Великий из бродячих псов гайден: Аяцудзи Юкито против Кёгоку Нацухико

— Преступник внутри. В тишине церкви раздался лишенный эмоций голос. Побледневшие люди встали рядом друг с другом. Услышав эти слова, они забыли, как дышать, и не обращали внимания на говорящего. Старая, потрепанная временем церковь. На стенах была облупившаяся штукатурка и на верхушке алтаря, более не используемой, был тонкий слой пыли. Одиннадцать людей стояли вместе в комнате. С уставшими и, возможно, беспокойными выражениями лиц. Все из-за странного, жестокого убийства. Они все смотрели на одного человека, который не проявлял ни единой эмоции: ни страха, ни сожаления. Человек, который знал всю правду. — Преступник умышленно выбрал одного из 68-и детей и убил его, добавив яд в завтрак. Это преступник с чистым намерением убивать. Без тени колебания в голосе один человек стоял посреди церкви. На нем были солнцезащитные очки и восьмиклинка*. Одетые в удобные кожаные перчатки, его пальцы держали тонкую, незажженную курительную трубку. Он использовал «смерть» и «убийство», такие опасные слова, и его голос был лишен каких-либо эмоций. Только его глаза за линзами очков были проницательны. Имя этого детектива — Аяцудзи. Собравшиеся стояли в смятении из-за убийства, что произошло здесь. Прямо сейчас, загадочное и странное, оно будет раскрыто с помощью Аяцудзи. — Но детектив, — один из группы, с беспокойным выражением лица, подошел ближе, как будто не мог ничего поделать с этим. Говорящим был учитель в костюме. Под его красными глазами были небольшие мешки, наверное, он не выспался. — Полиция объявила, что ребенок был отравлен, но… не была ли причиной смерти игла? На спине мальчика, вроде, была рана от иглы… — Это уловка, — вмешался Аяцудзи. — В попытке якобы помочь жертве, страдающей от яда, преступник ранил ее приготовленной заранее иглой. Поскольку были такие симптомы, как паралич конечностей, затрудненное дыхание и расширенные зрачки, нет сомнений, что это был яд, воздействующий на нервную систему. Было ли это через полость рта или через открытую рану, не отличит даже эксперт. Преступник использовал это для того, чтобы полиция неправильно поняла произошедшее, — ни одной эмоции в его голосе. Он как будто читал формулу с прозрачной страницы. — Н-но полиция проверила, была ли отравлена его еда! Однако все было приготовлено в одной кастрюле, и вся посуда стояла в одном шкафу. Одна и та же столовая, одна и та же кухня, один и тот же повар. Отравить всего лишь отдельно взятого человека невозможно, вы так не думаете? — Невозможно, говорите, — Аяцудзи посмотрел на учителя. — Конечно, это возможно. Женщина в очках встала рядом с ним, продолжив вместо своего растерянного коллеги. — Тогда это не может быть… Блюда каждого ученика после того, как накрыли на стол, уже были расставлены, другими словами, еда была отравлена прямо перед тем как они начали есть? Детектив покачал головой. — Нет. Когда жертва ела, вокруг было много свидетелей. Невозможно представить такую ситуацию, в которой удалось бы обмануть всех этих людей. — Тогда как? — Эх… Как, говорите? Всё-таки дошло до этого. Пробормотал Аяцудзи, вздыхая. Все в комнате, переглядываясь, взволновались из-за внезапной тишины. Было сказано что-то плохое? — Ну ладно. Не переживайте. Я так и знал, что у всех вас не хватит мозгов, чтобы подумать. По какой-то причине люди, вовлеченные в дело, думают, что это обязанность детектива — складывать ситуацию по кусочкам как заботливая мамочка. Это похоже на то, как добродушно учат надевать памперсы, я думаю. Просто очаровательно. Все смотрели пустым взглядом. Они не могли осознать, что детектив сказал о них, что они должны чувствовать себя задетыми. Они, конечно же, проснутся злыми на следующее утро. Детектив держал во рту свою трубку, зажатую между двумя пальцами, медленно выдыхая тонкое облачко дыма. Затем он заговорил: — Вы знаете о Бритве Оккама? — Бритве?.. Все смотрели друг на друга с растерянным видом. — Это философский принцип — «излишне объяснять через многое то, что можно через меньшее» — исходя из него, теория, которая проще, и будет более похожа на правду. Аяцудзи пристально смотрел на остальных, пока объяснял. Затем продолжил. — Только один человек среди всех детей, которые ели, был убит. В таком случае объяснение простое: отравлены все, а яд предназначался для того, чтобы убить только одного. Это необычайно простое решение. Такой яд существует, его легко найти в природе. — Э… Люди были потрясены. Проигнорировав поднявшийся шум, Аяцудзи продолжил, держа трубку между своих губ. — Преступник нанес ядовитый клей на посуду за день до этого. На все столовые приборы одинаково. И… Когда все начали завтракать, убийца, пользуясь временем, специально заставил жертву покинуть свое место. Учителя вспомнили. Это было правдой, за 20 минут до того случая мальчик получил нагоняй за то, что украденный кошелек учителя нашли в его рюкзаке. Но это произошло в углу комнаты, и в результате того, что все видели поруганного ребенка, никто не соотнес это с убийством. — Значит… кто-то отравил его в это время? — Похоже, что у вас в голове вообще ничего не держится. Я же сказал, что яд уже был добавлен, не так ли? — сказал Аяцудзи с закрытыми глазами. — Яд был в подставке для яйца. Один его грамм может запросто убить миллион людей — это один из самых сильных органических ядов. В природе встречается в почве или на дне озера, быстро разрастается в определенных условиях. — Я понял! — ранее молчавший администратор центра вдруг закричал. — Ботулотоксин! Аяцудзи кивнул и продолжил. — Ботулин — анаэробная бактерия рода клостридий, вырабатывающая сильнодействующий ботулотоксин. Террористы использовали этот опасный токсин как биологическое оружие. Сырые яйца, где желток и белок смешаны, заставляют его разрастаться в огромных количествах. Сам по себе он не опасен для организма, но когда размножается в еде и попадает внутрь, то может привести к летальному исходу в течение 8-32 часов. Он спокойно ходил, продолжая с легкостью рассказывать правду. Несмотря на то, сколько этой церкви лет, пол не скрипел под его ногами. — Преступник, следя за временем, контролировал ситуацию и, когда все взболтали яйца, прервал жертву, выигрывая время для роста бактерии. Их специально позвали в угол комнаты и долго отчитывали. Поступив таким образом, они смогли создать необычную ситуацию, в которой только жертва была отравлена, потому что все остальные одноклассники ели одно и то же, и мысль, что он был единственным со смертельно отравленной едой, была бы рассмотрена как неправильная. — Тогда убийца!.. Все посмотрели на одного из учителей. В день случившегося жертва была отозвана в угол, чтобы быть наказана учителем физической культуры. — Э… Это не я! В это время я был… — Он не убийца, — прервал Аяцудзи, продолжив, — это человек, который в нужное время умышленно сказал учителю физкультуры, что украденный кошелек был найден в рюкзаке жертвы. Своей трубкой он указал на одного человека в толпе собравшихся. — Владелец украденного кошелька, Вы, то есть убийца. Все посмотрели туда, куда он указывал. — Я… я? Мужчина, на которого показывал Аяцудзи, тихо подал голос. Он был тем, кто спрашивал ранее про метод убийства. Одетый в черный костюм и очки, он выглядел как обыкновенный молодой учитель младшей школы. Несмотря на его приятный и жизнерадостный характер, посредственные взгляды делают из него человека, которого вы, скорее всего, забудете до следующей встречи. — Это… — Сэнсей, вы не могли… В комнате наступила тишина — К… Какой абсурд! Я, убить ребенка? — мужчина, которого детектив обвинил, слабо улыбнулся. — Невозможно! Я просто учитель, что преподает языки, я не знаю ничего о бактериях… Во-первых, доказательство того, что я его убил, где оно?! — Вот доказательство, — Аяцудзи говорил тихо и спокойно, как будто он ждал этого вопроса. — На подошву своей обуви Вы, когда я прибыл, приклеили маленькую иглу, которую с первого взгляда никто не заметит. Конечно, Вы рассчитывали уничтожить улику, закопав чашку Петри на тропе, на другой стороне горы. Следы иглы на тропинках помогут нам понять, куда Вы ходили. Если мы пойдем по этим следам и найдем блюдо, пути назад у Вас уже не будет. — А… По… — испуганный мужчина в черном костюме сделал шаг назад. Несколько минут спустя замешательство, тревога и страх заполонили церковь, но это было ненадолго. То, что скоро господствовало в комнате, было гневом. — Бесполезно думать об этом, — сказал Аяцудзи ледяным голосом. — Бесполезно пытаться сбежать от меня, очень многие преступники перепробовали бесчисленное количество методов, которые ни разу не увенчивались успехом. Учитель сделал еще один, полный страха, шаг назад. В это время… — Аяцудзи-сэнсей! — женский голос раздался из входа в церковь. — Что вы делаете?! Собрали весь персонал по своему желанию!.. Вы знаете, сколько предупреждений нам давали по поводу задержания преступников без разрешения? — она говорила со злостью, пока шла. Голос принадлежал стройной женщине, одетой в черный костюм. Она была сильной, крепкой, но по сравнению с учителем в черном казалась маленькой. — Оя, Цудзимура-кун, — детектив перевел холодный взгляд на женщину. — Ты, как обычно, вовремя, знаешь? В тоже время учитель в черном начал бежать. Кто-то закричал: «Он убегает!» — Цудзимура-кун, это преступник! Арестуй его! — Э?! Мужчина бежал ко входу. Прямо перед ним стояла женщина, ранее названная как «Цудзимура-кун». С убийственной жаждой крови он целился в нее. Цудзимура развернулась. Через мгновение удар пришелся мужчине в челюсть так быстро, что он не смог ничего увидеть и упал на пол. Удар с разворота, который совершила Цудзимура, рассёк каблуком воздух, словно тайфун, и пришелся на лицо мужчины. Учитель корчился на полу, пока она схватывала его за руку и скручивала ее за спиной, усевшись на него сверху. — Пожалуйста, не дергайтесь, — сказала женщина, ставя ему колено на спину, — Вы имеете право сохранять молчание и нанять адвоката, если хотите. — Тебе правда нравятся эти слова, хах, Цудзимура-кун. — Но… Вкладывая силу в эти слова, было бы упущением не сказать этого, потому что у него есть право хранить молчание! — Это вдохновение из фильмов, — Аяцудзи уставился на неё холодным взглядом. — Не думаю, что у него есть свободное время для применения своих прав. — Более того! — Цудзимура пристально смотрела на Аяцудзи, все также прижимая преступника. — Аяцудзи-сэнсей! Сейчас про Ваше бегство в одиночку доложат выше. Мы не можем и дальше игнорировать предупреждения и самовольно преследовать преступников, таково решение Особого отдела по делам эсперов. — О чем ты говоришь? Одними из запросивших разрешения на это дело были твои люди. Поэтому, действуя соответствующее, как твой покорный пес, все собирались раскрыть это дело. Более того, ситуация выходила за временные рамки. Тут еще список имен детей, которых хочет убить этот мужчина. Если Особого отдела по делам эсперов думает обо мне, как о собаке, я надеюсь, ты научишься меня хвалить, когда я выполню трюк. — Дерьмо! Почему меня поймали?! — завопил учитель, прижатый к полу. — Я не могу быть пойманным… Пока я не заставлю этих сорванцов, эти отродья, которые делали из меня дурака каждый день… Пока я не заставлю их увидеть, каков этот мир, и пожалеть об их издевках!.. Я не могу быть задержанным до этого!.. — Задержанным? — детектив прищурился за стеклами очков. — Не стоит переживать, Вы не задержаны. Наказание через «убийцу-детектива» не занимает места в тюрьме. Ты не знаешь, почему они называют меня «убийца-детектив»? — Аяцудзи-сэнсей! — начала быстро мисс Цудзимура, упрекая его. — Цудзимура-кун, отпусти этого мужчину. — Но!.. — Ты хочешь стать дополнительным разрушением? Мужчина подпрыгнул, пользуясь секундной неуверенностью Цудзимуры, и, оттолкнув ее от себя, начал бежать к выходу. От удара она врезалась в стенку возле входа в церковь. Преступник убегал, но Аяцудзи ничего не сказал, просто смотрел на верхнюю часть входа. Вздох вырвался из его легких. Над входом было установлено старое витражное окно. Являющееся местом для молитв верующих когда-то давно сейчас оно служило местом встречи для открытой школы. От старения внутри появились трещины. Чтобы восстановить это, пленочная лента была прикреплена к витражу. От удара Цудзимуры о стену пошли новые трещины, и витраж полностью затрещал по швам. — Этого не может быть! — кричал мужчина, убегая. — Это ошибка! Абсолютно несправедливая… Я не должен быть пойман, этот парень сказал мне! Яркий голубой, нефритовый зелёный, алый — на витраже изображен рыцарь и Дева Мария в множестве теней. Красивое стекло, сделанное более чем столетие назад, после стольких лет излучения света отслужило свое, рассыпаясь дождем на пол. Разноцветное стекло было похоже на застывший свет. Тяжелое стекло разрезало напополам плечо и туловище преступника. Брызнула свежая кровь. Из пронзенного горла мужчины раздался звук, похожий на хлюпающий свист. Широкое стекло отрезало ему ухо, когда другое вонзилось в глотку. Оно не остановилось в его груди, прорвалось через плоть и кость. Хлынула, как гейзер, кровь. Яркая красная кровь разлилась кругом на полу старой церкви, а бриллиантовые кусочки разбитого стекла продолжали падать дождем вниз. Наконец, мужчина, с пронзенной насквозь грудью, упал на вершину битого стекла. Затем — тишина. — Он… — прошептал кто-то. — Он умер?.. Все были потрясены. Никто даже не закричал. Никто не понял, что только что произошло. Всем было известно, что витражное окно было старым и все трескалось и трескалось, и оно должно было давно уже рассыпаться без их участия. Просто случайность. По чистой случайности в это время… Из отрезанного плеча погибшего продолжала фонтанировать кровь, постепенно стихая. — Убийца… умер случайно? — сказал кто-то. Все было неправильно понято. Детектив правительства. Он, безжалостный, с ясным умом, раскрыл дело. Они все знали, что детектива, который смотрел на смерть мужчины не пошевелив и бровью, называли «убийца-детектив». Они думали, что это прозвище означало, что он раскрывал дела с убийствами… До этого момента. — Сэнсей!.. — сказала Цудзимура, взяв себя руки. Ее голос был похож на рычание, зубы сжались вместе. — Аяцудзи-сэнсей, вы опять… — Это естественное явление, — в голосе Аяцудзи не было никаких перемен. — Смерть существует бок о бок с жизнью, как вечер наступает после сумерек, — это неминуемое событие, которое происходит независимо от желаний и побуждений. Я и не думал вмешиваться. Преступник, чьи преступления были раскрыты мной, всегда умирает какой-нибудь случайной смертью — достоверно на 100%… Его слова были холодными, словно смерть. Он просто стоял, в темной фигуре не было и намека на человечность. Чрезвычайно опасный эспер. «Убийца-детектив». Прозвище не означало «детектив, раскрывающий убийства». Выпрямившись, Цудзимура постаралась успокоить свой гнев, тихо бормоча: «Детектив и есть убийца».