Свежесть

- Лерочка, что случилось? - Павел Егорович опустился в своё кресло передо мной, суетливо доставая сухие платки и подвигая чашку с чаем. - Только не говори, что всё в порядке. Его забота была чем-то неожиданным, и я совсем не знала, как реагировать. Хотелось домой, скрыться от всего мира, спрятаться в своём домике и переждать наваждение.  Эх, если бы бегство было решением. - Выпей, полегчает, - он настаивал. - Я капнул туда коньячку немного, так что попустит. Я и так ощутила запах алкоголя и поморщилась. Не любила его всеми фибрами. Не то, чтобы у меня плохие воспоминания связаны с ним. Алкоголиков или закодированных у нас в семье нет. Родители пили только по праздникам и то, вино. В этом плане они удивительно спокойны были. Негативному отношению к бутылке у меня неоткуда взяться,  но, глядя как выпивали после уроков в школе мои одноклассники-шалопаи и какими становились после, я невольно не хотела быть причастной к этому обряду. Да и о лечебных свойствах слухи преувеличивают небось. Сомневаюсь, что чудотворная водка, сужающая сосуды, была отличным аперитивом прежде чем нырнуть в ледяную прорубь или  сауну.  Но в этот раз я сдалась. Ситуация была патовая, так что требовала неожиданных решений. А что я теряю, в конце концов? Судя по выпускному из девятого, когда поддалась на уговоры Аньки и впервые  попробовала шампанское, плохо от одного глоточка не станет. От маленькой дозы да ещё в чае вряд ли вывернет наизнанку. А извергать завтрак и дневной перекус перед научруком совсем не хотелось. - Тебя обидел кто-то?  Сделала глоток и мотнула головой по сторонам. Потом сделала ещё один. От алкоголя остался только бархатистый аромат, но ни вкуса, ни цвета чай не поменял. Пара капель на целую чашку, видать, никак не влияла.  - Что тогда? - недоумевает. - Большие нагрузки, вот и не выдерживаю, - по сути, я сказала правду. С этим ВНО и грядущим поступлением мне было совсем не до эмоций, поэтому они как раз нехило так трусили меня, словно коня, какающего золотом. А мои нервы - не железные всё-таки, что бы мне там ни казалось. - Да, нагрузки у вас большие, - утвердительно кивнул Лихотников. - У меня студенты так не пашут, как лицеисты, вроде тебя. Ты большая молодец, Лерочка. Потерпи немного, осталось ведь совсем чуть-чуть. Его улыбка меня подбодрила, и я просветлела даже. - Так-то лучше. Ещё налить чаю? - Нет, спасибо. Не очень-то люблю алкоголь, так что мне хватит. Но действительно стало легче. То ли от чая, то ли от коньяка в нём, то ли поддержка Лихотникова так влияла. - Давай ты передохнёшь без факультативов. Ходить тебе ведь не обязательно, в отличие от этих обалдуев, - он хмыкнул, утыкаясь взглядом в висящие на стене групповые фото с выпусками. - Им бы твою усидчивость да упрямство - академиками стали бы. Я перевела взгляд на предыдущие выпуски Павла Егоровича и задумалась: когда-то ведь мне тоже может посчастливиться быть на стенке его самых ярких выпусков, полных талантливых студентов. Было бы прикольно, наверное. - Ты в библиотеку ещё не ездила? - перевёл тему руководитель. - Тогда займись этим на следующей неделе вместо факультативов. Поищи там газетные вырезки и журналы, о которых мы говорили. Хорошо? - Да, сделаю так. Всё равно этим надо заняться. Уже покинув кабинет Лихотникова, я поняла, что мне с ним всё-таки повезло. Не знаю, чтобы кто-то так мотивировал и был человечным в наставничестве в одно и то же время. Похоже, не зря я выбрала его. С Анькой мы ехали домой, как обычно. Она заметила, что я какая-то тихая и потухшая, но говорить ей о Соболеве почему-то по-прежнему не хотелось. Пусть этот секрет пока остаётся только моим. На выходных я изрядно отдохнула, помогая маме убирать сорняки, ботву с огорода, сухие ветки малины, а папе - складывать колотые им дрова в сарае. Устала, зато никакой зубрёжки, никаких мыслей лишних при таких физических нагрузках, никаких нервов и стрессов. И вечером в воскресенье, когда было достаточно холодно, мы запалили из этого хвороста и ненужного хлама костёр. Огонь плавил лицо, и я, уставившись в него, невольно дала мыслям свободу. Лучше бы не делала этого, честное слово. Вот знаю же, что нельзя пускать козла в огород.  Неудивительно, что в понедельник с утра была заведённая. Слишком активная, даже мама заметила. За окном ещё темно, а я вылетела на остановку, предвкушая уже, как буду ехать и мысленно повторять материал на историю. Сегодня нужно ответить, а то на прошлой неделе я какая-то вялая была. Кареева точно спросит - надо не дать ей выбрать любую тему, а первее попроситься ответить. Сначала точно будет период с сентября 1939 до двадцать второго июня 1941 годов. А следующий человек уже будет о советско-немецких отношениях говорить, причинно-следственную связь выявлять. Сегодня у нас беглый опрос по основным столпам Великой Отечественной войны, Инна обещала сделать экскурс, чтобы закрепить результат. На прошлой неделе мы делали пробег по Второй Мировой войне, а теперь углубляемся в историю Советской Украины. Вот надо выбрать то, в чём я наиболее сильна. И ещё один-два варианта про запас, если вдруг спросят другого.  В принципе отвечать первой меня не смущало. Наоборот заряжало адреналином, если отстреляться сначала, потом так легко идёт дополнение чужих ответов. Нет скованности и зажатости. Смелость какая-то появляется. Что и требовалось доказать. Как только я вызвалась отвечать о периоде до начала Великой Отечественной, Инна кивнула утвердительно. И вот стоишь за кафедрой, рассказываешь поверхностно о причинах Второй Мировой, чтобы подвести к европейским событиям, упоминаешь план “Барбаросса”, вращаешься вокруг мясорубок Западного фронта, переходишь аккуратно на Африку и в противовес подводишь к формированию Восточного фронта. Инна сама тормозит тебя, задаёт уточняющий вопрос насчёт направлений нового фронта, и ты передаёшь эстафету следующему уже относительно причинно-следственной связи для возникновения восточного направления. Это чистый кайф. Отвечать свободно, со знанием, спокойно владеть аудиторией. Когда в твоей голове уже давным давно созрели эти факты, когда знаешь вдоль и поперёк эту хронологию, нервы щекочет только внимание. А так - ты подготовлен и вооружён. Я до одури любила это ощущение. И Инна хвалила меня в такие моменты, когда зажимы перед толпой отступали. Даже притом, что эту толпу я знала достаточно близко и никто из них не осудил бы мои промахи, но страх не имеет логического подспорья. Только эмоциональное болото. - Ты так круто отвечала, - Алиска прислонялась спиной стене возле аудитории, в которой у нас сейчас должна была пройти математика, - большая молодец. Даже не нервничала. - Ага, так уверенно, - кивнула Тоня. - Слушать было - одно удовольствие. - Спасибо, - я улыбнулась ей. - Люблю этот период, он легко даётся. - Не знаю, мне вот все эти войны вообще не идут, - продолжала подруга. - Я пацифистка, и для меня любое насилие - неприемлемо ни в каком виде. - Для меня тоже, - соглашаюсь. - Но как-то нравится мне период войн. - Как по мне, девочки, - Алиска коснулась нас обеих за руки с самым располагающим видом, - то нет ничего лучше махновщины*. Мы засмеялись, потому что это была излюбленная Алискина тема после царской семьи*. Мимо нас, навострив уши, прошёл Владик, изрядно оттопырив ухо. Ох и любит он совать нос в чужие дела! До всего ему есть дело. - Чего смотришь? - от Алиски это прозвучало неоправданно грубо. Чего это она так реагирует? - Иди, куда шёл. - Ты чего? - уже тише поинтересовалась я, когда, будто прищученный, Давлатов смылся подальше от нас. - Да вообще офигел, - и чего это она такая взвинченная? Совсем не в духе Образец. Её прям конкретно допечь надо, чтобы вызвать такую реакцию. - Потом расскажу. - Интересно, нам ведь ничем не обернётся наша прошедшая шалость? - едва завидев математика в коридоре, шёпотом спросила я у подруг. - Он точно заметит. - Посмотрим, - Алиска тряхнула меня за плечо. - Валик тебя любит, так что не дрейфь. То, что меня по каким-то заслугам любил наш математик Валентин Юрьевич, знали все. Поэтому не стремались бросать на амбразуру. А  Валик был, как бы сказать, весьма, нет, крайне специфическим человеком с невероятным чувством юмора и изворотливым разумом. Мог любое слово обернуть против тебя и ты хоть стой, хоть падай - непробиваемый человек. И, видимо, терпеть его могла из всех гуманитариев только я. Не знаю, как так получилось, притом, что меня он тоже немного пугал. Анька с Алиной подоспели как раз к началу пары, когда все уже расселись по местам и, словно на иголках, ждали своего приговора - оценки за контрольную, которую писали на прошлой паре. Это всегда такой нервный момент, и время, словно издевается, тащится со скоростью улитки. - Не дрейфь, - одёрнула мои сцепившиеся нервно пальцы под партой Анька, - прокатит. - Чую, что не прокатит, - шепчу ей ответ в самое ухо и покрываюсь пятнистой краской: Валик увидел наши перешёптывания. - Что такое, Чегрин? Если хочешь что-то сказать Карамзиной, то вы обе можете выйти и там наговориться. Да уж, вот тебе и “любит”. Сглазили, девочки. Вон он какой злой. Молнии метает в нас. Сто процентов просёк фишку. - Ну что, граждане, докатились? - Валик взял стопку наших листов и хлопнул ею по столу. - Пусть тот, кому принадлежала эта бредовая идея, сам признается, и тогда только он получит двойку. В противном же случае, её получат все безоговорочно и дисциплинарное взыскание от директора в придачу. Такого ЧП "в стенах нашего славного лицея”, как говорит Зинаида Вячеславовна, уже давно не было. В аудитории повисла гробовая тишина. - Что, списывать все смелые, а признаться, значит, кишка тонка? - Валик присел вальяжно за стул и засунул руки в карманы. - Ну, что, мушкетёры, кто посмел украсть ответы с моего стола? И тут стало не до смеха. Мы ведь не знали, каким образом нам достались те ответы. Вроде как Назар с Антохой достали у филологов украинских. А им - неизвестно.  Мы с Анькой сглотнули нервно и переглянулись. Впрочем, не нам одним стало неловко. Но мы из последних сил держали лицо дураков, которых в чём-то обвиняют за просто так. Легенда была именно такой: ничего не знаем, это клевета, мы не причём, неужели вы не верите, что мы хорошо усвоили материал. - Что ж, раз все молчат, - Валик встал, - доставайте листочки снова. Будем писать ещё один контроль. Никто не смел проронить ни слова. Возмущения так и застыли на кончиках языков. Любое слово сейчас сработало бы против нас, так что мы покорно выполнили приказ. На этот раз вариантов было не восемь, а всего два, но списать бы не вышло, даже будь шпоры спрятаны в рукавах или написаны на парте заранее, как делала обычно я. Мы с Анькой достали конспект и разложили на коленках, пытаясь найти похожее решение, чтобы не схлопотать вторую двойку. Алиска с Тоней тоже принялись штудировать свои записи. Как справлялась Алина, я не видела.  - А ты что скажешь, Даглатов? - пока мы переписывали с доски условие, подошёл к Владику преподаватель. - Тоже списывал со всеми? - У нас не принято сдавать своих, - ответил за того Руслан, сидящий рядом. - Значит, все "свои" в курсе, кто это сделал, - довольно ответил Валик. - Вот и посмотрим, кому из "своих" будет труднее перекрыть двойку по промежуточному контролю. Понимаю, он нарочно нас стравливал и нагнетал обстановку, но от этого легче не становилось. Исправить почти к концу семестра двойку по контролю - практически нереально. И как потом смотреть в свой табель успеваемости? Общая оценка ведь влияет на поступление! Конечно, каждый понимал, что дело рисковое, когда соглашался взять ответы на контрольную. Но никто не знал, что это выльется в такой скандал. И естественно участия Зинаиды все боялись. Ладно еще родительское собрание с куратором пережить, но вот дисциплинарное взыскание - это наш новый уровень “шалостей”. Разумеется, всех не исключат, а у нас за систематическое плохое поведение или неудовлетворительные оценки, правда, выгоняли. Но смех был в том, что отчислить почти тридцать человек сразу не вышло бы и это единственный наш аргумент в противовес старшему поколению.  - Мы попали, - обречённо подытожила Алиса, когда мы вышли в коридор и шли в буфет перекусить. - Просто не надо было пользоваться чужими знаниями. Тоня незлобно порицала нас всех, и себя в том числе, за слабоумие. Праведность в ней не в то время проснулась. Хорошо, что не на паре у Валика, а то сейчас побежала бы чистосердечную писать и вымаливать прощения. Она была командным игроком всё-таки, в отличие от Давлатова. Собственно, поэтому к нему и обратились. Он же однажды уже крысятничал. А этот навык заложен генетически. Сейчас парни держат его в узде и приглядывают, как бы мальчишка не взялся за старое. Накануне экзаменов никому не хочется лишней нервотрёпки. - Так, девчонки, не киснуть! - дала команду Анька бодро. - Бывало и не такое. - Такого точно не было, - ёрничала я, но легче от этого не становилось никому и мне, в первую очередь. Мы медленно шли к нашей аудитории, всё еще переваривая события предыдущей пары. Теперь приходилось следить за своими словами, чтобы не вышло как по закону жанра, когда мы случайно пробалтываемся о шпорах, а Валик так же случайно оказывается рядом и слышит все. Это было бы тотальное фиаско, ребят. - Что там на завтра нам еще осталось сделать, Ань? - спрашиваю ее устало, попутно кивая проходящей мимо преподавательнице химии. - Ты написала дзшку по англу? - Ага, только там не поняла в одном предложении, что лучше использовать: Past Continuous или Past Perfect Continuous.  - А что за номер? - Восьмой,  - подруга шла рядом, и мы уже вдвоём, неслышно для других, переговаривались о домашке на завтра. - Посмотришь и скажешь мне? - Что вы обсуждаете? - Алиска с Тоней подтянулись к нам, до этого шествуя позади и болтая о чём-то своём.  - Англ, - на ответ Карамзиной обе подруги закатили глаза из-за большой и взаимной нелюбви. - А вы делали уже? - Нет, и хотелось бы оттянуть этот момент на..., - Алискин телефон зазвонил, и она на полуслове подвисла. - О, это Инна звонит. Сейчас. Пока подруга слегка отстала от нас, разговаривая с историчкой, а мы втроём снова вернулись к инциденту на математике, совершенно позабыв об осторожности.  Или это я слишком расслабилась, считая лицей своей крепостью. - О, малявка! - еле слышный в лицейском гомоне низкий голос выдернул нас из обсуждений. Навстречу нашей троице в вестибюле вышагивал уже знакомый придурок. Девчонки напряглись, едва завидев его. Тоня так и вовсе взяла Алиску на абордаж, схватив под локоть, чтобы та не вздумала по инерции подступать ближе к чужаку. Думаю, первую встречу они всё ещё помнят. Периодически ссылались на инцидент, хотя физкультура у нас давно уже проходит в зале. Но всё равно, проходя мимо нашей летней площадки, девчонки иногда заводили своё: “а помнишь?”. Конечно, я помнила. Как тут не помнить, когда чуть ли не на каждом факультативе встречала еще живое “напоминание”. - Разве это не тот тип? - Тоня красноречиво посмотрела на нас с Анькой. - Кто это? - непонимающе уставилась на нас Образец, задавая шёпотом вопрос, пока Инна ей в трубку что-то говорила. Мы втроём знали, who is he. Но прикол был в том, что девчонки не знали, что я с ним встречалась и потом. Аньке я стеснялась сказать, из-за кого у меня так настроение прыгало в последнее время. Отмахивалась, мол, из-за Артёма и Тони. Эти двое в последнее время непривычно много общаются, сидят вместе на парах, и я отчаянно пытаюсь подавить в себе всякую ревность, потому что Тоня - моя подруга. Ее дружба мне важнее, чем долбанное гадское чувство. У них еще и дни рождения рядом, в декабре, и как раз на эти дни выпадает их поездка в Вену. Они не вдвоём едут, ясное дело, а это от лицея Инна собрала небольшую группу и сделает экскурс на несколько дней аккурат к их католическому новому году. Но сей факт с трудом утихомиривал мою зависть тому, как удачно для них двоих всё складывается.  Ну, почему это не у меня с Артёмом так? Почему у Тони? Чем я хуже неё? Эти вопросы изрядно трепали мне нутро. Ещё и в туристическую группу не попала. Родители не могли финансово обеспечить поездку. Я так расстроилась сначала, а потом подумала, что эти деньги лучше потратить на наше совместное путешествие с родителями за границу. Пусть не сейчас, а когда соберём еще немного, и чтобы не на несколько дней, а на недельку хотя бы. Очень уж хочется увидеть европейские города, традиционные улочки и костёлы. Ладно я, у меня вся жизнь впереди, а родители так и вовсе в Европе ни разу не были. Обидно за них больше, чем за себя.  А Артем… А что с ним станется? Наши отношения и так ни рыба, ни мясо. Так что по факту, расстраиваться не из-за чего. Будет, что будет. - К кому это он обратился? - шёпотом поинтересовалась Тоня и уставилась на него враждебно. Соболев всё сокращал дистанцию между нами, пока и вовсе не остановился, преграждая нам путь. Мы остановились рефлекторно тоже. Выглядел он хорошо, словно отдыхал где-то, а не корпел над дипломом, да и эта встреча его, похоже, раззадоривала. Что в ней было такого увеселительного, я так и не поняла. Но эту самодовольную рожу захотелось стереть резинкой, словно нарисованный карандашом шарж. - Малявка, чего не здороваешься? - я опустила глаза, и Соболев тут же наклонился ко мне, пытаясь заглянуть в лицо, и тем самым ответил на Тонькин вопрос насчет собеседницы. - Избегаешь? Девочки тут же перевели на меня взгляд. То, что обращался этот старшак не к ним, немного успокаивало моё нутро, но теперь понятно по моей реакции, что я имею к нему отношение. Об этом они и будут со мной разговаривать. После. А сейчас мне нужно пройти по канату над водопадом и не смотреть вниз.  По лезвию ножа хожу. Ой по лезвию… Вдох-выдох. Спокойно, Лер. Ты на своей территории. Кто он такой здесь, чтобы качать права и вести себя по-царски? Он студент и не имеет к этому месту никакого отношения. - Иди, куда шёл, - поднимаю голову и отвечаю, глядя в глаза. Соболев выравнивается и, возвышаясь надо мной, уже не обращает никакого внимания на мою группу поддержки. Триумф на его лице мне непонятен. Кажется, в последний раз он сказал всё, что только можно, и я хлебнула этот отворот с лихвой. Пострадала немного, порыдала, даже шуры-муры Артёма и Тони меня не очень смущали. А теперь что это за представление?  Не пойти бы тебе, Соболев… к себе на птицефабрику.  - Да вот шёл, - и ухмыляется. Это смешно, по-твоему? Что-то не очень. Вон, девчонки тоже не заценили. Не такой уж ты и забавный, как тебе отражение в зеркале говорит.  - Вот и иди дальше, - в прежней прохладной манере говорю ему, а затем обращаюсь к подругам: - Идём. - Да, пошли отсюда, - бурчит Аня так, чтобы Соболев ее не услышал.  А, ну да, они же его побаиваются. Помнят только первую встречу в отличие от меня. Я потом виделась с ним один раз, другой, пообщалась, осталась наедине, терпела его давление на психику, в итоге вообще он меня бортанул... Тут уже не до страха. Наоборот даже.  Я так изводила себя переживаниями из-за его поведения, что в какой-то момент терпение лопнуло, и мне стало всё равно. Какая разница, что в той голове? Мотивы его? Взгляды и ухмылки эти? Шутки тупые? Мне будто делать больше нечего, кроме как о нём думать. У меня поступление на носу. Скоро конкурс декларирования стихов. И на украинский дополнительно буду ходить, чтобы готовиться к тестированию. Инна говорила, что мы и в этом году можем поехать на турнир, поскольку следующий набор после нас, который курирует Кучеренко, гораздо слабее нас. Чем учить их с нуля правилам и манерам, лучше поднапрячь нас. “Пусть кучеренковские отдуваются на МАН”, - Кареева была не в восторге от такой запарки на наших плечах, но пренебречь честью лицея всё равно не могла. Мы, соответственно, тоже. Я не знала, поеду ли в этом году. И Анька. Мы не сомневались, что поедет Алина. В прошлом году она отлично себя показала. Алиса будет прикрывать тылы на олимпиадах - это её конёк. Тоня из нашей пятёрки была самой не заинтересованной в истории, но глупой её никак не назовёшь. Поэтому она вполне могла себе позволить вместо подготовки поехать в Вену. Мы с девчонками поравнялись с этим нахалом и, не глядя, прошли мимо. Делать вид, что Соболев - пустое место, оказалось проще, чем я думала. Всего-то и нужно, что общаться между собой на отстраненные темы. В компании игнорировать другого человека гораздо проще. - Чегрин, - внезапно окликнул меня шестикурсник своей обычной обольстительной интонацией. Я обернулась из любопытства перемены его настроения. Соболев стоял и молчал, наблюдая за моей реакцией, ведь он впервые обратился ко мне лично. Наверное, это должно было впечатлить меня, но как-то пока не впечатлило. - Что ты здесь забыл? - не выдерживая этой его испытывающей паузы, спрашиваю устало. - У меня ещё две пары. Говори быстрее, что хотел, или иди по своим делам.  - По твою малявочную душу пришёл. Соболь хмыкнул и, словно со щитом, двинулся дальше, позволяя мне увидеть его победоносную походку со спины. Вру. Обычную походку, разумеется, но из-за того, что он сказал и как он это сказал, мне стало не по себе. - В каком смысле? - подалась ко мне Анька. - Что он имел ввиду? - Тоня тоже любопытно взглянула вслед шестикурснику. - Не знаю и знать не хочу, - отмахнулась. - Идём на медицину.