***
Через два дня в Выручайке-складе Северус передавал списки «внутрипожирательского сопротивления», а также основного состава Пожирателей своему куратору. В сопротивлении оказалось более половины известных им сторонников Волдеморта и полтора десятка совершенно новых имен… — Бедняга Лорд, — улыбнулся мистер Грин. — С ним можно и не воевать, свои справятся. — По мне, так Лорд, мягко говоря, перестарался, — ответил Снейп. — Но под меткой не справятся. — Так вы же с Малфоем это скоро исправите. — Блокировки может оказаться недостаточно. Думаю, Реддл, когда поймет, что что-то не так, быстро все исправит. Он сумасшедший, но не идиот... Когда ее окончательно научатся снимать? — А вам не терпится? — Конечно. Это важно, а кроме того, мне до жути интересно, а заняться некогда. На пятом курсе занятия шли довольно плотно, а учитывая то, что Северусу и Питу "по разным важным делам" частенько приходилось покидать стены школы с помощью феникса "мистера Грина", времени действительно не оставалось, иногда даже на сон. Ребята с обороткой их, конечно, подстраховывали, но задания-то никто не отменял, а преподаватели стали давать все больше и больше индивидуальных работ. Вообще первое полугодие пятого курса было странным. Во-первых, вроде как обострилось противостояние между Слизерином и Гриффиндором, хоть и немного вялое. Другие факультеты пока не спешили принимать чью-либо сторону. Вообще какое-то движение происходило в основном благодаря Лонгботтому и его компании, которых частенько прокатывали в ответ старшекурсники-слизеринцы. Мальсибер и Эйвери иногда тоже попадали под горячую руку, правда, парням приходилось отдуваться вдвоем — Снейпу было не до детских разборок, он варил зелья и поймать его было можно только во время занятий, или же разбудить, но последнее было чревато. Поесть ему чаще всего приносили друзья, точнее, подруга, или эльфы, сговоренные Сивиллой. Однокашники, конечно, помогали с зельями, но основная нагрузка все же была на нем — отвечать за качество приходилось Малфою, как посреднику. А неприятностей ему Северус не хотел, подставлять покровителя, пусть и бывшего — последнее дело. Эванс же и Петтигрю приходилось защищать от нападок своих же гриффиндорцев, а именно — лонгботтомской компании… Блэка. Как в конце концов выяснилось, докапывались они до него чисто из-за фамилии, мол, «все Блэки — темные маги, и их потомку на факультете благородных не место». В результате чего они сами едва не попали в немилость на своем факультете, пока Петр не встал в позицию и не высказал все, что подумал бы о поведении учеников Годрик Гриффиндор, что такое благородство и как с этим согласуются попытки травли своего же товарища. Получилось логично и складно — что-что, а выступать перед публикой Петтигрю умел. А учитывая то, что в гостиной предварительно было распылено немного «антименталя» (спасибо за помощь Кори и Сивилле), алознаменные буяны задумались и на некоторое время притихли. Тем более, Дамблдор отправился в какую-то очередную командировку, снова сгрузив все дела на хрупкие плечи МакГонагалл и прервав традиционные чаепития. Так что экзамены прошли тихо-мирно, даже трансфигурация у замученной делами МакКошки. Детки в большинстве своем отправились по домам на каникулы, и Хогвартс опустел и затих.***
Оттери-Сент-Кэчпоул стала одним из популярнейших направлений аппарации, и камин в доме Фосеттов почти не закрывался: маги самых разных социальных слоев после некоторых весьма показательных "акций возмездия" и выступлений вернувшегося Темного Лорда (в том числе в прессе) не считали для себя зазорным общаться друг с другом. Лишь бы обезопасить себя, семью, друзей… Благодаря широчайшему кругу знакомств Фосетты оказались практически в центре изменений, но опытный ученый-артефактор был в состоянии защитить и дом, и семью от нежелательных гостей. Да и друзья у него были соответствующие. Гости же активно перенимали его опыт... А процессы в магическом обществе шли интересные. Разваливавшиеся было из-за внутренней конкуренции кланы складывались снова. Создавались новые, подчас совершенно неожиданные альянсы. Прощались старые грехи, пусть до поры до времени. И все это происходило тихо, словно мыши шуршали под ковром — привлекать к себе внимание не хотел никто. А лозунг «разделяй и властвуй» был прекрасно известен что в разведке, что в Тайном отделе. И всем известный мистер Грин, которого на самом деле практически никто, кроме Натана Фосетта, не знал по-настоящему, прекрасно себя чувствовал в роли «теневого дирижера»: слава ему была не нужна, да и власть… Он слишком хорошо знал, насколько это опасная вещь. Не каждый может держать в руках так много. Кто-то попросту не удержит, а кто-то пойдет вразнос, рано или поздно. В любом случае нужны ограничители. Собственно, он и его отдел как раз и были теми самыми ограничителями. И собирались ими оставаться. Потому весьма остро встал вопрос о новом министре, да и в целом о министерстве. Визенгамот тоже был не в лучшем состоянии, но, по крайней мере, меченых Пожирателей в нем пока не было, только сочувствующие, а ставленников Дамблдора можно было по пальцам пересчитать. Да и возраст уважаемых магов все чаще говорил о том, что их отставка не за горами. Хотя в отделе часто шутили о том, что уважаемые члены Визенгамота предпочитают покидать свой пост исключительно на чужих руках и вперед ногами. Решать вопрос власти надо было довольно быстро, но в то же время не вызывая дополнительного напряжения в обществе. Постепенно в министерстве началась смена кадров. Кто-то уходил, рекомендуя на свое место «молодого и многообещающего», кто-то уезжал на континент, у кого-то образовывались неотложные семейные дела. Небольшое, но в целом заметное увеличение выплаты выходного пособия стимулировало этот процесс с одной стороны, а с другой — заинтересованность одного не совсем адекватного, но очень сильного и изобретательного мага не давала покоя чиновникам, занимающим достаточно высокие посты. Записываться в сторонники Темного Лорда они отнюдь не спешили. Отвечать за то, что накуролесит Темный Лорд и его приспешники, тоже никому из правительства магической Британии не хотелось. Схлестнуться с ними — тем более. В Аврорат был объявлен дополнительный набор, но популярностью данная структура, увы, не пользовалась. Ну а с чего бы — на них с непростительными нападают, а они и ответить не могут ничем, кроме Ступефая или Конфундуса.***
Мальсибер-старший стоял у двери восстановленной домашней лаборатории. Нет, в ней не было идеального порядка, она не блистала свежими рядами зелий, но разве это было важно, чтобы мужчина замер, как вкопанный, прямо в дверях. Она просто наличествовала. Целая. И этого было более чем достаточно. — Как? Когда? — Последние полтора года, — поднял разлохмаченную голову сын, выпрямляясь и доставая что-то из самого нижнего ящика. — Откуда взял деньги? Как посмел влезать в долги, не сказав ничего? — Какие еще долги? — возмутился Джейкоб, выходя из лаборатории. — Если это подарок, все еще хуже! — Какой подарок, еще чего, заработал я! — Мальсиберы не работают! — Ага, они умеют только тратить, — неожиданно ядовито ответил сын. — И откуда у нас берутся деньги? Распродаем старые вещи, грабим на дорогах, берем заказные убийства? Впрочем, убивать на заказ это тоже работа, не так ли? Или мы научились чеканить гоблинские монеты? Значит, я не Мальсибер, — сверкнул глазами парень. — Я не верю тебе, ты еще школьник, ты не мог… — Тебе показать выписку с моего счета? — У тебя появился свой счет? — хотел было рявкнуть лорд Мальсибер, но голос его подвел. Он медленно опустился в кресло, глядя на сына так, словно впервые увидел. Мальчишка улыбался — довольно, нагло и… с чувством собственного превосходства. Не надо было быть легилиментом, чтобы понять — это все правда. Ужасно странная, невероятная, неудобная правда. — Но как?.. — Видишь ли, у меня в школе образовалась очень неплохая компания. Прежде всего талантливых зельеваров. — И вы… — Варили сперва простые зелья, продавали через посредника. И учились более сложным. — Что ты можешь сварить сам? — Веритасерум. Лорд Мальсибер временно потерял дар речи. А когда снова обрел… — Это же уровень подмастерья… Даже не старших курсов! — Тебе что-то не нравится? — Я горжусь тобой, сын. — Мяу… Джейкоб едва успел обернуться обратно, чтобы подхватить отца, чей аристократичный зад уже готов был встретиться с полом. — Спасибо, сын. Какой же ты у нас… молодой да ранний. Ты даже не представляешь, что ты сделал для семьи. Мы все в долгу перед тобой. — Как интересно… кстати, а почему ты ничего не делал сам? — Хочешь знать, почему Мальсиберы перестали котироваться как зельевары? Все очень просто, очередной идиотизм. После гибели твоего предка его супруга взяла со всех клятву, что они ногой не ступят больше на порог в лабораторию. И эту клятву обязаны давать все потомки, достигшие пятнадцати лет. Ты успел вовремя, Джейкоб. Сын согнулся, хохоча: — Мы соблюдем клятву! — кажется, парня еще больше развеселило недоумение отца, и он добавил, — дракклов порог я тоже сменил! Заходи!***
На следующий день мальчишка умотал к своей компании, а Мальсибер-старший делился с супругой своей радостью и одновременно тревогой: Лорд требовал новых рекрутов. — Такого сына отдавать? Анимага, зельевара, чароплета? Да я лучше сам сдохну. — Связаться с тем, кто купировал твою метку, сможешь? - с таким раскладом жена была категорически не согласна. — Скорее всего, нет. Он был под оборотным, копией Малфоя, и его не узнал никто из наших. — Может быть, Малфой? — Снова идти на поклон к мальчишке? — Уж всяко лучше, чем к этому вашему… чудовищу. — А ведь ты права, — вздохнул он. — Ладно, сделаю, раз другого выхода нет. Лучше наступить на свою гордость самому, чем дать кое-кому наступить на свое горло.***
В доме Фосеттов шло очередное собрание. — Мы вышли на лорда Нотта сотоварищи. Кажется, Пожиратели теперь больше всего хотят избавиться от собственного предводителя. Те, кто остался, более-менее адекватны. — Так может, им и не мешать? Или надо помочь? — Вопрос в другом… Что делать с неадекватными? — Изолировать, лечить, при неуспехе лечения — антимагические браслеты. — Думается мне, сначала браслеты, потом все остальное. Они опасны. — Ну да, ну да. Для начала попробуй заставить их надеть браслеты. — Сомнус, неснимаемые защелки. ... — Северус, антименталь будет нужен в товарных количествах… — В чем проблема, рецепт у Тайного отдела есть. А у меня вообще-то СОВ во втором полугодии. Не то чтобы я страдал комплексом отличника, но результаты мне нужны приличные. А скакать из школы и обратно на хвосте у феникса, конечно, быстро, но довольно утомительно, — Снейп от души зевнул и слегка потянулся. — Да тебя и без результатов уже в Тайный приняли, мог бы и расслабиться. — МакГонагалл это сказать? Задания-то никто не отменял. «Эссе на три фута», и никаких гвоздей, а у меня почерк мелкий. — Делай больше расстояния между строк. — Не учи дедушку кашлять. На фут пергамента пара строчек — весьма забавное зрелище, но не для преподавателей. Я на каникулах выспаться мечтал, и то обломался, только приехал — пожалуйста, очередное совещание. — Тогда с тебя мастер-класс… Леди Блэк готова предоставить свою лабораторию… — О. Ингредиенты с вас. — Безусловно. Увы, одним мастер-классом не обошлось. Антименталь, прозванный его добровольными изготовителями Зельем Свободы, требовал недюжинной сноровки и аккуратности, которыми обладали немногие. Они и составили, собственно, новый костяк зельеварческой лаборатории Отдела Тайн. Эйлин Снейп и Вальбурга Блэк взяли под свое крыло по пятерке зельеваров каждая, правда, у леди Блэк вскоре трое отсеялось, но работа все же продвигалась довольно быстро. Лили и Северус были, что называется, на подхвате, скорее консультируя и помогая во время ключевых моментов, вроде закладки в котел очередных ингредиентов. У артефакторов, к которым примкнул Питер, работа тоже кипела: готовились новые артефакты — распылители антименталя. Идея привлечь к копированию эльфов пришла к Снейпу и Петтигрю одновременно… Они встретились, едва не столкнувшись в камине на Гриммо, 12 и, едва выйдя в гостиную, дружно выдали, глядя друг другу в глаза: — Мы кретины! Криво ухмыляющийся Снейп посмотрел на друга, выдерживая паузу. — Домовики? — спросил Петр. — Да, конечно! Ведь насколько все становится проще! Вскоре в Отделе Тайн возникло новое подразделение… И в Министерстве, а потом и в остальных общественных местах началось то, что Пит назвал странным словом «санобработка».