"Не было гвоздя — Подкова пропала, Не было подковы — Лошадь захромала, Лошадь захромала — Командир убит, Конница разбита, Армия бежит! Враг вступает в город, Пленных не щадя, Оттого, что в кузнице Не было гвоздя!" Самуил Маршак, перевод с английского
- Остановись! Как в страшном сне, мой отец выхватывает из-под плаща дротик и швыряет... в меня... За что? За то, что я захотел посмотреть на мамину родню? Поговорить с ней? Да с чего он вообще решил, что они убийцы? Это, получается, что и мама тоже убийца? Она ведь нолдэ, дочь Финголфина... Почему-то то ли время замедляется, то ли я ускоряюсь во времени, и это особенно жутко - успеть проговорить про себя целую длиннющую фразу, переполненную эмоциями, щедро пересыпанную проклятиями и приправленную обидой. И дротик ползёт по воздуху, а его наконечник светится зеленоватым сиянием. На нём яд, я это точно знаю. Мой отец сошёл с ума. - Остановись! Это мама. В том же замедленном темпе она бросается наперерез дротику. Рукава её платья взметаются, как крылья, медленно-медленно летят за ней. Моя мама - белая птица. Тинннь! Её отбрасывает на меня, я вижу дротик, торчащий из её плеча и подрагивающий мелко-мелко, как стебелёк осоки. Но почему она такая тяжёлая? И такая твёрдая... Синяки будут точно, и наверное, ребро треснуло... - Ломион, не пихайся, сама встану! Время снова бежит в нормальном ритме - словно ручей прорвал запруду. А маме помогает подняться какая-то девочка - красивая, беленькая, похожая на звезду. - Я же говорила тебе, тётя Ириссэ - надень кольчугу под платье! - каким-то взволнованным, испуганным, но в то же время торжествующим тоном говорит она. - А ты всё - ничего не случится, ничего не случится... С омерзением, двумя пальчиками, она отбрасывает дротик. По белому плечу мамы расплывается зеленоватое пятно. Зеленоватое. Не красное и даже не розовое. - Мам, с тобой всё в порядке? - спрашиваю я, подхожу к ней, тянусь рукой... айй, как же болит... всё-таки оно треснуло... - Со мной порядок. Спасибо, Идриль, - говорит она девочке-звёздочке. И обернувшись ко мне... - А тебе, Ломион, нужен лекарь. Кажется, я неудачно упала на тебя. - Ничего, ма, - шиплю сквозь зубы. И с опаской кошусь на отца. Отца? Ну, пока ещё отца. Вроде бы. Лицо у него снова почти нормальное. И по нему бегут, одна за другой, эмоции, сменяя друг друга с немыслимой скоростью: страх, гнев, надежда, радость, любовь, обида, снова страх... - Ты что, дурак, па? - Дурак, - деревянным голосом соглашается он. - И Эру уберёг дурака... от большей дурости... хотя, наверное, не уберёг от смерти. С тобой или без тебя, сын - мне здесь жизни не будет. - По-моему, не только ты здесь дурак, Эол Тёмный, - произносит подошедший дядя Тургон. - Благодаря тебе, здесь дураки вообще все. И что мне с вами делать? Где взять умного эльда, чтобы подсказал? Из дневника. Я никогда не перестану задаваться вопросом, зачем судьба свела двух таких разных людей, как Эол и Аредэль. Всё, что было у них общего, это тяга к лесам и природе. И ещё: Ма любила охотиться. Па - не убил ни одну зверушку. И Маме, кстати, потом привил эту свою точку зрения, о том, что звери - живые существа и у них есть фэа. Маленькая, глупая, но Фэа. Что они, как и мы, умеют дружить, любить, страдать. Не умеют только лгать и предавать. Также я никогда не узнаю, была ли их любовь истинной или наколдованной. Склоняюсь всё-таки к первому, ведь на суде Ма уговаривала отпустить Па с миром, вместе с Идриль, которая и подкинула идею насчёт клятвы. К тому же, если исходить из рассказов Ма, то Па всего лишь закрутил её дороги в лесу так, чтобы она пришла к нему прямо в дом. Старый-престарый эльф вдруг так втрескался в молодую девчонку, что прибег к магии, но при этом не осмелился наложить чары на саму Аредель. Получается, любовь-таки была. Настоящая. Просто он не умел по-другому. Говорят, что я характером в него пошёл. Оттого и поцапались мы тогда. Хреновый из меня дипломат - в ответ на :"Не якшайся с этими убийцами, особенно феанорингами" взял да и послал его к Морготу, используя синдарин вперемешку с квэньи. Через неделю мы вроде как перестали дуться, но стоило Ма отвернуться или отлучиться, смотрели друг на друга волками и пытались просчитать наши поступки. Па - старый и опытный волчара, и он выиграл. Он просчитал и меня, и Ма. И настиг нас, когда мы тайными тропами уходили от него в Гондолин. Мамой двигала тоска по братьям, а мной - любопытство. Он знал, что мы рано или поздно сбежим, но зачем-то позволил нам это сделать. Видимо, надеялся, что передумаем. Он совершил одну ошибку - пришёл в Гондолин, сокрытый город, откуда никто не уходит. Он что, специально шёл на смерть? А дальше серый волчище Эол как будто потерял последний ум - на что уж я дурак, и то впал в прострацию от его поступков. Надерзил Тургону, обвинил во всех смертных грехах, послал его практически теми же словами, какими я его в своё время. А когда ему напомнили, что город, вообще-то, сокрытый, и покидать его нельзя, то вытащил дротик, и... Я всё равно разгадаю эти тайны. Какую тьму наслали на Па и Ма, отчего они оба повели себя, как придурки? И всерьёз ли он собирался убить меня? Суд давно уже не шёл. Суд завяз всеми четырьмя копытами, как сохатый в болоте. Случись всё иначе, не подскажи звёздочка Идриль Маме надеть кольчугу под платье, и Папу сбросили бы в пропасть. А я, его сын, и пальцем бы не пошевелил, чтоб его спасти. Но Ма жива и здорова. Правда, платье испортилось - не отстирать, а оно у неё было единственное. Так спешила, что не догадалась взять смену... Сидит теперь в розовом, снятом с какой-то щедрой эльфийки, и тихо шипит. Я тоже жив-здоров, но под одеждой у меня тряпичная подушка, отчего слева я толще, чем справа. Кожу холодит и пощипывает, но сквозь эти странные ощущения пробивается тупая ноющая боль. Как выяснилось, ребро у меня не просто треснуло, но и сломалось, и даже с учётом эльфийской регенерации, срастётся ещё не скоро. А значит, придётся на время стать книжным мальчиком и бросить тренировки. Скукота... - Да возьмите с него клятву, и всё! - не утерпела Идриль. - Ну что вам стоит! - И с меня тоже, - добавила Ма, чего я от неё не ожидал. - Сестра, ты с ума сошла? - вытаращил глаза Тургон. - Я сошла с ума, когда потащила сына в Гондолин, - тихим и спокойным голосом ответила она. - Ведь Эол прав. Я не смогу без лесов. И без него тоже. Но и без тебя, брат, тоже не смогу. И без Ломиона. Поэтому - возьми с меня клятву. Иначе рано или поздно я сама спрыгну в ров. Я молча дал себе по лбу и уронил лицо в ладонь. Эру. Я дурак и сын дураков. Надо что-то предпринять. - С меня тоже возьмите клятву, - сказал я. - С тебя-то зачем? - А чтобы я не проболтался! Тургон застонал и тоже сделал "рука-лицо". В итоге все остались живы. С Ма и Па взяли клятву, и он смог уйти в свой домик в лесу Нан-Эльмот. Ма уехала с ним. Они помирились. На прощание она пообещала вернуться и навестить меня и прочих родственников. Па смирился с её решением. Кажется, до него дошло, к чему чуть не привело его самодурство и упёртость. Теперь стоит им произнести слова "Гондолин, сокрытый город, находится", они умрут. И не успеют сказать ничего больше. Эти четыре слова для них теперь смертельно опасны. Поодиночке, или вместе - в любой комбинации. И это они ещё легко отделались. Я остался в Гондолине. Мне до раугов надоели леса, их сумрак и шелест, всякие мохнатые и бессловесные твари. Хотелось разнообразия. К тому же я достаточно вырос, чтобы принимать самостоятельные решения. Проще говоря, я получился ни в мать ни в отца. В качестве бонуса, у меня остался Папин меч Ангуирэль. Па фыркнул и сказал, что скуёт себе не хуже, а мне явно нужнее. - Ты намекаешь, что у меня руки из задницы растут? - вскинулся я. - Не намекаю, а прямо говорю. Даже если ты найдёшь себе учителя среди этих... нолдор, - тебе всё равно не достичь моего уровня, сынок, - осклабился он. Старый волчище опять побил меня. Ненавижу! И дротика ему не прощу! Клятву с меня, кстати, взять забыли, чему я был тогда несказанно рад. Из дневника На самом деле, нолдор очень даже неплохие ребята. С ними интересно. Они очень много знают. Я с утра до вечера вертелся в кузнях, и кузнецы охотно делились со мной знаниями. Так что зря Па надо мною смеялся. И без него неплохо справлюсь! Когда моё ребро зажило, я с удвоенной силой взялся за тренировки. Вначале, конечно, меня валяли в песке, как щенка, особенно Тургон. Его Владычество оказался жестоким учителем. - А ты что думал, орки тебя будут щадить? - хмыкал он. - Они тебе сразу голову отрежут, пока ты тут возишься. Или свяжут и к Морготу уволокут. А он из тебя орка сделает. - Это как?... - разинул я рот и получил плашмя мечом по балде. - Не зевай! - прикрикнул на меня Тургон. - Разговорами тебя тоже будут отвлекать. Ты из какого леса вылез? - Из Нан-Эльмот, - сказал я и получил мечом по за... по концу спины. - Оно и видно, только твой папахен жил раньше в Дориате и имел живых учителей. Кстати, с какого бодуна он решил сделать из тебя мишень? "Не достанься же ты никому?" Ерунда какая-то. До тебя мухи не обидел, а тут как озверел. Ладно. Слушай. Моргот эльфов пытает, а его слуга, Саурон, ему в этом помогает. Притом по изощрённости не уступает учителю. А пытают не только физически, но и морально. Слыхал, что он проделал с Маэдросом? И это ещё не самое страшное. Иной раз мы находили абсолютно невменяемых, изуродованных до неузнаваемости эльдар, и это, как видно, были неудачные эксперименты, которые вышвыривались на улицу. Кого-то даже удавалось спасти... А удачные эксперименты - это орки. Это те эльфы, которые сначала были превращены в непрерывно вопящие от боли и ужаса куски мяса, а потом "спасённые" "добреньким" Сауроном. В таком состоянии им внушалась ненависть к нам, которые, якобы, бросили их на произвол судьбы. И когда их увечья заживали... ну, до такого состояния, чтобы ходить и сражаться, их выпускали на волю. Ага, в окрестности Утумно или Ангбанда. Где ничего путём не растёт и зверьё не бегает. Приходилось беднягам ловить себе подобных. Ну, тех, что не успели окончательно озвереть и боялись творить непотребства... - Хватит, - взмолился я. - Вижу, что с тебя хватит, - согласился он и протянул мне руку... Впоследствии я научился не отвлекаться на разговоры. И синяков на мне стало меньше. А вскоре я вообще от них избавлюсь. В общем, всё у меня хорошо, кроме одного. Идриль. Звёздочка Идриль. Любовь моя безответная. В тот день я не выдержал, и в ответ на очередное "нет" вскричал: - Итарильдэ, но почему?! - Потому что ты мой брат. - Двоюродный! - Это почти родной. - Но ведь я люблю тебя! - Ох, Маэглин... ну как тебе объяснить... ты бы хотел, чтобы я врала тебе каждый день, а ты мучился сомнениями? - Да сколько угодно! Лишь бы мне... Я осёкся и мысленно дал себе по лбу. Раугов эгоист, не лучше Па. Тот тоже заманил к себе Ма, а хорошо ли ей будет во тьме Нан-Эльмот, не подумал. И я такой же. По лицу Идриль промелькнула тень... неприязни? Эру, что я натворил... - Вот поэтому - нет. Знаешь, Маэглин, мы ведь созданы для одной-единственной любви, и так оно чаще всего и бывает. Да только иногда случаются... такие как ты... лишённые чутья. Наверное, чутья. Они думают, что любят, но однажды берут оружие и убивают тебя за то, что ты не можешь им ответить... - Это ты про Папу? Он ведь пытался убить меня и Маму... - Эол не хотел убить Аредэль. С тобой нечто иное... Наверное, он и впрямь сошёл с ума или попал под влияние Мелькора. Кто знает, что там творится, в его любимой глуши, и какие он голоса слышит. Потом он сам в этом раскаялся. Вообще, что-то с ним было сильно не то. Но у них с Аредэль всё по-настоящему, они одумаются, простят друг друга, и всё будет хорошо. А у меня с тобой никогда хорошо не будет. Потому что ты пылаешь страстью, но не любишь, а я даже страстью не пылаю. - Но как же Финвэ... - хватаюсь я за последнюю соломинку. - Финвэ сам ошибся. Мириэль была очень красива, и они воспылали страстью. Оба. И придумали, что любят друг друга. Но Мириэль родила ему Феанора, отчего просто сгорела изнутри, ей стало не до страсти, и поняла, что всё было ошибкой. И не вернулась к Финвэ. А тот отгоревал своё, да и женился на Индис. Которая, может, и не была так прекрасна, но была - настоящей... - А не наоборот? - удивился я. - Говорят, что Индис он взял из жалости. - Жалость? К воину? Не смеши меня! Это была настолько боевая девица, что мужчины её побаивались. И Финвэ, наверное, тоже. А оказалось... Просто Феанор был великим. А великих не обижают. Даже в памяти. Даже, если они и грешники были великие. Поэтому принято считать, что он родился гением по любви, а не по расчёту. - А у тебя никого нет? - неожиданно спросил я. Она смешалась, наверное, хотела солгать, но не смогла: - Нет. Но это не значит, что... Я поцеловал её. В последний момент она увернулась, и я попал в щёку. - ...что ты де... Ей опять пришлось уворачиваться. Эру, какой я идиот... Ну и пусть. Зато... - Эй, ты! Отстань от Тари!!! На мне кто-то повис, молотя по спине маленькими, но сильными кулачками. От удивления я отпустил Идриль, обернулся, схватил эту мелочь за рубашку. Ну надо же! Девчонка. Лет двадцати, не больше*. Рыжая, как Маэдрос. Хм, у него дети есть? Нет вроде. Глаза болотного цвета. Уши торчат, как у бельчонка. Смотрит воинственно, так и прожигает взглядом. - Ты кто ещё такая? - Анориэль я. А ты не лезь к Тари, подлый трус! - Почему трус? - Потому что обижаешь слабых. Тари слабее тебя, а ты к ней лезешь. Отстань от неё! Пристань лучше к папе! Он сильный и тебе морду набьёт. - А кто твой папа? - Моего первого папу орки убили. А второго зовут Эол Тёмный Эльф, и он ух какой сильный! Тебя в бараний рог скрутит и на гвоздик повесит! Наверное, у меня было крайне тупое выражение лица. Идриль согнулась от смеха. - Совсем забыла тебе сообщить, - сквозь взрывы хохота сказала она. - У тебя сестрёнка есть. С пополнением, братик! Ну, родители! И когда только успели! И в кого она такая рыжая? А следом включилось понимание. Эол - второй папа. Не первый. Второй. - Где Мама?! - заорал я. Из дневника Это рыжее чудовище взялось в моей семье с дерева. Ну да, она сидела на дереве и вела себя точь-в-точь как кошка, загнанная стаей собак: орала дурниной, звала на помощь, перемежая это дразнилками. Кто её словам-то таким научил? Самое безобидное было вот это:Это чей я слышу топот? Орк идёт - ни дать, ни взять! Снизу рожа, сверху - ж*па, Вот вопрос - куда пинать? Это что ещё за запах? Воротился орк с войны. Чем вертеть секиру в лапах, Лучше б выстирал штаны!
И всё в таком духе. Понятно, что собаки, точнее, пятеро орков и один облезлый варг, были недовольны поведением рыжей кош... эльфийки. Они осыпали её угрозами, кидались в неё копьями, но не добрасывали, а лука, к великому девчонкиному счастью, у них не было. Но рано или поздно её лапки устали бы, и она грохнулась бы если не на землю, то в лапы орков. Но тут мелкой снова повезло: её увидели возвращающиеся из Гондолина мои родители. Мои супер-родители. Эолу не понадобилось никакого волшебного меча - простым положил двух орков и волка. А остальных отстреляла Ма, как каких-нибудь оленей. Девчонка оказалась чистокровной нолдэ, к неудовольствию Па и к радости Ма. После того, как Эола перевязали, осторожные расспросы выяснили, что родителей девочки убили орки. И их в тот момент было вдвое больше. Она спаслась на дереве, и правильно сделала. Орки по деревьям не лазят. Или не хотят лазить. Может, у них дендрофобия** или что-то в этом роде, не знаю. Ма её объявила своей дочкой, и Па, пришибленный недавними событиями, не возражал. Наверное, они рассчитывали, что Руссалиндэ, или Анориэль станет папиной наследницей по основному ремеслу. Да, я не ошибся, кузнечное дело для него всего лишь увлечение, правда, граничащее с профессионализмом, и он в нём достиг громадных успехов, но основная профессия для него - лесник, егерь или что-то вроде. Он не просто болтался в Нан-Эльмот - он его берёг. Чтобы живущая в нём тьма не превратилась в Тьму. И это была истинная плата Тинголу, а вовсе не меч Англахель. Хотя и меч тоже. Запутался я, ребята. Но бедный ребёнок заболел, тьма Нан-Эльмот для него оказалась чересчур тёмной, и Ма привезла её в Гондолин. Вот так я неожиданно для себя превратился в медвежонка-пестуна. Знаете, такое получается, когда медведь кроет самку, невзирая на наличие у неё детёнышей. Ложится потом этот медвежонок спать под бок к маме, будучи уверенным, что он у неё единственный и любимый. А просыпается - оппа, рядом маленький гиперактивный комок энергии. И мама его подсовывает брату или сестричке, мол, присмотри, а то я одна, а вас двое. Тот, ясное дело, недоволен, ему бы собой заняться, а что делать. Вот и возится с мелким, пока мама откармливается и молоко накапливает. Конечно, Анориэль меньше всего похожа на медвежонка, скорее, на дикую и злобную маленькую белку, которая, тем не менее, бегает за мной хвостиком и всячески мешает. Тут уж не до любви и охов-вздохов, сами понимаете. большая чёрная клякса... Вот редиска ... пойду её поймаю и отшлёпаю как следует. В очередной мамин визит я спросил: - Ма, я всё понимаю, но почему ты её постоянно вешаешь на меня, как будто у меня других дел нет? У меня тренировка, а это чудо по плацу бегает и под мечи лезет. Тургонов клинок пыталась поднять - чуть пупок не надорвала. В кузню за мной потащилась - чуть свой беличий хвост не спалила, была бы лысая нолдэ... С записями не посидишь - то перо утащит, то чернила. Кто её воспитывал, гоблины? И она произнесла неожиданное: - Я вбиваю гвоздь в твою судьбу. - Что это значит? - опешил я. - Анориэль, иди сюда, - позвала Ма рыжее чудовище. Когда та, вся в серо-зелёно-буро-малиновых пятнах, подбежала к ней, она её прижала к боку и спросила: - Помнишь наше стихотворение? - Помню, - отозвалась та. - Не было гвоздя, подкова пропала. - Не было подковы, лошадь захромала, - продолжила Ма. - Лошадь захромала, командир убит. - Конница разбита... - Армия бежит... - Враг вступает в город, пленных не щадя... - Оттого что в кузне не было гвоздя, - закончили они хором. - А теперь смотри, Ломион, - сказала Ма. - Если у нас не будет гвоздя, наша судьба очень быстро распадётся, и мы достанемся Мелькору. А если у нас будет гвоздь, то Мелькор не сможет разорвать нашу судьбу, и мы выстоим. - Так ты вбиваешь в меня эту занозу, чтобы я не достался Мелькору? - скептически фыркнул я. - Да, и не фыркай. Тебе нужны привязанности. И чем их будет больше, тем лучше. - Что-то не помогли отцу его привязанности, - скривился я. - Нори, сходи поиграй с ребятами, - вздохнула Ма, и девочка (о чудо!) понятливо кивнула и вымелась из комнаты. - Ломион, никто не знает о твоём отце столько, сколько я. Даже Всесоздатель, да простит меня Эру. Он родился или пробудился с изъяном. Даже с двумя. Первый изъян - физический. Его глаза не выносят яркого света. И это вовсе не от Тьмы, как сочло бы большинство. Кроты тоже не любят свет, а они не светлые и не тёмные - они просто звери. Когда он пришёл сюда, только гордость смогла заставить его вытерпеть боль. Будь он один, согнулся бы в три погибели или пытался бы передвигаться с закрытыми глазами. Второй же... несколько сложнее. Так же как яркого света, он не выносит общества***. Другие эльфы его пугают и раздражают, а уж когда их много... Так что здесь он себя чувствовал не только больным, но и беззащитным. И поэтому же ушёл из Дориата. Отсюда его бешенство. Но не оно причина его безумия. Точнее, не только оно. Тем более, он впустил нас обоих в свой замкнутый мир, а это дорогого стоит. - Но тогда что?!.. - Слушай внимательно. В Нан-Эльмот проникла Тьма. Я поперхнулся воздухом. - Кхха... он же тёмный, - прохрипел, откашлявшись. - В нём и так живёт тьма. - Не тьма, а темнота. Сумрак. Благословенная тень. И мне в этой тени было неплохо, временами даже хорошо. А причиной моего бегства послужила не только тоска по солнечному свету. А Тьма. Тьма Мелькора, если точнее. Был момент, когда я почувствовала, что задыхаюсь и что мне страшно. И тут ты предложил сбежать. И я с радостью согласилась. До сих пор стыжусь своего малодушия. Нет бы, сказать Эолу. Впрочем, что ни делается, всё к лучшему... - А что к лучшему? - ощетинился я. - Что он нас чуть не убил? - Не убил, во первых. А во вторых, после этого он сам ощутил, что происходит неладное, и что Тьма завладела его душой. Хвала Всесоздателю, он исцелился, но вот надолго ли? - Ма задумчиво накрутила на палец прядь волос, дёрнула. - Он менее чувствителен, чем я, и прозевал момент, когда перестал различать доброе и дурное, а плохое самочувствие всё только усугубило. Интересно, кто его натолкнул на мысль принести с собой ядовитый дротик, и на кого он был нацелен? Возникло молчание. Мы смотрели друг на друга и раздумывали о том страшном, что чуть не разрушило нас. - Что делать будете? - задал я глупый вопрос. - Что... попросим помощи у Тингола. В одиночку нам не справиться. Кроме того, гномы научили Эола одному рецепту, и он собирается создать приспособление, которое защитит его глаза. Если всё пойдёт совсем плохо, нам придётся уйти из Нан-Эльмот в более светлое место. И болезнь Нори - лишнее подтверждение тому, что я говорила. Эльфята болеют только там, где ощущается влияние Моргота. И, сын... - Что, Ма? - Глаза у тебя нормальные, слава Эру, а вот отличить тень от Тьмы ты не способен. Поэтому... держись-ка ты подальше от Идриль и поменьше времени проводи в её обществе. - Но Ма, она же хорошая, - вступился я за Звёздочку. - она же тебя спасла. За что ты её ненавидишь? - Наоборот, я её люблю, как младшую подругу. Она хорошая девочка, светлая, и именно поэтому... Не обижайся, Ломион, но похоже, кусочек Тьмы скользнул и в твою душу. Ты во многом похож на Эола, такой же толстошкурый, а вот опыта его тебе пока не хватает. Тебе нужна не такая, как Идриль - она может лишь высветить тёмное дно твоей души и испугаться этой тьмы. Тебе нужна та, что выжжет эту Тьму. - Такая, как ты? - Наверно... Мы ещё немного помолчали. Просто посидели рядом, и она обнимала меня, как в детстве. - Нам всем нужны гвозди, чтобы не выпасть во Тьму, - произнесла она. - И чем больше, тем лучше. Я - гвоздь для Эола и для тебя, но мне одной сложно удержать вас двоих. Поэтому, постарайся полюбить эту девочку как сестрёнку. Тогда у тебя будет уже два гвоздя. А с Эолом, если помиритесь - три. Понимаешь меня? - Понимаю... Я действительно понял. И запомнил этот разговор.