Кровь старой Валирии

      Огонь, огонь заполоняющий всё вокруг, он яркими языками срывается с неба, пламенными столпами выходит из земли, адски горячий, плавящий камень и металл, испепеляющий людей, и даже саму твердь обращает в бурую жижу. Дым, чёрный словно смоль, он - извечный спутник пламени, горький, ядовитый, заставляющий кашлять и терять сознание, непроглядный как плотная занавес отделяющая сцену от зрителя. Рокот, сильнее грома в яростную бурю, невольно заставляет хвататься за уши, ибо шум этот на столько сдавливает, что будто голову хватают в металлические тиски. Но когда рокот замолкает, тишина всё так же остаётся мечтой, ибо сменяется он иным: какофонией из криков людей и беснующихся животных, гула падающих зданий и треска горящего дерева.       Владыки неба - драконьи всадники, отчаянно устремляются ввысь, пытаясь сбежать из огненного ужаса. Но даже драконы - телесное воплощение пламени, погибают от огня и острого обсидиана, что волнами хлещет на них водопадом. И падают они на башни и дворцы старого города, ни как гордые благородные создания, а массивные груды мёртвечины.       Дэ́йнис Таргáриен находясь в недвижимом шоке, наблюдала за всем этим с Башни Господства - высочайшего строения во всей Валирии. Здесь помимо неё находилось ещё с полсотни богатых сереброволосых валирийцев, что искали спасение подальше от земли, но, попали в капкан. Они рыдали, пытались спрятаться, убежать, укрыться, но куда чаще в воплях катались по каменному полу, а их светлая кожа слезала словно с прокаженных, ибо кирпичная основа башни нагреваясь от бушующего пламени, превращалась в накалённую до красна печь. И лишь Дэйнис как будто не ощущала боли, хотя её тоненькие ноги уже до колен были искусаны жаром, стояла на балконе и продолжала смотреть. Бросив взор своих фиалковых глаз к морю, девушка с надеждой увидала дюжину галлер отплывающих от раскалённого берега, но, и им не удалось уплыть далеко. Земля сотряслась, уже в который раз, и гигантская волна тёмной воды накрыла первый, а затем и остальные корабли, сметая их словно игрушечные и размозжив в щепки об острые скалы. Окончанием этого был людской вскрик наполненный страданием, а затем - безмолвие, поистине гробовое.       Увидев, что надежды на какой либо побег не осталось, дева наконец очнулась от шока, она заплакала и упала на колени закрывая глаза рукой. Но слёзы её испарились не достигнув щек. Огонь, как хищный зверь, добрался до балкона и дорогое шелковое платье запылало словно сухая трава, а локоны вместе с кожей были сожраны следом. Она паниковала и упорно пыталась потушить сначала одежду а позже и волосы, но затем упала без сил, лишь руками продолжая держаться над горячей поверхностью кирпичной кладки. В последнюю секунду перед смертью Дэйнис увидала чёрного ворона, что сидел на балконном ограждении - он каркал и смотрел на неё своим пронзительным взглядом, так, будто предостерегая, и всем видом говорил "Беги, пока не поздно!". И вот дева из рода Таргариенов упала, и дух её покинул истерзанное тело, а уже спустя несколько секунд волна накрыла башню, и древняя столица погрузилась в бездну вод.       Но тьма, что окутала Дэйнис длилась не долго, мгновение и приятное летнее солнце начало ласкать ей лицо, запах гари, удушающий дым сменились благовониями, а грохот земли был заменён пением соловья в клетке. И в тот же миг веки прекрасной светловолосой девы открылись.       Она была дома, в родовом дворце Таргариенов, что располагался близ столицы великой республики, в славном городе Вали́рия. Девушка приподнялась и оглядела всё вокруг. Вне всяких сомнений она была в своих покоях: лежала на огромной полукруглой кровати, деревянные быльца которой были вырезаны в виде дракона распростершего свои крылья. Сами же покои представляли собой большое помещение на втором этаже особняка, выполненное в аристократическом колорите, просторное и очень светлое. Простор осуществлялся за счёт небольшого количества мебели: зеркало, шкаф, четыре кресла, тахта, письменный стол и парочка пуфиков. Расположены эти части интерьера тоже были поодаль друг от друга. Комната устелена светлым мрамором, красным деревом, и украшена дорогими тканями разных цветов. Значительную площадь, примерно треть всего помещения, занимал бассейн, отделённый от жилой части длинной ширмой с изображением переплетающихся цветов клематиса.       Коснувшись лица и ощутив влагу, Дэйнис наконец пришла в себя, она поняла, что сон приснившийся ей этой ночью не один из обычных кошмаров (которые впрочем и не мучили её никогда) это пророчество, предостережение об опасности которое наверняка ждёт их в будущем. "Но когда?" - этот вопрос терзал девушку ещё какое-то время, но потом она вспомнила загадочного ворона, он каркал. Как странно, но дева почему-то точно знала, что он проделал это ровно двенадцать раз. Удивительно, но во сне сей факт казался необычайно важным, даже ключевым. "Быть может это отведённый срок...". — Часы, дни, месяцы или годы? — продолжила она размышлять уже в слух.       Но ответом ей был тяжелый звук открывающаяся двери. Смуглая служанка-рабыня тихо и покорно прошла через всю комнату и достигнув ложа своей госпожи обеспокоенно заговорила. — Ваша светлость, с вами всё в порядке? Сегодня вы спали гораздо дольше обычного, надеюсь вы не захворали? — женщина говорила с едва ощутимым гискарским акцентом, и не удивительно, ибо отец Дэйнис - Эйнар Таргариен, приобрёл рабыню на невольничьем рынке Валирии, почти четырнадцать лет назад, с тех самых пор и по сей день, уроженка дальних колоний служила этой семье верой и правдой. Что, скажу вам, большая редкость, ибо невольные слуги очень часто недолюбливают и даже тайно презирают своих господ. Но дом Таргариен всегда относился к своим рабам терпимей иных древних и богатых родов фригольда. — Нет, Массела, всё в порядке, правда сон дурацкий приснился.. —внезапно дева нахмурилась и притворившись обиженной затараторила. — А чего это ты не пожелала мне доброго утра, не любишь свою госпожу, или хочешь, чтобы мне сегодня не везло. Ох..ох.. и с какой ноги мне теперь вставать с кровати, что б и вовсе не попасть в череду непрекращающихся несчастий?! — Я бы пожелала... — начала женщина с трудом скрывая добрую улыбку. — ...но уже не утро, а два часа по полудню, миледи. А вставать лучше с правой ноги, как вы сами просили вам напомнить. — ЧТО?! — завопила девица, и не глядя соскочив с кровати, ринулась к зеркалу. — Ужас, отец меня убьёт, он же устраивает сегодня званый обед, на который я безбожно опаздываю! — она стала лихорадочна расчёсывать свои длинные серебряные с золотистым переливом волосы, но из-за волнения и недостатка времени, получалось это скверно. — Простите, миледи, я ничего об этом не знала.       Служанка конечно же лукавила, грандиозная подготовка к празднеству не могла пройти момо её глаз и ушей. Она скорее рассчитывала на то, что её госпожа, в привычной для себя манере просто откажется куда либо идти, закрывшись в покоях вместе с ней. Но делать нечего, раз выход в свет неизбежен. Массела подошла к письменному столу, на котором стояла небольшая клетка с соловьем внутри, и насыпала в его кормушку немного пшена, затем она живо направилась к большому, изготовленному из красного дерева шкафу и достав из него три вечерних платья, осторожно положила на ранее застеленную ею же кровать.       Первое платье было из Волантиса, изготовленное из дорогого бархата цвета морской пены и украшенное россыпью белоснежных жемчужин. Наплечные лямки, пояс и прилагающееся к нему колье и диадема изготовлены из чистого серебра, которое так жаловали в высоких домах республики, считая его металлом красивым но не чересчур помпезным.       Второе - атласное, отдавало дань цветам дома Таргариен: красному и черному. Со своими грандиозными позолоченными наплечниками в виде голов дракона и такой же величественной короной, что и не снилась многим правителям Эссоса. Наряд внушал благоговейный трепет и уважение к своему владельцу, хотя зная опрометчивую и добродушную натуру Дэйнис Таргариен, многие согласились бы, что это платье совсем не для неё. Характер не тот.       Третье было шелковое, очень лёгкое и полупрозрачное, казалось, что соткано оно из чистейших облаков и тумана, а украшено каплями росы. С ним шло в комплекте золотое ожерелье с аквамарином, и маленькая диадема с тем же камнем посередине. — Конечно не знаешь, ты же всё время пропадаешь в городе! — фыркнула хозяйка не глядя на служанку. — Простите, я..я.. — женщина замялась. Дэйнис поняла что назревает неловкое молчание, поэтому смягчилась и жестом приказала помочь ей с запутанными прядями волос.       Девушка знала, что любимая служанка договорилась с её отцом, и вот уже несколько лет подрабатывает в городе дабы скопить необходимую сумму дабы выкупить свою свободу. Конечно, будь её воля, юная Таргариен отпустила бы женщину просто так, но Эйнар будучи человеком с хорошей коммерческой хваткой, не мог отпустить добротного работника не получив за это компенсации, и желательно в двойном размере. Да и, сказать "Отпущу" гораздо легче чем действительно поступить так. — Почему ты так хочешь покинуть нас, неужели я тебе не важна? — позабыв о спешке заговорила дева расстроено.       Так как мать юной госпожи умерла при родах, Массела заменила её во всех отношениях: она заботилась и любила девочку как родную, лелеяла и взращивала, положив на алтарь свою судьбу. Из-за детской эксцентричности присущей Дэйнис, девица не вписывалась в круг молодых представителей знатных родов, поэтому служанка так же была ей единственным и, что самое главное, понимающим, другом. Не считая конечно старшего брата, но он всё таки был мужчиной, и не мог понять до конца всей тонкости женской натуры. — Что вы, госпожа моя, я люблю вас всем сердцем.. — прозвучало нежно и, что важнее - это была правда —..но мне уже тридцать шесть лет, и большая часть моей жизни позади, хоть она была чудесной благородя вам и вашему дому, я всё же мечтаю о супруге и детях..о семье. И сейчас, я нашла мужчину, который, как мне кажется, именно "тот самый". С его помощью я собрала указанный вашим отцом выкуп, и сегодня он обещал написать бумагу освобождающую меня от клейма "Раб". Прошу вас, прошу понять и простить если это возможно, знайте, что не смотря ни на что, я всегда буду вас любить.. и навещать, если вам будет угодно.       Дэйнис была в замешательстве от подобной искренности, ибо служанка утаивала это на протяжении нескольких лет, но стоило девушке спросить, как та преданно рассказала всю правду, всё что было у неё на душе все эти годы. Конечно, Дэйнис злилась и чувствовала себя брошенной, но доброе сердце всё таки понимало положение дел, поэтому дева молвила. — Что ж, раз так, я не могу держать тебя, помоги мне одеться и ты свободна, можешь идти к своему "тому самому" и даровать ему детей, хоть два десятка...       Массела сразу же воспряла духом и чуть не прыгала от счастья, но старалась не сильно проявлять радость, дабы госпожа не надумала лишнего. Она завершила расчёсывать Дэйнис, и закрепив челку небольшой заколкой в виде лилии, подошла к кровати. — Которое платье, миледи? Мне кажется вот это из Волантиса будет очень хорошо подчёркивать вашу фигуру. — Мой отец надеется выдать меня замуж, и цвет этого платья - морская пена, покажет мою благосклонность к дому Веларион. Вирэнт наверняка посчитает, что выиграл это состязание, состязание в котором главный приз - моя рука... Вирэ́нт.. — по коже Дэйнис пробежали мурашки. — Уродливей человека я не встречала.       Служанка недоумевающе посмотрела на свою хозяйку. — Почему "уродливей"? Я видела его светлость пару раз, и не сказала бы, что он был обделён красотой. Лицо очень приглядное а тело как у истинного драконьего всадника. — хотя с телосложением Массела явно преувеличила. — Ага, вот только Веларионы никогда не имели драконов, но брак со мной гарантирует им осуществление этой мечты. Да и с чего ты взяла, что я говорю о внешности, он уродлив душевно, его характер ужасен. В детстве он всё время обижал меня, особенно ему нравилось толкать и дёргать за волосы. — Дэйнис хорошо помнила те времена, ведь позабыть такое отношение к себе невозможно.       Она внезапно замолчала, погрузившись в свои мысли, и бросила взгляд на платье из атласа. Придерживаясь мнения, что величие - это не её удел, она не колеблясь указала на шелковое. — Вот это идеально подойдёт.       Убедившись, что госпожа всецело готова к выходу в свет, служанка покорно стала у двери ожидая знака для её торжественного открытия. Дэйнис же не спешила покинуть своей комнаты, казалось она и вовсе позабыла о встрече с гостями, остановившись у письменного стола и не отрываясь смотрела на сидящего в клетке соловья. Дэйнис снова вспомнила ворона из своего сна. — Двенадцать.. значит двенадцать..— шепнула она себе под нос. — Госпожа? — Можешь идти, ты свободна. — проговорила девушка обернувшись к служанке Масселе. Женщина хотела было подойти и обнять её напоследок, но сделав лишь шаг Дэйнис жестом остановила её. Рабыня покорно поклонилась и ушла, закрывая за собой дверь.       Дэйнис ещё какое-то время смотрела ей в след, а затем открыла серебряную клетку и соловей мигом упорхнул ввысь, сквозь потолочное окно. Он никогда не пел, и сейчас девушка поняла почему. — Теперь вы оба свободны. — молвила она, и глаза её оросили слезы.