Больше, чем нужно

      Разбирая свои записи, я вдруг подумал, что написал о каждом из команды, но ничего не написал о себе. Но нужно ли?       Воспоминание о самом себе своими собственными глазами. Это странно? Я странный?       В конце концов мне удалось собрать разрозненные и скользкие, как угри в аквариуме в ресторане с живой рыбой, мысли в одну кучу. И вот что из этого вышло.       «Я всегда хотел быть хорошим. Хотел нравиться людям. Мне хотелось, чтобы они говорили: «Кит – отличный парень. Куда мы без него?» Но за всю мою жизнь никто ни разу не сказал подобного.       Все не всегда выходит так, как нам хочется, верно?       Я все равно рад. Рад, потому что, окунувшись в тот альтеанский бассейн с розовой водой, я ощутил близость с остальными. Мы были как одно целое. Не только с Широ, но и с другими – с Пидж, Ханком и Лэнсом. Я познакомился с Аллурой и Кораном, они тоже инопланетяне, поэтому, наверное… у нас есть что-то общее?       Хотя я не люблю, когда мне постоянно напоминают, что я наполовину галра. Это что-то меняет? Потому что я все равно чувствую себя человеком и – как и другие люди – боюсь остаться один. Совсем как во сне с хайвэем. Я понял, что куда мягче и чувствительней, чем можно было подумать. До крепких гвоздей мне далеко.       Но все в порядке. Этот сон все-таки кое-чему меня научил. Мне стало ясно, что я должен продолжать жить так, как привык всегда. Что должен снова научиться справляться со всем самостоятельно.       Широ не всегда будет рядом. Лэнс не всегда будет рядом.       Поэтому с этого самого момента, прямо сейчас, дописывая эти строки, я решаю, что буду сильным. Я вернусь на Землю – если понадобится, в тот дом в пустыне. Я не забуду никого из тех, кто в космосе был со мной рядом.       И даже если их больше рядом не будет, я не буду один».       За последние дни произошло несколько незначительных событий. Сейчас-то мне ясно, что все эти, казалось бы, малозначимые происшествия готовили меня к тому, что случилось сегодня.       Но об этом потом. Расскажу обо всем по порядку.       Похоже, мы с Лэнсом помирились. Он снова стал нормальным – подшучивает надо мной постоянно из-за моей прически. Вероятно, она ему нравится.       Совсем недавно – вчера, кажется – я говорил по «скайпу» с Пидж, и она призналась мне в двух вещах. Во-первых, она пока не собирается возвращаться на Землю. Во-вторых, ей думается, что она что-то чувствует к Мэтту. «Что-то?» – переспросил я, но Пидж не стала вдаваться в подробности, а только хотела узнать, думаю ли я, что она из-за этого странная. Ну, потому что Мэтт – ее родной брат.       – Я не знаю, Пидж. Ты не у того спрашиваешь, мне бы с собой разобраться…       То, что я не смог помочь Пидж, расстроило. Я был сбит с толку, огорчен и вообще будто бы немного не в себе. В этом состоянии я вышел из комнаты и, зайдя в столовую, увидел, как Широ с Аллурой целуются. Тонкие серебряные пряди принцессы переплетались с сильными пальцами, ее рука лежала на его колене, а еще мне по чистой случайности бросилось в глаза то, что творилось в этот момент в области паха Широ.       – О, че-ерт. Извините!       Я выбежал из столовой – весь красный – и чуть не налетел на Лэнса с Ханком. Оба громко хихикали, щипали друг друга, а потом хихикали снова. Их зрачки были вдвое больше обычного. Ой-ей… В замке будто все сошли с ума.       Остаток дня я провел в своей комнате и заставил себя выйти из нее только тогда, когда получил сообщение от Корана по коммуникатору. Он собирался объявить нам что-то важное.       Уже по пути к нему я понимал, что прекрасно знаю, что именно он хочет нам сказать, но все еще отказывался в это верить.       Реальность оказалась даже хуже моих худших ожиданий. Открытие «черных дыр» было разрешено около часа назад, и так как замок уже давно был полностью подготовлен к прохождению через портал, мы возвращались на Землю завтра. Уже завтра!       Я никак не мог отойти от этой новости, остальные тоже. Не было понятно, рады они или же растеряны. Или и то, и другое. Глаза Лэнса, устремленные к Корану, были широко распахнуты от возбуждения и казались кристально-чистыми, как у ребенка, но будто бы пустыми. Широ, сидевший рядом со мной, взял Аллуру за руку и улыбнулся мне:       – Вот и все закончилось, Кит.       Широ наверняка хотел меня подбодрить, но я не знал, что ему на это ответить. Вместо меня ответил Коран.       – Именно так, Широ, ты совершенно прав. Все закончилось. Стартуем завтра рано, так что могу только посоветовать: начинайте собирать вещи…       Вряд ли Коран понимал, как это звучало, но мы с Широ незаметно переглянулись. Нас вышвырнули…       В замке много коридоров, разных комнат, потайных ниш и залов. Мое самое любимое место в нем – это зал с прозрачными стенами и потолком, который Лэнс в шутку называет «планетарием».       Прямо сейчас я в нем. Сижу, прислонившись спиной к стене, вытянув ноги на прохладном полу, и смотрю на звезды. Мне нужно остудить голову.       После сообщения Корана все разбрелись куда глаза глядят. Может, приняли всерьез его совет?       Вещей у меня особо нет, и собирать мне нечего, поэтому я сижу здесь и бездумно разглядываю бесконечную черноту снаружи. Космос такой огромный. Какой смысл в том, чтобы провести остаток своей жизни на одной-единственной планете?       Ответа на этот вопрос я не знаю. Мог бы спросить об этом Широ, но он, возможно, сейчас слишком занят. Мне уже давно пора смириться с тем, что в будущем он будет «занят» больше, чем мне бы хотелось.       В «планетарии», кстати, есть один огромный недостаток – в нем холодно, и если провести здесь больше получаса, прямо-таки начинаешь чувствовать, как стремительно падает твоя температура тела.       Но смерть от переохлаждения мне пока не грозит.       Я просидел в зале с прозрачными стенами и потолком больше часа. Ноги то и дело затекали, поэтому приходилось несколько раз менять позу. Мои пальцы на руках совсем окоченели – я тер их друг о друга, правда, без толку.       Когда я уже собрался уходить, дверь внезапно отъехала в сторону, и на пороге возникла тень. Тощая и высокая – по мере приближения тень приобрела очертания Лэнса.       У него в руках был шерстяной плед. Настоящий земной плед – теплый, мягкий, удобный. Лэнс накрыл меня пледом с головой, а сам опустился на пол рядом, приняв позу эмбриона – ноги подтянул к животу, обхватил их руками, а подбородок положил на колени.       Я хотел поблагодарить его, но не смог – не нашел слов. Он молчал, что случается редко. Только смотрел на звезды, а иногда дышал на свои пальцы, стараясь согреть их. Лэнс замерзает очень быстро.       Мы сидели молча слишком долго, но когда я все же решил, что нашел подходящие слова, чтобы начать разговор, его начал Лэнс.       – Я люблю тебя, – сказал он безо всякого вступления. – Ты знал?       Я нелепо дернулся всем телом, на что Лэнс рассмеялся.       – Расслабься… Не говори ничего, я не хочу знать, что ты думаешь по этому поводу.       Я смотрел на него, хлопая глазами от изумления, но он не удостоил меня и взглядом. Все еще пялился в пространство перед собой, и его зубы смешно стучали друг о друга от холода.       У меня в горле словно застрял ком. Я неуклюже протянул Лэнсу часть пледа – тот оказался достаточно большим – и он с радостью накинул теплую шерстяную ткань себе на плечи.       – Хо-ло-дно, – по слогам произнес он. – Скажи мне, золотце… как ты торчишь тут часами?       – Дело привычки, – слабо пояснил я. На самом деле, мне хотелось сказать вовсе не это, но я не смог. В моих ушах все еще звучали его слова. Ведь что если он в действительности… Что если он правда любит меня?       Я гнал эти мысли от себя. От них становилось не только теплее – от них становилось почти жарко. Я просто не мог себе представить, что Лэнс любил меня, потому что каждый раз, каждый чертов раз мне приходилось наблюдать за тем, как он пускает слюни при виде первой попавшейся инопланетной красотки.       Наконец я заставил себя пробормотать:       – То, что ты сказал до этого…       – Будешь издеваться надо мной?       – Нет, я… Лэнс…       На большее меня просто не хватило. Лэнс хмыкнул, а потом, протянув руку, неожиданно приподнял мой подбородок и заглянул мне в глаза. Мне, как и ему, было дико холодно, но этот его взгляд был таким интимным, что внутри все разве что не закипело… Не то краснея, не то бледнея, я отвел глаза в сторону, а Лэнс констатировал:       – Все-таки мы с тобой такие разные…       К чему он сказал это, я не совсем понял, но мне почему-то подумалось о сне. Не о моем собственном, а о том сне, о котором рассказал мне Широ. Огонь, бушующий в океанских глубинах… От одной мысли об этом стало неуютно и тоскливо, поэтому я поспешил возразить:       – Не такие уж мы и разные…       – Совершенно разные.       Лэнс отпустил мой подбородок, а потом улыбнулся – грустно, почти меланхолично. Он вытянул свои длинные ноги на полу и запрокинул голову наверх.       – Я буду скучать по космосу… – простонал он.       – Не отходи от темы, пожалуйста.       Я резко потянул плед к себе, зная, что таким образом Лэнс тоже окажется ближе. Он не сопротивлялся, только буркнул:       – Ты даже не знаешь, как это все сложно, моя глупая сладкая карамелька.       – Тогда объясни мне.       – Да если бы я мог!       Я все еще не мог понять, в чем заключалась его проблема. А еще заметил, что Лэнс сторонится телесной близости – он был совсем рядом, но нервно следил за тем, чтобы наши плечи не дай бог не соприкоснулись друг с другом. Что-то это на него не похоже…       Скорчив гримасу, Лэнс уставился в пространство перед собой. Мне хотелось коснуться его, но я не решился. Его признание словно отпечаталось у меня в голове – и я боялся сделать что-то неправильно. Испортить все как всегда.       Лэнс пробормотал:       – Помнишь тот вечер, когда мы играли в видеоигры у меня?       Я кивнул. Еще бы не помнить, ведь это был тот вечер, когда мы в последний раз… От мыслей о сексе мои щеки ощутимо потеплели, но Лэнс будто бы не замечал моего смущения. Он продолжал:       – Нам было хорошо вместе, правда? Не отрицай этого.       Я и не собирался.       – Но было еще кое-что… Тот вечер был таким классным, ты был рядом, со мной, и мне было хорошо. И одновременно это было ужасно, потому что в тот вечер, прямо в тот момент, когда это все происходило, я уже страшно ностальгировал по этому… Едва не расплакался, пока ты в телик пялился. Отвратительное ощущение. Не могу представить себя без тебя.       Лэнс съежился всем телом, и в эту минуту меня словно озарило. Так вот почему...       – Ты поэтому был все время таким странным, да? Поэтому ты на меня злился?       – Я не злился на тебя, – Лэнс вздохнул и сжался еще больше. Я не мог смотреть на него такого – это было неестественно и почти больно. На одно короткое мгновение я практически ощутил настоящую физическую боль.       – Лэнс…       – Я не злился на тебя, – отрывисто повторил он. – Я злился на себя! Угораздило же влюбиться в кого-то вроде тебя…       – Что со мной не так, Лэнс?!       – «Что со мной не так, Лэнс?» – незамедлительно передразнил он, заставив меня невольно вспыхнуть от ярости. Опять его дурачества! Почему хотя бы сейчас нельзя оставаться серьезным? – Вот не знаю, Кит, подумай сам, напряги свою глупую обстриженную голову…       И я напряг. Лэнс притих, закутавшись в плед по самый нос, согревшись и перестав трястись всем телом. Мыслей у меня в голове было много – я думал о том, что кроме Широ, кроме него и нашей команды, так и не смог по-настоящему сблизиться с кем-то. В том же Гарнизоне – другие избегали меня, да и я сам… разве когда-нибудь стремился к кому-то? Пытался наладить контакт первым?       Неизвестно, что именно имел в виду Лэнс, но я все равно сразу подумал обо всем этом, поэтому и огрызнулся – пристыженно, даже враждебно:       – Ну извини, что я такой отстойный.       Лэнс промолчал, и это только распалило меня еще сильнее.       – Да уж, не повезло тебе влюбиться в такого… Но за девушками бегать ведь все равно не помешало, да?       Он усмехнулся, будто бы я с ним шутил. Что тут было смешного?       Но я не успел даже возмутиться, потому что он повернулся ко мне, заглянув прямо мне в глаза. А потом качнулся вперед и прильнул губами к моему уху:       – А ты когда-нибудь пробовал запретить мне это? Сказать хоть слово?       От прикосновения его губ – теплого и немного влажного – я вздрогнул, но не отодвинулся. Его слова, одно за другим, словно вскрывали что-то внутри меня. И мне хотелось и в то же время совсем не хотелось, чтобы это продолжалось.       Я не отодвигался, отодвинулся сам Лэнс – выдохнув расстроенно, почти обиженно:       – Ты даже и не пытался… Тебе было все равно.       Мне не было все равно. Никогда. Нужно было открыть рот и сказать ему это, но я не мог себя заставить. Не знаю даже, что мне помешало. Смущение? Или упрямство?       Лэнс закинул руки за голову. Он снова разглядывал звезды – они были везде. Над нами, перед нами, даже под нами – мы будто парили в невесомости, будто мы сами были планетами, маленькой, плывущей по небу Солнечной системой.       Поборов смущение, я подался к нему, неловко уткнулся носом в его плечо, попытался обвить его руками. Лэнс ответил на мои прикосновения, прижавшись ко мне сбоку – обнимаясь, мы совсем сползли на пол.       Лэнс прошептал:       – Ты ведь не любишь меня, да?       – Я не знаю.       По крайней мере, это было честно, но Лэнсу мой ответ явно не пришелся по вкусу, поэтому он поспешил перекроить все на свой лад.       – Зато я знаю: ты не любишь меня. Ты любишь Широ…       – Я не люблю Широ! У него есть Аллура, ясно? И давай не будем говорить об этом.       – Хорошо, ладно.       Пальцы Лэнса забрались мне под куртку. Они были холодными, но согревались по мере пребывания под моей одеждой. Я зажмурил глаза – правда, Лэнс не дал мне расслабиться, тихо спросив наконец-таки то, что, казалось, хотел спросить уже все время, но никак не решался.       – Ты… ты чувствуешь ко мне хоть что-нибудь, Кит?       – Конечно, – сразу же отозвался я. Он еще сомневался!       – Что? Что именно?       Глаза Лэнса заблестели, словно он собирался расплакаться. Но он, разумеется, не собирался.       – Я… – мне понадобилось не меньше полминуты, чтобы собраться с мыслями. А еще чтобы хоть как-то скрыть предательскую дрожь в голосе, – я чувствую привязанность. И тепло. Влечение… Это не очень много, но…       Но? Я был слишком смущен, чтобы продолжить, Лэнс же – просто стиснул мою ладонь в своей и улыбнулся:       – Даже больше, чем нужно.       Я сказал ему далеко не все, но он казался удовлетворенным. Словно знал что-то, чего не знал я.       Мне не хотелось спорить с ним. Где-то на дне сознания все еще шевелились воспоминания о его признании, и каждый раз, когда я думал об этом, внутри разливалось тепло. Но я все еще боялся давать волю этому чувству, потому что знал, что могу утонуть в нем. По уши… Да что там – с головой.       Наш сложный разговор закончился так, будто бы и не начинался. Лэнс окончательно успокоился – он был молчаливым и нежным. Мы больше не говорили ни о чем, словно все проблемы были решены, только медленно целовались, гладили друг друга под жесткой тканью наших курток, лежали под пледом, обнявшись… Наши тела так крепко сплелись друг с другом, что мне было плохо от одной только мысли, что нам когда-нибудь придется разорвать эту связь.       Я закрыл глаза. Зажмурился изо всех сил и спрятал лицо в плече Лэнса, так сильно сжимал веки, что перед глазами заплясали белые точки от напряжения, но потом, когда они пропали, я вдруг увидел это.       Это определенно не было сном, но и не было реальностью. Наверное, что-то между? Это был сон наяву, и он был красивым, осязаемым и настоящим.       Мы были на Земле. В пустыне где-то в Неваде, а может, и в Техасе. Не разберешь. Скажем так, это был просто вечер в пустыне, по которой мы с Лэнсом гуляли вдвоем, взявшись за руки, и солнце опустилось за горизонт так быстро, как только смогло, но прямо за ним на небо взошла луна. Поэтому у нас было достаточно света. Достаточно для того, чтобы после долгой прогулки лежать прямо на сухой, поросшей жесткой травой земле, рассматривая усыпанное звездами небо над нами.       Мы разглядывали его с восторгом, затаив дыхание, и оно было большим и незнакомым – мы не знали ни единого созвездия. Но в этом не было никакой нужды.       Потому что мы просто придумали свои собственные.