***
- Ну, вот, Анна Викторовна. В каком я вас тут свете выставил, - улыбнулся Яков, когда девушка вернулась в кухню. - В каком? – улыбнулась та в ответ. - Компрометирующем. - Нисколько, Яков Платонович. И потом, я уже давным-давно выросла. - Однако, поздно уже. Я, наверное, тоже уже пойду, - вопреки словам, уходить Штольману совершенно не хотелось. - Подождите, я же не рассказала еще одно. Дядя пришел как раз, когда я начала говорить. Мне ведь Буссе еще кое-что показал. Я не совсем понимаю, к чему это. - Что именно? - Он мне показал то, что, видимо, было раньше. Он говорил по телефону. Был недоволен. Все время повторял слово «нет». И уже перед тем как положить трубку, услышал одно слово в ответ. - Вы это слово слышали? - Да, хотя сам разговор не слышала. Ему в трубку сказали «Берегитесь». И голос. Странно, - задумчиво произнесла Анна. - Что голос? - Голос говорившего. Кажется, я его где-то слышала. - Слышали? Не только в вашем видении? - Да. Еще в жизни. Но вот где? – девушка подняла на мужчину глаза. - Не мучайте себя. Вспомните - расскажете. Спасибо за информацию. Думаю, мне она очень поможет, - Штольман поднялся из-за стола и потянулся за пиджаком. - Яков Платонович, - он обернулся на голос девушки, - А вы с полотенцем пойдете? - Ох, я и забыл уже про это полотенце, - засмеялся Яков, намереваясь снять сей предмет с шеи, но Анна его опередила. Подойдя ближе к мужчине, девушка протянула к нему обе руки и, взявшись за кончики полотенца, попыталась снять его. Штольман чуть замер. Она стояла так близко к нему, что аж дух захватывало. Чуть нагнувшись, чтобы ей было удобнее, он не устоял перед соблазном и легким движением приблизил свои губы к ее. Поцелуй вышел неожиданным даже для него. Легкий, словно перышко. Нежный, словно ласковый ветерок. Едва коснувшись губ ее, он тут же отстранился. - Простите, я… Я не должен был, - проговорил мужчина, хотя глаза говорили совсем обратное. - Нет-нет, все в порядке, - Анна как завороженная смотрела ему в глаза, продолжая держаться за полотенце, так и висящее на шее мужчины. Время будто бы замерло. Они стояли совсем близко друг к другу, неотрывно смотря в глаза. Словно бы немой диалог велся меж ними. Анна не могла объяснить себе своего желания, но ей нестерпимо хотелось протянуть руку и погладить его по щеке. Хотелось отпустить это дурацкое полотенце и прижаться к мужчине. Хотелось, чтобы сильные руки его обняли ее сейчас. Резкий телефонный звонок вырвал обоих из мечтаний. - Штольман, - нахмурившись, ответил Яков. Анна же поспешила снять с него полотенце. - Яков Платонович, тут в Заведении Маман ЧП! – донесся из трубки голос Коробейникова. - Что случилось? - Одна из ее подопечных наглоталась таблеток. Сейчас в больнице. Доктор Милц говорит, что вовремя успели. - Так мы же попытками самоубийства не занимаемся. - Она записку оставила, в которой признается в убийстве инженера. - Еду, - коротко бросил в трубку Штольман и отключился. - Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Анна. - Кажется, наша убийца раскаялась в содеянном. Только вместо того, чтобы прийти к нам, она решила отправиться к праотцам, - продолжая хмурить брови, Яков уже поспешно надевал пиджак. - Она жива? - Да. Я пойду, Анна Викторовна. Спасибо вам за вечер, за кофе. - Получается, информация моя уже не имеет смысла, - заметила девушка. - Имеет. Она всегда имеет смысл, - Яков подошел к ней и взял в руку ее ладошку. - Вы мне потом расскажете, что там? Обещаю, я без вашего разрешения ничего писать про это не стану. - Расскажу, - не отпуская руки девушки пообещал Штольман. - Спасибо. - Это вам спасибо, - притянув ладошку к губам, подполковник коснулся ее легким поцелуем, неотрывно продолжая смотреть на Анну. - Доброй ночи, Анна Викторовна, - попрощался мужчина в прихожей, надев принесенный девушкой плащ. - До свидания, - чуть грустно откликнулась она. Штольман уже вышел за порог, когда она его неожиданно для себя окликнула. - Яков Платонович! - Да? – обернулся он через плечо. - Вы заходите еще. На кофе. - Спасибо, - улыбнулся Яков и чуть заметно кивнул, - Зайду.***
Дождь наконец прекратился. Перепрыгивая через лужи, Штольман поспешно шел от парковки ко входу в больницу. Войдя в здание, он сразу же увидел Коробейникова, нетерпеливо припрыгивающего на месте. - Рассказывай, - коротко кивнул подполковник младшему следователю. - В районе девяти вечера кто-то из девушек заметил, что Светлана, да забыл сказать, девушку зовут Светлана Ромашова. Так вот, что Светлана как-то странно себя в последние дни ведет. Стала нервная, дерганая. Сначала это списывали на возможные недомогания. Но уж слишком давно она такой стала. Почитай, больше двух недель. Да и того больше. Так вот, зашел у них, стало быть, разговор про Свету. А тут одна из девушек и спросила, где мол она сама есть? Тут-то кто-то и вспомнил, что уже больше часа, как Светлана пошла к себе переодеваться после того, как клиента проводила, да так и не вышла. - И? - И они пошли к ней. А там Света без сознания. Они давай в неотложку звонить. Попали на медсестру, мимо как раз Александр Францевич шел, разговор услышал. И вместо фельдшера сам и поехал. Фельдшер на дом к кому-то чуть раньше ушел по вызову. Приезжает, а там она. Таблеток наглоталась. А рядом записка лежит. Вот, - Антон протянул сложенный вдвое лист бумаги начальнику. Быстро пробежав взглядом несколько строк, в которых прямым текстом говорилось, что именно Светлана нанесла удар в грудь инженера, в чем она раскаивается и с грузом чего жить не может, Штольман задумчиво вернул лист Коробейникову. - А где доктор? – поинтересовался он. - У себя. Он до вашего прихода решил никуда не уходить. Кстати, нас тоже он вызвал. Мне Ульяшин позвонил, так что я прям из дома сюда примчался. - Хорошо. Пойду к Милцу. А ты, Антон Андреевич, иди уже домой. Я сам тут закончу. - Да с ней все равно сегодня поговорить не удастся. - Тогда тем более иди домой. - Я и вас, наверное, из дома вытянул, да? – смущаясь спросил Антон. - Да нет, не из дома, не из дома, - думая о чем-то своем, рассеянно произнес Яков и, махнув на прощание подчиненному, направился в кабинет Милца.***
- О, Яков Платонович, здравствуйте, голубчик. Однако, ночка-то какая неспокойная у нас выдалась, не правда ли? Мне уж вон Павлушка моя обзвонилась, все беспокоится, что это я так поздно и не дома еще, - в привычной манере поприветствовал Штольмана Александр Францевич. - Доброй ночи, доктор. Простите, Павлушка? – не совсем понял Яков, о чем это говорит Милц. - Ну, да. Павлушка. Ой, да вы, должно быть, не знаете. Павла Кирилловна. Супруга моя, - охотно пояснил тот. - Так вы женаты? – удивился Штольман. В его понимании доктор Милц должен был непременно быть старым холостяком. У него почему-то с детства засело понимание того, что если есть доктор в летах, да еще и Милц, так он непременно должен быть свободен. - А как же? Все чин по чину. Я, в отличие от своего родственника, так хорошо знакомого вашему предку, по молодости лет своего счастья не упустил. У меня и сыночек имеется. Леонид. В Петербурге живет. Так что, - и доктор картинно развел руками. - Что там с девушкой? – вернулся к деловому вопросу Яков. - Спит. До утра проспит. Мы ей промывание сделали. Антидот дали, а то была вероятность все ж таки отравления. Хорошо еще, она не полную упаковку выпила. Там было не больше семи таблеток. Но все равно опасно это. Я как приехал да картину всю увидел, тут же в дежурку вашим набрал. Хотел сразу вам, да визитку оставил на работе. Сейчас-то сразу внес в память. Так вот, записку сразу увидел на столике возле кровати. Уж простите, Яков Платонович, прочел. Ну, и позвонил. - С ней когда поговорить можно будет? - Завтра, голубчик, все завтра. Сегодня все без толку. Спит она. А вот завтра прям с утра можете к ней наведаться, - ответил доктор Милц, поднимаясь из-за стола. - Ну, значит завтра и поговорим. А вы домой? Подвезти вас? – предложил подполковник. - Не откажусь. Время позднее, автобусы уже не ходят. А я, как на зло, машину третьего дня в ремонт отогнал. И живу вроде не так далеко, да по такой погоде пешком не шибко хочется идти. Мужчины, тихо переговариваясь, покинули больницу. Спустя четверть часа Штольман остановил машину возле небольшого частного дома, больше напоминающего коттедж. - А я и не знал, что в городе есть и частный сектор тоже. - Есть, просто вы в эту сторону не ездили. Мне, признаться, больше нравятся свои дома. Не хотите зайти на рюмку чая? – предложил доктор. - Благодарю, но мне на сегодня рюмок чая, пожалуй, уже достаточно. Да и время позднее. - Да, вы правы. Время действительно позднее. Кстати, тут у нас неподалеку есть еще старая усадьба. Все заброшенная стояла. Да, я слышал, недавно ее купил кто-то. Теперь реставрировать будут. Реконструкцию проводить. Вон оно как, - заметил к слову Александр Францевич. - А кто купил, не знаете? - Некто Нежинский. - Нежинский? Никита Аркадьевич? – удивленно вскинул брови Яков. - Да, кажется его так зовут. - Интересно, очень интересно. - Вы его знаете? - Лично не знаком, но многое слышал. И, кажется, догадываюсь, кто будет эту самую реконструкцию проводить, - задумчиво потер подбородок Штольман. - Вас это беспокоит? - Немного. Ну, не буду вас больше задерживать, доктор. Утром приду к нашей неудавшейся самоубийце, - попрощался Яков. - Доброй ночи, Яков Платонович, доброй ночи, - доктор грузно вышел из машины и размеренной походкой направился в сторону дома.***
«Итак, что он узнал за такой короткий разговор? А узнал он немало. Никита Нежинский купил дом в Затонске. Так ли случайно? Конечно же, нет. Нет, Нежинский уж точно не купил бы дом здесь просто так. Он никогда и ничего не делал просто так. После столицы в свои тридцать с небольшим уж точно он не решится вот так взять и просто переехать в маленький Затонск. Тут у него должен быть явный интерес. А какой интерес может быть в провинциальном Затонске у такой акулы, как Никита Аркадьевич? Конечно, завод Игнатова. Или не сам завод, а разработки, чертежи? Более, чем вероятно. Но сам он руки марать не станет. Кто тогда? Девица из Заведения? Вряд ли. Слишком рискованно для него. Нет, Никита вряд ли доверит столь важное поручение постороннему, непроверенному человеку. Значит, был кто-то еще. Кто-то третий. Хотя, про чертежи, точнее флешку с ними, стоит спросить у этой Светланы Ромашовой», - плавно ведя автомобиль по мокрым затонским улицам, размышлял Штольман. Дальше же мысли подполковника незаметно сменили свое направление с делового на более приятный личный лад. Анна Викторовна Миронова. Анна. Аннушка. Аннет, как называет ее дядя. Анечка, как ему самому хотелось бы ее назвать. Что это случилось с ним сегодня, что нашло, что он вдруг взял и поцеловал ее? Как же ему хотелось прижать ее к груди, обнять так крепко, чтобы и ей самой стало понятно, что никуда она от него уже не сможет деться. Чтобы почувствовать, как во что-то единое соединяются их разрозненные половинки. Но и тот легкий, практически незаметный поцелуй, что он себе позволил, не шел никак из головы. И ведь она не оттолкнула его, не одернула. Не сделала замечания. Она замерла и, казалось, готова была утонуть в его, Штольмана, глазах. Быть может, она что-то все же чувствует к нему? Хотя бы просто симпатию? Да, он очень на это надеется. Черт, как же плохо, что у них не так часто получается видеться. Нужно что-то придумать. Пригласить ее куда-нибудь. Ах, да, кофе. Она ведь приглашала его еще на кофе. Нет, не так. Она именно предлагала зайти еще как-нибудь на кофе. К ней. В гости. И да, он непременно постарается воспользоваться приглашением. И обязательно в самое ближайшее время сам пригласит куда-нибудь ее.***
Тем временем, пока подполковник Штольман вел весьма занимательные беседы с доктором Милцем, а после думал о том, как и куда пригласить Анну Миронову, сама девушка ворочалась в кровати, пытаясь уснуть. Он ее поцеловал. Подполковник Штольман поцеловал ее – Анну Миронову, настырную журналистку. И ей это понравилось. Ей хотелось еще. Но почему он ее поцеловал? Она ему нравится? Да нет, это вряд ли. Хотя, почему нет? Она молодая, интересная. Даже красивая. Это ей и на работе говорят, и дядя напоминает частенько. Интересно, а он правда зайдет к ней еще как-нибудь? Она была бы очень этому рада. Хм, голос. Тот голос, что она слышала в видении. Ведь она откуда-то знает этот голос. Но вот откуда? Поворочавшись еще немного, Анна все же уснула.***
На следующее утро Яков Платонович ни свет ни заря примчался в больницу. Медсестра, предупрежденная о его приходе, сразу же провела его в палату к Светлане Ромашовой. Девушка хоть и была бледна, но чувствовала себя вполне сносно. Увидев подполковника, она тут же заплакала. - Доброе утро, Светлана. Простите, не знаю вашего отчества, - поздоровался Штольман, присаживаясь на стул рядом с кроватью. - Валерьевна. Светлана Валерьевна я. - Что ж Светлана Валерьевна, расскажите мне про то, о чем было написано в вашей записке. Почему предприняли попытку отравиться? - Я не хочу в тюрьму. Не хочу. И я не хотела его убивать. Он сам наскочил на этот непонятный ножик, - сквозь слезы запричитала Ромашова. - Рассказывайте все по порядку. Девушка всхлипнула, глубоко вздохнула и рассказала как все произошло. Инженер Буссе уже неоднократно на тот момент пользовался услугами девушек из Заведения. При чем не только в том качестве, в каком и многие, но и по официальной их деятельности. Как-то раз он заказал у них новую сорочку. Потом услышал, что она – Света – когда-то отучилась на массажиста и стал время от времени приглашать ее к себе именно ради массажа. Анфиса Львовна не приветствовала приема клиентов на их территории, но тут сделала исключение, ведь по началу инженеру нужен был только массаж. За те две недели, что он успел прожить в городе, Светлана была у него четыре раза. Два из которых не ограничивались уже просто массажем. В этот последний, пятый, раз он, как и прежде, заказал именно массаж. Она не хотела к нему идти из-за женских недомоганий, но деньги он платил хорошие. Решила, что договорится с ним на месте и пошла. Когда она пришла в номер к Буссе, тот был уже изрядно пьян. Как и было условлено, она сделала ему массаж и уже хотела собираться обратно, как он начал к ней приставать. Она попыталась объясниться, предложить прийти в другой день, но он настаивал. Она стала вырываться, убегать от него, но мужчина ее нагонял. Тогда она, сама того не осознавая, схватила первый попавшийся под руку предмет и выставила руку перед собой. А инженер практически с разбегу на эту самую руку и налетел. - Вот и все. Он упал. Кровь стала растекаться по рубашке. По той самой сорочке, что девочки ему сшили. Я так испугалась. - Сорочку, что была на нем, шили у вас? – удивился Яков, вспоминая, что сей предмет одежды был явно не из дешевых. - Да. Марьяша у нас хорошо шьет. И когда надо материал очень качественный использует. - Куда вы дели кинжал? - Кинжал? - Да, кинжал. Или вы не знаете, что схватили со стола? - А я не обратила внимания. Никуда не девала. Я как поняла, что случилось, тут же из номера и выбежала. А тот ножик, или кинжал, так у него в груди и остался. - Вы уверены? - Да. - А что-то из номера вы брали? - Нет. Я испугалась очень. Да и зачем мне там что-то брать? Ноги бы поскорее унести оттуда было, - по глазам и голосу девушки, по ее мимике было видно, что она не врет. - Я к вам пришлю помощника своего. Расскажете ему все это на протокол. Попрошу, оформит как явку с повинной. Думаю, если вы и адвокату расскажете все это, можно будет попробовать смягчить приговор. Но суда вам не избежать. И глупостей больше не делайте, - Штольман поднялся с места. Попрощавшись, ушел.***
«Итак, что мы имеем? Убийство инженера раскрыто. В результате превышения необходимой обороны. Но орудие убийства не найдено. Что из этого следует? Был в номере кто-то еще. И был там уже после того, как девушка сбежала. Этот кто-то забрал кинжал. И он же забрал флешку. Скорее всего, по крайней мере. Отлично, просто превосходно. Убийца есть, а дело не раскрыто», - совсем невеселые мысли блуждали в голове у подполковника, когда он выходил из больницы. Тряхнув головой, Яков Платонович направился к машине. Прежде, чем отправиться в управление, он решил заехать в кофейню. Ему просто жизненно необходимо выпить чашку нормального кофе. Он уже собирался войти внутрь помещения, как сзади его окликнул знакомый женский голос. - Яков!? Ты? Обернувшись, подполковник Штольман встретился глазами с той, кому этот голос принадлежал. И не сказать, чтобы Яков Платонович был рад ее видеть. Кира Юрьевна Пашина, в замужестве Разумовская, лучезарно улыбалась, стоя в каких-то нескольких шагах от него. Не успел Яков хоть что-то ответить женщине, как у него зазвонил телефон. Не глядя на экран, он привычно ответил в трубку. - Штольман. - Яков Платонович. Это Анна. Я вспомнила, где слышала тот голос. Я знаю, чей он! – донесся из динамика взволнованный голос Анны Мироновой.