I will be your greatest problem

      Во время влюбленности одного индивида во второго, первый чувствует эмоциональный взлет, он, как будто, пробуждается ото сна: хочется делать, творить, все получается, как нельзя лучше, каждая песня слышится по-новому, каждый цвет обретает небывалый оттенок. Другому же льстит внимание: он купается в ласке, пока что, не давая ничего взамен, берет позитивные эмоции, тем самым ненавязчиво начинают просыпаться ответные чувства к человеку, что столько дает, не только совесть, но и он сам хочет дать что-то взамен, чтобы тоже почувствовать эмоциональный взлет. Это у нормальных людей. Бывают, конечно, случаи, когда чувства болезненно блокируют или когда ничего взамен не дают, но сейчас не об этом.       Эта тонкая грань между тем, что тебе нравится человек и тем, что тебе нравится то, что он тебе дает.       Мне был необходим кто-то, кто меня заинтересует в этом мире, тот, кто меня зацепит, даже пусть тот, кто поможет забыть то, что было в том мире с людьми… которых я любила, и кто любил меня в ответ. Да, неприятно. Но, хей! Новый мир, новая жизнь! Как же масштабно… не сравнится с «новая жизнь с новой недели», не так ли?       Ремус Люпин был бесконечно мил и сладок, как утренний чай для ненавистников кофе, но кому тем не менее нужно получить энергию. А еще в нем была, едва заметная и почти не ощутимая, кислинка лимона, которая раскроется только под конец чаепития. Как банально, хороший парень с темной стороной, но все же до сих пор притягательно. Не знаю, смогу ли я до этого добраться.       У Ремуса было, как будто бесконечное терпение! Этот парень был готов десять раз объяснить одно и то же и ответить на самые нелепые вопросы при этом выглядеть так, как будто так и должно быть. В общем, прирожденный учитель.       Он не так серьезно верил в то, что все слизеринцы ублюдки и легко вступал с ними в дискуссии, поздними часами в библиотеке и, если кто-то из грифиндорцев ненароком ляпнет типичное: «Ты не прав, потому что ты в принципе не можешь быть прав, змея ты ублюдочная», смотрел таким взглядом, что самой не по себе становилось. Все же каждому умнику неприятно, что кто-то подвергает его знания сомнениям, переходя на личности, чему, как говорится нет места в науке. Хотя магия и наука — понятия, вроде противоположные по значению. А значит… А, плевать, я сама запуталась! К чему я веду… в общем Люпин был идеален абсолютно и неоспоримо. У него только один минус… он оборотень. И это неизлечимо, как бы никак. Я почитала про оборотней и это похоже на уже знакомую и хоть немного понятную психическую болезнь — раздвоение личности. Только здесь она еще перерастает и в физическую, что порождает особые проблемы. Сам волк это — собрание всех темных эмоций и чувств и это твои эмоции, просто все вместе всегда выглядит немного пугающе. Как сказать… если смотреть на все по отдельности: ой, я немного ревнивая, немного обидчивая, немного мстительная. Все это выглядит не страшно, потому что проявляется редко и равномерно, но представьте, если бы все это накапливалось и в конце концов взрывалось. Просто попытайтесь каждый раз, когда вы в плохом настроение замечать это и если так посчитать, то за месяц насобирается, ой, как дохрена плохих дней. Чем больше плохих дней, тем больше, не только злости в звере в момент обращения, но и больнее превращаться, и тем страшнее сам волк. Не знаю, о чем думает Ремус, он же, блин, не идиот! Довольно возможно подружится с волком и даже растворить его в себе и станешь ты нормальным человеком с плохим и хорошим настроением. Не то чтобы оборотни совсем не чувствовали злости или обиды в обычные дни, им просто проще ее терпеть, просто кидая весь негатив на несчастную собачонку. Хотя Люпина можно понять. Самый яркий пример человека, сросшегося со своим монстром — Сивый. Тот самый, что его укусил. Тот самый, что чокнутый маньяк. Полное неумение держать себя под контролем, животное поведение, стремная внешность. Да… не многим хочется таким стать. Все же оборотни — это волшебные существа, более волшебные чем маги, маги могут потерять магию и жить дальше, оборотни же одно из лиц магии, без умения, махать палочкой, творя при этом искорки, они все еще остаются волшебными животными и им необходима магия вокруг, и они сами воспроизводят магию. И магия на них влияет больше чем на волшебников, на их внешность, манеры, даже их чувства. Например, Люпин абсолютно точно любит тактильный контакт, или любил бы, если не отрицал все, что связывает его с волком. Он имеет право ненавидеть свою вторую сущность, никто не любит свои недостатки. Но чтобы даже не попробовать… Я снова слишком далеко зашла. Дело в том, что этот оборотень не позволит ничего ему дать. Он будет отторгать все чувства слишком рьяно, слишком болезненно и для меня, и для себя. У Ремуса, наверное, волк выглядит ужаснее самого страшного ночного кошмара, потому что он полон ненависти, к себе. Вот так вот я задумчиво крутила ложку уже без мороженного во рту, легко и ненавязчиво сливая симпатию к Люпину в дружескую привязанность. Все же он классный. Но слишком много проблем появится если я в него влюблюсь. Полностью утонув в своих мыслях, я не заметила, исходящий из-за угла белый свет, а когда заметила, было уже слишком. Худая фигура уже медленным шагом вышла из-за стены, а я была слишком близко, чтобы сбежать или чтобы меня не заметили. Девушка. Лицо было неестественно белым с синим отливом лицом, на котором выделялись большие глаза и полные губы, что тоже были светлого оттенка слишком близки цветом к белому, но все же легкая краснота присутствовала, волосы темные, но точный цвет увы разобрать не могу, она была выше меня и выглядела старше ей лет эдак пятнадцать, но худее, что выглядело немного пугающе. Одета в стандартную форму, но без мантии, так же задумчиво изучала меня, пока наконец не спросила резонный вопрос: — Ну и что ты тут делаешь? Я наконец отмерев медленно (даже не знаю, на что я в тот момент надеялась), убрала руки со хрустальной емкостью для мороженного и с ложкой за спину. — Иду в башню... — полу вопросительно ответила я. — Отбой же. Расширив глаза и сжав губы смотрю на нее ожидая реакцию, что должна проступить на лице. Готова ко всему, от смеха до злости, но девушка никак не выдает эмоции на лице спокойно ответил. — Да. Был. Пять часов назад. Я недовольно выдыхаю. Кто вообще придумал, отбой в девять вечера?! Это же просто несправедливо по отношению к совам, ко всем совам в замке. — Ну, я не особо хорошо ориентируюсь во времени. — Ага, особенно, когда до часа ночи читаешь литературу разной степени абсурдности глазами маглы коей я раньше была, а потом недолго мучаясь идешь за заправкой порцией глюкозы. Девушка задумчиво кивает, смотря сначала на мою милую (как у собаки нервный оскал) улыбку, а потом заведенные за спину руки. Я вздыхаю и выношу на свет прекрасное карамельное мороженное. — Хочешь? Эти домовики, всегда дадут, столько, что потом один выход: лопнуть. Она удивленно на меня посмотрела, и маленькая улыбка пробилась в самый краешек губ. — Ты знаешь, что я староста? Догадалась, блин, по твоей серьезности. — Не интересуюсь политикой. — тем не менее с улыбкой выдала я. Она уже полноценно улыбнулась. — Поэтому так нагло предлагаешь взятки? — в ее голосе звучит веселость, и она ловко садится на высокий подоконник. Я пожимаю плечами и положив рядом с ней блюдце, сажусь рядом, не так ловко, как можно понять. Подоконник довольно широкий и поэтому я могу спокойно усется так как моей душе будет охотно, поэтому сложив одну ногу в колени, начинаю с вкусом смаковать мороженное и через несколько секунд, ко мне присоединяется девушка с только что наколдованным прибором. Мороженное было съедено в рекордные сроки. Мы не соревновались… Даже если да, то это получилось случайно. Я часто начала гулять по ночам, ну и днями изучала замок, предполагая, что верный способ избавится от страха, это взглянуть ему в лицо. Тем более меня что-то никто не ловил, хоть я и не представляла, как в таком огромном замке, могут поймать одну единственную меня, да и я не натыкалась больше на других, или это магия Замка или моя везучесть. Так что сегодняшний провал был для меня настоящим шоком. Тем более у меня была одна особенность. Не смотря на то сколько бы, я спала, просыпалась всегда бодрой, за что меня, наверное, и считают жаворонком, но вопреки ожидания уснуть вечером или неглубокой ночью, я не могу, вот и брожу в одиночестве. Правда моя бодрость длится зависимо от количества сна, но мне все равно хватало больше чем обычному человеку. Может я все-таки выспалась… когда была мертва. — Пандора Лоуренс. Третий курс Райвенкло. — Все же представилась я, после минуты молчания. — Я слышала о тебе. — хмыкнув, сказала она. — Лили Эванс. Шестой курс Гриффиндор. Проглотив удивление, я снова посмотрела на нее проклиная свою невнимательность, так как не обратила внимание на рыжие волосы, которые невозможно различить в темноте, но теперь то она села ближе и над нами светил шарик наколдованный Эванс, а в глаза, она намеренно не смотрела, я знаю людей, которые это не любят (в некоторые моменты, я это не люблю) и поэтому не пыталась взглянуть, чтобы понять какого же они цвета. — Ох, обо мне сплетни ходят? — по идее, это должна было быть произнесено в шутливом тоне, но меня настолько бесит, когда обо мне говорят за спиной, что брови невольно нахмурились, а зубы сжались. — Нет. — ответила она и чуть тише добавила. — Просто эти придурки не умеют тихо разговаривать. Я не удержалась и рассмеялась такому раздраженному и в то же время обиженному тону, как будто она их просила сотни раз. Сразу понятно о ком она, подумала я, вспоминая, как «тихо» они разговаривали той ночью неделю назад. Девушка тоже улыбнулась, взглянув на меня. — И что говорят? — спросила я. Она ненадолго замолчала, то ли вспоминая, то ли думая стоит ли говорить. — Ничего такого, что-то вроде «Эта девчонка, Лоуренс, чертов гений» точная цитата они об этом говорили неделю назад. Или часто Люпину жалуются, что он совсем не обращает на них внимание, предпочитая сидеть с тобой в библиотеке. Я тепло улыбнулась, ведь то же самое они говорили и мне. Мы немного помолчали и тут я спросила: — Часто ловишь их по ночам? Лицо девушки, стало очень уставшим. — Легче избегать этих… — проглотила оскорбление — чем выслушивать объяснения. — тихо ответила она и я снова хихикнула. — Я сначала подумала, что они кличку Профессору Лоуренсу придумали: «Малышка Лоуренс». Все же он самый молодой профессор… однофамилец? Я усмехнулась, представив лицо дорогого братца, если бы его так назвали. — Если бы… — скривилась — Брат единокровный. Девушка выглядела искренне удивленной, что сплетнями не интересуется? Свежие, горячие! Кхм… Хотя уже давно не свежие, а недавно у нее вполне обосновано депрессия была, полагаю. — Оу… я имею ввиду он хороший учитель, правда немного… Она задумалась, ища подходящее слова, ну я как хороший человек с открытой нараспашку душой (ага, плюйте, не промахнетесь), пришла на выручку ближнему своему. — Ебанутый на всю бошку он… — пробурчала я. Прямо возле меня, прямо на ухо, прямо-таки могильным голосом: — Это ты про кого? Надо было видеть, как я подпрыгнула, чудом не свалившись с подоконника, чудом… именуемым Джоном Лоуренс и его быстрой реакции. Смотря на мое лицо, которое все еще оставалось испуганным и полу мертвым, он не выдержал и рассмеялся. Эванс слезла с подоконника, но ни я ни Джон на это не обратили никакого внимание. Я глубоко вдохнула. Выдохнула. Страдальчески положила руку на грудь, слушая биение сердца. — У всех братья, как братья — любящие, добрые, защищают от бед… — тихо причитала, восстанавливая ровное положение тела в пространстве, ну или не очень ровное, а хотя бы просто устойчивое. — А этот, сам причина бед моих. Он закатил глаза и ответил: — У всех сестры, как сестры — милые, послушные, слова поперек не скажут. А тут… и говорить не хочется. И без слов тошно. Он сделал презрительную морду, впрочем, через несколько секунд восстанавливая былую веселость. Чего это он?.. — Так, так… сама нарушаешь, так еще и моих любимых студенток искушаешь? — он делано грустно посмотрел на Лили. — Мисс Эванс, как же Вы… я был о Вас более высокого мнения. И ради чего, мороженное… Девушка покраснела и потупила взгляд. — Тебе напомнить, что ты готов сделать ради шоколада? — слова вырвались раньше, чем я успела подумать, а на что он готов?.. какого черта? Но мой рот уже не шутя закрывали сильные руки, а Джон нервно хихикнул и прошипел на ухо. — Твоя взяла, только замолчи. И когда я недовольно кивнула меня отпустили, а Лоуренс, тот, что вроде парень, прокашлялся возвращая относительное спокойствие. — Так значит, у тебя есть любимчики? — хитро спросила я. Но парень разрушил все мои ожидания спокойным ответом. — У всех есть любимчики, просто кто-то планирует оставаться на этой работе дольше чем на год. — он злобно ухмыльнулся. — Не надейся, ты в их число не входишь. Я с талантом признанного актера мастерски округлила глаза, смотря с первобытным ужасом. — Слава Мерлину! Холодею от одной только мысли, что есть несчастные, на которых ты внимание обращаешь больше чем на простых смертных. С сожалением смотрю на Эванс, которая выглядит искренне пораженной. Брат смотрит на меня с сощуром гаденько так улыбаясь, короче пизда мне на уроках, я так поняла. — Слушай сюда лягушка прямоходящая… — начал он. Я недовольно приоткрыла рот, ведь та херня, что он мне наколдовал, не снимается, я даже с отчаяния к декану обратился, он даже пытаться не стал, посмеялся и сказал, что нереально, оттенок только выцветал с каждым днем и осталось еще чуть-чуть к полному возвращению к натуральному цвету, но зелень на моей голове не заметить трудно. По больному бьет. Вдруг мысли брата сбила Эванс, которая тихо хихикнула и подняв веселый взгляд посмотрела на меня, скользнув взглядом по волосам от чего я недовольно поджала губы, а потом на человека (если можно так выразится, прости Господи) рядом со мной, и задержав на нем взгляд произнесла: — Извините Сэр. Лоуренс нарушила режим, а я как староста, не сделала ничего, чтобы ее остановить. Можно мы пойдем? — И чуть погодя добавила. — Уже поздно. — Действительно. — задумчиво ответил он. Чего?! Я нахмурила брови и подозрительно покосилась на мужчину, который вроде успокоился. Он глянул на меня и его лицо вдруг потеплело на пару градусов, и он даже улыбнулся. К моему подозрению подкрался и страх. Но, когда Джон просто потрепал мои волосы рукой, я почему-то мгновенно расслабилась, это казалось, таким привычным… — Вали мечта травоядного, пока я не использовал главное оружие. — миролюбиво сказал он. В моей голове сразу же всплыло: «Щекотка». Что за черт?! Я на заплетающихся ногах побрела ближе к Эванс. — Спокойной ночи, Мисс Эванс. — Спокойно сказал он. — Спокойной ночи, сэр. — с улыбкой сказала Лили. Не смотря на мое сбитое настроение, я нашла силы огрызнутся, когда девушка уже развернулась. — Спокойной ночи, Джонни! — несмотря на мой едкий тон, парень ответил вполне добродушно с легкой ностальгической улыбкой. — Сладких снов, Дора. В моем сердце что-то екнуло, но посмотрев в глаза такие родные и чужие, я не смогла не улыбнутся в ответ, хоть и была абсолютно сбита с толку.