Переполнен любовью.

      Озябнув от ледяного ветра с первой секунды пребывания на улице, миниатюрная блондинка ускорила шаг, пытаясь удержать запахнутую джинсовку своим излюбленным аксессуаром, сопровождающим её буквально повсюду — ноутбуком, который она плотно прижимала к груди. Тысячу раз пожалев о том, что под куртку надела лишь майку и тоненькую прозрачную кофточку, а привычные брюки променяла на укороченные, она быстро шла по направлению к дому в ритм трека, раздающегося из её наушников, хотя прекрасно понимала, что в этот вечер энергичная музыка была не властна над её настроением. Стряхивая дыханьем белокурые пряди со своего лица, Лайма, наконец, зашла в дом, аккуратно поставила в уголок чемодан, который тащила за спиной всю дорогу, скинула белоснежные кеды на высокой подошве и неслышно подкралась к Андрею, уснувшему перед телевизором в затянувшемся ожидании Королевы. Не планируя ничего рассказывать о случившемся в самолёте (ведь, на её взгляд, ничего и не произошло), она решила бодро разыгрывать оптимизм и, с предвкушающей его реакцию, хитрой улыбкой, обхватила своими невероятно холодными ладонями, обнаженную и пышущею теплом, шею мужчины. Вздрогнув и издав испуганный восклик от неожиданности этих «ледяных аппликаций», Андрей успел лишь повернуть голову, когда его любимая, нашкодившая как ребенок, уже бежала по лестнице на второй этаж, с громким смехом и сексуально оголенными щиколотками, которые выхватил его взгляд.       Поднявшись в спальню, Лайма сбросила с себя всю промерзшую одежду и отправилась в душевую. Стоя под теплыми струями воды, которые не могли окончательно избавить её от озноба, она прокручивала в голове кадры из полёта: паникующих пассажиров, снующих туда-сюда стюардесс и себя, столь контрастирующую с обстановкой своим спокойствием. Птица, попавшая в мотор — далеко не редкость, но она-то знала, что отсутствие в её душе беспокойства объяснялось не её опытностью, а мыслями о том, что пик её карьеры и всё самое лучшее — позади. А значит, и умирать не так уж страшно. Она и «Рандеву» создавала, в общем-то потому, что остро нуждалась в новом смысле жизни. Она готовилась к этому фестивалю на протяжении всего года, но интенсивные репетиции начинались лишь летом, а в остальные сезоны достойного отвлечения от грустных мыслей не существовало. Опомнившись, что на дворе уже июнь, и скоро её голова будет на несколько месяцев избавлена от этого философского бреда, Лайма надела махровый халат и залезла под одеяло, надеясь посидеть пару минут без всяких вмешательств, просто продолжая отогреваться и наслаждаться уютом… — Лайма! Хибла звонит! — раздался снизу громкий голос Андрея, который бы с удовольствием принёс телефон сам, но знал, что это займёт гораздо больше времени, потому что не раз пробовал это делать.       Хибла. Вот оно, единственное имя, которое могло заставить её покинуть райское местечко релакса. В тот же миг опустив ноги на пол и сунув их в смешные мягкие тапочки, Лайма, буквально проскользив по перилам и подлетев легкой пташкой к столику, где лежал телефон, уже через пару секунд слышала её голос. — Лаймочка! Привет!!! Я так соскучилась, я так рада тебя слышать… — Хибла, дорогая! Я тоже очень скучаю. Когда ты приедешь?! — Я как раз по этому поводу. Ты знаешь, я целую вечность мечтала об этом дне. Я очень хочу, правда, но я совсем замоталась и не предупредила тебя. Точнее, слишком поздно сопоставила даты. — Ты меня пугаешь… Что-то случилось? — Сандро вздумал жениться. — В 18 лет?! — Я пыталась его отговорить, но это просто бесполезно! Ты не представляешь, я уже который месяц бегаю, не знаю, как всё успеть, где взять деньги, как организовать… Сделал сынок сюрприз. — Хибла, успокойся, пожалуйста. Я уверена, всё пройдёт хорошо! Основной выбор всё равно за молодыми. Поздравь их там от меня, пусть живут счастливо. — пыталась Лайма перевести разговор в позитивное русло. — Лаймочка, ты не обижайся, что я забыла. Просто числа так совпали, а они не хотят день бракосочетания менять, он для них много значит… — Да я всё понимаю, что ты! На свадьбе ты быть обязана. И ты должна быть счастлива на ней, поэтому, я тебя умоляю, бросай переживать! Я с тобой, я рядом. И не мучайся угрызениями совести. У тебя нет повода. — Я постараюсь. Спасибо огромное тебе за поддержку… — Перестань... Ерунда. — Удачи тебе… Я люблю тебя, роскошная! — И я тебя! Целую. Пока…       В расстроенных чувствах Лайма проделала путь обратно в кровать, только теперь все её движения были заторможенными, а сердце — тяжёлым. Нет, она, действительно, не обижалась на Хиблу. Она была единственным человеком, на которого Лайма бы не обиделась, кажется, в любом случае, потому что она была прекрасной женщиной, гениальной певицей и её подругой. Лучшей и самой близкой, ибо второй попросту не существовало. Поправив подушки и улёгшись поудобнее, Лайма случайно бросила свой взор на флакончик с красным лаком, стоящий, как назло, на достаточно видном месте на полке и погрузилась в воспоминания прошлого лета. Она вспомнила, как они развлекались с Хиблой в этой комнате в минувшем году: как красили ногти в одинаковый ярко-алый цвет, как закрывались на ключ от Андрея, чтобы всю ночь болтать о своём, о девичьем и придумывать совместные дуэты, как с мисками сухофруктов смотрели фильмы, не понимая, о чём они из-за сосредоточенности лишь друг на друге и желании общаться, как хохотали без устали и лишали весь дом сна звоном бокалов с соком, как играли в нарды, бились на подушках… Они были взаимным допингом друг для друга, и это было замечательно, но в ближайшие 12 месяцев, этим посиделкам, видимо, не суждено было повториться.       Андрей что-то приготовил и позвал её есть. Лайма отказалась. По крайней мере, будет стройнее к «Рандеву», а бутылка с водой — всегда на тумбочке. Отужинав в одиночку, Андрей поспешил прикорнуть под боком. — Уже завтра будут первые гости. Freedom. — начал он через паузу, надеясь её разговорить. Но максимально развернутый ответ, на который Андрей мог рассчитывать — еле заметное кивание головой, которое Лайма совмещала с еще полсотней посторонних мыслей и выключением ночника. — Просто комната, которая всегда предназначалась для Хиблы — свободна, и я подумал… Всё, что он говорил, уплывало в туман её разбившейся надежды на веселье, однако, оставалось в подсознании, как что-то заведомо разумное, иначе Андрей бы не открыл рот. И на следующее утро, проснувшись, как истинный жаворонок, с первыми лучами солнца, Лайма это поняла. Было, в самом деле, глупо, оставлять уже подготовленную комнату пустовать, поэтому, в час, когда риска разбудить кого-то своим звонком уже точно не было, Лайма набрала номер Елены, руководителя балета, который сегодня прибывал в Юрмалу: — В гостинице, конечно, хорошо, но дома лучше. У меня тут нарисовалось ещё одно вакантное местечко… Так что, предлагаю тебе разместиться у меня. — Знаешь, а давай я лучше отправлю к тебе второго по значимости человека. — ответила Лена, посчитав двух властных женщин под одной крышей, ситуацией, слишком опасной для дальнейшего сотрудничества. — Ну, как хочешь. — Тогда жди нашего лучшего танцовщика, хореографа, стилиста, парикмахера и оператора. Он точно будет полезнее, чем я. — Как его зовут хоть? — спросила Лайма с абсолютным безразличием к перечню его достоинств. — Здрасьте, приехали! Назар. Лайма положила трубку. Её тут же лишила энтузиазма мысль, что в комнату, которая находилась практически напротив её спальни, вот-вот заселится относительно незнакомый ей мужчина.