Симфония жизни для Разрушителя Времени (в трех актах)

*** Стоять битый час под дверью своей же комнаты уже порядком надоело, и Линк в очередной раз вздохнул громко и раздраженно. Он, конечно, все понимал, но это было уже слишком - мало того, что, когда он зашел туда в первый раз, на его кровати мирно спала младшая Ли, прямо в форме, из-за чего короткая юбка ее форменного одеяния задиралась совсем уж неприлично высоко, выставляя напоказ не только потрясающе красивые ноги девушки, но и бедра. Говард же, будучи человеком слишком хорошо воспитанным, заметив это, поспешил юркнуть обратно за дверь, после чего прижался к ней спиной и, глубоко вдыхая, прикрыл лицо ладонью. Ну, знаете ли... Так потом еще, спустя пару часов, мимо него прошел высокий темноволосый экзорцист и, совершенно не обратив на него внимания, взялся за дверную ручку, собираясь зайти в комнату. - Эй! - окликнул его Инспектор, нахмурив брови и скрестив руки на груди. - Туда, вообще-то, нельз... Линк собирался разразиться долгой нравоучительной тирадой на тему того, что вторгаться без приглашения в чужие комнаты как минимум неприлично, но Канда, обернувшись, послал ему такой взгляд, что осекся даже невозмутимый "Ворон"; он как-то резко замолчал, чем самурай и воспользовался, юркнув в помещение и плотно прикрыв за собой дверь. Говард аж побелел от злости, а потому поспешил следом за ним. - Канда Юу, объяснитесь немедленно! - ворвавшись в комнату, потребовал Линк, но тут же застыл на пороге, заметив развернувшуюся перед ним картину: Линали была уже укрыта покрывалом, снятым до этого с соседней кровати, а сам Юу, присев на край разобранной постели, протягивал руку к лежащему там экзорцисту и касался его волос с такой нежностью, которая совершенно не вязалась с его образом. Поразило Инспектора в тот момент и выражение лица самурая - боль мешалась с печалью и горечью, отражаясь в его глазах и оставляя отпечаток на его лице. У Говарда невольно перехватило дыхание; кажется, он увидел то, чего не должен был видеть. Подобные зрелища - они не для чужих глаз, и Юу поспешил ему об этом напомнить, зло покосившись на него и снова прикрывая истинные свои чувства маской холодного, хорошо контролируемого гнева. - Исчезни, - глухо бросает Канда, яростно сверкнув глазами, и вдоль позвоночника Инспектора пробежал едва различимо неприятный холодок. Пришлось уступить и снова скрыться за дверью, неслышно прикрывая ее за собой. Оказавшись во второй раз по ту сторону, Говард снова вздыхает, но на этот раз - облегченно и чуть устало; увиденное стояло перед глазами, и он так и замер перед дверью, не отпустив ее кованой ручки. Это было... неожиданно, и Линк все никак не мог перестать размышлять над увиденным и анализировать происходящее. А так и не скажешь, что у этих двоих такие отношения... И как он раньше не заметил? Оставалось только отдать должное своему поднадзорному - скрывался он действительно потрясающе. Инспектор вздохнул еще раз и сел прямо на пол, сложив ноги по-турецки и скрестив руки на груди. Оставалось только ждать, пока виновник всего этого безобразия наконец-то придет в себя. А виновником был никто иной, как Аллен Уолкер. Задание в этот раз у них было сложное - вор-фантом Джи оказался поистине неуловимым преступником, что лишь подтверждало их подозрения, что тот обладает Чистой Силой. Как позже выяснилось, их неуловимым преступником оказался... мальчишка, воспитанник детского дома, который хотели упразднить из-за полного у того отсутствия средств для содержания подопечных. И тот всего лишь хотел помочь. Подобное использование ЧС, однако, привлекло внимание не только Черного Ордена, но и Тысячелетнего Графа, и экзорцисты, вместе с Инспектором и всеми обитателями детского дома, оказались заперты внутри барьера и атакованы там акума уровня Второго и выше. И тогда, во время развернувшейся там бойни, дал о себе знать Он. Аллен сражался вместе с Кандой и остальными против акума Четвертого уровня. Несмотря на то, что эти двое постоянно ссорились и препирались по поводу и без, слаженности их на поле боя во время битвы можно было только позавидовать. Одолеть Четвертый уровень, однако, было непросто - мелкий акума со злобным детским лицом был раздражающе ловким и быстрым, а его атаки - стремительными и мощными. Экзорцисты выкладывались на всю, но сокрушить эту мелкую занозу в заднице не получалось никак, и он раз за разом отбивал их удары и контратаковал в ответ, нанося им при этом значительный урон. Потрепало основательно даже Канду, и тот, с трудом поднимаясь на локтях, видел, как чертов акума, издевательски смеясь, зажимает у полуразрушенной стены Аллена, больно сдавив своими уродливыми пальцами его горло. Тот пытался вывернуться, зло сверкая глазами, но тщетно - Четвертый уровень держал крепко. Решение, как всегда, настигло неожиданно, и мальчишка, усмехнувшись вдруг, заставил собственное оружие пронзить их обоих. Юу за этим за всем мог только наблюдать и тихо беситься - регенерация была слишком медленной, с каждым разом понемногу сдавая позиции, и потому сейчас прийти на помощь Стручку он не мог, и от этого было лишь хуже. В какой-то момент ему показалось, что Аллен справился, ведь Чистая Сила не могла причинить вред совместимому, тем более - собственному носителю, однако заметил вдруг, как постепенно его начало скручивать. - ...что такое? - хрипел в это же время пронзенный огромным белым мечом акума, глядя на задыхающегося от боли юношу, который стоял теперь, низко опустив голову и спрятав глаза за серебристой челкой. - Ты, кажется, сказал только что, что Чистая Сила не способна причинить тебе вред. Лицо разумной машины вновь перекосила кривая, издевательская усмешка. - Тогда почему? - продолжал тот, глядя на седовласого экзорциста безумными глазами. - Почему же сейчас тебе так больно? Аллен дернулся в последний раз и вдруг затих, но лишь за тем, чтобы усмехнуться в следующее мгновение и, медленно подняв на своего противника взгляд, заставить его потерять дар речи. Юноша вдруг потянулся к нему, а акума задрожал от ужаса, но отстраниться был не в силах. - Н-нет... Этого... - шептал сипло и неверяще тот, не в силах даже вздохнуть теперь нормально - настолько сильный ужас объял его. - Этого просто н-не может б-быть... - Доброе утро, - улыбаясь и нежно обхватив его лицо ладонями, вдруг шепчет тот не своим голосом, и акума видит его улыбку за секунду до того, как "Муген" сносит ему голову, а затем, мазнув лезвием по щеке юноши, вонзается в стену в каких-то миллиметрах от его уха. Канда стоит напротив и хмурит брови, смотрит ему прямо в глаза, дыша при этом тяжело и надсадно; он кое-как справился с собственными болью и повреждениями, а затем, подгадав момент, нанес Четвертому уровню сокрушительный удар, и, как только его голова бахнулась, рассыпаясь, о пол, тело его тоже обратилось в пыль. Мальчишка смотрит на него, не таясь, и самурай понимает, что перед ним не Аллен - слишком холодно блестят золотые глаза напротив, а взгляд их тяжелый и давящий. Он видит Его, видит перед собой Четырнадцатого, и гнев снова застит ему глаза, а лицо его перекашивает от злости. Тот же вдруг моргает чуть удивленно, а после роняет голову себе на грудь; вместе с этим исчезает и меч, который до этого пригвоздил его к стене, снова становится его левой рукой, а Юу, уронив "Муген", едва успевает подхватить его, стремительно оседающего на пол - тело самурая реагирует быстрее, чем его голова в тот момент. Появившийся мгновение позже Линк видит уже, как он аккуратно опускает тело юноши на пол и, поднявшись на ноги, поднимает меч и вкладывает его в ножны, после чего, тяжело дыша, оборачивается и смотрит на Инспектора; Говард, пытаясь отдышаться, так же смотрит на него, и они стоят так, пока внезапно не падает барьер, все это время удерживающий их в ловушке. Помещение, в котором они находятся, снова принимает нормальный свой вид, а их напряженную игру в "гляделки" не прерывает появление странных людей в необычной форме. ***

"...Между ветвей орлиных, Между рогов терновых алые свечки."

За столом сидит, подперев ладонью щеку, пожилая женщина и смотрит застывшим взглядом куда-то сквозь пространство; бокал с недопитым вином стоит рядом, позабытый на время. Крики наверху, в которые она напряженно вслушивалась все это время, наконец-то стихли, оставив после себя неприятный, горький осадок. Женщина тяжело вздыхает; даже установившаяся тишина кажется ей какой-то отравленной. "Бедный ребенок..." Все началось несколько дней назад, когда на пороге их дома возник, словно из ниоткуда, уже знакомый ей высокий рыжеволосый мужчина в форме Черного Ордена. Генеральской форме. С собой он принес ребенка с волосами белыми как снег и глазами настолько пустыми и безжизненными, что заглядывать в них было просто-напросто страшно. Лицо мальчика заливала кровь, а сам он повис на руках Генерала безвольной куклой и не реагировал на происходящее от слова "вообще". Такой маленький, хрупкий - он казался живым и неживым одновременно. - Нужна помощь, - коротко обронил мужчина, и та без лишних вопросов отступила, пропуская его внутрь, и он стремительно прошел мимо, на ходу кивая ей в знак благодарности. Старуха закрыла входную дверь и поспешила следом за ними. - Матушка! - в тот же момент с кухни выглянул здоровяк, недоумевающе хлопая глазами. - Что там за шу... Отец? Вы?! - Барба, - тот кивает ему в знак приветствия, однако голос его звучит все так же напряженно и глухо. - Есть у вас свободная комната? - Д-да, идемте, я покажу, - засуетился тот сразу и, с небывалой для себя прытью выскочив в коридор, помчался вперед; мужчина последовал за ним. Пожилая женщина же некоторое время просто стояла и смотрела им вслед, и чувство тревоги не отпускало ее. Что же произошло? Почему этот мальчик в таком состоянии? И... что же чувствует сейчас человек в генеральском плаще? С появлением этих двоих в доме сразу же стало неспокойно; суета поселилась здесь вместе с незваными гостями. Мальчишка был совершенно невменяем, не реагировал ни на что происходящее вокруг него и лежал пластом на неразобранной кровати, однако стоило Генералу склониться над ним, собираясь оказать ему первую помощь - наложить перевязку, смыть с него кровь и переодеть в чистую одежду - начался форменный ад... Мальчишка орал испуганно и истошно, распахнув невидящие глаза, и вырывался так, будто видел перед собой не человека, а нечто ужасное, загнавшее его в угол и склонившееся над своей жертвой лишь для того, чтобы растерзать, наконец, и сожрать всего его, без остатка. Генералу пришлось тогда прикладывать массу усилий, чтобы совладать с этим буйным ребенком для того, чтобы хотя бы переодеть его и обработать рану - здоровенный рубец, продольно пересекавший теперь левую половину детского лица. После полутора часов напряженной борьбы, мальчишка был все-таки переодет и перевязан, и потому - наконец-то оставлен в покое. Теперь он сидел на уже разобранной для него кровати, что стояла у стены, забившись в самый угол и сжавшись там в комок, словно больная птица. Он весь дрожал, трясся, но подпускать к себе никого не хотел. Высокий рыжеволосый мужчина же сидел сейчас на стуле перед его кроватью и курил, время от времени тяжело вздыхая и впившись в него тяжелым, уставшим, но все таким же внимательным взглядом. Барба стоял позади него и будто прятался за священника, но тот не обращал на него внимания и сидел, переводил сейчас дух - похоже, борьба с этим невменяемым демоненком порядком измотала его. Дверь в комнату, меж тем, тихонько открывается, и порог переступает все та же пожилая женщина. - Закончили наконец-то, я смотрю, - ее тихий скрипучий голос нарушил установившуюся здесь напряженную тишину, и она, приблизившись к мужчинам, протянула рыжеволосому священнику чашку с горячим супом. - С возвращением, Мариан. Давно тебя не было. - Да, - отозвался тот низко и глухо, кивком головы поблагодарив ее за поздний ужин и забрав у старухи чашку. - Что с ним произошло, Отец? - тихонько поинтересовался Барба, все так же глядя на мальчишку, от одного вида которого у здоровяка сжималось сердце. Тот молчит долго, снова подняв взгляд на невменяемого седого ребенка и принимаясь за свой суп. - Долгая история, - наконец выдыхает священник и, устало вздыхая, снова закуривает. Вялотекущие ее размышления и воспоминания о произошедшем нарушает звук шагов - тяжелых и медленных. Старуха поднимает взгляд, дожидаясь, пока сквозь дверной проем не покажется один из ее гостей - высокий рыжеволосый мужчина. Он молча прошел на кухню и, тяжело вздохнув, опустился за стол напротив нее. Вид у него был, прямо скажем, неважный: помятый, небритый, с синяками под глазами - он выглядел жутко усталым и раздраженным, и складывалось впечатление, что мыслями он был не здесь; пристальный взгляд его был задумчив и смотрел куда-то сквозь окружающее его пространство. - Как он? - спрашивает, меж тем, старуха и тем самым выводит его из оцепенения. - Все так же, - глухо отзывается Кросс, не поднимая на нее взгляда. - А ты? - интересуется женщина, но тот не отвечает, лишь трет переносицу и раздраженно скрипит зубами. - Это подобие человека с ума меня сводит, - выдыхает глухо и устало мужчина, прикрывая глаза. - Ума не приложу, что с ним делать. Пожилая женщина наблюдает за ним внимательно, отмечая про себя, насколько сильно это все, оказывается, его тяготит. Бороться совершенно невозмутимо с невменяемым мальчишкой, чтобы потом сидеть вот так и отравляться собственной болью и осознавать, что сделать с этим, в сущности, ничего не можешь. Совсем, как тогда. - Но ведь должен же быть способ, - снова подала голос старуха, поднимаясь из-за стола. - Я сделаю тебе чай. Тот кивает, однако пододвигает к себе бутылку и продолжает задумчиво пялиться в пространство перед собой. - Да и тебе самому не помешало бы отвлечься, - меж тем, продолжает она, поставив чайник на плиту и вздохнув. - А то совсем серый стал. Мариан пожимает плечами и делает пару глотков прямо из горлышка, чем раздражает обернувшуюся к нему старуху. - Ты полегче давай, - ворчит та и снова отворачивается. - Не хватало еще, чтобы ты здесь наки... От того, как о столешницу грохнула бутылка, она аж подскочила, тихонько икнув, а после поспешила обернуться на него; Кросс сидел, подняв голову, и взгляд его снова был ясным и пронзительным. - Что такое? - недоумевает пожилая женщина, глядя на него широко распахнутыми глазами. - Скажи, она еще у вас? - голос Мариана тихий, низкий, но уже не глухой - в нем явственно слышатся прежние звонкие нотки. Старуха не сразу понимает, о чем он говорит, но тут озарение настигает ее, и она кивает. - Д-да, хранится там же, где и весь цирковой инвентарь. Мы ничего с ней не делали. - Прекрасно, - Кросс незаметно улыбается и на удивление легко поднимается из-за стола, будто воспрянув духом. - Барба еще не спит? - Нет, вроде, - мотает головой та и слышит, как засвистел на плите чайник. - Ох, постой, а как же... - Позже, - уже направляясь к выходу с кухни, роняет Мариан. - Мне понадобится его помощь. *** Юу снова терял счет времени, сидя в тишине и держа в объятиях Аллена, что так и не пришел в себя до сих пор. Снаружи давно уже стемнело, и сквозь прозрачные занавески в комнату заглядывала луна, заливая помещение своим холодным белым светом. Линали все так же спала на соседней кровати, и Канда, воспользовавшись случаем, забрался на кровать и теперь полусидел на ней, уложив голову седовласого юноши себе на грудь и бережно сжимая его самого в объятиях. Перед глазами самурая стояли воспоминания о недавнем, и сейчас ему было почти страшно - вдруг Аллен не проснется, и, вместо сияющего взора его серебряных глаз, он снова увидит глаза цвета янтаря, в которых плещутся холод и жажда убийства. Четырнадцатый. Он видел его. И наконец-то понимал, о чем ему постоянно твердил Аллен, когда делился с ним своими страхами и переживаниями, сидя вместе с ним в Белой комнате, на Ковчеге. Осознавая это сейчас, самурай крепче сжимал его в объятиях и до крови кусал губы от злости; ему не хотелось, чтобы Стручок оказался прав, и что они бессильны помешать этому. Они... С каких это пор он начал думать о себе и Аллене как о "них"? - Н-н... Юноша, меж тем, вдруг заворочался и, с трудом приподнявшись, уперся ладонью ему в грудь и отстранился, отвернувшись и пряча глаза за своей серебристой челкой. Теперь он сидит, чуть ссутулившись, спиной к самураю, и тот некоторое время напряженно всматривается в него, сверлит глазами его затылок, не понимая, что с ним. Догадка настигает его внезапно спустя пару мгновений, и Канда, резко сев на кровати, хватает его за плечо и чуть сжимает, впившись в него пальцами. - Аллен, - голос его звучит глухо и напряженно, а сам он хмурит брови, продолжая все так же сверлить взглядом затылок юноши. Седовласый экзорцист тут же вздрагивает, а после оборачивается, и Юу видит, что тот смотрит на него своими глазами - расплавленное серебро тускло блестит во мраке комнаты. - Канда... - сипло выдыхает тот, глядя на него так, будто готов разрыдаться в любую секунду, после чего порывисто бросается ему на грудь и обнимает, судорожно вздыхая и уткнувшись лицом куда-то ему в шею. Канда спешит обнять его в ответ и прижать к себе, уткнувшись, в свою очередь, носом в его висок и облегченно выдыхая. Аллен... проснулся. И был снова здесь. Откуда-то справа, меж тем, донесся тихий смех, и Юу, незаметно вздрогнув, поспешил отстранить от себя Аллена и повернул голову в сторону источника звука; юноша сначала непонимающе уставился на него, а затем посмотрел туда же, куда уставился самурай, и наткнулся взглядом на Линали - та уже не спала и сейчас смотрела на них, сидя на кровати и чуть улыбаясь. - Простите, - улыбка девушки стала виноватой, - не хотела прерывать вас. - Л-линали, - немного нервно улыбается ей седовласый экзорцист, усаживаясь ровно, - давно ты тут? - Давно, - кивает та и зевает, прикрыв рот ладошкой. - Я пришла проведать тебя и сама не заметила, как уснула. Канда, - она обратилась вдруг к самураю, снова улыбнувшись, - спасибо за покрывало. Тот кивает ей в ответ, и девушка снова переводит взгляд на Аллена: - Как ты себя чувствуешь? - Ах... ну... - Аллен прислушался к себе, попробовал подвигаться; тело, как ни странно, не отзывалось болью, позволяя ему нормально ощущать себя в пространстве, - нормально. Младшая Ли облегченно выдохнула и поднялась с постели. - Ну вот и отлично, - лучезарно улыбнулась ему девушка. - Отдыхай тогда, а я пойду. Канда, - девушка снова перевела взгляд на самурая и улыбнулась уже чуть лукаво, - присмотри за ним, хорошо? - а после, легко развернувшись на каблуках, летящей походкой направилась к выходу из комнаты. Сидящие на кровати экзорцисты некоторое время смотрели на закрывшуюся за нею дверь, а после юноша снова повернулся лицом к самураю. Оба они были смущены и некоторое время сидели друг напротив друга молча. Канда вздыхает немного раздраженно и трет шею, и Аллен, подняв на него взгляд, видит вдруг, как покраснело его лицо. Этого почти незаметно, однако юноша слишком внимателен, чтобы упустить это из виду. Похоже, проницательность их подруги стала для самурая сюрпризом. - Канда, - седовласый экзорцист первым решается нарушить молчание, но тот перебивает его: - Ты в порядке? - подняв на Аллена взгляд, интересуется тот; у юноши теперь новый шрам, который огромным кривым росчерком тянется вдоль правой половины его тела. Шрам, который оставила ему собственная Чистая Сила. - Да, - вопреки всему отзывается седовласый экзорцист, поднимая взгляд и улыбаясь ему. - Правда. Я чувствую себя отлично. - Вот оно как, - Юу отзывается неожиданно тепло, и это снова заставляет юношу покраснеть и отвести взгляд - настолько это необычно и настолько сильно это отзывается где-то внутри него. - Я рад, что ты в порядке, - немного помолчав, глухо шепчет Аллен, сидя напротив него. - Правда. - Я тоже, - вдруг отзывается тот, заставляя Уолкера широко распахнуть глаза и затаить дыхание. - Я... хорошо, ч-что ты очнулся, - Канда и сам опускает глаза, не глядя теперь на юношу; похоже, ему самому жутко неловко говорить подобное. И непривычно. Некоторое время они снова молчат, сидя в неловкой тишине, пока юноша не решается снова заговорить. - М-м, - тот снова перевел на него взгляд, заслышав голос седовласого экзорциста, - так... на чем мы остановились? - Аллен пододвигается к нему совсем близко, но не смотрит на него, потому что собственные слова и собственная наглость смущают. Он впервые остался наедине с Кандой не на Ковчеге и находился сейчас с ним в одной кровати. Так близко... Только бы не зашел никто. Юу усмехается и приобнимает юношу за талию, без лишних слов заставляет его поднять голову и наклоняется к Аллену, лижет его губы, заставляя его задохнуться и приоткрыть рот, впуская туда чужой горячий язык. Седовласый экзорцист прикрыл глаза и ответил на его поцелуй, чуть слышно застонав ему в губы и уложив руки ему на плечи. Почему же сегодня так сладко, боже?.. Чужая широкая ладонь ласково скользит вдоль его позвоночника вверх, и Аллен прижимается к нему теснее, буквально укладывает самурая обратно на разворошенную кровать, ласкает чувственно его губы и гладит теперь ладонями чужое красивое лицо, чувствует, как Юу обнимает его все крепче, и как его руки касаются его обнаженной спины. Так трепетно, нежно, и так обжигающе ласково. Сегодня Канда не дает ему перехватить инициативу, ненавязчиво подчиняет своей воле, и Аллен понимает, что плавится в его руках, и не ясно, отчего же голова сейчас идет кругом: от этих прикосновений или от того, что они целуются слишком долго, и воздуха ему просто-напросто не хватает. Когда Линали покидает комнату, оставляя наедине молодых людей, то чудом не задевает сидящего возле комнаты Инспектора; тот тут же поднимается на ноги и невозмутимо отряхивается, после чего поднимает взгляд на девушку, которая уже успела прикрыть за собой дверь. - Ну-с, мисс Ли, - обращается тот к ней невозмутимо, - полагаю, Уолкер очнулся, если Вы сейчас здесь. - Да, - кивает девушка, но от двери, тем не менее, не отходит, - только... - Что? - взгляд Говарда тяжелеет, и та прячет глаза, но, тем не менее, улыбается. - Не беспокойте их пока, хорошо? - Линали, все же, решается поднять на него взгляд, и ее робкая улыбка сейчас даже честнее просьбы девушки. К слову, Линк тут же отмечает, что вышла она из комнаты одна, и самурай остался там вместе с его поднадзорным. Инспектор вздыхает раздраженно, но соглашается, хоть и с явной неохотой. - Ну, раз уж Вы просите... Девушка тут же просияла и вдруг схватила Говарда под руку; тот, к неудовольствию своему, даже среагировать на это не успел. - Спасибо! Идемте пока, я налью Вам кофе. Не всю же ночь под дверью сидеть, в самом деле?