Кто вы, мистер Юн?..

— Ах да, чуть не забыла, — спохватилась Дже Кён, достала телефон и проверила сообщения. — Джи Ху, ты свою почту еще не проверял? — Нет еще, совсем забыл, у меня же телефон со вчерашнего дня на беззвучке, — вспомнил Джи Ху. — А что? — У меня сообщения от Мина с Джоном. Кажется, до них уже дошли новости. Мин нас поздравил очень милой открыткой. Джон выражает тебе соболезнования, — Дже Кён хихикнула, — все-таки он ко мне неравнодушен. А ведь говорил, что не собирается ничего для меня о тебе выяснять. К тому же пытался всунуть меня в глухое платье с молнией на спине. Сейчас, правда, тоже вредничает немного — предлагает самой у тебя спросить, что ты обо мне думаешь… Почему он, кстати, передумал? — Мина приревновал, поэтому тоже решил оценить риски, — усмехнулся Джи Ху, не собираясь пока признаваться Мартышке в чувствах. Самому бы сначала разобраться, зачем он ей понадобился. — Я обещал им позвонить и рассказать, чем все закончилось, — схватился он за свой телефон. — Потом позвонишь, я пока за тебя извинилась. А теперь тихо, я папе звоню, у меня идея появилась! Джи Ху вздрогнул всем телом: может не надо идей, а? Но Дже Кён уже набрала отца и поставила на громкую связь. — Я похож на старого слепого маразматика? — поинтересовались на том конце, не дожидаясь объяснений и не утруждаясь церемониями. — Половину крокодила может завести Джи Ху, не возражаю. Он держался молодцом, а вы с Ли чуть не посыпались. И вообще, почему вы еще не в свадебном путешествии? Если твоя мать поймает меня на вранье по этому поводу, пойдете как соучастники — я не намерен еще и за это один отдуваться. И так из последних сил ей зубы заговариваю, чтобы не пустить ее к тебе, пока не остынет. А вы до сих пор по Сеулу болтаетесь, вместо того, чтобы отсвечивать «вне зоны доступа». — Ну, знаешь, мое вчерашнее замужество оказалось для меня неожиданным событием. Не думала, что ты все так быстро провернешь. Готовилась к интригам и долгой осаде. У меня еще дел по горло, а ты на громкой связи, кстати. Поздоровайся с Джи Ху. — Добрый день. Предупреждать надо. Я слишком долго ждал зятя, чтобы его так глупо на следующий же день спугнуть. — Джи Ху не из пугливых. — Будешь тут пугливым… С таким подходом к воспитанию. Передавай привет деду от меня, Джи Ху. — Здравствуйте, хорошо, господин Ха, — Джи Ху слегка побледнел и от растерянности поклонился в сторону телефонной трубки. — Здравствуй. С твоими делами, дочь, я сам тут закончу, ради такого случая. — Я пока не готова остаться с ним с глазу на глаз. Вдруг он маньяк. У меня к тебе просьба — мне нужно сделать из Джи Ху человека. — Это так срочно? До конца медового месяца подождать не может? — Мы в данный момент к Кан Хи Су едем — так что, очень срочно. — О-о… Допустим, мы уже около месяца ведем с ним переговоры по поводу открытия в Сеуле сети благотворительных клиник. Разумеется, под его чутким руководством и по образцу его медицинского центра. Детали сама добавишь. Так сойдет? — Отлично! Ты просто гений! Во-первых, в эту легенду отлично впишется Чан Ди, а во-вторых, теперь не надо ломать голову над объяснением, где и когда мы успели сблизиться с Джи Ху. — Мне, кстати, тоже интересно, когда вы успели сблизиться с Юн Джи Ху? — заметил старший Ха. — В Лондоне, папа. Это было в Лондоне, несколько дней назад. Тебе разве не сообщили? Я потеряла голову, страсть и все такое… — Ладно, я понял. Дареному коню в зубы не смотрят. Удачи тебе в попытках задобрить несостоявшуюся свекровь. Хотя, если сумеешь разозлить ее еще больше, это будет весело. — Не собираюсь я никого злить, папа. У меня самые мирные намерения, — посерьезнела Дже Кён. — Ну, разве что, посредством совместного проекта немного прижать Гу Джун Пё, да и то только для виду и точно не в ближайший год. — Ничего об этом знать не желаю, Дже Кён. Не хватало еще себе карму портить, — президент Ха отключился. — Не говори об этом Гу Джун Пё, — попросила Дже Кён мужа. — Ничего криминального я не затеваю, честное слово. Я не кровожадная, но и просто так почти пять лет бесплодных попыток восстановить уверенность в себе спустить ему не могу. Да и за людей, пострадавших за это время, кто-то же должен ответить. Просто дружеский розыгрыш. Отделается легким испугом с солидной финансовой компенсацией. На его счастье, с Чан Ди я подружилась раньше, чем влюбилась в него. — Так сильно тебя задел? — тихо спросил Джи Ху. Дже Кён на мгновение напряженно замерла, подняв на Джи Ху бесконечно усталый взгляд, но быстро справилась с собой и задорно улыбнулась: — Немного сильнее, чем я это готова была признать во время нашей с тобой прогулки по Лондону. Я не держу зла на Гу Джун Пё. Он был честен со мной. Но… душа просит возмездия, и доводы логики ее не особенно интересуют. Одной только испорченной свадьбы ей тоже мало. Присоединяйся, будет весело. Тебе ведь тоже досталось. — Мне не нравится эта идея, — честно признался Джи Ху, умолчав, впрочем, о причине своего неудовольствия. Познакомившись поближе с Дже Кён и ее отцом, он уже мог себе примерно представить, что месть будет не столько страшна, сколько занимательна. Сейчас же Джи Ху испытывал ревность и неприятное подозрение, что у Дже Кён все еще остались чувства к Джун Пё. А он, Джи Ху, нужен ей лишь для того, чтобы иметь возможность видеться хотя бы изредка со своей так и не позабытой любовью. — Но ты поддержишь меня? — спросила Дже Кён. Джи Ху кивнул. Куда он денется. — Прежде чем мы выйдем из машины, хочу еще кое-что уточнить, — произнес рыжий. — Я так понял, «правду или вызов» ты затевала не с целью полночи взасос целоваться с подружками… — Ну, почему же, — рассмеялась Дже Кён, — и это тоже. — … и не с целью разузнать их тайны… — Здесь ты прав, все их тайны написаны у них на лице, вообще никакого интереса. — Есть еще какие-то подробности нашей легенды, о которых я должен знать, чтобы не расходиться в показаниях? — Мне понравилась ваша с отцом версия, что у нас возникла симпатия друг к другу чуть не с первой встречи. Я ее постаралась закрепить, в рамках разумного, понятное дело. Призналась, что мы много общались после моего отъезда. Без подробностей. Тем более, это даже не ложь. О чем мы общались, я оставила девочкам домыслить самостоятельно. Придумала только, что после нашей несостоявшейся свадьбы с Гу Джун Пё мои родители и слышать ничего не хотели о тебе. Поэтому нам пришлось прекратить оживленную переписку. А когда мы с тобой увиделись в Лондоне, якобы поняли, что друг друга так и не забыли. Все, дальше легенда осталась неизменной. Сейчас, правда, еще придется добавить про благотворительный проект ДжейКей-групп. Но это никак не противоречит первоначальной версии, — Дже Кён отчего-то вдруг сильно смутилась и закончила совсем не так бодро, как начала: — В общем, какая разница, что я там напридумывала. Ничего обидного лично для тебя. Даже наоборот. Клянусь своим единственным крокодилом… Идем, Джи Ху, и не забывай делать важный вид. Во все время визита Джи Ху положительно не узнавал Дже Кён. Куда что подевалось только из ее задора, напора и жесткости. Бойкая Мартышка превратилась в кроткую овечку: рассказывала сказки о своем новообретенном муже, поглядывая на него влюбленными глазами, лебезила перед Кан Хи Су, подлизывалась к Гу Джун Пё, пресмыкалась перед Гым Чан Ди. Причем проделывала эти фокусы, не роняя достоинства, и до чертиков пугала Джи Ху тем, что выглядела естественной и искренней. А Джи Ху упивался ревностью, на каковую считал себя мало способным, ко всем и сразу, следя лишь за тем, чтобы ревность эта никак не отражалась на его лице, чтобы не выглядеть в глазах жены совсем уж жалко. Влюбленность, что когда-то появилась у него по отношению к Чан Ди, теперь казалась лишь бледной тенью тех эмоций, что пробуждались в нем ежеминутно, словно по цепной реакции, рядом с Ха Дже Кён. Гу Джун Пё он предал сразу и безоговорочно: когда Дже Кён намекнула на возможность сотрудничества Шинхва и ДжейКей-групп, даже бровью не повел. И ведь стыдно не стало нисколько и ни разу. Взгляд Джи Ху падал на их с Дже Кён кольца — и в отстраненном рыжем парне злорадно и бессовестно поднимал голову собственника Дракон. Ему самому собственная ревность казалась чужеродной, смешной и неуместной, но зато он ощущал себя живым. Да, наконец-то живым, и сердце билось горячо и сильно в предвкушении хорошей драки (глупое сердце, не бейся…). В конце концов, Дже Кён его законная жена и, кажется, не отрицающая возможность близости. Значит, ему и карты в руки, а жизнь снова приобретает смысл — в борьбе за ее сердце. Если есть хотя бы искра, уж где-где, а для начала хотя бы в постели точно можно плюнуть на приличия и постараться раздуть из нее пламя. Благодаря бесстыдно откровенному, беззастенчивому Мину, Джи Ху много чего знал о сексе и о его порой поистине волшебном воздействии в, казалось бы, безнадежной ситуации. Мин мозг выносил и малейшее беспредметное возбуждение в тугой крендель скручивал своей любовью к описанию животрепещущих ощущений. Джи Ху иногда морщился, но не просил замолчать. То, что ему самому не все нравится, еще не повод обламывать дополнительный кайф приятелю. «Запоминай, пригодится, когда с Со Хён будешь мосты налаживать. Для тебя же, дурак, стараюсь, — сказал как-то Мин. — Девчонки умрут, но правды никогда не скажут». Да, скорее всего, это Джи Ху и без него знал, не скажут, если не любят. А уж если любят — тем более. «Какая мне с этого польза? — отмахнулся Джи Ху. — Ты же не девчонка». «И слава Богу, — перекрестился Мин. — Хотя… как знааать… — взвыл, выгибаясь и сходя с ума от резкого контраста при смене выражений на лице Джи Ху — от нежности до отчужденной властности и обратно. Тогда Мин стоял в какой-то совершенно неприличной позе и для остроты ощущений собирался в ближайшее время помирать от неловкости, а рыжему велел просто пристально смотреть на себя и ни в коем случае не трогать, пока он не закончит описывать все, что испытывает. Несмотря на внешнюю бесстрастность и невозмутимость Джи Ху, Мин видел его восприимчивость и, независимо от воли рыжего, увлеченно развивал в нем тонкость ощущений в науке чувственных радостей. Однако, искренне желая добра, в то же время пристально следил, когда же Джи Ху сорвется, выкажет презрение, разъярится, психанет, смешает его с грязью… Хоть что-нибудь, что дало бы зацепку и развязало Мину руки (в моральном плане, естественно). Но Джи Ху держался намертво и, даже ясно обозначая собственные границы, послушно и хладнокровно вытворял над Мином почти все, о чем тот его просил, не позволяя себе ни намека на волнение, осуждение или раздражение. После того разговора они с Мином долго бегали в парке наперегонки. Потом сидели в том же парке на лавочке: Мин вылизывал мороженое, Джи Ху щурился на облака. Покончив с мороженым, Мин стал озираться по сторонам в поисках новых удовольствий и залип, любуясь на Джи Ху. «Ты такой красивый, — улыбнулся он, — у меня прямо сердце замирает, мне даже начинает казаться, что я тебя люблю. Ты странный. Вроде такой унылый, да и трахаешь так себе, но почему-то с тобой весело. Положительно, я в тебя все-таки немного влюблен». Джи Ху еще нежнее улыбнулся в голубое небо. Когда он уже надоест Мину, и тот от него отпочкуется куда подальше?.. Главное, не сорваться или не возненавидеть этого чокнутого виолончелиста. От ненависти до любви, кажется, один шаг? И Мин-то точно свой шанс тогда не упустит. Отыграется за все. Мигом поставит перед собой на колени — и в прямом и в переносном смысле. «Дыши ровнее, — приказал себе Джи Ху, — и улыбайся. Доброжелательней». Джи Ху не думал, что наука «страсти нежной», вбитая в него Мином, когда-либо ему в жизни пригодится. С Со Хён он совестился пускать в ход столь просчитанные приемы и ни в коем случае не хотел на нее давить. Хотел, чтобы она сама приняла решение. С Чан Ди все это и вовсе было не к месту. Слишком она простая, бесхитростная и невинная. Своими изощренными играми он только бы еще вернее оттолкнул ее от себя. Именно этим она ему и нравилась. И сейчас нравится. Но Дже Кён… Она совсем другая. Земная, чувственная, жадная до впечатлений. Она будоражит и обостряет в нем все чувства, даже те, о существовании которых он прежде лишь смутно догадывался. Как она сражалась когда-то за Джун Пё! Даже, кажется, получала удовольствие, ухаживая за ним так, как обычно парни ухаживают за девушками. И Джи Ху тоже не собирался стеснять себя в доступных ему средствах. Дурак он будет, если не использует весь свой арсенал. С этой девчонкой нужны стальные нервы, железная выдержка и свобода от стереотипов. А свои советы, уходящие корнями в махровый патриархат, Ву Бин может засунуть себе куда подальше. Не нужен ей короткий поводок. Правда, она и сама не знает, что ей нужно. Считает, что ей нравятся сильные и грубые мужчины, и в то же время, очевидно, что она пока не готова расставаться со своей свободой и кому-либо подчиняться. Иначе откуда бы эти дикие планы выйти замуж за человека, который никогда не предъявит на нее супружеских прав и не сунется в ее бизнес (кто знает, может быть, несколько лет назад она и от Гу Джун Пё отказалась, осознав, что брак лишает ее независимости). А еще нужны одновременно чистое горячее сердце и холодный дьявольский расчет, чтобы привязать к себе такую непростую девушку. Неразрешимое противоречие. Но не с талантами Джи Ху, как изволил заметить циничный и проницательный Джон Брукс. Сейчас Дже Кён с непонятным выражением на лице, почти не отводя глаз, наблюдала за тем, как Кан Хи Су, ведя с ними беседу, одновременно ухаживает за отцом Гу Джун Пё. Джи Ху и к этому почти парализованному мужчине ее ревновал. Чего она на него пялится с почти что вожделением во взгляде?.. Дже Кён положила руку на колено Джи Ху и кротко произнесла: — Прошу нас простить, но мы с Джи Ху, к сожалению, вынуждены уже попрощаться. Мне очень приятно было с вами снова повидаться, госпожа Кан. В последний раз мы с вами виделись при не самых благоприятных обстоятельствах. Но не все в этой жизни зависит от нашей воли. — Да, дорогая, к сожалению, это так, — согласилась Кан Хи Су со вздохом. — Я рада, что ты нас не забываешь. — Я никогда не смогу вас забыть, вы всегда были так добры ко мне, — подхватила Дже Кён. — К несчастью, я, наверное, не всегда бываю достойна такой доброты, какую ко мне выказывают люди. Но я стараюсь стать лучше. Как раз хочу сегодня до темноты успеть заехать в храм, недавно я совершила не очень красивый поступок, и он грузом лежит у меня на сердце. Я поступила необдуманно и импульсивно, когда несколько недель назад на приеме в нашем доме один человек нечаянно наступил на лапку моего любимого чихуахуа. Теперь жалею об этом, но… Но ведь это же живое существо! Крохотное, беззащитное, а он своей огромной неуклюжей ногой!.. Представляете! Может, он и правда получил по заслугам… Не знаю, хочу поговорить об этом с настоятелем в храме… — Дже Кён не на шутку разволновалась и даже слегка повысила голос. — Уверена, ты не могла сделать чего-то такого уж сильно ужасного, — посочувствовала госпожа Кан, — ты всегда была чуткой и доброй девочкой. — Да, но когда речь идет о моих друзьях, особенно если они маленькие, беззащитные и бессловесные создания, я совершенно теряю голову и совершаю необдуманные поступки. Кажется, я сломала тому человеку жизнь… — покаялась Дже Кён. — Может еще не поздно все исправить, но сначала мне нужно обрести душевное равновесие и найти в себе силы простить того человека… Кстати, Чан Ди, когда вы вернетесь из свадебного путешествия, давай сходим вместе в spa. На некоторые процедуры, где выглядишь не самым лучшим образом, хочется ходить только с самыми близкими подругами, а это только вы с Га Ыль. Ты же ее отпустишь со мной, Гу Джун Пё? Гу старший аж своей кашей поперхнулся. Дже Кён, ничуть не смутившись, подхватила салфетку, собственноручно аккуратно вытерла его подбородок и поднесла стакан воды. Джун Пё растерянно кивнул, так и не поняв, к чему Дже Кён обрисовывает такие далекие перспективы. А Кан Хи Су отреагировала очень быстро: — Конечно же, дорогая, Джун Пё не станет возражать. Он же хочет, чтобы его жена следила за собой и всегда была красивой и ухоженной. — Спасибо, вы такая замечательная. А то, знаете, мужчины бывают иногда несколько бесчувственны и забывают, что женщинам порой хочется отдохнуть от них и побыть в обществе подруг, немножко расслабиться, слегка посплетничать и все такое, — Дже Кён доверительно улыбнулась свекрови Чан Ди. Еще немного помозолив глаза семейству Гу, Дже Кён все же наконец с ними распрощалась, выразив напоследок настойчивое желание дружить домами и видеться чаще. — Насколько правдива эта история про чихуахуа? — спросил в машине Джи Ху, чтобы оценить масштабы возможной катастрофы в собственных жизненных перспективах. — А насколько я тяну на любительницу комнатных собачек? — усмехнулась его жена. — Я бы не удивился, если бы ты их выращивала на корм своим хищникам. — Ну, не настолько. На самом деле это был питбуль, которого я взяла на день у знакомого, чтобы понять, хочу я собаку или нет. И дело было не на приеме, а на собачьей площадке, где эта зверюга цапнула за ногу владельца розового пуделя. Тот был не очень вежлив и склонен преувеличивать нанесенный урон, я не сдержалась и нагрубила в ответ, в результате он собрался писать заявление в полицию. Пришлось извиняться и уговаривать на морально-материальную компенсацию. В больницу к нему ходила. Чуть не подружились. — Что же помешало? — Аппетиты у него оказались безразмерные, а умственные способности ограниченные. Сначала это еще было забавно, но наскучило довольно быстро. — То есть в храм замаливать грехи мы все-таки едем? — уточнил Джи Ху. — Ни в коем случае. Ошибки я не замаливаю, я их исправляю. А грехи… Какой интерес вообще их совершать, если потом в них каешься? Поехали лучше к ювелиру после зоопарка, закажем новые кольца. Тебе, наверное, неприятно, ведь эти предназначались для меня и Джун Пё. — Не надо, — отказался Джи Ху, — меня вполне устраивают эти. За пять лет я с ними уже почти сроднился. А еще эти кольца должны постоянно напоминать ему о том, что Дже Кён та женщина, за которую стоит сражаться. Дже Кён задумчиво и грустно смотрела в окно, и Джи Ху не сдержался: — На месте Чан Ди могла бы быть ты… Частью их семьи… Ты с таким сожалением смотрела на родителей Гу Джун Пё… — Нет, Джи Ху, не поэтому. Мне действительно нравится Кан Хи Су. Мне с ней легко. Она не поддается эмоциям, всегда соблюдает договоренности, во всяком случае, в том, что от нее зависит. Трезво оценивает свои силы и всегда официально объявляет войну, прежде чем напасть. А сегодня я завидовала матери Джун Пё. С такой непомерной гордыней, как у нас с ней, идеальным мужем может стать только почти полностью парализованный инвалид. С ним приятно соблюдать договоренности. Уж он-то точно не предаст, не обманет и не уйдет к другой женщине. Только такому и не страшно довериться. И только такой любимый действительно постоянно нуждается в тебе и способен в тебе поддерживать иллюзию, что ты выше всего остального мира. Безупречная леди, до кончиков ногтей, способная лишь на самые благородные чувства. По крайней мере, в этом Кан Хи Су не притворяется. Я восхищаюсь ее верностью и стойкостью духа. Правда же, от женщин нашего статуса требуют такой непогрешимой репутации, что иногда создается впечатление, будто наши тела не из той же плоти и крови, как у всех?.. Видишь, когда я думаю об этом, то даже говорить начинаю высокопарно… — Но твой отец… — Он мужчина. Что он знает о женщинах и маленьких войнах в светских гостиных? Мама не хотела, чтобы он воспитывал меня по-своему, почти как парня. Всегда была против его методов. Он не слушал. Хотел, чтобы я стала смелой, имела независимый ум, не смотрела восхищенно в рот мужчине, который несет откровенную чушь, не слишком большое внимание обращала на мнение посторонних… Может, мама и была права. Ни к чему это было. Становиться сильной, я имею в виду. Не могу я сдаться, гордость не дает. Чем больше люблю, тем унизительнее признать поражение и свою зависимость. Парни ведь всегда должны быть сверху. Вот и мне непременно нужно быть сверху, сломать, победить. Но как потом продолжать любить мужчину, который оказался слабее меня?.. Или всю жизнь изображать из себя бесстрастную леди, как мама и ее подруги? Еще хуже… Благодаря папиному воспитанию я и притворяться толком не умею, все эти дамские интриги кажутся такими мелкими и смешными. Я запуталась, Джи Ху. Давно запуталась. Не знаю, чему верить — сердцу или рассудку. Верить рассудку — пусто, а поверишь сердцу — больно. Джи Ху закрыл глаза и произнес: — Если тебе будет от этого спокойней, я всегда могу вернуться к старым привычкам. Большую часть дня буду спать по углам — в таком виде я мало чем отличаюсь от паралитика. — Мне нравится этот план, — ухмыльнулась Мартышка. — Если ты все еще джентльмен, сейчас тоже — самое время сделать вид, что ты всю дорогу спал и ни слова не слышал из того, как я тут распустилась.