Виновен!

Выйдя из комнаты, Драко несколько мгновений простоял под дверью, раздумывая, куда лучше направиться, тряхнул головой и решительно пошёл в гостиную, подумав, что стаканчик виски — это именно то, чего ему не хватает. Когда через минут сорок туда вошла Гермиона, он уже был порядком нетрезв и предавался грустным мыслям, сводящимся, в общем, к одной — его крайне заботил вопрос: куда деваются мавры, исполнившие своё дело? — Та-а-ак, — грозно протянула Гермиона, отбирая у страдальца бутылку. — С тебя, пожалуй, хватит. Собриус! — отрезвляющее заклятье влетело в него, нейтрализуя действие алкоголя, но при этом, как обычно, оставляя развесистое похмелье. Драко поднял на девушку мутный похмельный взор. — Ну, и зачем ты это сделала? — мрачно поинтересовался он. — Расскажи мне, дорогой друг, чего ради ты напился? — строго спросила женщина, усаживаясь на подлокотник кресла, занимаемого блондином. — Я пытался решить очень сложный вопрос, — ответил он, мучаясь головной болью. — Да? Интересно, какой? — Отстань, — со скорбным выражением на лице попросил Драко. — Я не нуждаюсь в нотациях. Будешь их вон Поттеру читать, когда он очухается. — Ага, понятно. Ревность, значит. Готова спорить на галеон — ты тут сидел и размышлял о том, что тебя использовали и бросят, как ненужную более вещь, верно? Малфой неопределенно пожал плечами. — Ну? — настойчиво повторила Гермиона. — А что ты хочешь услышать? — ответил вопросом на вопрос слизеринец. — Ответ на свой вопрос, всего-навсего. Это так много? — поинтересовалась ведьма, запуская руку в светлые волосы. — Тут не о чем разговаривать. У тебя теперь есть Поттер, и я тебе совершенно не нужен. — Почему ты так уверен в этом? — Ну, это банальная логика. Ты любишь его, со мной спала оттого, что тебе было тоскливо и одиноко. Теперь появился он, и я могу быть свободен. Всё элементарно, как Люмос. — Ага, всё это так. Если бы не одно “но”, — вздохнув, возразила Гермиона. — Я не хочу отказываться от тебя. Драко фыркнул. — И как ты себе это представляешь? Поттер не потерпит наличия у тебя штатного любовника, да и я не хочу тебя ни с кем делить. — Пока никак не представляю. Но у меня богатая фантазия, и я работаю над решением этой задачи. Гермиона сидела на подлокотнике и перебирала белокурые пряди, о чём-то интенсивно раздумывая. Ему даже казалось, что он слышит, как протекает мыслительный процесс любимой. — Давай оставим пока всё, как есть? — предложила женщина, прерывая свои размышления. — Ты не будешь делать резких движений, я постараюсь удержать от резкостей Гарри. А потом посмотрим, что из этого получится, хорошо? — Ну, можно пробовать, но я не думаю, что из этого что-то путное выйдет. Собеседница пожала плечами, но промолчала, оставляя последнее слово за собеседником, и отправилась спать. Утром, как обычно, Гермиона кормила Бена, параллельно завтракая. Драко спустился в кухню позже, чем обычно, быстро поел и, буркнув, что пробудет в офисе до вечера, удалился. Молодая мать проводила его взглядом и вздохнула, размышляя о том, что же ей теперь делать и наблюдая за малышом, который неловко пил из чашки сок. — Интересно, — обратилась она к сыну, — проснулся твой папа или ещё нет? Ей до чертиков не хотелось идти и проверять это. Хотелось сесть и подумать в тишине и спокойствии, попытаться разобраться в собственных чувствах. Пока Гарри находился в Азкабане, и надежд вновь увидеть его было исчезающе мало, всё казалось таким простым, а теперь... перепуталось. С одной стороны, Гермиона продолжала любить его: у них был сын, в конце концов, они были женаты. С другой — в её жизни появился Драко, и к нему со временем она тоже стала испытывать определенные чувства. Выбрать между этими двумя столь разными и при этом столь родными мужчинами она была решительно не способна, а как их совместить, не представляла совершенно. Решив, что подумает обо всём этом когда-нибудь потом, например, завтра, она взяла на руки сынишку и пошла проведать супруга. В любом случае, раньше или позже, но его придется познакомить с сыном. Гермиона тихонько вошла в гостевую спальню и остановилась на пороге, рассматривая мужа. Выглядел он не очень, но все-таки чуть лучше, чем накануне. Зелья, которыми она вчера его напичкала, приведя в чувство, работали. Услышав звук открывающейся двери, Поттер моментально проснулся и не сразу сообразил, где он. Ему было неожиданно уютно, тепло и мягко. Кожи касалось накрахмаленное постельное бельё, пахнущее чистотой и свежестью. В комнате было светло. “Я сбежал из Азкабана! — торжествующе подумал он. — И я в доме Малфоя.” — Доброе утро, Гарри, — поздоровалась Гермиона, видя, что тот проснулся. Мужчина открыл глаза и потянулся за очками. Надев их, он обернулся к супруге и открыл было рот, чтобы поздороваться, как увидел у неё на руках маленького ребенка. Ревность сжала сердце когтистой лапой. “Неужели это сын Малфоя?” — с тоской подумал он. — Гарри, лучше молчи, — предупредила Гермиона, увидев выражение его лица. — Иначе потом можешь очень крепко пожалеть о том, что может случайно сорваться с языка. Гарри захлопнул рот, так ничего и не сказав. Женщина подошла к кровати и уселась, усадив мальчонку рядом. — Знакомься, — сказала она напряженно наблюдающему за ней Гарри, показывая на малыша. — Это Бенедикт. Бенедикт Гарольд Поттер. — Это... мой сын?! — ошеломлённо воскликнул мужчина, недоверчиво смотря на Гермиону. — Твой, — кивнув, ответила та. — Я узнала, что беременна, через неделю после твоего ареста. Родился он 22 января 2007 года. — Оу, — только и смог вымолвить новоявленный отец, переводя взгляд с Гермионы на малыша. — Его крестная мать — Джинни, а крёстный отец — Драко, — сообщила Гермиона. Бенедикт, тем временем, заинтересовался очками и протянул ручку, чтобы потрогать привлекательный блестящий предмет. Гарри замер, боясь пошевелиться, а малыш бодро пополз к его лицу, счастливо улыбаясь. Через некоторое время он добрался до цели и попытался завладеть желанными очками. Гермиона рассмеялась, видя реакцию супруга на это маленькое происшествие. — Галар! — позвала она домовика. Эльф появился на зов и замер, ожидая приказаний. — Забери, пожалуйста, Бена, нам с Гарри нужно поговорить, — попросила она домовика, и тот со всей возможной осторожностью унёс малыша в детскую. — Как ты себя чувствуешь? — деловито спросила молодая женщина, когда за эльфом закрылась дверь. — Лучше, чем можно было бы ожидать, — подумав и прислушавшись к себе ответил Гарри. Он не знал, как общаться с этой женщиной. С такой знакомой и незнакомой одновременно. С его женой, с матерью его сына, с... “возлюбленной Малфоя” — мрачно добавил он про себя. — Ты позволишь осмотреть тебя? — спросила она. Гарри молча кивнул и откинул одеяло. Ведьма вооружилась волшебной палочкой и начала осмотр: разнообразных повреждений было много. Помимо ран от оков на руках, ногах и шее, на всем теле виднелось множество синяков, сломано два ребра и ещё три — плохо срослись, отбиты почки и наличествовало лёгкое сотрясение мозга. Гарри явно били — не раз и не два. Закончив диагностику, женщина убрала палочку. — Жить будешь. Повреждения неприятны, но не смертельны, — сообщила она бодрым голосом. Гермиона чувствовала, что в отношениях между ними нет прежней легкости, и не знала, что с этим делать. Хотелось обнять любимого, но она не решалась. — Ты спишь с Малфоем? — вдруг спросил Гарри. “Ну, началось, помоги мне Мерлин!” — подумала Гермиона и честно ответила: — Да. — У вас всё серьезно? — спросил мужчина, хмурясь. — Что есть “серьезно”? — ответила Гермиона вопросом на вопрос. — Ну, вы любите друг друга и всё такое... — Всё очень… сложно, — туманно ответила молодая женщина, пытаясь сообразить, как разбить натянутость, возникшую между ними. — Понятно, — мрачно констатировал Гарри. Радость от чудесного спасения из заключения таяла на глазах, теперь он даже жалел, что ему удалось бежать. Гермиона ощущала, что такими темпами они сейчас договорятся до грандиозного скандала и полного разрыва отношений, а ей этого очень не хотелось. Необходимо было что-то придумать, притом немедленно! — Гарри, — начала она решительно. — Да, мы спим с Драко. Но это не означает, что я разлюбила тебя. Я не знаю, что делать, но вы нужны мне оба. Понимаешь? — Нет, не понимаю, — резко отозвался он. — Или тебе нужен я, или Малфой. — Я не буду выбирать между вами. Тем более не буду этого делать, если мне выдвигают ультиматум, — жёстко возразила Гермиона и повернулась к мужу. — Я хочу, чтобы в моей жизни присутствовали вы оба. — И как ты себе это представляешь? — скептически поинтересовался гриффиндорец. Гермиона фыркнула. — Ровно такой же вопрос мне задал вчера Драко, а ещё он заявил, что ты не потерпишь наличия у меня “штатного любовника”, — с невеселой улыбкой процитировала женщина. — И что ты ему ответила? — полюбопытствовал Поттер. — Что не знаю, но подумаю, а пока предлагаю не совершать резких движений. И он согласился со мной. То же самое я могу предложить тебе. Давай оставим всё как есть? — А как есть? — ехидно спросил Гарри. — Ты будешь набираться сил после Азкабана, я — ухаживать за тобой, ты познакомишься с сыном и, может быть, постараешься найти общий язык с Драко... — Ты ещё предложи заняться втроём сексом, — саркастически фыркнул Поттер. — Гм, заметь, это была не моя идея, — парировала Гермиона. — Что?! — переспросил мужчина. — Ты шутишь?! — Почему шучу? Ты только что высказал совершенно гениальную идею! — Не вижу ничего гениального, — проворчал Поттер. — О, она просто несколько нетрадиционна, но не более того. — Мне кажется это чересчур, — задумался Гарри. — В конце концов, в постели меня мало интересуют мужчины. — А вот это — не правда. Я прекрасно помню, как ты заглядывался на мальчиков во французском баре... — Гермиона! Есть разница между “заглядываться на мальчиков” и “спать с Малфоем”. Это очень разные вещи! В конце концов, мальчиками можно интересоваться в чисто эстетическом смысле. Причёски у них были забавные, да и одежда тоже смешная, — оправдывался он. — Ни минуты не сомневаюсь, но думаю, что для эстетического восприятия совершенно не обязательно полвечера с кем-то танцевать. — Это был всего лишь танец! — Если придерживаться фактов, много танцев, — уточнила Гермиона. — И я слышала, как ты ушёл куда-то ночью и вернулся только под утро. — Ты следила за мной? — прищурившись, поинтересовался мужчина. — Нет, просто ты перемещался по номеру как тролль в посудной лавке, в жалких попытках не шуметь, и разбудил меня. Два раза. Первый — когда уходил, второй — когда пришел. Заметь, я не ревную, просто не понимаю, отчего ты пытаешься скрывать очевидные факты? Зачем это лицемерие? — Всё равно — это плохая идея! — упрямо продолжил гнуть свою линию Гарри. — Жить втроём любя друг друга — это плохо? Чем? — Малфой эгоистичный, самовлюбленный, напыщенный... — принялся перечислять малфоевские свойства Поттер, но был прерван нетерпеливым жестом: — О, да, а ты — святой. Спина не чешется от прорастающих крылышек? Драко такой, как ты описал, с людьми, которых не считает “своими”. С близкими — он совершенно другой, поверь мне. Он чуткий, внимательный, заботливый, весёлый, иногда грустный, порой злой... Очень разный, как все мы — как и ты. Вы с ним чем-то похожи, а в чём-то — абсолютно противоположны. Гермиона говорила и говорила, она рассказывала, как Драко ухаживал за ней после оглашения приговора, как помогал с совсем маленьким Беном, как радовался и печалился вместе с ней. Гарри слушал и перед его глазами, словно наяву, проплывали описываемые сцены. Когда молодая женщина замолчала, выговорившись, он, вздохнув, спросил: — Это всё здорово... Но зачем во всей этой идиллии я? Гермиона пожала плечами. — Чтобы жить, Гарри. Просто жить. — Я не уверен, что умею “просто жить”. Я вечно куда-нибудь влипаю, вечно вокруг меня что-то происходит. Я не могу пройти мимо явлений, которые кажутся мне неправильными. Ну, ты всё это знаешь сама. Чего стоит только моё последнее “приключение”, а ведь оно не закончено. Люди, насколько я понимаю, продолжают гибнуть, а какая-то сволочь на этом наживается, и я считаю себя обязанным остановить этого гада. Любым способом. Не получится законным — я найду его и собственноручно голову отверну, — в глазах Поттера плескалась ярость, изумрудная зелень потемнела и приобрела слегка болотный оттенок. Он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и продолжил: — Ну, и исходя из всего этого, подумай, нужен ли я тебе на самом деле? Нужен ли нашему сыну отец, от которого одни проблемы? Или... может быть, тебе стоит остаться с Драко и … — в голосе было столько боли, что Гермиона вздрогнула. — Ты говоришь полную чушь, — решительно прервала размышления женщина, — и прекрасно понимаешь это. Ты нужен! Мне, Бену. И мне кажется, что ты можешь стать нужным Драко. Гарри недоуменно смотрел на жену, пытаясь понять, насколько искренне та говорит. — И, кстати, ты разве не нашёл того, кто стоит за смертями, до ареста? — спросила она его после некоторого раздумья. — Нет. Я разузнал довольно много, но это всё разрозненные кусочки, из которых ещё не собиралось целое, но и этого, увы, оказалось достаточно для того, чтобы меня засунули в Азкабан. — Ты расскажешь нам всё, что раскопал? — Видимо, придётся, вы же от меня не отстанете, насколько я понимаю, — с улыбкой ответил Гарри, а потом спросил: — Доктор, а мне с постели-то вставать можно? Я вообще чувствую себя более-менее, лежать тут просто так — скучно, а ты ведь не будешь рядом со мной целыми днями торчать... — Попробуй, единственное, надо повязки сменить, заживает очень плохо. — Ты эти сейчас сними, а свежие наложишь, когда я из душа вернусь, ладно? Гермиона кивнула и сопроводила супруга в ванную. Пока он с кайфом плескался в тёплой воде, она успела сходить проверить сына, озадачить домовика-повара приготовлением обеда для себя и Бена, и завтрака для Гарри и взять все необходимые зелья из своей спальни. Чтобы вылезти из ванной, Поттеру пришлось позвать на помощь. Гермиона явилась по первому зову и, оценив ситуацию, плавно отлеветировала больного на постель. Опустив его и подождав, пока он устроится, женщина приступила к перевязке. — Сколько на тебе висело это железо? — спросила она, разглядывая его запястье. — Восемь месяцев, — нехотя ответил Поттер, морщась. — За что?! — За попытку побега, за то, что избил охранника, за наглость, нарушение субординации и хамское поведение. В общем, всё как обычно — сам нарвался. — Но восемь месяцев... Я видела в омуте памяти... Это ужасно. — Это Азкабан. Отсутствие там дементоров не делает его курортом, — попытался пошутить Гарри. Гермиона понимающе кивнула. — Ну, всё, я тебя перевязала, надень халат, и пойдём есть. Дойдёшь сам, или помочь? — Дойду, наверное, — неуверенно ответил бывший узник, поднимаясь с постели и, заворачиваясь в халат, спросил: — Слушай, а где Малфой? — С утра пораньше в офис отправился. Неспеша они дошли до кухни, завернув по дороге в детскую и забрав Бена. — А почему ты назвала его Бенедиктом? — спросил Гарри, усаживаясь за стол. Гермиона неопределённо пожала плечами. — Красивое имя и мне кажется, оно подходит ему. Честно говоря, не думала всерьез, как назвать ребёнка, пока беременная ходила. А когда родила, Блейз спросил: как ты его назовешь, ну, я и сказала Бенедиктом. Тебе не нравится? — Почему не нравится? Хорошее имя. Просто... очень сложно осознавать, что я стал отцом, я совсем не готов был к этому. Даже тут у меня всё не как у нормальных людей — я в тюрьме, жена рожает, я об этом ни сном ни духом. — Зато не скучно! — жизнерадостно заявила Гермиона. — Это точно, иногда даже чересчур. Они провели весь оставшийся день вместе, болтая, играя с сыном, просто сидя рядом. Ушедший с утра пораньше из дому Малфой был не в духе. Он заперся в своем кабинете, уселся в кресло за столом, подпёр голову рукой и призадумался, пытаясь разобраться с тем, что же делать дальше — скоропалительное освобождение Поттера из мест не столь отдаленных выбило его из привычной колеи. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что Поттер — ходячая неприятность во плоти. И в том, что тот — обладатель потрясающего своей бесполезностью и опасностью “таланта” влипать в разнообразные приключения на ровном месте. Он отлично помнил ещё по школе — если где-то какая-то заварушка, то можно быть на сто процентов уверенным: в самом её эпицентре обнаружится Поттер. И сейчас эта пороховая бочка находилась в его собственном доме. Постепенно ход мысли свернул в практическую сторону: Поттера будут искать, и он вряд ли согласится отсиживаться всю оставшуюся жизнь в безопасности, стало быть, ему нужны документы и маскировка. “Маггловские документы — не проблема, — думал Драко. — С магическими чуть сложнее, но тоже решаемо. Маскировка... А что, собственно, делает Поттера узнаваемым? Правильно: шрам, дурацкие очки и цвет глаз. Из-за этих примет, наверняка, все остальное помнят только люди, которые его хорошо знают. Очки можно сменить на цветные линзы, остаётся только шрам”. Выстроив план действий, слизеринец деловито принялся за решение сформулированных задач. В первую очередь документы, для начала — маггловские. Вызвав секретаря, он озадачил его просьбой связаться с одним очень полезным человечком, способным за приемлемую сумму решить проблему. Человечек этот иногда оказывал соответствующие услуги ещё Люциусу. И хотя являлся типом весьма неприятным во всех отношениях — дело своё знал, и в качестве его работы Драко ни минуты не сомневался. Помимо этого — пожилой маггл не из болтливых и не будет задавать лишних неудобных вопросов, он просто сделает весь необходимый для жизни в маггловском мире комплект документов, включая даже кредитную историю и медицинскую карту. Раздумывая над проблемой легализации беглеца в магическом мире, Малфой подобрал со стола свежий выпуск “Ежедневного Пророка” и пробежал глазами передовицу, ожидая увидеть там статью о беспрецедентном побеге из Азкабана. К огромному его удивлению, такой статьи не было ни на первой странице, ни на всех последующих. “Либо о побеге ещё неизвестно, либо его решили скрыть от общественности”, — подумал Малфой, откладывая не представляющую больше никакого интереса газету. В дверь тихонько поскребся Мартин и, получив разрешение войти, проскользнул в кабинет босса. — Я связался с мистером Донахъю. Он просил вам передать, что сможет встретиться не ранее, чем послезавтра, в три часа, в известном вам месте, — доложил он и, получив благодарный кивок, удалился, закрыв за собой дверь. Делать Драко в офисе было решительно нечего, но и возвращаться домой не хотелось. Подумав, он решил, что прогулка на свежем воздухе лишней не будет и, сообщив Мартину, что уходит, покинул офис, не спеша пересёк улицу и углубился по дорожке в парк. Совершенно автоматически переставляя ноги по привычному прогулочному маршруту, слизеринец пытался представить, как ему вести себя с Гермионой. Их вчерашний разговор всплыл в памяти, и теперь Драко пытался просчитать планы любимой женщины, но ничего разумного в голову не приходило. Это злило, а когда мужчина в полной мере осознал, что Гермиона была права, и он действительно ревнует её, то с досады даже зарычал. За что получил крайне неодобрительный взгляд молодой чопорной особы, толкавшей перед собой коляску с мирно спящим в ней малышом. Побродив ещё по парку и накрутив себя донельзя невеселыми размышлениями, Малфой выудил из кармана мобильник и, недолго думая, набрал номер одного из своих любовников. Они давно не виделись, но почему-то этот факт Драко оставил без внимания. Ему сейчас жизненно необходимо было отрешиться от проблем, а молчаливый, спокойный Люк, который никогда не претендовал на “серьёзные отношения”, подходил на роль лекарства, как нельзя лучше. Малфой совершенно не подумал, что его любовник, за тот период времени, что они не виделись, мог обзавестись партнёром или попросту обидеться на невнимание к своей персоне. Он просто набрал номер и теперь слушал длинные гудки. Если бы Малфоя спросили, отчего он набрал номер именно Люка, хотя в телефонной книжке было достаточно других контактов, то он бы вряд ли сумел ответить что-то вразумительное. Скорее всего, надолго задумался бы, а потом выдал что-то в роде: “Ну, с ним... спокойно”. С Люком Драко был знаком много лет. Встретились они совершенно случайно в одном из бостонских маггловских баров, где Малфой тогда пьянствовал, заливая алкоголем смерть родителей. Он сидел у барной стойки мрачнее тучи и методично вливал в себя стакан за стаканом, попутно лениво листая журнал о парусном спорте. Содержимое пухлого глянцевого издания пестрело картинками с изображениями морских пейзажей, и они несколько отвлекали молодого человека от мрачных мыслей яркостью и позитивным настроем. В какой-то момент на соседнем стуле материализовался симпатичный загорелый парень и вдруг, ни с того ни с сего, стал комментировать картинки из журнала. Он рассказывал о яхтах, как о живых существах: живо, красочно и очень увлекательно. Так, слово за слово, они разговорились, а когда познакомились поближе, оказалось, что Люк занимался этим спортом профессионально. Скучающему Драко было интересно, и как-то раз он согласился сходить в яхт-клуб вместе с приятелем. Об истории, которая произошла в клубе, потом сложили легенды. Люк и Драко погрузились в спортивную яхту класса “Звёздный”, отчалили, и в какой-то момент, совершая маневр, Люк сказал своему пассажиру, забыв, что тот совершенно “не в теме”: — Отдай барберу! На что Драко, совершенно не врубившийся, честно и абсолютно искренне ответил: — Я не брал! Люк чуть не шмякнулся в воду из низкобортной лодки от приступа гомерического хохота. Малфой было обиделся, но Люк, отсмеявшись, совершенно спокойно объяснил, что “барбера” — это такая веревочка-растяжка, отвечающая за управление парусом, а “отдать барберу” — это выстегнуть из специального крепления оную веревочку. Обижаться пассажир передумал и присоединился к веселью приятеля. В общем, так они и общались на почве яхт до одного момента. Люк праздновал день рождения, собрав небольшую вечеринку, среди приглашенных на которую оказался Малфой. Празднование шло своим чередом: Драко и Люк постепенно пьянели, к ночи все разошлись, а они остались вдвоём. Кто первым начал целоваться потом так и не вспомнили, но факт оставался фактом — они целовались, страстно, быстро, грубо и не могли оторваться друг от друга. Волшебник был порядком пьян, а у него была одна очень крепкая привычка, работающая буквально на рефлексах — он ненавидел просыпаться в чужой постели, поэтому, когда они принялись раздевать друг друга, слизеринец рефлекторно активировал порт-ключ, перенёсший их с любовником в его дом. Утром, конечно, пришлось объяснять ошарашенному Люку, как тот оказался в трёх часах езды от Бостона в маленьком городке в соседнем штате, и в итоге, в нарушение всяких правил, Драко рассказал любовнику о том, что он волшебник. Люк воспринял известие спокойно, философски рассудив: ну волшебник и волшебник, мало ли, что на свете бывает. С тех пор они иногда встречались, но не часто и каждый раз инициатором встреч был Драко. Трубку на том конце, наконец, подняли, и сонный голос Люка буркнул: — Алло? — Это Драко, — сообщил звонивший. — Ты не занят? Можно, я к тебе зайду? Люк, привыкший к тому, что блондинистый приятель надолго исчезает, а потом неожиданно появляется, зевнул и ответил: — Ну, заходи. Малфой вышел из парка и, завернув в ближайший супермаркет, купил там пару бутылок виски и какой-никакой закуски. Совершив покупки, он завернул в укромный уголок, аппарировал прямо к дверям квартиры любовника и позвонил. Люк, успевший обратно задремать, проснулся и, завернувшись в простыню, пошёл открывать. — А ты быстро, — проворчал он, увидев гостя на пороге. — Проходи, я пока пойду умоюсь. Малфой проследовал на кухню, выгрузил на стол свои покупки, нашёл стакан, налил себе виски и махом осушил налитое. Ему было тошно, а единственным способом заглушить это ощущение, который Драко знал, был именно виски. Люк вылез из ванной через полчаса, проснувшийся и посвежевший, дошел до кухни и нашел блондина в обнимку с полупустой бутылкой. — По какому поводу пьём? — поинтересовался он. — Плохо мне, Люк, — сумрачно ответил Драко. — Ну, это очевидно. А подробнее не хочешь рассказать? — Не знаю. Я не уверен, что тебе нужны мои проблемы. — Да ладно тебе, во всяком случае — выговоришься, а то ты какой-то... как в воду опущенный. — Очень много рассказывать придётся, чтобы стало понятно, почему мне так плохо. — А я не спешу никуда. И вообще, до пятницы я абсолютно свободен. Драко фыркнул, критически посмотрел на жующего бутерброд Люка и, плеснув себе ещё виски, заговорил. Он рассказывал ему о себе, о Поттере, о Гермионе — с самого начала. Вот буквально с первой встречи с Гарри, заканчивая побегом из Азкабана и разговором с любимой женщиной. Люк слушал не перебивая, а Малфою действительно легчало. Когда его рассказ подошёл к концу, он вдруг понял, что ему намного лучше. Во всяком случае, образовавшаяся после вчерашних событий каша в голове несколько упорядочилась. Когда Драко закончил, Люк запустил руку в волосы и поскрёб затылок. — Как в кино, — заключил он. — Ага, — меланхолично согласился Драко. — Ты любишь эту Гермиону? — спросил Люк. Драко кивнул. — А она тебя? — Мерлин её знает, — буркнул Драко. — А этот Поттер... Ты описывал его, как извечного врага и соперника... Почему ты помогал ему? — По двум причинам. Первая — его любит Гермиона. Вторая — я обязан Поттеру жизнью. Обе они очень весомы. — Но сейчас ты вернул долг сполна? — Ну, казалось бы, да, — согласился Драко. — И вас, кроме давней вражды и соперничества, ничего не связывает? — Не совсем. Гермиона. Нас она сейчас связывает. — Похоже на замкнутый круг, ты не находишь? — задумчиво вопросил маггл. — Нахожу. И именно из-за этого мне так тошно. Они еще долго сидели на кухне, обсуждая проблемы, свалившиеся на Малфоя. Был довольно поздний вечер, если не сказать ночь, когда волшебник вышел на не слишком твердых ногах из дверей квартиры любовника. Тот пытался настоять на том, чтобы гость остался, но Драко упёрся, твердо решив, что отправится домой во что бы то ни стало. Дверь медленно закрылась за ним, и он, немного постояв, чтобы мир перестал кружиться перед глазами, направился к лифту. Кабинка приехала на удивление быстро, и Драко, спустившись на первый этаж, вышел из подъезда многоквартирного дома, завернул за угол и покачивающейся походкой побрёл в сторону залива. Ему требовалось немного протрезветь, прежде чем показываться дома, а прогулка по набережной — хороший способ добиться желаемого. Мужчина не спеша шел по набережной, вдыхая солёный морской воздух, навстречу ему двигался примерно в такой же стадии подпития незнакомец. Ну, человек и человек, ну, выпивши, с кем не бывает. Драко мазнул по нему взглядом и тут же забыл о его существовании. А тем временем пьяный резко качнулся в его сторону и... — Эй, мистер, с вами всё в порядке? — чей-то голос впился шилом в мозг. Малфой открыл глаза. Перед ним стоял полицейский и внимательно смотрел на него. Служителя закона несколько удивил вполне прилично одетый господин, задремавший на лавочке набережной. — Что? — переспросил Драко, не сразу сообразив, к кому обращаются. — Я спросил, всё ли с вами в порядке? — повторил полицейский. — А, да, спасибо, — пробормотал Малфой, поднимаясь на ноги и непонимающим взглядом обводя окрестности. Служитель порядка, бросив на него очередной подозрительный взгляд, удалился. Место Драко было знакомо, но оно отнюдь не являлось тем, которое молодой человек ожидал увидеть. Блондин задумался. Вроде как не столько он и выпил, чтобы не помнить, как попал в эту часть города. Что-то было не так. Малфой бросил взгляд на часы. Три ночи. От Люка он вышел около часа. За руль точно не садился. Так как он сюда попал? И откуда такое похмелье? Тряхнув головой и тщательно восстанавливая в памяти шаг за шагом, Малфой вспомнил, как покинул любовника, спустился на лифте, вышел на улицу, добрался до набережной и шёл по ней, его толкнул пьяный... а вот что было дальше, до того самого момента, как он услышал голос полицейского, Драко совершенно не помнил. Зато при попытке восстановить цепь событий ощущения он испытывал отвратные. — Та-а-ак, интересно... Обливиэйт, значит... — проворчал слизеринец и поспешно направился в мало освещенный уголок. Разыскав такой, он аппарировал в свой офис, а там задействовал порт-ключ домой. Гермиона, услышав характерный звук, выскользнула из своей спальни и быстро направилась в гостиную. — Молчи, ничего не говори, я потом всё объясню, — предвосхитил он все возможные вопросы, быстро направляясь в кабинет. Гермиона последовала за ним. Малфой подошёл к сейфу, отпер его, достал нужную ему коробку и поставил на стол. Открыв её, мужчина бегло осмотрел содержимое — в основном это были зелья. Ценные, редкие или те, которые могут экстренно понадобиться в каких-нибудь экзотичных случаях, типа сегодняшнего. Гермиона заинтересованно смотрела ему через плечо, но вопросов не задавала, ожидая, что будет дальше. Драко нашёл нужный флакончик и, одним глотком опорожнив его, рухнул в кресло, ожидая приступа дикой мигрени. Он прекрасно знал, что зелье, восстанавливающее память, имело в качестве побочного эффекта головную боль — но что такое боль по сравнению с утратой куска памяти? Воспоминания вернулись словно щелчком. Мужчина не спеша шёл по набережной, вдыхая солёный морской воздух, навстречу ему двигался примерно в такой же стадии подпития незнакомец. Ну, человек и человек, ну, выпивши, с кем не бывает. Драко мазнул по нему взглядом и тут же забыл о его существовании. А тем временем пьяный резко качнулся в его сторону и... Рывок аппарации застал его врасплох, выворачивая наизнанку внутренности. Пришёл в себя слизеринец в тёмной комнате, мучимый жесточайшим похмельем. Именно такое состояние наступало, когда его отрезвляли заклинанием. При естественном ходе дел, похмелья у Малфоя почти никогда не бывало. Очень осторожно он запустил руку в карман брюк, надеясь отыскать там порт-ключ, который всегда носил с собой, но кроме носового платка ничего там не обнаружил. Волшебная палочка тоже отсутствовала. “Прекрасно, — подумал Драко. — Интересно, где я?” Внезапно яркий свет, направленный прямо ему в глаза, залил комнату, и голос, явно измененный магией, донёсся до ушей слизеринца. — Полагаю, вам интересно, где вы, мистер Малфой? — спросил некто. Тот молча кивнул. — Извините нас, мы были вынуждены пригласить вас в гости. Да, метод не слишком... вежлив, зато вполне эффективен, вы не находите? — А вы не боитесь обвинений в похищении? — спросил Малфой высокомерно, про себя благодаря покойного отца и матушку за привитое умение сохранять лицо при любых обстоятельствах. — Предлагаю свернуть обмен любезностями и сразу перейти к делу. Вы же вряд ли совершили похищение, чтобы выпить со мной чашку чаю? — Вы правы. Что ж, приступим к делу. У нас есть несколько вопросов к вам, и мы надеемся, что вы ответите. — Зависит от того, о чём вы будете спрашивать, — уклончиво ответил Драко. Вместо ответа на стол, стоявший перед Драко и невидимый для него из-за света, льющегося в глаза, опустили с легким стуком какой-то предмет. Невидимый собеседник резким движением подтолкнул его в сторону пленника. Драко сумел разглядеть стакан с какой-то жидкостью. “Веритасерум, — отстраненно подумал он. — Бараны! Прежде чем поить похмельного меня этой дрянью, поинтересовались бы, подействует он или нет.” Драко, щурясь от яркого света, бьющего в глаза, спросил, кивнув на стакан: — Я должен это выпить? — Так нам будет проще беседовать, мистер Малфой, вы уж не обессудьте, но у нас нет повода доверять вам. Драко пожал плечами и, спокойно взяв стакан, осушил его. Он точно знал — “сыворотка правды” на него не подействует. Ну, была у него такая индивидуальная особенность: после порядочной дозы алкоголя, веритасерумом его было поить совершенно бессмысленно дня три, а иногда и больше. Об этом мало кто знал, а ныне, после “смерти” крёстного и родителей, пожалуй, и вообще никто не знал. Тряхнув головой, слизеринец сконцентрировался, чтобы убедительно изобразить действие зелья, а его собеседник ждал, пока оно подействует, и молчал. Наконец, нужные пять минут прошли, и невидимый мужчина задал тестовый вопрос, позволяющий узнать, действует ли уже веритасерум: — Как вас зовут? — Драко Люциус Малфой, — без запинки ответил аристократ, не сделав и секундной паузы. Далее последовало ещё несколько проверочных вопросов, Драко благополучно ответил на них, и невидимый человек приступил к тем, которые действительно его интересовали: — Как вы относитесь к Гарри Джеймсу Поттеру? — Терпеть его ненавижу с самой первой встречи. — Что вы знаете о его побеге из Азкабана? — Ничего, — спокойно ответил Драко. — Вы так настойчиво добивались свидания с ним. Почему? — По просьбе его школьной подруги, которой я не мог отказать. — Что вас связывает с этой подругой? — Долг жизни, — уверенно ответил Драко. — Она потребовала в счёт закрытия этого долга помочь ей, и я согласился. Мне удалось добиться свидания, в процессе которого он повёл себя неадекватно, о чём я и рассказал своей кредиторше. На этом она посчитала долг погашенным. — Имя этой подруги? — Гермиона Грейнджер, — врать смысла не было, поэтому Малфой ответил правду. — Где она сейчас? — Не знаю, — опять же искренне ответил Драко и даже ничуть не соврал: он действительно не представлял, где сей секунд находится Гермиона, она могла быть в кухне, в гостиной, в детской... — Когда вы виделись с ней последний раз? — Две недели назад. Допрос продолжался. Драко слушал вопросы и давал на них максимально быстрые и, на первый взгляд, совершенно честные ответы. При том, такие, которые проверить либо крайне сложно, либо вообще невозможно. Десять минут. Вопросы пересекались, допрашивающий старался и, надо сказать, достаточно успешно, проверять прошлые версии ответов, несмотря на веритасерум. Пятнадцать минут. Драко было достаточно тяжко, приходилось старательно запоминать вопросы и свои ответы на них, а те сыпались, словно из рога изобилия. Двадцать минут. Он устал и единственное, на что оставалось уповать — действие зелья должно было закончиться с минуты на минуту, и допрашивающий не мог не знать этого. — Ну, что ж, мистер Малфой, мне только остается поблагодарить вас за приятную беседу. Ваше имущество будет вам возвращено, и вы будете препровождены в место, откуда сможете аппарировать. Свет погас, и Малфой остался в полной темноте. Внезапно он услышал щелчок открывающейся за его спиной двери и напрягся. — Не пугайтесь, мистер Малфой, — сказал вошедший в комнату. — Я не причиню вам вреда. Моей задачей является только завязать вам глаза, вывести на улицу и вернуть изъятое у вас. Слизеринец решил расслабиться: если бы его хотели убить, то давно бы это сделали, а так максимум, что может грозить — сотрут память. Он позволил завязать себе глаза и вывести наружу. Когда они с сопровождающим оказались на улице, Драко почувствовал рывок аппарации, а следом в его руки вложили волшебную палочку, порт-ключ и бумажник. — Дормио, — произнёс невидимый человек, стягивая с отпускаемого пленника повязку. Последнее, что слышал Малфой, погружаясь в дрёму, было: — Обливиэйт!