***
А на следующий день вышла статья. Ивашов ждал очередного «мамаева побоища», как он уже мысленно окрестил визит Штольмана в редакцию, но его не случилось. Не пришел подполковник и на другой день. И на третий, что вызвало неподдельный интерес и удивление чуть ли не всей редакции, ожидавшей очередной бури. Штольман в редакции вообще не появился. О причине отсутствия подполковника говорили многое, но никто так и не догадался, что Анна сама ходила к Штольману, как она выразилась сама для себя, посыпать голову пеплом. Пошла она, конечно, не сразу, а лишь спустя три дня после выхода статьи. Объяснение, почему подполковник не только не явился в редакцию к «Мирону», но даже и не позвонил ей по этому поводу оказалась проста и банальна – статьи он не читал.***
- Яков Платоныч, к вам журналист! – бодро доложил Ульяшин, дежуривший сегодня. - Михал Иваныч, ты же знаешь, я с журналистами не общаюсь, - не отрывая глаз от документов по делу Буссе, ответил Штольман. - Это Анна Викторовна Миронова, - чуть помявшись, пояснил дежурный. - Миронова? Ну, пусть войдет, - Яков отложил в сторону бумаги. После утреннего звонка Игнатова, Штольман тут же отправился на завод. Там-то он и узнал, что после смерти инженера тщательной проверки документации не проводилось, так как для этого нужно быть хорошим специалистом в достаточно узкой сфере. И хоть сам Игнатов заканчивал авиастроительный, в последние годы он больше занимался бизнесом, а потому многих нюансов попросту не знал. Вчера же вечером прибыл новый инженер на место убитого Буссе. Полночи он изучал наследие своего предшественника, а утром доложил, что не хватает нескольких очень важных файлов с чертежами. И файлы эти, скорее всего, хранились на одном носителе. Все остальное было на месте. Но без пропавших чертежей и формул большую часть работы придется начинать заново. Если же эти данные попадут не в те руки, то не видать заводу Игнатова ни патента, на который он рассчитывал, ни господдержки, которую тогда передадут тому, у кого будут чертежи в качестве козырной карты. А в итоге, и сам завод придется если не закрывать, так уж точно переориентировать на что-то другое. Вот Яков и корпел теперь над массой технических документов, что могли дать хоть какую-то зацепку. Хотя, техническими они являлись лишь условно. По просьбе Игнатова, новый инженер подготовил вполне читаемый вариант основных формул и чертежей, что могли так или иначе пригодиться Штольману в расследовании. Кроме того, на заводе подполковник был снабжен дополнительной документацией, благодаря которой он сможет вычислить возможные связи, а с ними и заинтересованность, со всеми конкурирующими компаниями. Эти бумаги он отдал Коробейникову, поставил перед ним необходимую задачу и, по просьбе младшего коллеги, отпустил того разбираться с этим всем дома. Антон Андреевич проговорился, что хочет попросить помощи все у того же Сашки-хакера. На вопрос точно ли он уверен в надежности одноклассника, Коробейников заверил, что на все сто. Сашка, как оказалось, и раньше очень успешно помогал при раскрытии тех или иных дел, если нужно было что-то выяснить по его профилю или же по какой-либо технической части. Между тем, убийство самого Вольдемара Буссе так и оставалось нераскрытым, о чем Штольману не забыл напомнить полковник Трегубов, зашедший к нему сразу после возвращения Якова от Игнатова. - Яков Платонович, а что у нас со смертью инженера? - Работаем, товарищ полковник. Тут все сложнее. С мотивом мы выяснили. Но теперь здесь все сильно усложнилось. Пропали чертежи. И я предполагаю, что именно из-за этих чертежей Буссе и был убит. Так что, на основании заявления Павла Евграфовича Игнатова, я открываю еще одно дело. О краже. Учитывая явную взаимосвязь, а также нехватку следователей у нас, это дело, я надеюсь, буду также вести я. - Ведите, я не против. Только с убийством надо бы ускориться. Подозреваемые есть у вас? - Работаем над этим. Есть небольшие соображения, но это нужно проверить. Работаем. - Что ж, работайте, работайте! – с чем Трегубов и удалился.***
Теперь же к Штольману заглянул совсем другой визитер, точнее, визитерша. Да такая, о приходе которой он не смел и мечтать. Дверь отворилась, пропуская Анну Викторовну. Девушка-егоза, как уже окрестил ее Яков, сегодня вновь была одета в удобные брюки и свитер. В руках она держала сумку с ноутбуком и курточку, которую, видимо, сняла еще в коридоре. - Анна Викторовна! День добрый. Не ожидал увидеть вас здесь. Чем могу быть полезен? – быстро поднявшись из-за стола, Штольман подошел к девушке и протянул руку за курткой и сумкой, дабы облегчить ее ношу. - Добрый день. Если честно, Яков Платонович, пришла поинтересоваться, почему вы до сих пор не явились в редакции, - с хитрой улыбкой произнесла Анна, передавая вещи в руки подполковника. Он тут же повесил куртку на вешалку, а сумку поставил на ближайший стул. - А я должен был? – удивленно приподнял он правую бровь, через плечо оглядываясь на девушку. - Ну, у нас ждали вашего появления. Мне, кстати, начальство отказало в личной защите от вас. - Это чем же вызвано подобное ожидание? – улыбнулся Штольман, предлагая Анне присесть. - Статьей, конечно, - поспешила просветить его девушка. - Так вы же сказали, что там ничего такого не будет. Кстати, спасибо за вашу информацию. Мы его поймали. Действительно, это было случайное происшествие. Убийство по неосторожности. - Да, я уже слышала. А что касается статьи. Вы что же, ее не читали? - Нет, не успел как-то. Не до того было, признаться, - честно ответил Штольман. Анна задумчиво посмотрела на мужчину. С одной стороны, она была даже рада, что ее провокационное, а точнее все же честное изложение всем известных фактов пока что оставалось вне поля зрения этого мужчины. С другой же, ей было жаль, что он так и не поинтересовался ее статьей. Она и сама не могла бы себе объяснить, почему внутри у нее начинает все замирать при взгляде на него. Казалось бы, сколько красивых мужчин она видела, сколько умных, успешных и целеустремленных встречались ей в жизни во многом благодаря дядюшке и их совместным путешествиям. Но только этот мужчина по-настоящему волновал какие-то незримые струны ее души, самой ее сущности. Она не могла бы однозначно сказать, что, к примеру, влюбилась в сыщика. Но не признать своего явного интереса к нему, своей заинтересованности и желания нравиться и интересовать его в ответ – она не имела права. Да и как можно отрицать очевидное? - Тогда, думаю, мне стоит самой показать эту статью. Все равно рано или поздно вы ее увидите. А так хоть сразу сможете сказать свое мнение, - Анна поднялась и, подойдя к стулу, на котором стояла сумка, достала газету, после чего протянула ее Штольману. Яков взял газету, нашел статью и погрузился в чтение. Лицо его не выражало никаких эмоций. Только внимательному взгляду девушки удалось все же уловить, как чуть заострились и без того словно бы выточенные из мрамора скулы. - Это что? – чуть слышно спросил Штольман, закончив чтение. - Статья про убийство девушки из Заведения. - Я вас, Анна Викторовна, спрашиваю еще раз. Это что? – и он хлопнул ладонью по столу, прямиком по статье. - Яков Платонович, я обещала, что там не будет ничего, что может повредить следствию. Там этого и нет. - Да! Замечательно! Про мужчину-убийцу, про которого вы откуда-то узнали, вы тут и правда не написали! Но что это, черт возьми, такое? – и Штольман, взяв в руки газету, зачитал: «… Само же Заведение, где успешно трудилась на поприще одной из древнейших профессий, девушка, умело прикрываясь должностью швеи, известно в городе не столько своим официальным статусом «Студии дизайна одежды и внешности», сколько статусом неофициальным, а именно старейшим, и пока что единственным в городе, борделем…». - Это что? Вы зачем это написали? – устало потер глаза Штольман, откладывая газету. - Весь город знает, что так называемая «Студия дизайна одежды и внешности «Заведение Маман» не что иное, как бордель. Публичный дом, если хотите. И что такого, что я это написала? Я всего лишь сказала ту правду, что знают все. К тому же, больше же в статье про это ничего нет. Мне вот только непонятно, почему вы, такой весь честный и правильный сыщик, до сих пор это Заведение не закрыли? – решив, что лучшая защита – это нападение, пошла в атаку Анна. Она даже с места поднялась и руки в бока уперла для лучшей наглядности. Штольман в долгу не остался и тоже поднялся из-за стола и, опершись обеими руками на столешницу, буквально навис над девушкой. - Да не могу я! Вы что думаете, мне радостно, что у нас одежду шьют и макияж женщинам делают те же девицы, что ночью их же мужей ублажают? - Так прекратите это! - Я не могу. Это вне моих полномочий. У нас, если хотите, уговор с Анфисой Львовной. Древнейшую профессию искоренить невозможно. А так у нас в городе это все почти легально. К тому же, они платят налоги, пусть и не за то, чем на самом деле занимаются. Да у всех ее девушек даже соответствующие «корочки» есть, подтверждающие нужное образование. Они все, представьте себе, даже на курсы время от времени ездят. И, кстати, многие женщины, если вы еще не знаете, предпочитают одежду шить не в каком-то ателье, а именно у определенных девушек из Заведения. И да, они знают, к кому их мужья могут ходить. Хотя лично я сомневаюсь, что те дамы, чьи мужья бывают в Заведении, что-то заказывают у данных девиц. Предположу, что у нас в городе идет чуть ли не разделение. Кто-то шьет у Маман, а кто-то досуг проводит. - Яков Платонович, но ведь это неправильно. - Неправильно. И я хотел это прекратить сразу же, как только получил здесь должность. Но очень быстро мне рассказали про еще одну специфику заведения. - Какую? - Во-первых, кроме Маман, больше подобных мест у нас нет. Что тоже неплохо. А во-вторых, у нас бывает много приезжих. И большая часть из них захаживает в Заведение. Вы уже взрослый человек. Должны понимать, что мужчины не всегда могут держать язык за зубами. А уж если этот мужчина полностью уверен в своей безопасности и незаинтересованности «собеседника» в том, что он говорит, то и подавно. Словом, благодаря сведениям, предоставленным Маман, только за последние полгода было раскрыто пять квартирных краж, четыре ограбления с разбоем и одно покушение на убийство так называемыми «залетными». Теми, кто в городе не живет, а решил просто поживиться. У них почему-то какая-то интересная психология. Они после «дела» идут отдохнуть в бордель. А там так или иначе девицы вытягивают у них максимум информации. А после того, как «милый друг» уснет, девушки идут напрямую к Анфисе Львовне, излагают ей полученную информацию, а потом уже она отправляет необходимое сообщение к нам сюда. - Вы хотите сказать, что это чуть ли не агенты ваши? - Не мои. Не я это придумал. Но это работает. Так что, куда ни плюнь, одни плюсы от Заведения, - горько усмехнулся Штольман.***
«Заведение Маман» было для подполковника словно кость в горле. Но полгода назад ему непрозрачно намекнули, что данный устоявшийся уклад менять не то, что никто не станет, но и думать про это никто не будет. Это была отработанная, сложившаяся за долгие годы схема. И плюсов от нее было на самом деле больше, чем минусов. Начиная с конца 19 века девицы из Заведения оказывали посильную помощь следствию. Революция изменила немного. Когда же установилась в государстве советская власть, при которой частенько доносы писали соседи друг на друга, то цветник расцвел буйным цветом. Заведение не стало воровской малиной. Вовсе нет. Та хозяйка заведения, что была во главе его на тот период времени, очень быстро увидела выгоду для себя и своих девочек в случае сотрудничества не с ворами, а с теми, кто их ловит. И с середины тридцатых годов Заведение, время от времени меняя официальный род занятий, оставалось не только практически официальным публичным домом в городе, но и поставщиком ценной агентурной информации. Штольман не хотел следовать традиции сотрудничать с Маман и ее девочками. Но судьба сложилась иначе. И теперь у Анфисы Львовны был не только его рабочий номер телефона, но и адрес электронной почты, куда она обещала отправлять необходимую информацию в случае чего, минуя Трегубова. Телефон его был и у многих девиц из Заведения.***
- Вы бы хотели это изменить? – тихо спросила Анна. - Я считаю, что подобные вещи нужно делать легальными. Не искоренить у нас в стране, как и практически во всем мире, проституцию. Так почему бы не сделать ее легальной? Но увы! Нам этого не увидеть. А так. Да, мне не нравится вся эта ситуация. Но поверьте мне, Аня, лучше я буду знать все про это заведение, чем я буду сам же отлавливать этих девиц по подворотням. Наотлавливался в свое время. Поймите, я не поддерживаю это все. Но эта схема работает. Работает долгие годы. Да, я сомневаюсь, что там все так прозрачно, как нам пытаются показать. Но доказательств, подтверждающих что-либо, нет и никогда не было. Кстати, Анфиса Львовна тщательно следит за состоянием здоровья девушек. Они у нее медкомиссию раз в год проходят. И определенных врачей раз в месяц посещают. - И что же, они там на всю жизнь? - Нет, почему? Они все с профессиями. В наше время весьма востребованными. Если кто-то из них решает завязать с проституцией, они просто уезжают из нашего города. Какое-то время Маман поддерживает связь с ними. По крайней мере, проверка, что я провел еще полгода назад, показала, что те девушки, кто уехал из города в течение последних пяти лет, вполне благополучно устроились на новом месте. Многие вышли замуж, родили детей. Словом, живут вполне успешной жизнью. В Заведении есть один существенный плюс. Девушки там не заканчивают жизнь в канаве, не умирают от передозировки наркотиков. Я не знаю, как Маман это удается, но, неплохо зарабатывая на них сама, она не ведет их к полной деградации и гибели. - Вас послушать, так это прям институт благородных девиц, а не бордель, - вздохнула Анна. До нее доходили подобные слухи, но она в них не верила. В словах же Штольмана сомневаться не приходится. - Нет, Анна. Это бордель. Самый настоящий. Просто с расширенным функционалом. Я рад бы закрыть его, но не уверен, что от этого пользы по факту будет больше, чем вреда. Я видел много подобных мест за время службы. Были даже чуть ли не элитные модельные агентства. Но на моей памяти маленькое Заведение в нашем городке единственное, где само занятие проституцией не выпячивается на первый план. Где девушек не держат силком. Где они вольны в своем решении. Ведь многие из них попали на улицу самыми разными способами. И торговать собой начали явно не от хорошей жизни или большого ума. Тут их хотя бы дальше в пропасть не подталкивают. - Спасибо, что рассказали это все мне. Что-то я слышала, но не знала всей картины. - Только прошу вас, не нужно ничего писать про это. Я искренне верю в вашу порядочность. А потому и прошу вас. - Я не напишу. Не думайте. Нет-нет, ни в коем случае. - Что ж, я ответил на ваш вопрос? - Да, более чем. - Тогда, Анна Викторовна, и я в свою очередь прошу вас ответить на мой вопрос, - Яков улыбнулся девушке, подходя к ней чуть ближе. - Какой? – заинтересованно спросила Анна. - Откуда вы узнали все то, что написали в статье про инженера и то, что касается убийства девицы из Заведения? – задал мужчина вопрос, что давно его мучил. И внутренне напрягся, ожидая ответа. Словно бы ждал, что именно она скажет. Как будто от ответа ее зависела чуть ли не жизнь его. - Боюсь, вы мне не поверите или посчитаете сумасшедшей, - вздохнула девушка, поднимая на Якова глаза. - Не посчитаю. - Они сами мне рассказывают. Иногда показывают, - словно бы решившись на важный и одновременно отчаянный шаг, произнесла она. - То есть? - Я вижу духов, Яков Платонович. Духов мертвых людей, которые могут рассказать или показать мне, что с ними случилось, - твердо произнесла Анна Викторовна, прямо смотря в глаза Штольмана. Кажется, наступил в ее жизни момент, когда она могла поделиться своей тайной не только с дядей, но и еще с кем-то. С кем-то, кому внутренне она уже верила и доверяла безоговорочно. И чутье ей подсказывало, что Штольман не станет утверждать, что она – Анна – сумасшедшая. Наоборот, в душе она чувствовала, что он ей поверит.