Эта тайна

      Спотыкаясь, Гарри бежал через школьный двор. Он проспал! Он идиот! А что, если он не успеет? Может быть, если попросить, ему разрешат приступить к испытанию позже? Ведь он должен, обязательно должен найти то самое дорогое, чего ему будет очень не хватать на земле!        — Гарри, еще не началось! Ты успеваешь! — пыхтя позади, подбадривал его Рон. Они вдвоем провели эту ночь в библиотеке. Заснули на стопках книг, так и не дождавшись вечером возвращения Гермионы. Ее после ужина куда-то увела МакГонагалл.       В руке Гарри сжимал комок какой-то скользкой тошнотворной мерзости, которую ему вручил Добби. Жабросли… Сейчас от них зависела жизнь Гермионы. И если надо, Гарри был готов жевать эту дрянь всю жизнь. Только бы успеть!       И он мчался, что было сил, к озеру.       Февраль прошел как в тумане. Он почти не общался с Гермионой. Девушка то ли избегала его, то ли действительно слишком увлеклась учебой — Гарри не знал. Но и попыток изменить сложившееся положение вещей не предпринимал. А чем ближе подкрадывалось двадцать четвертое февраля, тем сильнее он нервничал. Но когда утром Добби разбудил его в библиотеке и объяснил, что судьи забрали любимую подругу Гарри Поттера, парню стало дурно. «Ищи и помни, отправляясь в этот путь, есть только час, потом пропажи не вернуть». Так звучала эта дурацкая песня? Значит, у него всего один час, чтобы спасти Гермиону!       Проснулся Рон, и они вместе побежали к озеру.       Седрик, Флер и Крам уже стояли у судейского стола и ждали его. Гарри подбежал и, споткнувшись в последний момент, за­брызгал грязью мантию Флер, которая была накинута поверх лазоревого купальника.        — Я… здесь… — запыхавшись, проговорил он и глянул на соперников.       Все трое были в купальных костюмах. Чемпионы наверняка знали какие-то согревающие чары, иначе бы уже посинели от холода, а ему спросить такое у Гермионы или Флитвика даже в голову не пришло… Он даже о купальном костюме не позаботился. Придется лезть в воду либо в трусах… либо при параде. Хотя это имело катастрофически мало значения. Все мысли Гарри занимало то, что пока Дамблдор произносит бесконечно длинную напутственную речь, где-то под зелеными водами Черного озера ждет спасения Гермиона.       Как ее искать? Что дадут ему жабросли? Он ничего не знал! Видимо, паника легко читалась на его лице, потому Крам как-то подозрительно то и дело поглядывал в его сторону.       Дав опоздавшему парню немного отдышаться, Людо Бэгмен развел чемпионов по их стартовым позициям. Гарри поставили после Крама.        — Один минута, мистер Бэгмен, — сказал Виктор со своим диким акцентом и внезапно подошел к Гарри. — Я хотеть убедиться, что я и Гарри Поттер — не враги.       Гарри искренне удивился словам противника, но пожал протянутую молодым человеком руку. Крам, в довершение всего, еще и приобнял Поттера, похлопав по спине мальчика. Никто за судейским столом не заметил, как Виктор при этом что-то быстро прошептал Гарри на ухо. Гриффиндорец изменился в лице и потрясенно посмотрел на болгарина, а затем кивнул.       Холодный неподвижный воздух огласил пронзитель­ный свист, трибуны взорвались криками и рукоплеска­ниями.       Началось!        — Что ж, похоже, у нас все-таки Турнир Четырех Волшебников, — с досадой в голосе сказала Каркарову Мадам Максим. Директор Дурмстранга посмотрел на нее с хитрой улыбкой. Именно он накануне настоял на том, чтобы роль «сокровища» для самого юного чемпиона сыграла девушка, из-за которой в конце января произошла драка с участием Виктора. Мадам Максим эта идея сразу не понравилась, она всерьез угрожала ее плану, о котором, судя по всему, и догадался болгарский волшебник.        — Что он делает? — спросила Помона, передавая Флитвику омнинокль. — Зачем он снимает ботинки?        — Нервничает, — пояснил декан Когтеврана, глядя, как Поттер босиком, но в брюках и мантии заходит в воду.       Через четверть часа на поверхности озера показалась Флер Делакур. Она кричала, бултыхаясь в воде. За ней тут же тронулась спасательная лодка. Бьющуюся в истерике девушку вытащили на берег, но она продолжала драться с невидимым врагом. Свое «сокровище» ей раздобыть не удалось.        — Гриндилоу? — спросила Минерва.       Флитвик снова посмотрел в омнинокль и покачал головой.        — Да честно говоря, больше на проклятие похоже, — заключил полугоблин и обернулся на Северуса. — Мне ведь не показалось?       Снейп, который явно был согласен с коллегой, без лишних слов поднялся со своего места и покинул зону учителей, направившись к судейскому столу, куда тащили извивающуюся Флер. Но Грюм успел первым. Старик подхватил девушку под руки и сразу же влил ей что-то в глотку, приговаривая, что сейчас все пройдет. Француженка в его руках обмякла и успокоилась.       На все вопросы Флер невнятно говорила что-то про гриндилоу, а потом и вовсе навзрыд зарыдала. Пока судьи обсуждали, что произошло с первой участницей, на поверхности озера показался Седрик с Чжоу. Внимание переключилось на них. Еще через четверть часа всплыл Крам с хорошенькой брюнеткой из Шармбатона.       Гарри появился последним. Он с трудом вытолкнул из воды спящих Гермиону и младшую Делакур. Он знал, что никому не сможет рассказать о том, что произошло на дне озера. Даже Рону. Особенно Рону… Потому что одно он понял точно: Гермиона действительно была настоящим сокровищем, ведь желание спасти ее оказалось сильнее чар вейлы. Никто, кроме него, не смог противостоять. Седрик и Крам поплыли за Флер, как ослепленные, а он думал о Гермионе и ничего не чувствовал. Только увидел, что под водой происходило странное, и вспомнил слова Крама. Виктор не соврал, французы приготовили ловушку, и Гарри был единственной надеждой. Болгарин понял это после той драки.       Гарри не задумывался о том, что именно он испытывает к Гермионе, но чувство это было сильным и светлым. И так было, кажется, всегда, только замечать это он начал с той роковой ночи в кладовой Снейпа… Флер смотрела на него в упор, позади нее ожесточенно дрались Крам и Диггори, а Гарри думал о другой. А еще о том, что если сейчас он не помешает француженке, то два пленника навсегда останутся под водами черного озера.       И Гарри проклял Флер.       Первым очнулся Крам, он и довершил дело. Что именно болгарин послал в блондинку, Гарри не знал, да и уточнять времени уже не было. Парни двинулись в разные стороны.       Седрик ничего не понял.       Потом Гарри замешкался, увидев младшую Делакур. Раз Флер выбыла из соревнования (причем, по его вине), значит, он обязан спасти девочку… Русалы долго не отдавали ему чужую пленницу. Но что такое победа в Турнире, по сравнению с жизнью другого человека? Гарри не сдавался, и русалы с улыбками уступили.       К счастью для Гарри, на поверхности воды девчонки очнулись ото сна. Действие жаброслей закончилось, а он, умея плавать только по-собачьи, не смог бы дотащить их обеих до берега. На суше ребят тут же укутали пледами. Вокруг все засуетились, а Гарри стоял как чумной. Все кончилось. Все живы, хотя Гермиона бубнила, что опасности и не было…       Наконец, объявили оценки. Он — на втором месте!!! Он — второй!!!       Гермиона подпрыгнула от радости и бросилась Гарри на шею. Парень крепко обнял ее. Тут она, видимо, собиралась привычно чмокнуть друга в щеку, но Гарри как раз повернул голову так, что она впечаталась губами прямо в его рот. Карие глаза от неожиданности широко распахнулись и встретились с зелеными… Секундное промедление, и Гермиона отстранилась, краснея. Какой бес в этот момент вселился в Гарри, он не знал, но так и продолжая прижимать к себе продрогшую, укутанную клетчатым пледом Гермиону, он сам наклонил голову и, зажмурившись, поцеловал ее.       Гермиона отодвинуться не пыталась, так что, считай, на поцелуй ответила. И парень продолжал прижиматься к ней губами еще какое-то время. Таким был его первый поцелуй.       На трибунах стало абсолютно тихо.       Гарри робко открыл глаза. На них пялились решительно все. Перекошенные и шокированные лица были повсюду. Такого не ожидал никто. Рон стоял, разинув рот. Джинни, вцепившаяся в руку брата, покраснела так, что ее лицо едва не сливалось с гриффиндорским шарфом. Даже Чжоу, висевшая на шее Седрика, недовольно прищурила глаза. Дамблдор задумчиво поправлял очки-полумесяцы. Минерва отвернулась, делая вид, что ничего не видит, мадам Максим всем своим видом осуждала такое проявление чувств. Так, оглядывая присутствующих, Гарри и встретился с пронзительным взглядом профессора Снейпа.       Желудок скрутило. Гарри вспомнил, что он ведь — отец Гермионы и, кажется, обещал прикончить его как раз примерно за что-то такое.       Гарри не могло показаться. Он точно видел, как в этот самый момент брови Снейпа поползли вверх, а глаза стали наливаться нечеловеческой ненавистью…       Кажется, единственным человеком, который смотрел на ребят с искренней улыбкой, была профессор астрономии Аврора Синистра.