I will be your greatest problem

      В голове неприятная легкость, хочется потрясти головой, чтобы согнать ее, но это не помогает, в голове, как будто мозги прокрутились, и, поэтому на секунду потемнело в глазах.       Девушка стояла посреди танцевальной площадки, не в силах пошевелиться. Видимо, она жалела о последних рюмках, но изменить уже ничего нельзя было. Яркие цвета менялись, что приносило неумолимую дезориентацию. Она не понимала, куда ступить, везде мельтешили тела, шевелясь, видимо, под разные мелодии. С каждым вздохом становилось только хуже. Затхлый воздух, тонкий аромат пота. Хочется подышать свежим воздухом. Друзей, с которыми она пришла, видно, не было. Сколько же тут людей. Девушка нашла силы покрутить головой, чтобы найти барную стойку и, когда заметила её, направилась в противоположную сторону. Где-то там должен быть выход, насколько она помнила.       У нее есть с собой некоторые деньги, поэтому вызвать такси самостоятельно не будет проблемой. Кто сказал, что идти на вечеринку после расставания с парнем, хорошая идея? «Я так люблю его, я буду вечно благодарна ему». Толкает тяжелую дверь, не обращая внимание на то, что какой-то парень хочет ей что-то сказать и для этого орет на ухо. Она и так не понимает, в ушах шумит море. Пока она пробиралась сквозь толпу, кто-то весьма навязчиво лапал ее, но этого она тоже не чувствовала, упрямо шла к своей цели. Так хотелось вдохнуть свежего воздуха.       Когда она уже вышла, то по инерции сделала еще пару шагов, этого делать не стоило, ведь подняв голову наверх дыша более или менее свежим воздухом, не заметила, как ступила на проезжую часть. Не заметила, когда резко опустила глаза, услышав пиликающий звук, доносящийся с кармана джинсов. Потные пальцы скользили по смартфону, а джинсы слишком узкие, она тихо чертыхается. Голос хриплый и низкий, она давно не говорила нормально. Бум. Боли почти не было, только резкий удар и все. Яркий свет не резал по глазам, волосы застелили обзор.

***

      Темнота, невесомость, никакого света в конце тоннеля. Но мысли текли плавно, как будто она наконец выспалась и протрезвела. Даже без похмелья. Там кто-то говорил: «Мыслю — значит существую». Ну, я определенно мыслю, но совсем не чувствую, что существую. Не чувствую рук, ног, туловища. Я совсем не чувствую тела, нет рта, которым я могу говорить, нет глаз, которые могу открыть, избавляясь от этой темноты, нет головы… а нет, все нормально, ее и не было. «В этом напитке слишком много сахара, ты знаешь?».       Опа, а это уже не мои мысли. Не мой голос. Не мои слова.       Мама демонстративно выхватила стакан с колой, как только я закончила наливать и вылила в раковину. Я только подняла бровь, смотря с вызовом и поднесла бутылку к губам.       Эм, это что типа: «Жизнь перед глазами пролетает»? Ну, хотя бы это значит, что я не парализована. Или просто глюки после наркоза.       Пальцы аккуратно, почти невесомо, спускают ткань слишком большой футболки с плеча. Через секунду такой же легкий поцелуй уже горит на открытом участке тела. Я улыбаюсь, не останавливаясь нарезаю овощи. Но парень тоже не останавливается и проделывает дорожку поцелуев по шее до самого уха, легко закусив его. Моя улыбка становится шире, и я откладываю нож и огурец в сторону. – Ты останешься без ужина.       Он усмехается беззвучно, я это чувствую только потому, что его лицо близко к моей коже. – Я так не думаю.       И с улыбкой поворачивает меня лицом к нему.       Мне это совсем не нравится! Хватит! – Слушай.       Подруга с улыбкой делает радио громче и ложится рядом со мной. Я пьяно хихикаю, когда слышу ту песню, нашу песню. Ее плечо касается моего, и я затихаю, смотрю на звезды. Я слышу, как она тихо напевает. Улыбаюсь. Припев.       Я слышу, как она привстает, и распахиваю глаза. Она, оперевшись на одну руку, смотрит на меня. Ее взгляд серьезный, она что-то обдумывает, решается на что-то. Я знаю на что, поэтому улыбаюсь. Когда она наклоняются, то ее темные волосы падают, щекоча мою голую шею. Я ее не отталкиваю. Мы давно хотим этого. Это был мой первый поцелуй. Хватит. Пожалуйста…       Темноволосая девушка неожиданно выбежала под дождь, хотя только что мы стояли в дверях подъезда, спокойно разговаривая и куря.       Она, смеясь, прыгала в лужи. За несколько секунд она промокла до нитки, но улыбка не сходила с ее лица. Я замерла, любуясь. Неожиданно она подбежала ко мне, голубые глаза светились, а я не шевелилась. Она положила холодные мокрые руки мне на щеки, по моему телу пробежали мурашки, от холода ли? Я поддалась вперед к бледным губам, чтобы в следующую секунду получить того, что так хотела. Мокрые холодные губы против моих горячих, мы целовались, не скрываясь, и это было прекрасно. Вдруг, она резко схватив меня за руки и разорвав поцелуй, потянула на улицу, под холодный дождь, который охлаждал. Уже скоро под дождём, хохоча, прыгали две счастливые дуры. О Боже. Я не хочу это вспоминать. Мне БОЛЬНО!       Я читаю книгу, лежа на кровати. С кухни доносится приятная мелодия, девушка напевает французские слова, сама, не понимая значение. Я специально оставила дверь открытой, чтоб слышать этот приятный тихий голос. Но вдруг послышался тяжелый глухой удар и я, подняв голову, прислушалась, больше ничего, она молчит. – Эй!       Я поднимаюсь с кровати, не услышав ответа, и направляюсь в сторону кухни. Перед глазами ее содрогающееся тело со рта пена. На две секунды я замерла, ноги приросли к полу. Что делать?! Подбегаю к ней и пытаюсь привести в чувства, тряся за плечи. Вскакиваю.       О Боже… Когда я возвращаюсь в комнату, она уже не шевелится. – Алло, скорая…       Тогда, я не признала это, но я провела время до приезда скорой с трупом.       Я не чувствую тела, но откуда эта ноющая боль? Пожалуйста, пожалуйста, прошу…       В голове мысли, образы, в голове она. Она улыбается, плачет, кричит, показывает мне язык. Бутылка в руках пустая. Зачем я ее несу? Куда я иду? Где я вообще? Нет этих весьма логичных мыслей точно не было, сейчас в моей голове только она. – Эй, красавица! — слева от меня встает мужчина, следуя рядом. – Куда направляешься, может тебя проводить?       Он кажется еще более высоким, потому что моя фигура сгорблена. Оу, так вот зачем мне бутылка. Замахиваюсь. Глухой удар.       Это я виновата. Если бы я не мешкалась, если бы чаще обращала внимание на ее бледность и быструю усталость, если бы… В голове все еще она. Может мне огреть бутылкой и себя?       Я не могу нормально закричать, то что я делаю, больше похоже на мысли, не могу заплакать.       Громкая музыка, оглушает. Я смеюсь, танцуя с каким-то мужчиной, на вид намного старше меня. Его рука давно покоится ниже, чем ей следовало бы, но я не против. От него приятно пахнет мужским парфюмом.       Я поднимаю голову и, отстраняясь из объятий, кружусь по площадке, смотря на яркие блики света. Моя голова начинает кружится, и я со смехом заваливаюсь назад, но крепкие руки не дают упасть.       Я смотрю на незнакомое лицо и со смехом выдаю: – Ой, не мой.       Это был веселый вечер. Я бы, наверное, улыбнулась, если бы могла.       Перед глазами потолок, усеянный яркими неоновыми звездочками. Я наполняю легкие воздухом и громко кричу: – Папочка! Папа!       По щекам уже катятся слезы. В комнату вбегает молодой мужчина и немного дезориентировано оглядывает помещение, включая свет. – Солнце, что такое, что не так?       Он утирает большими пальцами крупные детские слезы. И я задыхаясь ведаю ему, что мне приснился кошмар, где мама была драконом и съела его. Я надуваю губы, когда слышу, как он тихо смеется. – Ну ты же видишь, что я жив. – улыбаясь смотрит в глаза. – И мама тебя не съест? – наивный детский голосок. – Конечно же нет.       Хах, да он сам иногда в шутку называл маму драконом.       Синие пряди волос падают на лицо, когда я встряхиваю головой и закатываю глаза: – Мама, хватит кричать, от этого натуральный цвет не вернется.       Она злобно раздувает ноздри, уже набирая воздух, чтобы продолжить свою тираду, но очень удачно на кухню заходит отец. И мама частично переключает внимание на него. – Нет, ты видел, что она сделала? Скажи ей что-то! Это же просто невозможно!       Папа сонно обратил на меня внимание, снова на маму, снова на меня. – Волосы. — подсказываю я.       В его глазах появилось частичное понимание, но он для верности снова посмотрел на маму, и ее глаза стали шире, а лицо – грознее. Папа быстро посмотрел на меня. Его глаза стали по пять копеек. – Ах! – он сжал ткань рубашки где-то на уровне сердца и ломающимся голосом произнес. – Как же ты могла?!       Он пронзительно заглянул мне в глаза. – Я же не такой тебя выращивал!       Неожиданно видение прерывается. Эй! Это я хочу досмотреть! Мама так забавно гонялась за отцом с кухонным полотенцем!       Я неожиданно ощущаю, что у меня есть тело! Я не могу пошевелиться, но я чувствую руки, ноги, даже голову! Хоть все немного и странно…       Не успеваю я додумать мысль, как меня резко дергают за плечи руки, крепко цепляясь.       Уже через секунду я открываю глаза, сидя на мягкой постели в полутьме. На плечах горели чьи-то ладони и это не такой стиль речи, плечи действительно немного пекли, не как после ожога, а как будто что-то грело.       Мысли все такие же четкие и я точно вижу, что это не моя кровать и даже не больничная. Это не моя комната и… О боже… я тяну длинный локон пушистых светлых волос, это не мое тело!