Переиграть

      После стычки с Мародёрами стало совершенно очевидно: ничто на свете не заставит их взяться за ум и отстать от Северуса. Теперь, когда он практически стал причиной отделения от их шайки Ремуса, у них появился ещё один повод для мести. И самое печальное, что ждать от них очередной пакости можно было в любой момент. Нет, это не было опасно для Северуса, но если Поттер со своими прихвостнями станет следить за ним, то провернуть намеченный план, не попавшись никому на глаза, будет очень сложно. Скоро Мародёры придут в себя и, возможно, станут готовиться к реваншу — отсутствие волшебной палочки у Поттера их не остановит… А это значит, что успеть всё сделать нужно как можно скорее, пока те не оклемались и не стали снова строить свои козни. Приступить к подготовке плана необходимо немедля, чтобы закончить всё вечером этого же дня.        Действовать в спешке не хотелось ни Северусу, ни Люциусу, но другого выбора не было: уже завтра появлялась возможность того, что Мародёры станут искать удобный момент и случайно увидят что-то, не предназначенное для чужих глаз. Времени не хватало. Те отрывочные несколько часов, которые остались до намеченного времени и которые Снейп с Малфоем сумели выкроить между занятиями, неумолимо таяли, тратились понемногу. Организовывать всё приходилось как можно быстрее, но и пренебречь мелочами не представлялось возможным. Чтобы все усилия не обернулись прахом, важно было не упустить ни одной детали, продумать всё так, чтобы нигде не выдать себя, ведь их противником был Дамблдор, и любой, даже самый маленький промах мог привести к поражению.       Секунды бежали друг за другом, и необходимость сидеть на занятиях, когда нужно решать куда более важные дела, неимоверно раздражала, но и пропустить их было никак нельзя — их отсутствие быстро заметили бы, а сейчас привлекать внимание к себе было по крайней мере неразумно. В этой ситуации было невозможно не нервничать: мало того, что сидеть за партой после нескольких лет работы профессором было странно, так ещё и из головы у Северуса никак не шли мысли о том, что он сейчас фактически раскачивается над пропастью — один неверный шаг, любой, даже самый мелкий промах в подготовке плана, и можно считать, что всё пропало. Дамблдор был кем угодно, но не дураком, а потому перехитрить его — задача не из лёгких. Особенно если вспомнить о том, что в замке было ещё около четырёхсот человек, которых нужно оставить в неведении.       Но пока остальным ученикам не было до них никакого дела, пока что они весело шептались друг с другом, беззаботно болтали о грядущих каникулах, и всё было хорошо. Всё было под контролем. Уставшие утихомиривать учеников профессора неодобрительно качали головой, но и не пытались уже устроить тишину в классе, только профессор МакГонагалл строго одёргивала иногда особо шумных. В этой суете прошли все уроки и обед, который Северус почти не заметил: в Большом зале он пробыл не дольше пятнадцати минут, и не успел он оглянуться, как вновь оказался сидящим за обеденным столом Слизерина. Над головами учеников зачарованный потолок-небо темнел, кое-где появлялись первые багровые пятна заката, но вверх никто не смотрел. И Северус тоже, чтобы не выделяться и не привлекать внимание Дамблдора, хотя он и чувствовал странное, несвойственное ему желание оторвать взгляд от тарелки, поднять голову вверх и долго-долго следить за тем, как ночь окончательно вступит в свои права, и на её тёмной мантии сверкающими драгоценными камнями зажгутся маленькие яркие пятна-звёзды. Но это ничего, Северус понимал, что нужно сделать ещё совсем немного, только провернуть это дело, и тогда он получит все оставшиеся вечера в своё распоряжение, ещё чуть-чуть, и он обретёт вновь так давно потерянную свободу.       Как только ученики стали понемногу расходиться, Снейп и Люциус тоже поспешно закончили ужин и покинули Большой зал: оставалось закончить последние приготовления, прорепетировать в последний раз, и можно начинать спектакль. Коридор, выбранный в качестве места осуществления плана, подходил по всем параметрам: обычно он пустовал, потому что находился примерно одинаково далеко от всех гостиных факультетов, и туда мало кто забредал, а ближе к отбою там и вовсе никого не бывало. Наскоро выверив последние штрихи, добавив деталей к сценарию и в едва ли не в сотый раз повторив нужное заклинание, они отправились в гостиную Слизерина — нужно хотя бы раз за вечер показаться там, чтобы их частое отсутствие слишком не бросалось в глаза. Дожидаясь нужного часа в уютном зелёном кресле, Северус впервые за этот день позволил себе расслабиться под треск дров в камине и переговоры сокурсников. Мысленно повторив самому себе, что всё получится, он неторопливо окинул взглядом полупустую уже гостиную, мирно беседующих слизеринцев и, прикрыв глаза, задремал под звуки их ленивого разговора. Разбудил его негромкий оклик Люциуса. Северус тут же открыл глаза, выпрямился в кресле, стряхивая с себя сон, и мельком оглянул гостиную, заметив только парочку семикурсников. Люциус перевёл взгляд с Северуса на дверь и обратно: пора было приступать к делу.       Директор наверняка был в своём кабинете — именно там он обычно и находился вечерами: доделывал всё, что не успел, пил чай с лимонными дольками… И строил планы на следующий день. К тому же он наверняка уже успел принять своё снотворное зелье, совершенно иное, нежели зелье Сна-без-сновидений: эффект этого действия был слабее, чтобы не принести вреда человеку при систематическом применении, и целью его было не заставить человека мгновенно уснуть, а только избавить его от бессонницы и обеспечить спокойный сон. Из-за этого зелье следовало принимать не непосредственно перед сном, а за несколько часов до него, чтобы оно успело подействовать. Был у этого зелья и существенный недостаток, который должен был теперь сыграть на руку Северусу: на эти несколько часов после принятия зелья маг становился чуть более расслабленным и рассеянным и чуть менее внимательным. Это должно увеличить шансы на то, что Дамблдор не заметит мелких ошибок и охотнее попадёт на крючок.       Укутавшись дезиллюминационными чарами — чрезвычайно полезная магия, минусом которой было то, что на неё приходилось тратить немало времени — и предусмотрительно спрятавшись в самом тёмном и дальнем углу коридора, Северус нацелился концом волшебной палочки прямо на горгулью, закрывающую проход в кабинет директора, и прошептал: «Алохомора». Конечно, заклинание не сработало, но Северусу этого и не нужно было. Целью его было выманить Дамблдора из его кабинета — тот обязательно почувствует, что на дверь кто-то воздействовал магией, и наверняка выйдет проверить, кто же это мог быть. И Северус не ошибся: скоро горгулья отпрыгнула в сторону, и из дверного проёма появился внимательно оглядывающийся по сторонам Дамблдор с волшебной палочкой — той самой — наготове. Северус замер и приготовился к новому заклинанию. Немного постояв на пороге, Дамблдор всё же вышел, чтобы оглядеть близлежащий кусок коридора — Северус замер и сильнее вжался в угол: маскирующие чары, увы, не всемогущи, и опытный глаз Дамблдора, если тот подойдёт достаточно близко, вполне мог засечь его. С минуту Дамблдор изучал пространство вокруг, но скоро покачал головой, направившись обратно к входу. Однако уйти ему Северус не дал: он одними губами, беззвучно прошептал заклинание иллюзий, и тут же за ближайшим поворотом появилась, как бы выглядывая оттуда, маленькая светловолосая девочка. — Альбус? — тихо позвала она своим звонким голоском, и Дамблдор остановился.       Он медленно обернулся в её сторону, недоумённо — кто из детей здесь мог звать его по имени? — вглядываясь с близоруким прищуром в укрытый тьмой силуэт. Тогда девочка отошла от стены, и как только свет упал на неё, глаза Дамблдора от удивления расширились, и он, непроизвольно шагнув назад, замер, неверяще глядя вперёд. Узнал. Потрудиться с созданием управляемой иллюзии пришлось немало, но усилия не прошли зря — Северус видел растерянный взгляд Дамблдора, остановившийся на призрачной девочке в ярком платьице, и чувствовал, что пока всё идёт как надо. Он привередливо оглянул созданную иллюзию ещё раз, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Здесь важны детали — чтобы девчонка была неотличима от человека, нужно заставить её моргать, следить за тем, чтобы при движении волосы и полы платья колыхались… Мелкая работа. У Люциуса так и не вышло в этой дикой спешке совладать с такими тонкостями, поэтому всю основную работу с Дамблдором Северус взял на себя. Зато теперь перед Дамблдором стояла практически живая иллюзия. — Ариана? — пробормотал Дамблдор с непередаваемой смесью удивления, ужаса и радости и огляделся, но не заметил никого постороннего. — Что здесь?.. — Тш-ш, — перебила его Ариана, приложив палец к губам, — Пойдём.       Северус сделал ещё один мудрёный пасс палочкой, и Ариана Дамблдор, давным-давно умершая сестра Великого Чародея, поманила Дамблдора за собой жестом и исчезла за поворотом. Тут же эхом раздался звук быстрых маленьких шажков, будто вперёд по тёмному коридору бежал ребёнок. — А-ариана!.. — запоздало окликнул её Дамблдор и бросился вперёд — он бы наверняка сорвался на бег, если бы возраст позволял. Дамблдор достиг поворота и с ожиданием уставился в темноту, но девочки там уже не было, только затихал вдали детский топот.       Дамблдор, осознав это, замер на секунду, а затем неуверенно шагнул за поворот и медленно побрёл вперёд по коридору, беспокойно оглядываясь по сторонам, надеясь заметить в темноте маленькую девочку со светлыми волосами. Северус вышел из своего укрытия и, проследив, чтобы Дамблдор его не заметил, свернул в другой коридор. Теперь перенаправить Дамблдора к следующему повороту должен был Люциус, тоже укрывшийся в темноте подальше от чужих глаз и тоже довольно сносно овладевший заклинанием иллюзии, а Северус должен обойти их с другой стороны, чтобы подхватить эстафету и продолжить направление директора к нужному коридору. Мысленно поблагодарив Риту Скитер за её скандальную книгу, ставшую без преувеличения подарком судьбы, и в особенности за то, что в этой книге была и откуда-то взятая колдография Арианы Дамблдор, Северус исчез во тьме коридора.       Попеременке Северус и Люциус гоняли иллюзию по бесконечным коридорам Хогвартса, заставляя идти за ней запыхавшегося Дамблдора. И хоть путь до выбранного ещё накануне наиболее безлюдного коридора они выбрали самый короткий, дорога заняла никак не меньше семи минут. Пару раз пришлось сменить маршрут, чтобы не пересечься с редкими прохожими, но в целом путь прошёл удачно, и скоро, завернув в очередной поворот вслед за призрачной детской фигуркой, Дамблдор остановился: вокруг было пусто, и больше нигде впереди девочки видно не было. Судорожно сжав дрожащими пальцами волшебную палочку, в спешке так и не убранную в потайной карман, он беспокойно прошёл вперёд, мимо укрывшегося в темноте Северуса, с надеждой вглядываясь в даль коридора, не веря, что весь этот долгий путь прошёл зря, как вдруг позади снова раздался голос. — Альбус! — на сей раз по-детски обиженно произнесла девочка, нахмурившись. Дамблдор, едва не вздрогнув, обернулся к ней так поспешно, словно боялся, что она опять исчезнет, и неожиданно столкнулся с её серьёзным взглядом.       Снова сбитый с толку этим странным для ребёнка взглядом, Дамблдор молчал, рассеянно глядя в глаза сестре. Он не понимал, что происходит, но наверняка и не думал, что это чья-то злая шутка: в конце концов, кто из ныне живущих мог знать его сестру? Она погибла так давно, что почти все люди, знавшие её, давным-давно мертвы. — Ты не рад мне, правда? — наклонив голову набок, произнесла Ариана так непринуждённо, словно спрашивала, какой у него любимый цвет. — Что?.. — удивлённо прошептал Дамблдор, — О чём ты говоришь? Почему… — Но ведь тебе так понравилось жить без меня и Аберфорта, — пожала плечами Ариана, пнув носком ботинка камешек. — Ты теперь здесь самый главный… Тебя все боятся и уважают. Если бы я осталась жива, то стала бы тебе обузой, и ты не достиг бы всего, что теперь у тебя есть.       От неожиданности такого заявления Дамблдор замер, ненадолго потеряв дар речи, но Ариана продолжала невозмутимо глядеть на него — она ожидала ответа. — Это… Это совсем неважно! — наконец после нескольких коротких мгновений пришёл в себя Дамблдор. — Ариана, не было и дня, чтобы я не скорбел о тебе… — Ты врёшь! — топнула ножкой Ариана и обиженно сжала маленькие ладони в кулаки. — Ариана… — только и смог пробормотать Дамблдор растерянно. Он, пригнувшись, протянул к ней руки, вероятно, собираясь обнять, но стоило ему лишь коснуться плеч девочки, как она растворилась в воздухе и снова появилась за его спиной. — Ты всегда врёшь! Ты обещал, что те дети из соседних дворов не станут меня обижать, — дрожащим от обиды голосом проговорила она так, как могут только дети, и Дамблдор, сперва отшатнувшись от неё от неожиданности, обернулся к ней лицом, — а они стали. Папа вступился за меня, и его посадили в тюрьму.       Дамблдор снова шагнул навстречу девочке, но она упрямо отошла назад, со смесью обиды и злости глядя на него. Теперь Северус с немалым чувством облегчения понял, что выбранная наживка оказалась верной: учитывая то, что сестра Дамблдора — если верить книге Риты — погибла во время его ссоры с Гриндевальдом, то он наверняка винил себя в её смерти независимо от того, кто выпустил заклинание. Может, после этого Дамблдор и стал одержим идеей спасения всех, кого только можно? Что-то вроде психологической травмы?.. — Прости, — совсем тихо ответил Дамблдор, с тоской глядя на свою сестру, и в уголках его глаз, внезапно даже потерявших живой блеск, выступили предательские слёзы. — Прости, я не знал, что так выйдет…       Другому на месте Снейпа, может быть, было бы жаль старика, на слабостях которого Северус сейчас играет, но воспоминания об Обливиэйте у него всё ещё были свежи, да и быть принесённым в жертву всеобщему благу Северус не хотел. Раньше старик так ловко манипулировал им, Северусом, искусно жонглируя его слабостями — пришло время на своей шкуре почувствовать, каково это. — Ты опять врёшь, врёшь! — воскликнула Ариана, упрямо поджав губы. — Почему ты всегда врёшь? Зачем теперь врать? Теперь, когда ты избавился от меня с Аберфортом. Признайся, ты хотел, чтобы я умерла. — Нет! — ахнул от удивления Дамблдор и даже от ужаса отшатнулся от неё. — Нет, это не так! Я ни за что бы… — Ложь! — перебила его Ариана и, как-то неожиданно зловеще исподлобья глядя на Альбуса, шагнула вперёд, восстанавливая расстояние между ними. — Я тебе мешала. Ты ведь хотел уйти с Геллертом. Увидеть мир. Ты хотел бросить меня! — Неправда, — уже менее яростно отрицал Дамблдор. Он снова шагнул назад, вероятно, даже не осознавая, что делает. — А зачем тебе больная сестра, когда есть друзья? — обиженно сказала Ариана, снова сделав шаг вперёд, оттесняя Дамблдора, загоняя его в угол. — Особенно такие друзья, как Геллерт. Ты ждал, когда я умру, чтобы уехать с ним! Каждую ночь ты засыпал, представляя, что я умерла! — Неправда, — повторил Дамблдор вдруг охрипшим голосом и непроизвольно потёр горло, будто ворот мантии, на деле бывший довольно свободным, мешал ему дышать. — Правда, — возразила Ариана, снова шагнув вперёд. — Ты надеялся, что я умру поскорее и перестану тебе мешать!       Дамблдор шумно вдохнул, словно с трудом, и неверяще покачал головой, не находя в себе сил ответить вслух, пальцы его задрожали, и волшебная палочка со стуком упала на пол. Он, кажется, хотел снова ступить назад, но не двигался с места, и тогда Ариана, сделав ещё один шаг вперёд, остановилась примерно на расстоянии вытянутой руки от него и, высоко подняв голову, решительно посмотрела ему в глаза своим детским, но таким неживым взглядом. — Я знаю, что это ты убил меня, — с укором и всепоглощающей обидой сказала она. — Нет, — прошептал Дамблдор, вмиг как-то побледнев. — Нет, это был Геллерт… Геллерт…       Ариана тут же зло нахмурилась, лицо её посерело, как у трупа, глаза побелели, ярко-золотые волосы, собранные в косу, потускнели, и она поднялась в воздух на фут, зловеще глядя на Дамблдора, в ужасе распахнувшего глаза. С секунду она молчала, а потом вдруг заговорила яростным, мёртвым голосом: — Врёшь! — закричала она, вдруг сорвавшись с места и начав летать вокруг него сначала медленно, но с каждым кругом всё повышая скорость. — Врёшь! Я знаю, это был ты! Ты сделал это! Ты меня убил! Ты, ты, ты!       Дамблдор замер, с ужасом глядя на искажённый образ сестры, а уже через мгновенье, глухо просипев что-то, вдруг схватился за сердце и, закатив глаза, стал оседать на пол, а призрак девочки всё кружил над ним, крича обвинения. Ещё секунда, и из глаз Дамблдора брызнули слёзы, затуманивая взор: теперь он не видел девочку, но вот её слова всё ещё эхом отдавались у него в ушах. Великий Светлый волшебник плакал в пустом школьном коридоре, хрипло шепча имя своей мёртвой сестры.       Вдруг неподалёку послышались торопливые шаги, и Северус, надёжнее укрывшись в тенях и заодно проверив, чтобы Люциуса тоже не было видно, отозвал иллюзию — она тут же рассеялась, как дым. А уже меньше, чем через минуту в коридоре появилась профессор МакГонагалл. Она бегло окинула коридор взглядом и, увидев Дамблдора на полу, бросилась его поднимать. — Альбус, что с тобой? — ужаснулась она, помогая ему подняться. — Ну, ну, вставай. Пойдём, пойдём, я отведу тебя к Поппи…       Не дожидаясь финала, Северус дал знак Люциусу и они быстро, но стараясь не выдать себя звуком шагов, скрылись с места преступления. По пути им встретился Филч, но дезиллюминационные чары скрыли их от его глаз, хоть мяуканье учуявшей их Миссис Норрис долго ещё звучало позади. Однако до подземелий они добрались благополучно, и уже скоро, очутившись в пустой гостиной Слизерина, смогли выдохнуть с облегчением и скинуть чары. — Думаешь, мы не перестарались? — поинтересовался Люциус, обернувшись на Северуса. — Старик выглядел так, будто собрался отбыть в мир иной. — Если бы его было так просто туда отправить, — скривил губы Северус. — Надеюсь, что это по крайней мере сработало… — Завтра узнаем, — вздохнул Люциус. — Надо выспаться, чтобы никто и подумать не смог, что мы куда-то ходили ночью. — Верно. Нужно быть начеку, усталость ни к чему сейчас, — кивнул Снейп и, подавив зевок, собрался идти. — Что ж, доброй ночи, Люциус. — Погоди, — остановил его Малфой и, на секунду замявшись, непроизвольно коснулся своего левого предплечья, но тут же отдёрнул руку. — Скажи, ты же… Останешься на лето в Малфой-меноре? Может, мы сможем решить что-то по поводу этой, — Люциус помедлил, подбирая слово, — проблемы.       «Мне нужна твоя помощь», — мысленно перевёл его слова Северус. Да, точно, ведь у них осталась ещё одна большая проблема — под левым рукавом школьной мантии на коже Люциуса всё ещё чернела метка Пожирателя Смерти, а Волдеморт всё ещё был жив и с каждым днём становился сильнее и могущественнее. Люциусу очень нужна была помощь, хоть он никогда бы не сказал об этом напрямую, как не сказал и сейчас, и Северус просто не мог оставить его одного в этой безвыходной, на первый взгляд, ситуации. — Конечно, — серьёзно ответил Северус. — Не беспокойся, мы что-нибудь придумаем.       На следующее утро Северус, проснувшись, поймал себя на мысли, что все события прошлого вечера кажутся сном, однако с течением дня он всё больше убеждался в том, что всё произошедшее совершенно реально. Люциус был неразговорчив и выглядел усталым, МакГонагалл была явно чем-то обеспокоена, а директора и вовсе не было видно. К середине дня Северус уже забеспокоился, что и вправду переборщил вчера, но на ужине Дамблдор появился живым и почти здоровым, только немного осунувшимся и бледным. Северус с опаской внимательно наблюдал за ним, но Дамблдор, казалось, совсем потерял к нему интерес и был погружён в свои личные переживания. А это значит, что план сработал. Конечно, Северус на всякий случай не ослаблял внимания, но и на следующий день, и через день Дамблдор не проявлял никакой видимой активности, хоть и пришёл уже в себя к этому времени. Когда и на третий день ничего не случилось, а до отъезда осталось меньше суток, Снейп наконец-то позволил себе немного расслабиться.       Даже Мародёры, едва завидев его в коридоре, опускали взгляды в пол, усиленно делая вид, что его не существует, хоть за эти несколько дней и попытались провернуть пару попыток отыграться, но ничего серьёзного не предпринимали, а уж увернуться от навозной бомбы Северус мог без проблем. Ремус, так и не прибившийся снова к старой компании, напротив, при встрече осторожно кивал в знак приветствия. И пока всё шло гладко, Северус мог позволить себе насладиться моментом, тем более что если Люциус сумеет добиться от отца перевода их с Северусом в Дурмстранг, то Хогвартс они больше не увидят. Напоследок стоит погулять по коридорам, вдохнуть запах старины, пока есть такая возможность. Правда, это значит ещё, что с Лили Северус больше не встретится… Но он со смешанными чувствами гнал от себя любую мысль о ней.       А в ночь перед отъездом слизеринцы устроили тихий праздник: допоздна пили горячий чай, неспешно разговаривали о своих планах на лето и результатах экзаменов. Люциус, в прошлые дни неуловимо погрустневший, тем вечером даже немного приободрился и повеселел, а Северус, раньше избегавший таких мероприятий, понял, что ему, похоже, нравится здесь. С самого детства лишённый простого домашнего уюта и раньше не особо задумывавшийся над своими желаниями, он вдруг осознал, что ему всегда не хватало тепла, и, вероятно, именно потому он в своё время так зациклился на Лили.       Лили… За эти несколько дней она всё-таки помирилась с Мэри — Северус заметил, что та пересела обратно к Лили за завтраком. С самим Снейпом Эванс больше заговорить не пыталась, но зато всё чаще появлялась в коридорах вместе с Ремусом — в конце концов, они оба были старостами, и у обоих из них недавно освободилась прежде занятая ниша общения: Ремус откололся от Мародёров, Лили поссорилась с Северусом… Наверное, так будет лучше, по крайней мере, Северус хотел в это верить. При мысли о том, что Лили он, похоже, всё-таки потерял, на душе скребли кошки, но того резкого чувства утраты, которое впору было сравнить с кровоточащей раной, он больше не чувствовал. Боль притупилась, приоритеты сменились, а замыленный детской, наивной любовью, граничащей с обожанием, взгляд наконец прояснился.       Да и была ли то любовь?.. Чем больше времени с их ссоры проходило, чем больше Северус наблюдал за Лили со стороны, тем явственнее он понимал, что нет, это чувство никогда не было любовью. Просто Лили была первым человеком, кто по-доброму к нему отнёсся, и он, тогда ещё маленький мальчик из неблагополучной семьи, регулярно терпящий побои отца и слёзы матери, тут же обожествил её образ, практически сделав своим идолом, и пронёс это нездоровое чувство благоговения через всю свою прошлую жизнь. Как брошенный щенок, которого милостиво подобрала хозяйка — это сравнение теперь казалось Северусу наиболее точным, хоть оно и больно било по самолюбию. Проблемы в семье — вот что было корнем всего зла, вот что незаметно для него самого толкало его на совершение новых и новых ошибок, вот что подвело его к краю пропасти.       О семье Северус вспоминать не любил. В прошлом он просто, закончив Хогвартс, не вернулся домой, пока оба его родителя не умерли. Впрочем, и тогда он появился только чтобы устроить похороны, а после не нашёл в себе сил даже чтобы просто разобрать вещи. Да и, казалось, у него тогда было много более важных дел… В прошлый раз Северус просто бросил мать на произвол судьбы, уехал, чтобы никогда больше не увидеть ни её, ни своего отца… Он винил её в том, что она не ушла. Винил в том, что из-за этого он лишился детства, из-за этого ему приходилось быть изгоем везде: среди магглов, потому что он был почти нищим сыном алкоголика, а среди магов из-за того, что он был только жалким полукровкой. Тогда Северус ненавидел отца и презирал мать за то, что она связалась с магглом. Тогда он был озлобленным на весь мир подростком, а теперь, когда с тех пор прошло уже много лет, когда Северус на своей шкуре ощутил, каково это — быть зависимым от кого-то, не видеть его недостатков, жертвовать всем ради этой неблагодарной зависимости, теперь Северус мог понять свою мать. И мог простить её. Да, в прошлый раз он просто бросил её, но теперь он хотел хотя бы попытаться помочь ей, если это ещё возможно.       Не успел Северус оглянуться, как закончился последний день в Хогвартсе, одной яркой вспышкой подошёл к концу длинный путь из школы волшебства, и он снова, совсем как в детстве, оказался на платформе 9 и ¾. За спиной у него пыхтел, подгоняя медленных пассажиров, Хогвартс-экспресс, а совсем рядом толпились люди: чьи-то родители, братья, сёстры, друзья… То и дело раздавались радостные приветствия и чуть погодя — хлопки аппарации. Люциус всё ещё был в поезде: он должен был проследить, чтобы все слизеринцы вышли благополучно. И хоть в его случае это занятие было скорее формальностью, учитывая преимущественно присущее ученикам Слизерина чувство самосохранения, но выйти он мог только последним среди учеников своего факультета, и Северус, ожидая его снаружи, мог наблюдать за людьми. Дети выходили из поезда, вытаскивали свои сумки, прощались, разговаривали…       Тут из вагона вывалились Блэк и Поттер. Они, угрюмо переговариваясь, спустили свои чемоданы, но не успели они отойти от поезда, как на плечо Сириуса легла тяжёлая рука его матери, по виду которой Северус мог с уверенностью сказать, что письмо от Люциуса уже было прочитано. За миг перед аппарацией Блэк успел, тоскливо оглядев толпу, столкнуться с насмешливым взглядом Северуса, а сразу после исчез с громким хлопком. Поттер, оставшись один, остановился, выглядывая в толпе своего отца, а завидев его, метающего молнии взглядом, нехотя поплёлся навстречу, волоча за собой чемодан. Уж теперь-то его должны научить хорошим манерам.       Людей на платформе становилось всё меньше и меньше, толпа редела, и вдруг Северус заметил знакомое лицо — Эйлин, его мать, стояла чуть позади большинства людей, смотря куда-то в другую сторону и ждала его… Мать? С секунду Северус недоверчиво прислушивался к своим ощущениям, пристальнее вглядывался в лицо женщины, но ничего не менялось: он попросту не чувствовал к ней никаких родственных чувств. С едва уловимым разочарованием Снейп огляделся, крепче сжав ручку сундука. Как бы то ни было, матери нужно сообщить о том, что он собирается остаться на лето у Малфоев: сделать заранее он этого не мог, потому что совиную почту, как и все «магические штучки», Тобиас не жаловал и тут же приходил в ярость, стоило кому-нибудь только упомянуть их, так что сказать о своём решении Северус мог только вживую, уже на вокзале. Сначала он именно это и собирался сделать, однако теперь что-то в глубине его души чуть шевельнулось, оставляя чувство дискомфорта. Возможно, стоит на пару дней вернуться в Паучий тупик? Тогда, может быть, он сможет разобраться с семейными проблемами… — Северус, ты тут? — раздалось чуть позади, и из вагона с небольшим чемоданом — зачарованным, вероятно — вышел Люциус, пропустив вперёд однокурсницу, тоже старосту. — Мы закончили. Пойдём, отец наверняка уже где-то здесь. — Мне нужно немного времени, — сказал Северус, указав взглядом в сторону своей матери, — чтобы решить одну проблему. Ровно через день я буду свободен. — Понимаю, — задумчиво кивнул Люциус, проследив за направлением взгляда Снейпа. Он помолчал с секунду, а затем снова повернулся к Северусу. — Я пришлю порт-ключ совой. Что ж, до скорой встречи…       Люциус, кивнув на прощание со слабой улыбкой, скоро скрылся в толпе, а Северус, подняв свой потёртый сундук с вещами, неспешно зашагал к матери.