***
- Антон Андреич, а что там с телефоном? Ты мне так ничего и не сказал. Нашел что-нибудь интересное? – на утро пятого дня поинтересовался Штольман у помощника. - Да нет, ЯкПлатоныч. Я их почти всех обзвонил, но как только дамочки слышали фамилию Буссе, так сразу или трубки кидали или посылали меня куда подальше. Представляете, им даже было не интересно по какому вопросу конкретно я звоню. Видно, убитый наш им крови-то попортил, - хмыкнул Коробейников. - Еще бы, если он подруг менял как перчатки. Кому это понравится? - Да, чуть не забыл. Есть тут один номерок, по которому трубку никто не взял. Точнее, там, видимо, человек или номер сменил или же просто в отъезде. Не в сети абонент. - Покажи, - тут же потребовал Штольман, досадуя на нерадивость младшего коллеги. Ведь именно с этого и следовало начинать. Антон протянул лист бумаги с номерами подруг инженера, до того методично выписанными и помеченными крестиками в знак того, что он был отработан. Без крестика значился лишь один номер. - Имя там есть? – поинтересовался Яков, глядя на цифры. У подполковника было стойкое ощущение, что он что-то упускает. Что-то важное, но он не мог понять, что именно. И номер этот. Как будто был ему знаком. Он даже полез в рабочий телефон, но ничего похожего там не обнаружил. - Нет, только инициалы. - Какие? – Штольмана порой сильно злила манера Антона Коробейникова выдерживать поистине МХАТовские паузы перед тем, как закончить мысль. Или же того лучше, конец предложения из него нужно было клещами вытягивать. - К.Ю. Но ведь не факт, что это вообще женщина. Пока не дозвонимся, не узнаем, - развел руками мастер по выдержке пауз. - Пробуй дозвониться. И пробей по базе. - Так пробил. - И что? - Ничего. Номер без указания владельца. Знаете, вот есть же куча мелких точек по продаже sim-карт? Там обычно паспорт не спрашивают. Вот очень похоже, что и карта с этим номером из подобных. Сейчас строже к подобным вещам относятся. Но старые номера, если владельцы сами их не зарегистрируют, так и остаются анонимными. - Пробуй все же дозвониться. И отправляй наших архаровцев в Москву. Отрабатывать установленные связи нужно. По родственникам пусть пройдутся. На место прежнее работы. - Я их вчера в столицу командировал. - А я почему не знаю? - ЯкПлатоныч, вы чего? Вы же сами документы необходимые подписывали. - Да я с этими бумажками скоро с ума сойду. Ты забыл, я же вчера еще все старые дела в архив на сдачу заканчивал оформлять. Сколько всего там подписывать пришлось, - Яков устало потер глаза. Он-то прекрасно знал, что причина в такой забывчивости вовсе не в оформлении старых дел в архив, которое на него неожиданно свалилось. Причиной послужил очередной сон, увиденный им накануне. Сон из головы не шел, отвлекал мысли. Он уже второй день пытался понять, к чему ему это все привиделось. Мужчина задумался, вспоминая сновидение, послужившее причиной подобной растерянности.***
Он снова шел по улице. Улица вновь была совсем не такой, какой он привык ее видеть сейчас. Но Яков точно знал, что это она же. Только давно. И снова сзади себя он слышит звонкий девичий голос. Слов по-прежнему не слышно. Он пытается оглянуться, но позади себя не может ничего разглядеть. Поворачивается вокруг своей оси как вдруг перед глазами появляется Пра. Лучистые глаза ее с недоумением смотрят на правнука. Как будто она искренне удивляется его недогадливости. - Яшенька, неужели не видишь? Ну посмотри получше, милый мой, - тихо шепчет Пра. Он снова пытается оглянуться, но неожиданно просыпается. Чего он не видит? Ну не могла же Пра прийти к нему во сне ради помощи в поимке убийцы? Или могла? А если и могла, то почему раньше такого не было? Что изменилось с этим делом? Он всегда работал с большой самоотдачей. Всегда был истинным сыскарем. Даже когда в кабинете сидел, что было пусть и недолго. Но Пра никогда не приходила к нему во снах. И уж тем более он не видел подобных снов, когда очередное расследование застаивалось на одном месте. Значит, он упускает из виду что-то совсем другое. Очень важное для него. И, похоже, важное для Пра. По крайней мере, другого объяснения Штольман не находил. Понять бы еще, что именно. - Что с поисками орудия убийства? – Яков Платонович вынырнул из своих мыслей, возвращаясь к делу. - Так и не нашли. Три дня все перерывали. Обыскали не только саму гостиницу, но и близлежащие улицы. Пусто. Так что правы вы были, ЯкПлатоныч, с собой убийца унес. - Или же выбросил куда-нибудь в реку, в поле или еще куда, только подальше от города. Или же вещь ценная. Доктор Милц говорит, что рана похожа на ту, что оставляет кинжал с тонким лезвием. И вернее всего, что оружие дорогое, возможно, коллекционное. - Почему? - Такие кинжалы не самое распространенное оружие. Это тебе не кухонный нож. Даже не охотничий. Такие вещицы покупают ради красоты. В коллекцию. Так, Антон Андреич, а узнай-ка ты, у кого в городе есть коллекция холодного оружия. И еще. Когда Ульяшин с Евграшиным вернутся со списком московских контактов убитого, прошерстите их на тот же предмет. Штольман хотел сказать что-то еще, но его отвлек дежурный, позвонивший по внутреннему телефону. - Штольман! - Товарищ подполковник, тут к вам девица! - Какая еще девица? – не понял Яков. - Бойкая, - по-своему понял вопрос дежурный. – Говорит, что из «Новостей», из газеты. - Вот только журналистов мне сейчас не хватало, - вздохнул подполковник. - Яков Платонович. Она уже третий день подряд приходит. Я не пускаю. А она мне сегодня заявила, что если хотя бы не доложу вам, что она тут, так она в окно к вам полезет, но все равно поговорит. - Даже так? Как зовут-то? – для порядка спросил Штольман, хотя память уже услужливо ответила на этот вопрос. Ну, конечно! Как он мог не понять сразу. Та самая Анна Викторовна, что печаталась под псевдонимом «Мирон». Ведь именно из-за ее статьи он, подполковник Штольман, повел себя как желторотый юнец, помчавшись в редакцию, где у них с совершенно незнакомой девушкой разыгралась чуть ли не семейная ссора. Он тогда еще никак понять не мог, что на него такое нашло, что он вот так просто вышел из себя и, поддавшись порыву, начал спорить с молоденькой журналисткой. А в какой-то момент и вовсе спасовал, хоть и старался не показывать вида. - Пусть заходит, - милостиво разрешил он, возвращаясь мыслями в тот день, когда впервые увидел «Мирона».***
Из редакции он тогда выходил со смешанным чувством. С одной стороны, было досадно, что не удалось добиться даже опровержения всей напечатанной информации. Ведь это действительно могло негативно отразиться на следствии. С другой стороны, неясное беспокойство поселилось в душе. Как будто он упускает что-то важное. И он никак не мог понять, что именно. Просто пришло ощущение. И ощущение это не покидало его вот уже несколько дней. Время от времени он возвращался мыслями к этой самой Анне Викторовне. Но очень быстро призывал себя к порядку и начинал думать о деле. Но «сорванец с хвостом», как он про себя окрестил юную журналистку, все равно нет-нет, да и мелькала в мыслях. Яков понимал, что, вероятнее всего, он так часто вспоминает девушку не только из-за той статьи, но и из-за имени. Пра говорила когда-то, что он непременно найдет свою Анну. Но он никогда не воспринимал слова об имени всерьез. Были у него в жизни Марии, Светланы, Тамары. Была даже Кира, Милена и Октябрина. Но со всеми были либо ничего не значащие интрижки, либо же романы разной степени продолжительности. Женщины приходили в его жизнь и уходили, не найдя отклика в его сердце. Каким-то внутренним чутье Штольман знал, что это все не те женщины. Что непременно он встретит ту самую, о которой твердила Пра незадолго до смерти. Но никогда в его жизни не было той, что носила бы имя Анна. Вот он и зацепился мыслями за эту журналистку Анну Викторовну. Иногда вечерами он посмеивался над собой. Анна Викторовна. Смешно, но ведь его прапрабабку звали именно так. Но мысли, словно бы почувствовав, что он близок к разгадке причины неясного душевного беспокойства, резко переходили в рабочее русло и остальную часть вечера текли исключительно в нем. Он перебирал возможные мотивы, возможных лиц, что могли совершить убийство, но так и не приходил к какому-то твердому убеждению. А про Анну Викторовну вновь забывал. И вспоминал в другой раз вновь неожиданно для себя. И снова мысль ускользала. Так продолжалось все те три дня, что прошло после его визита в редакцию.***
- Добрый день! – девичий голос, раздавшийся от двери, вернул Штольмана в действительность. «Что-то ты замечтался совсем, приятель» - мысленно одернул себя мужчина, поднимая глаза на вошедшую журналистку. - Добрый день. Анна Викторовна, я же правильно запомнил ваше имя? – Яков изучающе смотрел на девушку. На ней вновь красовались джинсы и удобный джемпер. «Интересно, а она юбки совсем не носит? И ведь ей явно не семнадцать, раз уже с дипломом, но вот по внешнему виду больше дать очень сложно», - очередная мысль посетила подполковника. - Да, все верно, Яков Платонович. Видите, я ваше имя легко запомнила, хоть оно и несколько непривычное. - Позвольте представиться. Коробейников Антон Андреевич, - вклинился в беседу помощник, о котором Штольман успел уже забыть. - Очень приятно. Миронова Анна Викторовна, - произнесла полное имя Анна, улыбаясь молодому следователю. Услышав фамилию девушки, Яков чуть было не поперхнулся воздухом. Не может быть! Миронова! Она же полная тезка его прапрабабки. Как такое возможно? - Миронова? – переспросил он, кашлянув. - Да. А что вас удивляет? – вскинула бровь девушка. - Нет-нет, ничего. Полагаю, печатный псевдоним пошел как раз от фамилии, - на помощь мужчине пришла догадка касательно происхождения «Мирона». Ну, не говорить же, что имя девушки полностью совпадает с именем его прапрабабушки? - Да, вы совершенно правы. Позволите пройти? - Да-да, простите. Присаживайтесь, - Яков указал на стул напротив себя. Анна решительно прошла и деловито уселась, с интересом осматривая обстановку кабинета. - Анна Викторовна, не хотите чаю? – неожиданно задал вопрос Коробейников, после чего Штольман тут же обратил свой взгляд на помощника. Что-то неуловимое читалось на лице молодого следователя. Что-то такое, от чего Якову очень сильно захотелось выдворить мальчишку из кабинета. Он и сам не мог до конца понять причину столько странного желания, но ничего поделать с собой не мог. - Нет, спасибо, - вежливо отказалась тем временем Миронова. - Антон Андреич, а ты чего еще тут? Я же ясно сказал, что делать нужно. - Так я подумал, - начал было Коробейников, но был тут же прерван шефом. - Антон Андреевич, делом уже займись! Коробейников спешно попрощался и пулей выскочил из кабинета. И что такое могло найти на Штольмана? Спокойный был и вдруг чуть было лично вон не выбросил. Пожав плечами, Антон поспешил выполнять поручения.***
- Чем могу быть полезен? – взяв себя в руки, Яков обратил все свое внимание на девушку. Он не мог себе объяснить, но внутри разлилось странное чувство удовлетворения от того, что он так спешно и даже резко выпроводил Антона. Просто какая-то часть его души была категорически против присутствия последнего при его разговоре с Анной. - Яков Платонович, я не стану ходить вокруг да около, а потому сразу сообщу цель визита к вам. Я хочу взять у вас интервью, - выпалила Анна, с опаской поглядывая на Штольмана. - Интервью? - Да. - Простите, Анна Викторовна. Но интервью – это не ко мне. Если бы у нас была пресс-служба, я бы посоветовал обратиться к ним. Но у нас таковой не имеется, а потому ничем не могу вам помочь. - Яков Платонович. Я предлагаю вам небольшую, скажем так, сделку. Вы даете мне интервью, а я, в свою очередь, не стану писать статьи на тему убийства инженера. И всей вновь узнанной мной информацией сначала буду делиться с вами. - То есть, вы хотите сказать, что вы знаете еще что-то про убийство? - Да. - И что же? - Не скажу, пока вы не согласитесь на интервью. - А если я не соглашусь? - Тогда я вам ничего не скажу. Но так и быть, печатать этого тоже не стану. - С чего такая щедрость? - Могут не понять, откуда у меня подобная информация. Даже мой шеф. - Неужели вы узнали что-то настолько ценное, что могут возникнуть ненужные вопросы? – бровь Штольмана характерно изогнулась, выдавая одновременно и удивление, и долю сарказма. - Скажем так, у меня есть информация касательно личной жизни убитого. И поверьте мне, вряд ли кто-то из его знакомых вам про это сообщит. - Вы понимаете, что я могу расценивать ваше предложение в разных формах? Шантаж, подкуп? В конце концов, вы по закону не можете скрывать подобную информацию. И вообще, кто вам мог сообщить что-то такое, чего не знает никто из знакомых и друзей убитого? – Яков встал из-за стола и отошел к окну. - Я пока не могу сказать вам, откуда узнаю такие вещи. Боюсь, это может выйти мне боком. Но я не совру вам в случае вашего согласия. - Зачем вам это, Анна? – тихо спросил Штольман, неожиданно для самого себя назвав девушку лишь по имени. - Что именно? Интервью или доведение до вас информации? - И то, и другое, - Яков повернул лицо к Анне. Свет, струящийся из окна, резко очертил профиль мужчины, создавая едва заметный ореол светового сияния вокруг него. Анна на несколько секунд залюбовалась им, а потому ответила не сразу. - Мне интересно узнать о вас больше того, что говорят. И я думаю, что могу помочь вам в расследовании. Но не спрашивайте пока каким именно способом. Несколько минут Штольман молчал, обдумывая слова девушки. - Хорошо. Я согласен. Но тогда и у меня есть условие, - неожиданно для самого себя произнес он. - Какое? - Наша беседа будет проходить не здесь. Давайте завтра вечером в ресторане «Затончанин». Знаете, где это? - Знаю. Во сколько? - В семь вечера. Где вас встретить? - Я доберусь до ресторана сама. Благодарю, - Анна поднялась и направилась к выходу. На полпути обернулась, - Вы зовете меня на свидание, воспользовавшись ситуацией? - В данном случае, это, скорее, деловая встреча, - улыбнулся Яков. - Что ж, в таком случае до завтра, - улыбнулась журналистка. - До встречи, - задумчиво ответил Штольман. Он и сам не мог ответить себе на вопрос, почему согласился на эту авантюру. И не мог объяснить для себя причины, по которой, по сути, назначил Анне свидание, пусть и делового толка. Но в какой-то момент за долю секунды до произнесенного вслух предложения, он вдруг подумал, что очень хочет увидеть ее в приглушенном свете уютного ресторанчика. И чтобы одета она была не в джинсы с кофтой, а в какое-нибудь милое платьице, подчеркивающее стройную фигурку. И чтобы волосы непременно были распущены. Через силу выдернув себя из непонятно откуда взявшихся метаний, Яков еще раз взглянул на лист с неизвестным пока номером телефона. Где же он все-таки его видел? Эта мысль так и не давала ему покоя. А внутренний дискомфорт, преследовавший его последние дни, начал потихоньку отступать, уступая место предвкушению завтрашнего вечера.