Кто вы, мистер Юн?..

«…Он ворвался в их жизнь стремительно и легко, как джокер, который путал все карты, но придавал смысл игре…» Ж. Жене «Кэрель»

Ох, чтоб тебя! Темное прошлое настигло Джи Ху в Макао в самый неподходящий момент, в людном месте и к тому же прямо на глазах у Чан Ди. Вихляющей походкой навстречу Джи Ху подгребал человек, о существовании которого хотелось бы навсегда забыть, несмотря на сохранившиеся в душе теплые чувства. Мин, дитя порока! Ну точно, чего ещё от него ждать, конечно же сразу обниматься полез. Спасибо, хоть не взасос целоваться. «Чан Ди, не-е-ет!», — хотелось возопить рыжему, но девушка уже повелась на ужимки Мина. Джи Ху примирился с мыслью, что от парня теперь уже так просто не отделаться, и дал себя заманить в гости. Знала бы Чан Ди, чем ему придется расплачиваться за ее великодушный порыв принять настойчивое приглашение Мина из опасения обидеть «ранимую» душу его бывшего сокурсника и в принципе необидчивого извращенца, способного в любое место без мыла влезть… Ну, как влезть… Впустить, наверное, было бы точнее. Джи Ху поморщился, скосил глаза на Мина и усмехнулся. Как только Чан Ди уснула, этот Мин, разумеется, начал скрестись в комнату Джи Ху. Пришлось открыть и полночи слушать о том, как он, Джи Ху, до такого докатился, чтобы увлечься какой-то серой мышью «как ее там, даже имя запомнить невозможно», где его утонченный вкус и т.д. и т.п. Затем Мин предсказуемо стал канючить и выпрашивать поцелуй: — Ну, пожалуйста, когда еще увидимся… Джи Ху подставил губы, Мин изнасиловал его рот и обиженно захлопал подкрашенными ресницами: — Разве это поцелуй? Я про настоящий. Может, последний раз холостым тебя вижу. Подари мне свой прощальный поцелуй. Пришлось штаны расстегивать. Чокнутый педик, избалованный взбалмошный ребенок, для которого не существует ничего кроме его сиюминутных желаний. Ни стыда, ни гордости нет. Ни капли. Особенно за закрытыми дверями. Удивительно, как еще на людях правила приличия берет на себя труд соблюдать. Противный, как бы пошло это ни звучало. И не отвертишься. Во-первых, прецедент-то был, поэтому Мин даже слушать Джи Ху не станет об изменившихся обстоятельствах. А во-вторых, все равно не отстанет, пока свое не получит. Мин и шантаж в ход пустить не побрезгует с угрозой рассказать Чан Ди об их маленьких былых шалостях. Не хотелось как-то доводить до того, чтобы Мин сейчас начал трепать имя Чан Ди своим похабным ртом, который приходится затыкать, не щадя самые нежные части собственного тела. Черт его дернул когда-то связаться с этим развращенным мальчишкой. Интимный опыт Джи Ху складывался своеобразно, совсем не так, как у его друзей. У Джи Ху совсем не было рядом достаточно авторитетных взрослых, которые бы ему объясняли, что бывают чувства правильные и неправильные, бывают мысли правильные и неправильные, бывают отношения правильные и неправильные. Он взрослел и мужал, если можно так сказать, среди людей искусства, слишком увлеченных и излишне просвещенных, чтобы обращать внимание на такую мелочь, как пол или возраст, когда дело касалось личной жизни. Не в том смысле, что Джи Ху успели растлить физически, но в нравственном смысле, пожалуй, да, Джи Ху вырос человеком, что называется, без предрассудков. Во Дворце Искусств влюбленные всех мастей и расцветок ссорились и мирились, выясняли отношения и проблемы проживания ни мало не заботясь о том, что не все свидетели их разборок достигли совершеннолетия. Уже к пубертатному возрасту Джи Ху оказался более чем в курсе всего спектра разнообразия сложных человеческих взаимоотношений, как ни прятался по углам, стараясь не вникать в вещи, его не касающиеся (а может, именно благодаря своей привычке прятаться спать по углам). Но как спрячешься от порой слишком темпераментных художников, скульпторов и музыкантов, живущих исключительно искусством и собственными чувствами, которым имели склонность придавать даже чрезмерное значение. Тогда же принял как данность, что судьба-индейка не щадит ни старых, ни молодых, ни мужчин, ни женщин, ни врагов, ни друзей, тасуя колоду жизни. Будучи ребенком, Джи Ху думал, что Со Хён будет рядом с ним всегда. Ему как-то даже в голову не приходило, что может быть как-то иначе. Тогда он и не знал, что она красивая. Знал, что она добрая, заботливая, просто его Со Хён. А Со Хён между тем выросла, расцвела и влюбилась без оглядки в совершенно неподходящего человека, вроде отца Со И Джона. Тот поиграл с ней и бросил. Совсем громкого скандала юная Со Хён избежала, внешние приличия вроде как соблюдены, но невесткой в обществе стала считаться нежеланной. Порченый товар, второй сорт, женщина с прошлым. Зато Со Хён стала более свободной в выборе занятий, так как у ее родителей уже не было необходимости охранять целомудрие дочери. Девушка подалась в модели, а Джи Ху мечтал поскорее вырасти и, женившись на Со Хен, восстановить в глазах общества ее репутацию. Со Хён забавляли его наивность и невинность. Но Джи Ху не отвернулся от нее и не осудил, и за это она была ему благодарна. Только почему-то вбила себе в голову, что теперь не достойна такой чистой, светлой, беззаветной любви, какую к ней испытывал Джи Ху. Девушка не говорила об этом прямо. Джи Ху мог только догадываться. Он и сам в глубине души считал себя недостойным любви — он убийца собственных родителей, а это пожизненное клеймо. Их с Со Хён влечение друг к другу выросло из братско-сестринской любви и комплексов и, если смотреть правде в глаза, вероятно, было обречено с самого начала, отдавая чем-то не совсем здоровым. Однажды Со Хён позволила Джи Ху чуть больше, чем невинный поцелуй. Несостоявшееся разломило жизнь Юн Джи Ху на «до» и «после». «До» были лишь смутные романтические рыцарские мечты. «После» разожженное, но неутоленное желание и обманчивые маяки надежды, из-за которых весь остальной мир словно окутался туманной дымкой… В тщетном ожидании, когда же Со Хён будет вновь готова к попытке сближения, Джи Ху считал себя не в праве замечать других девушек. Ухаживание за приличной девушкой своего круга грозило порой быть приравненным практически к помолвке. Зачем ему это? Те девушки, с которыми проводили время И Джон с Ву Бином… казались Джи Ху грубоватыми, неутонченными, он их еле переносил. Европейки или американки ему просто не нравились — внешность, запах, низкие голоса, резкий выговор и раздражающие манеры. Но Джи Ху молодой здоровый юноша, и у его тела есть свои потребности. К сожалению, у его души также присутствуют, пусть и самые минимальные, потребности, и одних друзей его душе мало, что особенно остро ощущалось из-за отчуждения Со Хён после их неуклюжей попытки сблизиться. Джи Ху совсем не любит общество посторонних людей, равнодушие к которым у Джи Ху иногда граничит с жестокостью. Он и по отношению к себе был жесток и к собственной судьбе достаточно равнодушен. Убийца. Для опустошенной души Джи Ху по сравнению с этим обстоятельством все остальное не казалось столь уж существенным: ни то, что он имеет связь с парнем вместо любимой девушки, ни то, что его лучшие друзья ведут себя порой как полные отморозки. Все же Джи Ху пытался встречаться с женщинами, но с ними приходилось проявлять какую-никакую активность и внимательность, к тому же он не мог избавиться от дурной привычки сравнивать всех своих знакомых с Со Хён. Женщины сравнение с Со Хён проигрывали вчистую. А как доходило до дела, Джи Ху накрывало иррациональное ощущение измены. Он сам себе становился неприятен, словно он в сердце своем предает свою чистую и незапятнанную любовь (хотя это и глупо, ведь никакими обязательствами он не связан) и уменьшает шансы на то, что когда-нибудь они с Со Хён все же смогут быть вместе. Так в жизни Джи Ху и появился банный лист по имени Мин, который открыто восхищался красотой, изяществом и прекрасными душевными качествами Со Хён не меньше, а возможно даже немного больше, чем Джи Ху, и готов был слушать о ней и превозносить ее хоть дни напролет, расточая патоку специально для благодарных ушей Джи Ху, ради одной лишь его мимолетной нежной улыбки. Мин не кривил душой, восторгаясь Со Хён, несмотря на то, что в гораздо большей степени его волновала красота самого Джи Ху. Слово за слово Джи Ху дал себя убедить в том, что если с парнем, то это не считается, тем более указанный парень целиком и полностью разделяет трепетное восхищение Джи Ху по отношению к Со Хён. И разорвать их связь Джи Ху потом может в любой момент — Мин все-таки не девица и рыдать не станет, репутацией не рискует, ибо замуж ни за Джи Ху, ни за кого бы то ни было не собирается (естественно, когда-нибудь женится для семьи). Позже Джи Ху в общем-то действительно не жалел и не особенно стыдился. Сексуальный опыт по-всякому складывается, у него сложился вот так. Чувства вины, связанного с привкусом измены перед Со Хён, и правда не возникало. Парень — это совсем другое, для Джи Ху никакого сходства с девушками, а в душе никакого намека на романтические чувства. В те моменты, когда Джи Ху с Мином не дружил, тот — просто тело, которому не надо говорить комплименты, дарить подарки, угадывать настроение. Мин не требовал романтических отношений, но от физической близости с ним после первого согласия воспользоваться отвертеться оказалось практически невозможно. В лексиконе Мина даже близко нет ничего похожего на слово «гордость» — он строил глазки, умолял, вымогал, упрашивал, бессовестно кокетничал. В спальне для Мина не существовало ни стыда, ни запретов. Джи Ху доводилось пару раз его бить по лицу, связывать, придушивать ремнем, оскорблять словесно, оставлять в унизительной позе на довольно длительное время — и все это отнюдь не по собственной инициативе. Джи Ху с Мином всегда был предельно суров — никаких объятий, никаких касаний сверх необходимого, Джи Ху ни разу даже не раздевался полностью. Только от поцелуев не уберегся — как-то раз не удержался и в порыве страсти решил отблагодарить, чем и создал прецедент. Мина полностью устраивал отстраненный, холодный и грубоватый партнер, а у Джи Ху не было никакого желания анализировать пристрастия паренька. С горьким цинизмом он думал о том, что мечтает прижаться к груди деда, а вместо этого прижимается к бедрам какого-то порочного мальчишки. При желании можно опошлить все, что угодно, и тогда не так больно. По чести говоря, товарища, так умело растлившего душу и тело сластолюбивого Мина, следовало бы упрятать в тюрьму. Однако Джи Ху не знал, кто это был, а Мин совсем не склонен был расценивать свой опыт как трагический или даже неприятный… Так же, как и Чан Ди, Джи Ху поначалу ошибочно полагал, что паренек достоин сочувствия и нуждается в друзьях. Ничуть не бывало. Глупейшее заблуждение, последствия которого будут преследовать Джи Ху, вероятно, всю жизнь. Музыкант усвоил накрепко — отношений без отношений не существует в принципе, даже если твоему партнеру нравится считать себя вещью. Знай Джи Ху об этом заранее, скорее всего, воздержался бы ввязываться с Мином или ему подобными в близкие контакты, какими бы необременительными и безобидными те не казались на первый взгляд — и личности и контакты. После Мина Джи Ху стал чрезмерно щепетилен в том, что касалось личных знакомств, и редко с кем сокращал дистанцию даже до приятельского общения. Увидев однажды Чан Ди на коленях перед Со Хён, а после и перед собой, едва не лишился дара речи от отвращения, так сильно его накрыло от внезапных и непроизвольных ассоциаций с прилипчивой подстилкой Мином. Но то, к счастью, было лишь минутное помутнение рассудка. Конечно же у Чан Ди с Мином ничего общего не было. Вчера, когда Джи Ху за обедом видел их рядом, это стало очевидным. Мин дулся, что Джи Ху ухаживает за Чан Ди, но Джи Ху видел, как Мин тащится от его нарочитого безразличия и возможности снова подчиняться ему. И все же в рыжую голову Джи Ху закрадывается подозрение, что вечером не обошлось без снотворного в стакане Чан Ди, иначе с чего бы ей с утра забывать запереть в туалете дверь. Интересно, из-за чего Мин не хотел, чтобы им помешали случайные ночные блуждания Чан Ди — чтобы не подставить Джи Ху или чтобы самому не лишиться развлечения?.. Пора уезжать из Макао — кто знает, что там еще взбредет Мину в голову в следующий раз. Остальные участники F4 могли только догадываться, как далеко зашли отношения Джи Ху с Со Хён и, слава Богу, ничего не могли знать о виолончелисте. Потому что после музыканта Юн Джи Ху просто не может мысленно не прикидывать, каковы могли бы быть его друзья в постели. От этих мыслей на губах Джи Ху время от времени блуждает лукавая загадочная улыбка. В этих мыслях он не видит ничего оскорбительного для своих приятелей — всего лишь легкие безобидные фантазии, но меньше знаешь, крепче спишь. Немного странно только то, что теперь у Джи Ху для геев словно на лбу написана его лояльность, и они без всякого зазрения совести бросают на него нежные взгляды и оказывают робкие знаки внимания, видимо, не исключая вероятность более близкого знакомства. Это скорее забавно. Но правда в том, что Джи Ху не интересны ни женщины, ни мужчины, если это не Со Хён, и секс без Со Хён ему тоже не интересен, все равно что с неодушевленным предметом, практически никакой разницы. Даже не стоит тех забот, которые приносят так или иначе завязывающиеся личные отношения. Вот Джи Ху и шарахался от людей, как от чумных, пока Чан Ди, не подозревающая о проводимых Джи Ху параллелях, своей благородной, но совершенно глупой, а в глазах рыжего еще и двусмысленной выходкой со стоянием на коленях, не выбила его из привычной скучающей полудремы. Неужели такое бессмысленное, равнодушное, душевно убогое существо, как он, кому-то может быть по-настоящему небезразлично?.. Какая наивная невинная девочка. И как серьезно она относится к чувствам. Странная. Как серьезно она вообще относится к жизни. Для Джи Ху жизнь — лишь театр теней, не больше. Так серьезно к жизни могут относиться, наверное, только бедняки или владельцы корпораций. Всю глубину своего духовного падения Джи Ху ощутил уже давно, когда еще они с Мином водили дружбу в Сеуле. Джи Ху имел обыкновение частенько посещать блошиный рынок. Чаще один, иногда с И Джоном, но несколько раз прихватывал с собой Мина. На рынке он разглядывал товар в лавках с «антиквариатом», интересуясь, что пользуется спросом у иностранцев, а у знакомого торговца тайно заказывал копии для музея, чтобы не перевозить подлинники при организации выездных экспозиций. Как-то любопытный Мин после того, как они закончили антикварные заботы, уговорил Джи Ху прогуляться по рынку. И надо же им было наткнуться на магазинчик, где Джи Ху с удивлением обнаружил одежду, виденную им на Сон Ву Бине. Джи Ху вполне мог подумать, что ему показалось, и пройти мимо, но неугомонный Мин потянул его внутрь, поглазеть, почем нынче бэушные бренды для народа — прикольно же… Ничего прикольного, когда тебя жарко прижимают к стенке Соновские братки с внушительным: — Кому-нибудь вякнешь, извращенец хренов, пострадает и твоя симпатичная задница и задница твоей «подружки». Усек? И не дай Бог узнаем, что ты свои чертовы яйца к Ву Бину подкатываешь — уроем на месте. Все, на что хватило Джи Ху после весьма волнительного приключения — это выучить несколько приемов самообороны, и то не столько из-за себя, сколько чтобы суметь не дать в обиду Мина, который иногда вел себя довольно откровенно и вызывающе, навлекая на свою вертлявую попу неприятности. Только напрасно дыхание потратил, как оказалось, ибо Мин испугался не на шутку и вскоре уехал из Сеула (обнаружившись теперь в Макао). А с Джи Ху как с гуся вода — даже от привычки безмятежно засыпать в общественных местах не отучился, как и запирать в доме дверь. Вернувшись из Макао в Сеул, Джи Ху почувствовал, как что-то внутри него начало меняться. И не только внутри — мир вокруг тоже начал как-то незаметно преображаться. Прошлое, в котором была Со Хён, ушло безвозвратно и окончательно. Теперь есть Чан Ди, чье лицо сравнили с цветком лотоса, что способен сделать грязную воду чистой. Джи Ху принял эти слова близко к сердцу — это его душа нуждается в очищении. Будь что будет, Джи Ху твердо решил быть к Чан Ди близко настолько, насколько это возможно. Пусть он не может ей рассказать о себе всего и вернуть своей душе прежнюю чистоту, но пришло время возвращать долги судьбе — теперь он будет защищать Чан Ди и заботиться о ней, ничего не требуя взамен, как некогда о нем заботилась Со Хён. Душевное преображение Джи Ху продолжила Ха Дже Кён, даже не подозревая о своей роли в судьбе рыжего, когда ворвалась в жизнь четверки и Чан Ди праздничным фейерверком. Несмотря на невероятную свободу, предоставляемую ей родителями, несмотря на огромные возможности и соблазны, предоставляемые деньгами, она сохранила чистоту и благородство души. Так же, как и простые люди, она сталкивалась с проблемами и разочарованиями, но вставала на высокие каблуки, изящно вскидывала хорошенькую головку, лучезарно улыбалась в лицо неприятностям и боролась до конца, не отступая и не сдаваясь, не прячась от жизни и не опускаясь до подлости. Жаль, что Джи Ху заметил, что чего-то в его жизни не хватает, только после ее отъезда. Но он благодарен судьбе за то, что, пусть ненадолго, но свела его с этой удивительной девушкой, всегда живущей с открытым сердцем…