЗаШунин! Мне кажется ты меня не слушаешь! ***       Расплыться желейной лужицей по своему креслу и претвориться спящей, в след за детьми, которым посчастливилось участвовать в шоу организованном самой великой актрисой Мори-сама. Повезло малькам, что в своё время я моталась по различным детским шоу и что менеджер у меня была той еще выдумщицей, хотя до нашего директора ей было далековато, а уж его внучка… Эх, как они там без меня? Кто теперь присматривает за малышом Реном? Ничего, ему немного до появления Кёко осталось, а там она за него возьмётся.       Никогда особо не любила детские шоу, точнее смотреть-то их интересно, а вот участвовать тяжеловато — дети требуют большей отдачи чем взрослые. Хотя… а что еще делать, если заела скука, а инопланетянин не то, чтобы игнорирует, а на контакт идти не хочет фактически растворяясь в воздухе при моём приближении и вызывая приступ кашля у мистера Брута? К тому же детей не так уж много осталось, пройдёт еще несколько суток и выпорхнут все из «кадушки» только так. Обидно! Альбинос общается с Шиндо, загонял бедного совсем, на какие-то переговоры таскает. Мда, инопланетная логика от меня ускользает. Ему с ним интересней? Ему… больше нравятся мужчины? Нет, это не из той оперы, скорее я не нравлюсь ему как человек… А ну и хрен с ним! У меня и без этого проблем достаточно, чтобы еще и об этом думать.       Кивнув собственным размышлениям и приняв решение перестать пытаться возобновить общение с инопланетянином открываю глаза и роюсь в сумочке в поисках блокнота и ручки, нужно решить чем я займусь когда покину эту инопланетную кадку. Найдя нужное начинаю записывать идеи. Податься в актрисы? Ну, это то, что я умею делать хорошо, но время я думаю не очень удачное для дебюта, да и вопрос с органами опеки и правопорядка.       — Иона-не, а что это? — спрашивает подкравшийся ко мне ребёнок, тыкая пальцем в блокнот.       — Знаешь, Хана-тян, когда я была совсем маленькой, даже меньше чем ты сейчас, мне приснился страшный-страшный сон. И в нём, прямо как в одном из жутких фильмов которые любят смотреть некоторые люди случилась страшная беда… — взяв на себя роль Шахеризады начинаю историю обо мне и приближающемся зомби апокалипсисе. Спустя минуту меня уже слушает весь самолёт.       Когда приходит время отправляться следующей паре ребёнок-взрослый рёв стоит до небес и только взятка леденцами и обещание встретиться с малышом как только покину «Кадо» и взрослые разрешат к нему прийти дают результат. А еще приходиться признать довольно странный факт — я не нравлюсь инопланетянину. ***       Моя очередь покинуть инопланетного кита приходит сразу после маленьких детей. Внешний мир меня встречает ранним прохладным утром. Одинокое путешествие по тоннелю вызывает тоскливое чувство украденной из-под носа конфеты, поэтому я перед тем как уйти кричу:       — Спасибо за всё, с тобой было весело общаться! Прощай, заШунин!       — Иона Джессо, кратко Вашу ситуацию нам объяснил Коджиро-сан, но нам необходимо уточнить кое-какие детали… — с ходу берёт меня в заложники местная бюрократия, и я не удерживаюсь от того, чтобы бросить тоскливый взгляд на безопасный и милый куб. Бронебойный куб с бесконечным запасом еды и воды…       Я определённо буду по нему скучать. ***       Разговор с полицией, органами опеки, психологом и куча потраченных нервов… на удивление маленькая куча и я оказываюсь гражданкой Японии. Точнее оказывается что я всегда ею была, мне даже родственников в Токио находят, однако, это не избавляет меня от начала всестороннего медицинского обследования.       К концу второй недели, меня оставляют в почти пустой комнате, с рабочим столом, ноутбуком и мне выдают несколько листов бумаги и дают просмотреть запись, на которой милая женщина в очках объясняет принцип работы и способ создания бесконечного источника энергии «ВАМ» и объяснив, что мне нужно повторить то, что сделала женщина на видео оставляют одну.       -…« „ВАМ“ это энергетический ресурс из анизотропии. А энергию они производят с помощью своей формы, своих контуров. У „ВАМ“ анизатропная форма, поэтому они могут производить анизотропную энергию»… «Материал не важен, важна только форма»… — вещает женщина ученый складывая что-то на подобии оригами из листов бумаги напоминающее две башенки из приклеенных к друг другу шариков, а в конце показывает маленький такой фокус, одним резким движением складывая башенки просто хлопая по ним сверху и получая источник энергии.       — Это как? — хлопаю глазами, десяток раз просматриваю видео на разной скорости, пытаясь понять принцип. Повторить эффект выходит легко и просто, но что-то важное ускользает от меня и я почесав в затылке начинаю портить бумагу на эксперименты. Это занятие настолько увлекает, что когда за спиной раздаётся:       — Что ты пытаешься сделать? — я вздрагиваю и удар по прямоугольно кособокой башенки выходит не таким каким должен быть, а чуть смещается. Я испуганно всхлипываю наблюдая за тем, как наливается тревожным белым светом, когда внутри рождается Пламя Посмертной Воли. Получившийся тетраэдр зависает над столом, но его бумага начинает темнеть несмотря на близкую к совершенству форму. Перед глазами проносятся возможные последствия взрыва неизвестной мощности прямо в одном из помещений полной людей больницы и тело действует само. Я словно хватаю высоковольтный кабель, пытаясь смять бумагу и тем самым изменить форму бумаги тем самым разрушая созданный феномен, вот только в ответ на это действие со стороны скомканной бумаги появляется призрачная пасть сотканного из Пламени льва и едва не лишает меня конечности, вот только челюсти останавливают обманчиво хрупкие руки анизатропика возникающие из воздуха как-то отдельно от тела. Пламя от соприкосновения с анизатропиком резко втягивается в плотно зажатую между пальцами бумагу.       — Ик, — вырывается из меня при приземлении на пятую точку, я сосредотачиваю внимание на по странной прихоти судьбы абсолютно невредимой руке, разжимаю пальцы и с ладони в верх поднимается напоминающее жидкое стекло оранжевое Пламя Неба. Приняв форму шести сфер связанных с седьмой, центральной, многочисленными каналами Пламя кристаллизуется и чувствительно бьёт по ладони падая на неё, едва не заставляя его выронить.       — Что ты сделала?       — Ик, — глубокомысленно выдаю я пожимая плечами, потому, что мой дар речи кажется где-то потерялся. Инопланетянин пытается что-то сделать заглядывая мне в глаза, в первые за время знакомства я имею честь видеть у анизатропической формы жизни обычное, вполне человеческое ахудивление.       — Ик, —да, мне хватает совести покраснеть от стыда.