You painted my world

Я нашел его на скамейке в парке: какого-то непривычно печального, серьезного. Никогда таким не видел Картмана. Ну, то есть жиртрест из категории тех людей, которые из всего делают показушную драму, но сейчас все было по-настоящему, что ли. У меня, наверное, нюх на чужие трагедии, не зря Стэн периодически намекает на то, что после школы мне стоит пойти учиться на психолога. На что я, правда, неизменно отвечаю: - Мне достаточно посмотреть на мистера Маки, чтобы эта затея показалась очень неудачной. Не знаю почему у меня возникло это желание обязательно найти Картмана, возможно я до сих пор испытывал это ужасное и постыдное чувство вины за то, что мы тогда ему не поверили. А может в момент, когда он угрожал покончить с собой, если Хайди порвет с ним, мне показалось, что он… Ну, не то что бы не шутит - вряд ли бы Картман решился свести счеты с жизнью, он слишком себя любит. Но он действительно был в отчаянии. - Привет, чувак, ты как? – спросил я, присаживаясь рядом. - Привет, Кайл. Спасибо, что спросил. Я в порядке… - его голос был таким грустным, но все же я не мог до конца понять, правда ли Картман расстроен или как обычно пытается привлечь к себе внимание. Хотя, даже если так, то методы, которые он использует, мне кажутся довольно странными. - Ну, по крайней мере, ты не покончил с собой. - Ага. Но ты бы этого очень хотел, да, Кайл? – он посмотрел мне в глаза, мне показалось, что в его взгляде была какая-то злость, она плескалась там как лед в бокале с кока колой. - Не говори ерунду. - Никто не будет тебя доставать и называть еврейским отродьем. - Я имел в виду, что ты, несмотря на свое состояние, все еще продолжаешь бороться, - попытался оправдаться я, не хотелось усугублять ситуацию. Черт знает, как вообще с ним говорить нормально, чтобы без ссор и взаимных оскорблений. Картман отвернулся и стал смотреть куда-то в сторону, демонстративно меня игнорируя. Я не знал, в чем моя вина, почему он вообще меня так ненавидит. Тишина, возникшая между нами, была очень неловкой, таких пауз люди обычно стараются всеми силами избегать. Поэтому мне захотелось встать с этой проклятой скамейки и уйти подальше от жиртреста и его высосанных из пальца проблем, но совесть не позволяла мне этого сделать, она вынуждала оставаться на месте. Сидеть рядом с Картманом и судорожно прокручивать в голове возможные сценарии удачной беседы. Интересно, что я могу такого сказать, чтобы он перестал воспринимать в штыки каждое мое слово? - Может быть, ты хочешь поговорить со мной о том, что тебя беспокоит? Наверное, это была не самая удачная попытка. Точнее, дерьмовая попытка, если уж быть откровенным. Мой вопрос звучал так, словно его задал мистер Маки, то есть по ублюдски звучал. Неудивительно, что Картман смерил меня полным презрения взглядом и сказал: - Иди нахуй, Кайл. Ни о чем я не хочу говорить с тупым жидом вроде тебя. И я, разумеется, не выдержал. - Ну и сиди тут в одиночестве, жиртрест, - обиженно бросил я, прежде чем сорваться с места. Пожалуй, мне еще многому предстоит научиться, если я хочу стать психологом. Потому что если вот так вот бежать прочь каждый раз, когда мне что-то не нравится… Так, стоп, неужели я всерьез сейчас задумался о том, чтобы посвятить свою жизнь решению чужих проблем? По пути домой я мысленно награждал Картмана самыми разными эпитетами, но, как обычно, этот идиот не выходил у меня из головы. Забавно, что я уделяю ему столько времени, особенно если учитывать тот факт, что мы друг друга ненавидим. Пытаясь изменить ход мыслей, переключиться на что-то еще, я неизменно снова возвращался к жиртресту и тому, как он меня бесит. Засыпал я, наверное, тоже с мыслями о Картмане. Разумеется, первым, кого я утром увидел на остановке, был Картман собственной персоной. Он возвышался издалека как памятник, который невозможно обойти, поэтому пришлось изобразить некоторое подобие дружелюбного тона: - Доброе утро, - кажется, у меня получилось сказать это так, чтобы не звучало что-то вроде «гори в аду», - прикольная футболка. А вот это уже как-то незапланированно вырвалось, я не собирался осыпать жиртреста комплиментами, слишком много чести для такого засранца. Но футболка, надо признать, и правда была симпатичной и очень шла Картману. Он тоже явно не ожидал от меня чего-то подобного, его вечно презрительная мина сменилась удивлением: - Спасибо, - он замешкался на секунду, а потом продолжил дрогнувшим голосом, - Это мне Хайди подарила на годовщину. Кажется, я, сам того не подозревая, снова все испортил, но, черт возьми, невозможно предугадать, что напомнит жиртресту о его экс-подружке. - Эм, извини, я не знал… - Ничего страшного, Кайл. Потом подошли Стэн и Кенни, и Картман сразу же поспешил нацепить это свое страдальческое выражение лица, которое сигнализировало буквально всем и каждому о том, как он переживает. - Как настроение, Картман? – спросил Стэн, заметив, как тот просто источает ауру боли и отчаяния. - Нормально, - ответил он и добавил, - было нормально, пока Кайл не стал напоминать мне про Хайди. Теперь настала моя очередь удивляться. Как это вообще понимать, всего минуту назад Картман заверил меня в том, что все в порядке, более того, я даже перед ним зачем-то извинился, а теперь этот говнюк разыгрывает весь этот спектакль. - Это вышло случайно, я не виноват! - Ты никогда ни в чем не виноват, Кайл. Возможно, так и есть, и это просто ваша отличительная еврейская особенность. - Не смей оскорблять мой народ, - взвился я. Так предсказуемо – каждый раз реагировать на одно и то же, но, почему-то глядя в эту ухмыляющуюся физиономию, мне хочется съездить по ней хорошенько. - Кайл, перестань, - повернувшись, Стэн отправил мне этот свой особый предупреждающий взгляд, который я за долгие годы нашей дружбы уже научился безошибочно отличать от всех других, - ты же знаешь, как тяжело Картман переживает разрыв. Будь немного, эмм… - Тактичнее, - подсказал жиртрест, стоя за спиной Стэна и одаривая меня невинным взглядом. Конечно, мне хотелось эту тактичность затолкать Картману в зад, но я понимал, что спорить сейчас бесполезно. Поэтому предпочел просто демонстративно избегать жиртреста до конца занятий, чтобы не выйти из себя и не натворить глупостей. Погрузился в учебу с головой, что, в принципе, я и так делаю практически постоянно. Когда занятия закончились, я решил не идти сразу домой и немного прогуляться, ну, чтобы мысли в голове прояснились. И сам не заметил, как оказался в этом чертовом парке. Картман, естественно, сидел там же, где и вчера, в гордом одиночестве, откинувшись на спинку скамейки и запрокинув голову. Я хотел незаметно обойти его, но он каким-то магически образом почувствовал мое присутствие, резко поднял голову и сказал: - Какая неожиданная встреча, Кайл. - Зачем ты разыграл этот спектакль перед Стэном и Кенни?- выпалил я. Получилось немного обиженно, хотя я хотел оставаться спокойным, но это, видимо, невозможно: стоит только увидеть жиртреста, как все мое самообладание становится похоже на потерявший управление автомобиль. Картман не спешил с ответом, он устроился поудобнее, чуть сдвигаясь вбок, словно приглашал меня присоединиться и присесть рядом. А я, решив, что стоять столбом глупо, плюхнулся на скамейку. - Ты задел мои чувства, Кайл, - он сказал это серьезно, выделяя каждое слово, будто таким образом пытался подчеркнуть важность ситуации. Иногда я не мог понять, когда Картман шутит, а когда говорит правду – его настроение менялось буквально каждую минуту. Особенно бесило, когда он упорно продолжал отыгрывать свою роль, даже зная, что я его раскусил. - Я же сказал тебе «извини», хотя вообще ничего не сделал. - Этого недостаточно. Черт бы побрал этого идиота, не может он быть нормальным, обязательно нужно что-то этакое придумать, чтобы позлить меня. Вот сейчас Картман отвернулся и отрешенным взглядом смотрел вдаль, если бы этот момент запечатлеть на камеру, то получился бы отличный кадр. Такой грустный мальчик, который каждый день приходит в парк, сидит на скамейке в гордом одиночестве и думает о чем-то своем. Я сам не заметил, как все это началось, мою фантазию было уже не остановить. - Хватит на меня так пялиться, Кайл, это меня смущает, - голос жиртреста вернул меня в реальность, поэтому тот самый мимолетный кадр с пухлым мальчишкой рассыпался на миллионы частей, словно кто-то разрушил тщательно собираемый паззл. - Сдурел что ли? – я вскочил со скамейки так резво, как будто она вдруг загорелась. - Ну и проваливай, - зло бросил мне Картман, заметив, что я вознамерился уйти, - я вообще тебя не звал сюда, ты сам пришел. - Не дождешься, я возьму и останусь тут, - мне стало неловко, что перед жиртрестом вечно я себя веду как девчонка, кричу, срываюсь и делаю какие-то глупости. Поэтому пришлось сделать глубокий вдох, потом выдох и присесть обратно. Действительно как-то некрасиво выходит, я ведь сам уже второй раз прихожу к Картману, чтобы нормально поговорить, а вместо этого мы как всегда ругаемся. Какое-то время мы сидели молча, каждый думал о чем-то своем. Я наблюдал за тем, как неподалеку дети играют на площадке, бегая друг за другом – в этом было столько настоящего веселья и непосредственности, что мне даже завидно стало. Захотелось на миг забыть про свою взрослость, про экзамены, свидания и прочее дерьмо, снова стать маленьким и целыми днями играть в футбол. Внезапно в нашу сторону полетел мяч, он закатился под скамейку, и я потянулся за ним, чтобы швырнуть его обратно, Картман, видимо, решил сделать то же самое, поэтому мы смешно столкнулись лбами. - Вот черт, - усмехнулся я, потирая ушибленное место, а потом достал мяч и ловко запульнул его назад под одобрительные крики малышни. - Неплохо, Кайл, - снизошел до комплимента Картман. - Спасибо, - я все ждал, когда он сопроводит свою похвалу какой-нибудь гадостью, но он молчал и улыбался, глядя на меня так, словно мы с ним были лучшими друзьями. И в этот момент Картман не казался мне исчадием ада, из гребаного доставучего жиртреста он превратился в обыкновенного мальчишку, который, как и все, способен быть нормальным. - Блин, захотелось в футбол сыграть, - мечтательно протянул я. - Ага. Надо бы собраться с пацанами, - согласился Картман, улыбаясь, - как в старые добрые времена. Внезапно я ощутил нечто такое, чего раньше никогда не испытывал – ни по отношению к Картману, ни к кому-либо еще. На мгновение возникло такое чувство, будто мне нечем дышать. Кто-то внутри сжал все так крепко, что стало вдруг невыносимо больно, но боль эта была приятной. И все это от одного лишь только взгляда на человека, которого я знаю практически столько, сколько себя помню. Неужели такое бывает? Я не мог объяснить себе, почему это происходит. Обычно я всегда подбирал слова для любой ситуации, мне нравилось объяснять все, как себе, так и другим, но это чувство было каким-то новым. Для него не существовало никаких слов, по крайней мере из тех, что были в запасе. Это было похоже на какую-то магию. Картман был таким же, как и всегда – гениальным манипулятором, так себе другом, вечным страдальцем. Его волосы были того же каштанового цвета, растрепанные от ветра, слегка покрасневшие от легкого мороза нос и щеки – конец сентября выдался прохладным. Но почему-то я смотрел на него так, будто видел впервые в жизни. - Все нормально? – Картман заметил, что я уже несколько минут молчу и пялюсь в одну точку. - Да, - выдохнул я. Но ничего не было нормальным, и я очень хотел бы рассказать об этом Картману, но не знал, как. А внутри все рос этот комок из эмоций, сдавливая грудь. - Что-то не похоже, - сказал он. Казалось, что он обо всем обязательно догадается, как только на меня внимательно посмотрит. Словно вся эта пока еще непонятная даже мне правда написана на моем лице огромными буквами. Поэтому я понял, что если не поспешу сейчас убраться отсюда подальше, то обязательно скажу или, еще хуже, сделаю какую-нибудь глупость. И все испорчу. - Прости, я вспомнил, что мне нужно бежать, - неловко промямлил я себе под нос, избегая зрительного контакта. Мне было до чертиков неудобно за свое идиотское поведение, но лучше показаться сейчас придурком, чем потом шокировать своим внезапными порывами. Картман прокричал вслед что-то про мою маму. Кажется, назвал ее жирной, а меня тупым евреем – хоть это не изменилось.

***

Каким-то образом вот такие наши периодические встречи стали традицией. Не знаю, как так получилось, просто мне было хорошо и комфортно рядом с Картманом, особенно сейчас, когда он стал таким… Ну, если не милым, то, безусловно, более приятным в общении. Нет, он все еще шутил про евреев, про песок, который надо вытряхнуть из вагины, периодически не забывал напоминать мне о том, как сильно он ненавидит рыжих, но делал это не так, как раньше. Теперь это звучало по-доброму что ли. Хотя, возможно ничего в жиртресте не изменилось, не было никакого особенного тона, которым он бы называл меня жидом, просто все дело во мне самом. Это я изменил свое отношение к Картману, поэтому все, что он говорил или делал, виделось мне теперь другим. Вообще я надеялся, что к следующей нашей встрече вот это странное чувство где-то внутри меня рассосется и перестанет смущать меня, но какой там. Теперь, стоило мне увидеть Картмана, то каждый раз я чувствовал, словно качаюсь на огромных таких качелях, а подо мной пропасть. К счастью, мне удавалось скрывать все это от других, от жиртреста и даже от самого себя. Особенно от себя. Я не мог понять, почему так волнуюсь при виде него, мы же, черт возьми, практически всю жизнь знакомы. Раньше я всегда вел себя надменно, будто понимал, что лучше и правильней Картмана, а значит, могу надеть маску святоши и смотреть на него свысока. А теперь мне вдруг стало важно, что он обо мне думает. За всеми этими прогулками, походами в кино, разговорами, в этой реальности, где существовали только мы с Картманом, я совершенно забыл о Хайди. Для меня она словно бы исчезла, растворившись в прошлом. А Хайди не только не исчезла, она еще и решила вновь восстановить общение со своим экс приятелем. Однажды я получил от нее записку: «Кайл, мне нужно с тобой поговорить. Встретимся после уроков в парке, хорошо?» Расставание с Эриком очень хорошо на нее повлияло, так как Хайди перестала походить на женскую версию своего парня, превратившись вновь в то очаровательное создание, которым она и была изначально. В девушку, которая мне однажды понравилась настолько, что я даже попытался отбить ее у своего друга. Хотя, если говорить начистоту, то мы с Картманом не такие уж прям друзья, но все равно мой поступок был ужасен. Сейчас, глядя в ее большие карие глаза, я больше не испытывал никаких запретных чувств, снедающих изнутри. Да и вообще не мог понять, что я в ней нашел когда-то. Она была милой, очаровательной, очень хорошей, но ото всех этих определений так и веяло скукой. - Кайл, - начала Хайди, - я заметила, что вы с Эриком стали близки. Вы проводите много времени вместе. - Да, наверное, - согласился я. - Как он? Я хотела с ним поговорить, но он сказал, что не желает меня видеть. Это понятно, ведь он расстроен. Но, когда я сказала ему о том, что мы расстаемся, то правда думала, что так будет лучше для нас. И для него тоже. - Ты права, - согласился я. - Но сейчас мне кажется, что это было ошибкой. - Что именно? - Расставание, - пояснила Хайди, - я не могу забыть его, все время пересматриваю наши фотографии, читаю переписки. Наверное, это глупо, да? Я пожал плечами. - Я сама все затеяла, а теперь иду на попятную… Венди и остальные девчонки точно решат, что я дура и слабачка. Она говорила и ходила туда-сюда, кругами, чем немного нервировала меня. - Ты не дура, Хайди, - ответил я, - просто твои чувства еще не остыли. И это нормально, вы с Картманом были вместе достаточно долго, ты вряд ли сможешь так быстро забыть обо всем, что у вас было. - Да, наверное, ты прав. Спасибо, Кайл, мне важно было это услышать, - она улыбнулась мне, но вышло все равно как-то грустно. Мне вдруг стало ее жаль, и я ощутил себя как-то неловко от того, что Хайди стоит передо мной такая потерянная, рассказывает мне о своих переживаниях. В то время как в глубине души я совсем не хочу, чтобы они помирились. Но вовсе не потому, что мне нравится эта девчонка, просто они друг другу не подходят – это же очевидно. Какая-то смутная догадка мелькнула ярким всполохом, но я постарался отогнать ее подальше, потому что боялся углубляться в свои чувства и находить им объяснение. Боялся обнаружить нечто такое, от чего буду сам себя ненавидеть. Что-то, чего не пойму. - Ты всегда можешь поговорить со мной, - улыбнулся я Хайди.

***

- А я и не знал, что ты можешь быть таким, - разоткровенничался я. - Каким таким? – удивленно спросил Картман. - Не знаю, нормальным, - подумав, ответил я, - с тобой даже приятно иметь дело. Картман смерил меня насмешливым взглядом: - Ты думал, что я конченый мудак, да, Кайл? Мне стало очень неловко за то, что он, в сущности, был прав. - Я могу быть любым, потому что я очень многогранная личность, - самодовольно сказал Картман, - но вообще ты тоже бываешь очень даже ничего. Когда вытряхнешь песок из вагины. Вот так буквально в одно мгновение он вновь стал собой. - Нет там никакого песка, придурок. - Ага, но вагина есть? - Если тебе нужна вагина, то обращайся к своей подружке, - вот опять я сказал какую-то ерунду, совершенно не подумав, даже не успев ничего осознать толком. - Ты хотел сказать к бывшей подружке, - Эрик слегка удивился этой моей шутке, которая была совсем не в моем репертуаре, но не подал виду. Только посмотрел этим своим изучающим взглядом, будто ребенок, пытающийся поддеть упаковку на праздничной коробке и подсмотреть, что там за подарки приготовили родители. Мне не нравилось, что он такой до хрена проницательный, потому что он мог в любой момент догадаться о причине моего странного поведения. - Ну, возможно все не так плохо, как ты думаешь, - сказал я, вспоминая недавний разговор с Хайди. - Что ты имеешь ввиду? Я рассказал ему о нашей встрече с ней, специально в красках расписывая все. Потому что мне хотелось, чтобы эти двое, наконец, помирились, и тогда, возможно, меня бы перестало так тянуть к Картману. Хотя, если вспомнить мою беседу с Хайди, то я хотел как раз-таки совершенно иного. - Конечно она хочет меня вернуть, я же неотразим, - жиртрест, кажется, сказал это на полном серьезе. - Да ты просто говнюк самодовольный. - И совершенно неотразимый. - Но говнюк. - То есть ты признаешь, что я неотразим? Кайл, как мило, что ты уважаешь мою власть. - Я не это имел ввиду! Мы еще долго потом болтали о всякой ерунде, то ожесточенно споря о чем-то, то вспоминая какие-то забавные моменты из детства. И я сам не заметил, как положил свою голову ему на плечо – так, словно это было самым что ни на есть обычным делом. Ну да, осталось только его поцеловать, чтобы Картман точно решил, что, пытаясь помочь ему избавиться от душевных терзаний, я сам окончательно спятил. Хотя, судя по всему, так и есть. Но Картман уже не смеялся надо мной, точнее он вообще резко оборвал этот свой смех и сказал только одно. И это было мое имя. Буквально выдохнул: - Кааайл… В этом выдохе мне послышалась какая-то горечь, словно мои действия причиняют ему боль. А потом отзвук моего имени подхватил ветер и унес куда-то далеко. Мы так и стояли, молча, и он почти не шевелился, словно я был какой-то редкой и хрупкой бабочкой, которую он боится спугнуть неловким движением. Мне хотелось, чтобы он обнял меня, хотелось стать к нему еще ближе, но я знал, что лучше пока оставить все как есть. Поэтому еще мгновение постоял так, прижимаясь к его плечу, наслаждаясь тишиной. Мне казалось, что в этот момент внутри меня была вселенная, полная падающих звезд. Где-то я прочитал эту фразу, и она мне тогда очень понравилась. - Звезда падает, - сказал Картман, словно читая мои мысли. От удивления я посмотрел на него взглядом человека, будто с луны свалившегося. - Где? - Вон летит, - он ткнул пальцем куда-то в небо, но мне было как-то на удивление сложно сосредоточиться, и я ничего не заметил. - Не вижу. - Мало того, что еврей, так еще и со зрением проблемы, - вздохнул Картман и специально повернул мое лицо в нужную сторону, - смотри вот сюда, чуть ниже, - он сопровождал свои слова действиями, ловко управляя мной как своей марионеткой, - теперь видишь? Я кивнул, хотя на самом деле ничего не видел, может потому что сам был полон этих звезд, которые падали и таяли во мне как забытые в кармане карамельки.

***

- Так и знал, что она не сможет без меня, - с ноткой торжества в голове поспешил поделиться своим счастьем жиртрест, в радостном возбуждении показывая свой телефон. Там было сообщение от Хайди, что-то про то, как она скучает – я не разобрал толком, словно все было написано на каком-то другом языке. - Рад за тебя, - постарался придать голосу бодрости, чтобы Картман не сумел заподозрить меня в неискренности. Он кивнул и посмотрел на меня как-то особенно пристально, будто пытался что-то там прочитать в моем взгляде, какие-то тайные мысли, скрывающиеся за ширмой из вежливости. Но я продолжал натянуто улыбаться, у меня даже щеки заболели от этой дурацкой улыбки. Ладно, я допускал, что однажды что-то подобное произойдет и даже готовился к этому событию, но одно дело представлять себе, пусть и в красках, а другое – это видеть дурацкое сообщение и радостного Картмана. Нет, я не имею никакого права ревновать. Это ненормально. Мы с ним просто друзья, и я не влюбился в него, потому что между нами не может быть никакой любви. Или может? - Мы договорились с ней встретиться в китайском ресторане. - Круто. - Черт, я даже немного волнуюсь, вдруг снова все испорчу… - поделился жиртрест своими опасениями. - Не переживай, мне кажется, что если ты правда любишь человека, то, что бы он ни сделал, какую бы глупость не совершил, ты все равно будешь с ним. Я бы не отвернулся от тебя из-за какой-то ерунды. - Правда? – вкрадчиво спросил Картман. Так, кажется, я, пребывая в расстроенных чувствах, совсем перестал фильтровать, что говорю, в последнее время это совсем не редкость. Выглядело все так, словно я жиртресту признался в своих чувствах сейчас. - Ну, я имел ввиду, если бы я был на месте Хайди и … любил тебя. Картман на мгновение посмотрел на меня с любопытством, хмыкнул, словно пытался представить себе такое развитие событий. - Но ты не любишь? – уточнил он зачем-то. - Нет конечно, - кивнул я, - это было сказано для примера просто. Показалось, что я сейчас сказал что-то неправильное, как будто упустил некий важный момент. Это вот как в жизни перед нами открываются двери, а мы проходим мимо. - Ага, - он больше не смотрел в мою сторону, словно резко потерял ко мне интерес, - ну мне пора, а то опоздаю, не хотелось бы начать косячить так сразу. - Удачи тебе. - Спасибо тебе за все, - он внезапно обнял меня, - ты мне очень помог. - Я… Мне было несложно, - от его внезапной близости я как-то заволновался, и голос едва меня не подвел. - Ты хороший человек, Каайл. Кому-то очень повезет с тобой, - сказал Картман и, отстранившись, двинулся куда-то в темноту, оставляя меня в полной растерянности. Ну, вот и все, теперь можно выдохнуть и вернуться к прежней жизни. В которой нет места для этих прогулок, для этого смеха и падающих звезд, потому что так правильно. Только от этой самой правильности мне стало вдруг как-то до ужаса грустно. Как будто в красивой коробке мне подарили гору ненужного хлама или груду камней. Я бродил и представлял, как Картман и Хайди сидят сейчас в этом проклятом ресторанчике, жуют лапшу и смотрят друг на друга влюбленным взглядом. От этой картины все внутри скручивалось, а кулаки непроизвольно сжимались от подступающей злости. Я совершенно не следил за дорогой, так и шел, глядя себе под ноги, поэтому неудивительно, что в итоге на кого-то наткнулся. Точнее, на Картмана – мы больно стукнулись лбами. - Какого черта ты тут делаешь? - Нет, это ты мне объясни, у тебя же сейчас должно быть свидание с девушкой, по которой ты убивался! - Я не пошел никуда. - Почему? - Потому что мне показалось, что мы не все выяснили. Кайл, ты сейчас объяснишь мне, что происходит, - он рывком притянул меня к себе, просто взял за ворот свитера, и вот мы уже стоим вплотную друг к другу. Я чувствовал его дыхание на своей коже, видел, как дрожат его ресницы, кажется, мог их даже сосчитать при желании. Он слишком близко, и от этого невозможно было сосредоточиться ни на чем. - Я не знаю, - у меня все внутри будто оборвалось. - Не пытайся уйти от ответа, ты всегда все знаешь. - Ты ее любишь? – внезапно прерываю я разглагольствования Картмана. Кажется, этот вопрос вырвался у меня прежде, чем я вообще подумал о том, что говорю. Я даже себе его не задавал, что уж тут. Картман явно удивился, я заметил это по его мимике. - Интересный вопрос, Кайл, - он смерил меня задумчивым взглядом, - Ну, я привык к ней. Не умею расставаться с тем, что стало моим. Мне не хватает ее. Что-то такое я все же к ней чувствую, но это не любовь, - надо отдать ему должное, он не стал как обычно хитрить, сказал, как есть. К своему стыду такой же прямотой и честностью я похвастаться не мог. Если уж на то пошло, то я вообще не могу из себя ни слова выдавить. Я не знал, какого ответа от него ждал, вроде бы он развеял мои опасения, но в то же время чего-то все равно не хватало. Картман все еще стоял рядом, ни на шаг почти не отодвинулся, хорошо хоть перестал держать меня за свитер и тянуть на себя. Его близость смущала и дезориентировала. Когда он был рядом, я волновался, кусал губы и забывал все слова на свете. - Может быть тогда тебе не стоит за нее так цепляться, словно Хайди – единственная девушка, которой ты нравишься. - А если так и есть, Кайл? Взгляни правде в глаза, со мной очень сложно. А Хайди терпела все мои выходки, понимала меня и поддерживала. - Но я уверен, что есть еще человек, которому ты нравишься. То есть люди, - упрямо гнул я свою линию. - И где же все эти люди? – Картман сделал вид, словно кого-то ищет, - ах, да, вот же они, толпы моих поклонников. - Ты хотел сказать поклонниц, - поправил я. - Да пофиг, - он, кажется, немного смутился, - суть в том, что нет никого, кому бы я был нужен. - Я есть. - Ну, ты не в счет, - отмахнулся Картман. А вот это как-то обидно даже прозвучало. - Я имел ввиду, что ты же не… - он замолчал и посмотрел на меня – пристально, недоверчиво, я смущенно опустил глаза, делая вид, что внимательно изучаю свои ботинки, - о, Кайл, неужели… Потом Картман потянулся и завел мне за ухо выбившуюся из-под шапки непослушную прядь, которая мне так мешала. От его касания я вздрогнул. Картман не убирал руку, продолжая нежно водить пальцами по моей щеке – это было так приятно, что я даже глаза закрыл. Пускай думает, что хочет. Я слишком устал от этого притворства. - Какого черта ты такой красивый, еврей, - прошептал он, а потом я почувствовал прикосновение его губ к своим. И я ответил на его поцелуй – со всей страстью, на которую был способен, будто хотел рассказать Картману обо всем, что ощущал в последнее время. Передать ему каждый свой миг, полный радости или болезненного отчаяния. Я таким образом говорил ему «не уходи» и еще «я люблю тебя», и мне казалось, что я, наконец-то, понял, как можно выразить все эти чувства без слов. Вопреки собственным предположениям, я не чувствовал себя неудобно, наоборот, казалось, словно мы делаем это не в первый раз. Картман до боли сжимал меня в объятиях и кусал губы, наверное, до крови. В этом было что-то ненормальное, будто он даже в этот момент продолжал меня ненавидеть. Или так сильно жаждал обладать, что готов был даже убить. Как ни странно, эта мысль меня почему-то не испугала, более того, мне хотелось быть тем, кого желают с такой страстью. - Черт, больно, - поморщился я, отстраняясь. - Прости, еврей, не рассчитал силу. Ты слишком сладкий, тебя хочется съесть. - Значит ты сейчас не пойдешь к ней? – глупо спросил я. У меня безумно болела нижняя губа, но моя довольная улыбка говорила скорее о том, что мне это нравилось, и я не прочь все повторить. - Ну, не знаю, - задумчиво протянул Картман, глядя на мои губы и посмотрел на часы, - я уже опоздал к ней на полчаса, но, скорее всего Хайди подождет, она хорошая. О, кстати, вот она написала мне, надо бы ответить… Хотя, вместо того, чтобы есть лапшу в китайском ресторане, я могу поесть фалафель в компании еврея. А Хайди может подождать до второго пришествия, - с этими словами он отключил свой телефон и убрал в карман. - Картман, блин, - мне захотелось ему врезать. Несильно, так, чуть-чуть. Он посмотрел на меня ехидным взглядом и улыбнулся: - Обожаю, когда ты злишься, Кайл!