***
Джейн терпеть не может Ким Тэхёна. Теперь она точно уверена в этом. Ну какой нормальный человек в обед захочет французкую кухню? Джейн не знала ни одного рецепта из франции, и поэтому, прогуглив, еле как приготовила что-то. Вообще, когда Джейн соглашалась на работу, то думала, что будет готовить обыкновенные рамёны или, по крайней мере, привычные ей блюда. Но кто ведь знал, что этот Ким Тэхён не любит корейскую еду? — Вот твоя франция, — зло шипит она и специально грубо поставляет перед ним поднос с едой. А тот ухмыляется, смотря сначала на еду, потом на разозлённую девушку. — Богач херов, — тихо добавляет она, чтобы он не услышал и не разозлился из-за такой наглости. Просто она реально утомилась, когда готовила это неизвестное ей блюдо. — Вообще, я тогда пошутил, сказав, что не люблю корейскую еду, — его ехидная ухмылка становится шире, а глаза Джейн удивлённо распахиваются. — Люблю рамёны, — добавляет он, внимательно наблюдая за реакцией девушки. Она сначала тупо стоит, пытаясь переосмыслить суть его сказанных слов, и когда до неё всё доходит, то её руки сжимаются в кулачки, а брови хмурятся от злости. Мерзавец. Как же бесит. Как он так может? Она ведь потратила около двух с половиной часов на приготовление этой блюды… — Зачем? — только и спрашивает она, непонимающе и зло смотря на ухмыляющегося парня. — Просто захотел проверить твои навыки, — невозмутимо отвечает он и склоняет голову вбок, наблюдая за девушкой. — Дебил, — говорит она, еле сдерживая себя, чтобы не наброситься на него, и угрюмо смотрит на него сверху вниз. А он помалкивает, в мыслях подмечая, что и вправду переборщил. Он, чёрт бы его побрал, и так испортил жизнь этой девушки, но вместо того, чтобы оставить её в покое, он вновь мучает её. Она, наверное, утомилась готовя это неизвестное ей блюдо. Но чёрт… он просто хотел отвлечь свои мысли, издеваясь над Джейн. Он просто хотел подумать о чем-то другом, кроме… кроме её тела. Это, оказывается, нереально сложно — не обращать на неё внимание и не приставать к ней. Целый день он то и дело вспоминал о том, как она стонала под ним две недели назад, и ему это всё серьёзно надоело. Вот и отвлёк он свои мысли с помощью "проверки её навыков кулинарии". — Больше так не делай, — шипит она, и в её глазах блестит огонёк злости. Тот самый огонёк, который манил его две недели назад в стриптиз-клубе. Он прикусывает нижнюю губу и сжимает руки в кулак, пытаясь прийти в себя. Но нет, не выходит — в голове начинают появляться её образы, когда она танцует стриптиз, а потом… потом он начинает вспоминать ту совместную ночь. Как она стонала под ним, как царапала его спину в то время, когда он вбивался в её тело всё глубже и глубже… — Уходи, — тихо говорит он, чувствуя что ещё чуть-чуть, то он не сдержится и набросится на неё. — Что? — удивляется она, совсем не понимая его слова. — Дай мне поесть, блять, — раздражённо говорит парень, пытаясь успокоиться, и, до побеления костяшек на пальцах, сжимает свои руки. А та фыркает его словам, и, закатив глаза, выходит из его кабинета, и чёрт-чёрт-чёрт, она нарочно идёт так медленно?! Поневоле отпустив взгляд, Тэхён шумно сглатывает, видя её мини-юбку. Как только она скрывается за дверью, то он наконец чувствует облегчение и, тяжело вздохнув, откидывается на спинку кресла, переведя взгляд к потолку. — Чёрт, — шепчет он, подмечая про себя, что это не так уж и легко, как он думал раньше. Просто нереально не думать о Джейн в «таком» плане, после той совместной ночи две недели назад. Но… нет. Он не должен вести себя, как озабоченный подросток с гормонами. Он должен помнить, что Джейн тут из-за того, что его брат сбил её сестру и сделал её инвалидом. Он должен помнить об этом всегда. Так что, Тэхён, просто возьми себя в руки и перестань, блять, думать, как озабоченный.***
У Тэхёна отец хороший. Он любит своих сыновей, заботится о них и готов на всё ради них— так думали окружающие, даже не подозревая, что переживают те самые сыновья на самом деле. Да, отец хороший и любящий, но это только по отношению к Чонгуку. Возможно, это из-за матери Тэхёна, ведь как-никак его мать была всего лишь любовницей, в отличие от матери Чонгука, но Ким с детства ощущал себя изгоем в семье. Потом он решил. Решил, что раз отец не любит его, то должен сам добиваться этой любви, вот и работал днями и ночами в то время, как его младший брат развлекался в клубах. Но проходили годы. Сейчас Тэхёну двадцать два года, а он всё так и не добился этой любви отца. Потом он забил на всё. Открыл собственную фирму и отдалился от своей семьи, переехав в отдельный дом. И сейчас, сидя прямо напротив этого человека, который испортил ему «счастливое детство», руки Тэхёна сами без спросу сжимаются, и он выпивает уже третий стакан воды, будто бы таким образом пытаясь затушить внутреннюю ярость. — Как дела на фирме? — спрашивает мужчина, наблюдая за сыном, и вытирает губы бумажной салфеткой, после ужина в этом недешёвом кафе. — На моей фирме или на твоей? — сдержанно спрашивает Тэхён, чувствуя, что та самая ярость становится всё сильнее и сильнее. До чего ты довёл своего сына, Мёнсу? Тэхён даже сидеть спокойно рядом с тобой не может. — Твоя фирма — моя тоже. Не забывай, что это я кормил тебя всю твою жизнь, щенок, — спокойно говорит он так, как будто говорит обычные вещи. Как-будто это он не называет своего сына щенком. — Я. Открыл эту фирму. На. Собственные. Деньги, — по слогам объясняет Тэхён и с каждым словом ударяет стол рукой. Накипело. Просто накипело. Парень так ненавидит себя прошлого, когда собирался добиться любви этого человека. Это было глупо. Мёнсу никогда не полюбит его как Чонгука. Никогда не назовёт его сыном. Только щенок. Потому что, чёрт бы его драл, он родился от любовницы. Он сын любовницы, а не жены Чон Мёнсу. Чон Мёнсу… Ким Тэхён. Чёрт, у них даже фамилии разные. Просто Тэхён выбрал себе фамилию матери, когда та умерла. И это ещё один повод ненависти Мёнсу к Тэхёну. — Не повышай на меня голос и знай своё место, — всё также спокойно отвечает Мёнсу, но вот один его взгляд заставляет любого поёжиться. Но не Тэхёна. Да, он замолкает, но не из-за трусости. А из-за усталости. Он просто устал каждый раз ругаться с отцом, будто бы чужие. — Просто скажи, почему захотел встретиться? — тяжело вздыхает Тэхён, всё ещё не понимая причину этого ужина. Мёнсу только сегодня вернулся из Америки и сразу же позвонил своему старшему сыну. Это ненормально. Неужели что-то случилось? — Чонгук, — только и произносит Мёнсу, и из-за этого имени на губах у Тэхёна появляется горестная ухмылка. Ну конечно, Тэхён, чего ещё ты ожидал? Чонгук. Опять Чонгук. И всегда будет Чонгук. Тэхён, как ты мог подумать, что отец впервые за шесть месяцев предложил тебе встретиться, чтобы узнать, как у тебя дела? Ты ведь не достоин быть его сыном, чтобы он спрашивал, как твои дела. Чонгук. Только Чонгук. — Что происходит с Чонгуком? Он влип во что-то? — спрашивает мужчина и смотрит на то, как его старший сын как-то странно ухмыляется. — Ты так любишь Чонгука… — тянет Тэхён, и с ухмылкой смотря на отца, откидывается на спинку кресла. — И даже не знаешь, что он тут вытворяет. Брови Мёнсу вопросительно поднимаются вверх, и он совсем сейчас не понимает Тэхёна. А тот решил. Решил, что расскажет отцу о том, что его «любимый и незаменимый» сын сбил человека и сделал его инвалидом. Увидим, будет ли Мёнсу так же любить Чонгука после этого. — Две недели назад он сбил человека. Молодую девушку, которой едва исполнилось восемнадцать. И сейчас эта девушка не может ходить. И знаешь, как он сбил её? Он выпил, отец. Напился в хлам, а может, даже наркоту принял. Вникаешь? Чонгук тоже не уважает такого человека, как ты… — с каждым словом ухмылка Тэхёна становится всё шире и шире, а ярость Мёнсу всё больше и больше. Так легко можно разочароваться в человеке, да, отец?