Переиграть

      С тихим скрипом подгнивших досок Северус ступил на крыльцо старого дома в Паучьем тупике. Эйлин тихо охнула — доска под её ногой опасно прогнулась, заставив пошатнуться. Северус с горечью поджал губы, глядя на то, как мать роется в потёртой женской сумке, ища ключи. В этой сумке нет волшебной палочки, как нет её и в карманах поношенной юбки. Палочка уже много лет лежит на дне старого сундука, заваленного хламом, спрятанного от чужих глаз в самом тёмном углу продуваемого всеми ветрами чердака. Эйлин уже давно не пользовалась ею, она почти полностью отказалась от магии.       Где же теперь талантливая ведьма Эйлин Принц? Где та гордая чистокровная волшебница? В нынешнем состоянии женщина напоминала лишь пародию на себя прежнюю. Старая застиранная одежда, усталое лицо, болезненная худоба, грубая потрескавшаяся кожа на руках, рано начавшие седеть волосы, убранные в неаккуратный пучок… И это бывшая наследница богатого и влиятельного рода? Можно ли было подумать, что ещё пятнадцать лет назад эта подавленная, поломанная жизнью, почти лишённая магии женщина была уверенной в себе волшебницей? Северус в детстве любил втайне от матери листать её старый альбом с колдографиями, случайно найденный на чердаке. Там она выглядела совершенно иной, не такой, какой её знал Северус.       Если тогда, в том запечатлённом в чёрно-белых тонах прошлом, её необычная внешность лишь играла ей на руку, то теперь была скорее против неё. Нет, она не была красавицей в общепринятом смысле этого слова, но было в ней что-то странно притягательное — стоило увидеть её лицо лишь раз, чтобы навсегда запомнить его. Хищный орлиный профиль, чёрные, как смоль, волосы, бледная кожа, густые брови — всё это делало ту, неизвестную маленькому Северусу Эйлин Принц похожей на сказочную колдунью, а теперь… Теперь красивые прежде чёрные волосы будто выцвели, посерели, разбавились некрасивой жёлтой сединой, стали ломкими и сухими, кожа приобрела нездоровый серо-жёлтый оттенок, блестящие и живые глаза потускнели, а нос казался просто нелепо большим. Довершали печальную картину старые вещи, которые тот же Люциус, например, смог бы назвать разве что обносками. А ведь раньше она наверняка носила качественную и дорогую одежду — Принцы никогда не бедствовали. Куда исчезли те времена?       Северус в детстве любил представлять, что было бы, если бы его никудышный отец, казавшийся ему причиной всех бед, просто исчез однажды из их жизни: может, тогда бы его мама снова стала бы такой, как на тех странных двигающихся фотографиях? Может, тогда ему не пришлось бы носить старую и не по размеру большую одежду? Но наступало время ужина, и Тобиас Снейп возвращался домой, обычно выпивший, всем недовольный, злой, и мечты Северуса в очередной раз рушились. Тобиас не приносил в дом ни пенни, успевал ещё и пропить большую часть скромной зарплаты Эйлин — маггловского образования у неё не было, так что взяли её только продавщицей в крохотный продуктовый магазин. Северус до сих пор ломал голову: что могло заставить ту, прошлую Эйлин Принц остаться с ничтожеством Тобиасом, терпеть его буйства, побои, ругань и бесчисленные глупые запреты: не выходить из дома без него, не общаться с магами, не пользоваться волшебной палочкой… Почему та надменная, знающая себе цену женщина смиренно опустилась до уровня маггла-Снейпа? И где был её отец в тот момент? Сможет ли он помочь теперь, если отыскать его?       Конечно, не всегда Тобиас был буйным пьяницей — память Северуса всё же хранила пару светлых, почти стёршихся от времени воспоминаний. Значит, когда-то Тобиас и Эйлин жили вполне мирно, и теперь её могли держать бесплодные надежды на то, что всё вернётся на круги своя. Но неужели в этом плане Эйлин оказалась не лучше обыкновенной несчастной магглы? Неужели её рассудительность, которую воспитывают во всех отпрысках чистокровных семей, не помогла ей? Северус не хотел верить в то, что это так. В прошлый раз он даже не подумал проверить мать на наличие каких-нибудь сглазов, порч и отравлений, так почему бы не попробовать сейчас?       Вскоре Эйлин отыскала в сумке большой металлический ключ, с одного конца разъеденный ржавчиной, вставила его в замочную скважину и повернула два раза. Дверь с душераздирающим скрипом открылась, и Северусу открылся вид на внутреннее устройство ветхого домика. Он и снаружи не был красив: крыша чуть покосилась, стены кое-где были прочерчены глубокими трещинами, мутные оконные стёкла покрыты паутинкой мелких царапин… Но внутри дом производил ещё более гнетущее впечатление. Потрескавшийся потолок с кое-где осыпавшейся штукатуркой был словно готов упасть — хилые крашеные стены не казались надёжной опорой — и кое-где прохудился, в этих местах на старом дощатом полу красовались тёмные пятна от постоянно попадавшей на них дождевой воды.       Странно — вроде бы Северус и помнил всё это, он даже помнил, как постоянно подставлял под капли старое жестяное ведро, но тогда, в детстве, это не казалось ему настолько страшным. Теперь же, когда немалую часть своей жизни он провёл в каком-никаком, но достатке, когда ему было, с чем сравнивать, он понимал, в каком бедственном положении ему с матерью приходилось выживать, и от этого понимания ему становилось дурно. Ведь он бросил её, тая обиду за то, что она не поддалась на его уговоры развестись с Тобиасом. Оставил одну в такой ситуации, сбежал, как только достиг совершеннолетия! Сколько она прожила после этого? Год? Два? С ужасом Снейп понял, что даже не помнит этого. Кто и перед кем виноват теперь?       Рвано выдохнув, Северус медленно перешагнул порог, тихо прикрыв за собой дверь. Эйлин уже поставила полный воды металлический чайник на плиту и, пока он начинал закипать, суетливо пыталась отыскать что-то на полках, только Северус успел зайти на кухню, как она наконец нашла, что искала — керамическую сахарницу с отбитой ручкой. Поставив её на выцветший кухонный стол рядом с пустыми тёмными чашками и мисочкой с печеньем, она присела и со слабой улыбкой указала ладонью на соседний стул. — Присядь, Северус, — тепло произнесла она, — расскажи мне про Хогвартс. Что интересного произошло? Как экзамены? Ты ведь совсем не писал мне писем… — У нас новый библиотекарь. Возможно, сменят наконец профессора Биннса… — пробормотал Северус первое, что пришло в голову, и окинул беглым взглядом комнату ещё раз. — Но это неважно. А как… Ты? — Ничего, всё как всегда, — усмехнулась по-доброму она. — Всё образуется, Северус. Тобиас со вчера не появлялся, если повезёт, то не придёт до конца недели, так что эти несколько дней мы можем делать, что хотим. Я возьму на работе отгулы и… Хочешь, сходим в музей? Или зоопарк? — Я хотел остаться на лето у Люциуса, он меня пригласил, — нервно облизнув губы, ответил Северус, зачем-то уставившись на старую царапину на столе. — Малфой? Это хорошо, что у тебя есть друзья, но будь с ним осторожнее, ладно? У чистокровных… Есть свои странности, — она чуть наклонилась вперёд, положив кисти рук на стол. — И когда вы договорились встретиться? — Завтра, — выдохнул Северус, — с утра…       В повисшей тишине Эйлин неопределённо покачала головой, и Северус даже почувствовал, как в груди у него заворочалось, заметалось какое-то полусонное сожаление. Если бы только не было у Люциуса метки, Снейп наверняка остался бы сейчас, потому что совесть его подкидывала воспоминания о прошлых ошибках, а сожаление и слабое чувство вины вяло и медленно сплетались и перетекали одно в другое… Но он знал, что просто должен уйти — сейчас, пока Волдеморт жив и собирает армию последователей, Северус просто не имеет права на отдых. — Я понимаю, — вздохнула Эйлин. — Наверное, так будет даже лучше. В последнее время Тобиас… Невыносим. — Так почему бы тебе не уйти? Без него нам было бы проще, — произнёс Северус безэмоционально, как заученный текст.       Он уже знал, что Эйлин в ответ только покачает головой с грустной улыбкой, но ни слова не скажет. Он так и не добился в прошлом у неё ответа на вопрос о том, почему она не может уйти. У Северуса возникало ощущение, что она и сама не знает. Тут неожиданно на плите засвистел чайник, и Эйлин собралась вставать, но Северус остановил её и сам снял чайник с огня, разлил кипяток по кружкам с дешёвой заваркой, а сразу после сел обратно. Чай был горьким и невкусным по сравнению с тем, что он привык пить, будучи профессором, а печенье — пресным, и Северус снова ужаснулся тому, как можно жить в таких условиях. Неужели его мать добровольно променяла богатую жизнь на это? Добровольно или…       Северус бегло взглянул на мать поверх кружки. Он ведь не может просто так предложить ей проверить её на наличие каких-нибудь вредных чар и проклятий: в конце концов, пятикурсники такого не умеют. Чего уж, даже взрослые волшебники не все знают нужные диагностические чары: зачем им это, если любой колдомедик проведёт диагностику быстрее и профессиональнее? Это Северусу пришлось научиться из-за своей неспокойной жизни — если каждый день может стать последним, а жить, как бы плохо ни было, хочется, приходится цепляться за любую мелочь, способную выручить в критический момент. И сейчас показывать некоторые свои умения не следовало никому, даже матери, во избежание ненужных вопросов. И у стен есть уши, а иногда и глаза… К тому же даже если проклятие и обнаружится, то избавиться от него самостоятельно у Северуса не выйдет всё равно. Можно было бы и предложить Эйлин пройти обследование в Мунго, но денег на это попросту не было, и сделать Северус ничего не мог: найти подработку в это неспокойное время было непросто, да и некогда теперь. Что же делать? Снейп поджал губы, опустив взгляд в кружку. Проверку сделать просто необходимо, и если он не может сделать это в открытую, то придётся дождаться, пока Эйлин уснёт.       Часы летели на удивление быстро: наскоро допив чай и чуть морщась от неприятной горечи на языке, Северус уговорил мать одолжить ему палочку, и до самого вечера орудовал бытовыми чарами, стараясь хоть как-то привести дом в приемлемый вид. Свою он не использовал, чтобы обойти запрет на колдовство несовершеннолетним — именно для этого, например, у некоторых студентов Хогвартса было две палочки, это не афишировалось, но почти все ученики, у которых хотя бы один родитель был магом, знали это… Работы по дому было много. Немало пришлось повозиться с протекающей крышей и ветхими полами, к тому же палочка Эйлин плохо слушалась, и многие заклинания выходили слишком слабыми, так что приходилось накладывать их несколько раз. А кое-что и вовсе не удалось исправить: например, вода из крана, что бы Северус ни делал и какие бы заклинания очищения ни применял, текла мутная, желтоватая, дурнопахнущая.       Мало-помалу за окном темнело, становился всё тише и тише шум маленького городка — на Коукворт опускалась ночь. Северус опомнился, только когда стемнело совсем, а из открытой форточки подул прохладный ветерок. Тогда он нехотя поужинал с матерью, всё же предусмотрительно отказавшись от чая, и за тихим разговором аккуратно выведал у Эйлин, когда и куда ушёл Тобиас. Вернее, только попытался выведать, потому что она ничего об этом не знала и, как она равнодушно подметила, знать не хотела. Впрочем, одно Северус знал точно: больше Тобиас Снейп не вернётся сюда, уж об этом он позаботится. Почти сразу после ужина Эйлин забрала свою палочку, наспех сунула её в сундук на чердаке и ушла спать: сказывались копившаяся даже не месяцами, а годами усталость, плохое питание и особенно отказ от магии. Северус пожелал ей доброй ночи и скрылся в своей маленькой комнатушке, едва ли не половину которой занимали его так и не распакованные сумки.       Сидя на своей скрипучей кровати и глядя в окно, Снейп ждал. Он напряжённо слушал, как под мерное тиканье старых часов за стенкой стихли шаги Эйлин, как изредка, когда она ворочалась, скрипела под ней такая же ветхая кровать, и думал о том, что же будет дальше. Ведь если нет никаких проклятий на Эйлин, он ничего не сможет исправить, верно? С Тобиасом он, конечно, разберётся, но сможет ли мать оправиться, сможет ли изменить свою жизнь? И если даже и будет проклятие… Северус, конечно, смог бы попробовать снять что-то простое, но не чужой палочкой. Денег на лечение в Мунго нужно немало, и добыть их сейчас не было возможности. А просить в долг у Люциуса… Гордость не позволит Снейпу сделать это.       В голове бешеными пчёлами роились вопросы, ответов на которые не было, секунды шли одна за другой, шума становилось меньше, скрип за стенкой повторялся всё реже и реже, пока не прекратился совсем. Глянув на часы, Северус понял, что наверняка прошло уже достаточно времени и медленно, чтобы скрипом не разбудить Эйлин, поднялся с кровати. Тихо ступая по старым половицам, Северус в полной темноте, не уходя далеко от стены, добрался до лестницы на чердак. Замок на сундуке давно уже был поломан, так что открыть его было нетрудно, а палочка обнаружилась лежащей поверх всех вещей. Северус немного помедлил, рассматривая волшебную палочку матери в пробивающемся сквозь щели в крыше лунном свете. Что же делать? Может, стоит отказаться от своей затеи?..       Тут раздался пронзительный скрип, и Северус отвлёкся и замер, вслушиваясь в звуки старого дома. В трубах завывал ветер, где-то снаружи шумели листьями старые тополя и клёны, деревянные стены и полы скрипели тихо и беспорядочно, надрывно и устало, но шагов не было слышно: Эйлин не проснулась. Бегло бросив взгляд на укрытый тьмой сундук, Северус задумчиво повертел волшебную палочку с пару секунд, и, кивнув самому себе, стал спускаться с чердака. В вязкой тишине, перекрывающей все ночные звуки, Северус слышал только своё дыхание, кажущееся теперь удивительно громким, и свои медленные, осторожные шаги. Дверь в спальню матери не была заперта — замок Тобиас выломал ещё несколько лет назад, поэтому даже Алохомору произносить не пришлось, но, открывая дверь, Северус всё равно чувствовал слабое волнение. Что, если Эйлин ещё не спит? Что делать, если проклятье будет обнаружено? А если его не будет?       Дверь приоткрылась с глухим скрипом ровно на такое расстояние, какое было нужно Северусу, чтобы прокрасться внутрь. Опасливо вглядываясь в недвижимый тёмный силуэт спящей женщины, он медленно и почти неслышно подходил ближе. Северус замер на секунду в паре шагов от кровати и, чуть наклонившись вперёд, пару секунд вслушивался в мерное дыхание, чтобы удостовериться в том, что Эйлин спит, а после, выпрямившись, прикрыл глаза и глубоко вдохнул, настраиваясь на заклинание. Пора действовать, медлить больше нельзя. Раскрыв глаза, Северус шёпотом произнёс нужные пару слов и замысловато махнул палочкой, из неё посыпались маленькие белые искры, а Эйлин окутало тёмно-синее сияние — заклинание позволяло увидеть потоки собственной магии человека и по нарушению её хаотичного переплетения опознать проклятие. С секунду помедлив, Северус нерешительно шагнул вперёд, всматриваясь в вихрящиеся синие потоки, бегло оглядывая рисунок, в который они складывались.       Магические потоки блестели, переливались и ни мгновения не стояли на месте: перетекали один в другой, сворачивались в спираль, связывались в узлы в невероятной последовательности, и на первый взгляд аура Эйлин была аурой совершенно здорового человека. Северус несколько раз оглядел магический кокон, окружавший Эйлин, но не заметил абсолютно никаких отклонений и почти уверился в том, что проклятий никаких и вправду нет. Почти. Смутное предчувствие подсказывало Северусу, что здесь всё-таки что-то не так. Но что? Ответ пронёсся в сознании неожиданно: аура Эйлин была слишком здоровой для волшебницы, несколько лет не использовавшей магию и вообще почти постоянно находившейся в состоянии морального и физического истощения. Так не могло быть.       Стоило только об этом подумать, как яркое пятно магических потоков словно закипело, стало расплываться и распадаться на маленькие облачка, таявшие на глазах, являя взору скрытое. Появившаяся из-под странной иллюзии настоящая аура сильно отличалась от неё: она была бледнее, меньше, а потоки не были сплошными — тут и там между извилистыми фантомными полосами зияли провалы. Некоторые потоки обрывались, как бумажные полосы, другие казались какими-то мятыми, а узлы и переплетения не были подчинены никакому правилу и походили на огромный клубок спутавшихся лент…       Однако всё это свидетельствовало лишь о плачевном состоянии здоровья Эйлин, и следов какого-либо сглаза не было видно. Северус тщательно оглядел кокон несколько раз, но не нашёл ничего: ни чернильно-чёрных пятен, ни сплошных дыр и расползающихся трещин. Значит, проклятия нет? Северус одновременно желал и боялся этого. Ведь с одной стороны это значит, что с Эйлин всё относительно в порядке, но с другой выходило, что её не получится освободить от странного нежелания уходить от Тобиаса. Не получится взмахом палочки вернуть её к нормальной жизни. И теперь оказывается, что никакого проклятья нет?       Но если это так, то зачем тогда нужна иллюзия? Зачем скрывать настоящую ауру Эйлин? Нет, здесь точно должно быть что-то… Что-то, что даже спрятали за покрывалом иллюзии. Резко выдохнув, Северус снова стал пристально всматриваться в каждый сантиметр блекло-синего кокона, чтобы не пропустить даже самого маленького несоответствия. Но скоро каждый кусочек кокона был осмотрен, а улики найдено не было ни одной. Может, их и вовсе нет? Или… Тут внимание Северуса привлёк странный переход цвета. Конечно, вся аура была покрыта особенно бледными пятнами с рваными краями, но здесь переход был плавным, почти незаметным, а само пятно, расположенное где-то на уровне головы Эйлин, было немного темнее основного цвета ауры. Всё это было очень странно и совсем не похоже на обыкновенное проявление проклятия на ауре, но и у здоровой ауры таких пятен быть не должно. Можно, конечно, решить, что здесь дело в болезненности Эйлин, но ведь остальные пятна были бледными, не тёмными, да и чутьё подсказывало Северусу, что здесь всё гораздо сложнее.       Но что не так? Внимательно всмотревшись в переплетения потоков в пределах этого пятна, Северус нашёл среди них один особенно тёмный, узкий, неуловимо отличающийся от остальных. Сам не зная до конца, зачем он это делает, Северус проследил путь этого потока и с удивлением обнаружил, что выходит он прямо из правого виска Эйлин. Что это означало? Теряясь в догадках, Северус коснулся тёмного потока кончиками пальцев, и вдруг Эйлин дёрнулась, словно в неё попали жалящим заклятием и, нахмурившись, заворочалась. Северус отпрянул, но она не проснулась, а вот входившая в её висок тёмно-синяя лента слабо засветилась. Что же делать? Снова прикасаться к ленте Северус не рискнул, но больше ничего придумать не смог. А она, всё ещё блекло светясь, слабо шевелилась, как будто из-за ветра, глянцево блестела и переливалась, отдалённо напоминая Северусу ту реку из золотого света, которую он видел на границе времени…       И тут его осенило: так может, разгадка отыщется в воспоминаниях? Эйлин ворочалась во сне, хмурилась и иногда что-то бормотала неразборчиво — судя по всему, ей снился неприятный сон, но просыпаться она пока не пыталась. Впрочем, это не значило, что она не может взять и проснуться в самый неподходящий момент… Как тогда оправдываться? Северус раздумывал недолго: небо за окном начало светлеть на востоке, скоро должна была заниматься заря, и времени оставалось не так уж и много — либо сейчас, либо никогда. Отступив назад на шаг, Северус прямой рукой, как на дуэли, направил конец волшебной палочки вперёд, на Эйлин. Пора узнать, кто во всём виноват.       Стоило Северусу произнести необходимое «Легилименс», как его закружило в водовороте мелькающих воспоминаний Эйлин. Эхом звучали, сменяя друг друга, отдельные фразы из разных моментов её жизни. Один кадр сразу же сменялся другим всё быстрее и быстрее, пока вдруг эта карусель не прервалась. Северус понял, что его больше не носит в воздухе и он вновь твёрдо стоит на ногах, и, моргнув, огляделся: он очутился в каком-то полутёмном коридоре. Тёмные стены были скупо украшены парочкой картин, чуть дальше стояли рыцарские доспехи, тут и там были видны закрытые двери из тёмного дерева, а обернувшись влево, Северус увидел прямо перед собой массивную арку, за которой открывался вид на просторное помещение. — Ты не сделаешь этого, — уверенно прозвучал незнакомый мужской голос. — А что мне помешает? — тут же с вызовом ответил женский.       Определив, что звук идёт из комнаты за аркой, Северус переступил порог и почти сразу заметил двух человек посреди комнаты. Почти полностью седой мужчина в чопорно застёгнутом на все пуговицы сюртуке крепко держал за плечо молодую девушку. Он пугающе пристально, как хищная птица, смотрел на девушку, недовольно поджав губы, та отвечала ему неприязненным и недружелюбным взглядом чёрных глаз. Её Северус тут же узнал — это была Эйлин Принц. Но тогда этот мужчина — это её отец? Магнус Принц? И точно: в чертах его лица легко угадывалось сходство с Эйлин, стоило лишь заметить густые чёрные брови и похожий на орлиный клюв нос. — То, что ты Принц, — как бы сквозь зубы процедил Магнус, сильнее сжав пальцы на плече Эйлин. — Не этому я тебя учил. Прекрати этот абсурд и возвращайся в свою комнату, я запретил тебе оттуда выходить после твоей вчерашней выходки, если ты забыла. — А мне плевать, — с нажимом возразила Эйлин, дёрнув плечом, чтобы стряхнуть руку отца, но тот держал крепко, — и на то, что я Принц, и на все твои запреты. Я ухожу. — Никуда ты не уходишь, — фыркнул Магнус с насмешливым прищуром. — Тебе некуда идти. Без фамилии ты никто, и жизнь твоя ржавого сикля не стоит. Так хочется сгнить в трущобах Лондона? — Ошибаешься, — поджала губы Эйлин, упрямо подняв подбородок и глядя на него со скрытой за слоем ненависти обидой, — мне есть, к кому идти. И жизнь моя стоит всяко побольше твоей. Что достойного ты сделал за свои почти полвека?       Глаза Магнуса Принца сверкнули злобой, а вся его презрительная весёлость разом испарилась, и хоть ни один мускул на его лице не дрогнул и нисколько не изменилось выражение лица, но теперь явственно чувствовалась близкая опасность. Северус, успевший уже подойти достаточно близко к говорившим, напряжённо следил за ситуацией, он догадывался, что это тот самый день, когда Эйлин сбежала из дома. Незнакомый ранее Магнус Принц казался неприятной личностью — неудивительно, что он в итоге выжег Эйлин с гобелена. — Я жил по правилам своей семьи, — со стальными нотками в голосе сказал Магнус и тут же снова насмешливо вскинул бровь. — Тот, к кому ты собралась идти… Неужели тот самый жалкий маггл из маленького городка? Как же его звали? Томас? — Тобиас, — нахмурилась Эйлин. — Неважно, — хмыкнул Магнус. — Он всего лишь маггл. И тебе не противно будет жить с ним под одной крышей? В старой маленькой развалюхе, которую подобные ему называют домом? Какая вообще любовь может быть к такому, как он? Ничтожному, бессильному…  Куда только делась твоя брезгливость? — По крайней мере он видит во мне человека, а не разменную монету, тебе следовало бы у него поучиться, — мстительно усмехнулась Эйлин.       Она вырвалась из отцовской хватки и, поудобнее перехватив маленькую сумку, зашагала к двери — её шаги в почти полной тишине звучали раскатами грома, готовыми разорвать дом на части. Магнус зло сжал кулаки, но не терял лица, со стиснутыми челюстями и недобрым прищуром глядя на уходящую дочь. — Я выжгу тебя с гобелена, — зловеще пообещал он. — Не посмотрю на то, что ты единственная дочь. — Прекрасно, — отозвалась Эйлин равнодушно. — Изгоню из семьи! — угрожающе воскликнул Магнус. — Что ж, удачи, — ровно ответила Эйлин, крепко сжав в левой руке волшебную палочку, но Северус всё равно заметил, что пальцы её дрожат.       Лицо Магнуса на мгновение перекосило от ярости, он что-то прошипел себе под нос, несколько раз сжал и разжал кулаки, но потом глубоко вдохнул и закрыл на секунду глаза, а когда он открыл их снова, то Северус увидел взгляд бесконечно уставшего от жизни человека. Эйлин уже дошла до массивной входной двери и нажала на потемневшую металлического цвета ручку, но та не поддалась. Заперта. — Выпусти меня, — холодно сказала она, даже не обернувшись назад. — Эйлин, постой, давай поговорим, — вздохнул Магнус, сделав шаг навстречу. —  Я погорячился, да, но пойми: я беспокоюсь о тебе, ты не всегда это ценишь. К тому же эта твоя любовь к магглу… — Магнус Принц, тяжело вздохнув, покачал головой. — Это опасно. Я забочусь о твоём будущем, понимаешь? После смерти твоей матери наша жизнь изменилась, и мне сложно справляться со всем в одиночку.       Услышав эти речи, Северус невольно восхитился — вот это манипулятор! Всего парой предложений так незаметно для слуха переложить всю ответственность с себя на своего оппонента, ещё и прикрыться овечьей шкурой… Благо сам Северус за прошлую жизнь научился неплохо видеть такие манёвры и не попадался в эти ловушки — должность двойного шпиона обязывала. От его взгляда не ускользнул хищный огонёк, спрятавшийся в глубине глаз Магнуса. А Эйлин? Северус с беспокойством бросил взгляд в её сторону. Она ведь не попадётся на эту уловку? — Мне тоже плохо без неё, — признался Магнус, настороженно следя за действиями Эйлин, — как и тебе. Но мы справимся, если будем вместе, обещаю. Давай… Выпьем чаю в столовой. Поговорим, обсудим всё. Мы ведь ещё одна семья, правда? Не стоит сгоряча сжигать все мосты, Эйлин.       Эйлин, услышав эти слова отца, замерла на несколько мгновений, а потом медленно обернулась. Лицо её ничего не выражало, но Северус чувствовал её растерянность, чувствовал её и Магнус. Эта растерянность была ему по душе, она означала, что его слова достигли своей цели, и Эйлин начала сомневаться в своём решении уйти. Хищные огоньки в глубине его глаз сверкнули ярче в предвкушении скорой победы. — Ну же, — нарочито устало, как бы вымученно улыбнулся он, — пойдём. Забудем все обиды. Ты ведь уже совсем взрослая, ты должна меня понять.       Ложь. Всё это ложь. Северус нервно вглядывался в лицо матери — неужели она сейчас поверит этому лжецу? Может, этот Магнус Принц и проклял её? Привязал магически к дому, чтобы не смогла уйти, а потом что-то пошло не так, и привязка переключилась на дом Тобиаса? Взгляд Эйлин чуть потеплел, и она ослабила хватку на ручке сумки — казалось, она уже сейчас сделает шаг навстречу отцу и отступится, как вдруг она, снова сжав сумку, зажмурилась и покачала головой, словно пытаясь скинуть морок. — Нет, неправда. Всё неправда. Думаешь, я поверю, что ты делаешь это ради меня? Как бы не так! Всё, всё для себя самого! Больше ты никого и знать не хочешь, — с горечью произнесла она. — Останусь я сейчас, и ты запрёшь меня в доме, а потом выдашь за какого-нибудь чистокровного мерзавца. Такого же, как ты. Не хочу я такого будущего! Не хочу, слышишь? Выпусти меня немедленно! — Значит, так? — маска тут же спала с лица Магнуса, и взгляд его наполнился злостью. — Так? Ну что ж, тогда ступай на все четыре стороны! Давай! Чего ты стоишь без своей родословной? То же, что и бездомная дворняга.       Зло оскалившись, Магнус Принц щёлкнул пальцами, и двери распахнулись настежь, Эйлин тут же, с издевательской усмешкой сделав книксен, зашагала прочь, высоко подняв голову. Тут Магнус окончательно вышел из себя и бросился к двери. — Ты ещё вернёшься, паршивка! Вернёшься! И я ещё подумаю, пускать ли тебя в дом, — остановившись на пороге, прорычал он вслед Эйлин, но та в ответ лишь усмехнулась, спровоцировав очередной приступ ярости отца.       И тут Северус заметил кое-что странное: вокруг Магнуса завихрилась магия, полупрозрачная, отсвечивающая тёмно-синим. Северус понял: вот то, что он искал в этом воспоминании. С минуты на минуту что-то произойдёт. Ни Эйлин, ни Магнус не видели странных магических потоков — они наверняка даже не поняли, что произошло что-то необычное. Но если они не видят магию, то почему её видит сам Северус? Задумавшись, он пришёл к выводу, что всё дело в том диагностическом заклинании, которое он наложил на Эйлин. Получается, оно распространяется и на память?..  — Давай, беги к своему магглу! Живи с ним в его ветхом свинарнике, посмотрю я на тебя через месяц! — кричал Магнус Принц вслед стремительно отдаляющейся дочери, и вместе со словами из его рта выплёскивались похожие на дым тёмно-синие облачка. — Живи с этим ничтожеством до конца своих дней, всё равно никому, кроме него, ты не нужна! И не смей привести мне своих полукровных ублюдков! — Уж кто здесь ублюдок, так это ты, — с ненавистью прошипела Эйлин.       Полупрозрачные синие облачка магии окутывали Эйлин, кружились вокруг неё всё быстрее и быстрее, но она ничего не замечала — она не видела их. Не успел Магнус, тоже окружённый странными магическими потоками, ничего ответить, как Эйлин достигла наконец границы антиаппарационного барьера и тут же аппарировала, даже не оглянувшись. Магические облачка, коконом облепившие её, вдруг разлетелись на мелкие искры, как от взрыва, и стали оседать, растворяясь в воздухе. Тут же мир вокруг Северуса снова закружился, свернулся спиралью, и его выкинуло из воспоминаний Эйлин. Перед глазами возникла знакомая старая комнатка с хлипкими стенами, мутное окно, скрипучая кровать…       Эйлин ворочалась беспокойнее, глаза под закрытыми веками у неё бегали, губы что-то неразборчиво бормотали, но она по крайней мере не проснулась. Северус постоял пару минут, а потом, с недовольством от собственного бессилия окинув взглядом комнату, резко развернулся к двери и вышел прочь. Прошлое прошлым, но на завтрашний день был запланирован отъезд в Малфой-менор и, как следствие, встреча с отцом Люциуса, который к полукровкам относился, судя по обрывкам воспоминаний Снейпа, весьма предвзято. Стоит не ударить в грязь лицом перед ним уже для того, чтобы он помог Северусу с переводом в Дурмстранг…       Иначе говоря, от следующего дня будет многое зависеть, и нельзя допустить ошибку, а значит, нужно хоть немного выспаться. Всё равно здесь больше ничего сделать нельзя… Северус зацепился взглядом за волшебную палочку, которую всё ещё сжимал в пальцах. Надо вернуть её на место, пока Эйлин не проснулась… Она наверняка до сих пор не догадывалась, что произошло в тот день, но Северус теперь знал наверняка. «Живи с этим ничтожеством до конца своих дней!» — эхом прозвучало в его голове. Именно эти сказанные сгоряча слова обернулись проклятием.       Всё сходилось: чтобы проклятие вступило в силу, нужно, чтобы тот, на кого оно направлено, слышал его слова, и Эйлин их слышала, пусть даже и не поняла, что они были больше, чем просто руганью. Как, впрочем, наверняка не догадывался и её отец — судя по всему, он не собирался делать что-то вроде этого, наоборот, был уверен, что Эйлин перебесится и вернётся домой. Но, к несчастью, его бушующая магия нашла, куда потратиться, и обратила простую злобную брань в стихийное проклятие — потому на ауре оно и выглядело так непривычно, что сработало без ведома заклинателя. Северус даже предположить не мог, как избавиться от чего-то подобного: мало того, что заклинатель был ближайшим родственником Эйлин, так он ещё и понятия не имел, что на кого-то наложил проклятие… Странный случай. Не каждый колдомедик взялся бы за него, чего уж говорить о Северусе.       Осознание собственной беспомощности неприятно давило на самолюбие и раздражало Снейпа, и он через силу старался убедить себя в том, что он ещё что-нибудь придумает. Обязательно. В конце концов, и не из таких передряг выпутывался. Зато теперь он знает, что с небезызвестным Магнусом Принцем лучше вовсе не пересекаться, а даже если не повезёт его встретить, то нужно держать ухо востро и внимательно следить за всеми его действиями — если уж он и без злого умысла может случайным проклятием перечеркнуть жизнь человека, то на что он способен при наличии этого умысла? И насколько были велики его злость и гнев?       Ведь нельзя проклясть, не желая зла человеку — магия просто не подействует. И если он настолько злился на свою дочь, то что для него другие люди? С таким не получится договориться, и снимать проклятие он не станет. Получается, всё, что можно сделать — держаться подальше от последнего Принца. Северус понимал, что бессилен, но убеждал себя: это не повод опускать руки, наоборот, это значит, что нужно пока сконцентрироваться на других проблемах. Ведь у него всё ещё впереди, и свой второй шанс на счастливую жизнь он ни за что не упустит.