Все началось с троллейбуса или бабушка виновата?

«Жизнь - несправедливая штука», - думал молодой парень двадцати пяти лет, вылезая из-под стола, где обосновался после потрясающей новости, а если точнее - просто сполз от избытка чувств. Мало того, что Аленка вторую неделю не дает: то у нее голова болит, то критические дни, то гороскоп не позволяет; так еще от начальства пришло указание взять в его отдел на практику студента. Ладно бы обычного, с которым можно договориться, чтобы не появлялся здесь, а практику подпишут и просто так, так нет же! Сын начальника, чтоб его троллейбус переехал! - Черт! Троллейбус… Быстро схватив со стола папку с документами, необходимыми в понедельник на планерке, Олег выбежал из здания. Работая третий год в строительной организации, он успел приобрести славу очень исполнительного и ответственного работника, после чего получил прибавку к жалованию и должность начальника отдела снабжения. И вот он уже полгода копит на новенькую Хонду, передвигаясь на общественном транспорте. Но сегодня, как на грех, его задержали, а пятница, вечер – это приговор. Толкучка обеспечена. POV Олег Подлетев к остановке, успеваю запрыгнуть на ступеньку троллейбуса в последний момент. Немного не рассчитав, всем телом впечатываюсь в какую-то тетку необъятных размеров. - Молодой человек, что вы себе позволяете? Тут же в диалог включается более древняя ветвь эволюции. - Совсем оборзели! – шипит бабулька справа от меня. – Если нацепил штаны Кардена и трусы Кельвина, это не значит, что можно теперь все. Девушкам деваться от них некуда, – взмах руки в сторону стокилограммовой сорокалетней девушки. Поперхнулся воздухом, стараясь спрятаться за высокого мужика в панамке. Интересно, с чего она взяла, что я ношу белье этого Кельвина? От моей защиты так сильно воняло луком и немытым телом, что пришлось срочно ретироваться влево, задевая какого-то старичка. - Как так можно? – визжит он, размахивая хиленьким кулачком. – Да я в твои годы даже прикоснуться к старикам не решался! - Боялись, что рассыпятся? – не выдерживаю я, загораживаясь портфелем. - Да ты, да я… Совсем стыд молодежь потеряла. Скоро конец света настанет! Охрененный вывод. Возмущенно фыркаю и взъерошиваю свои короткие светлые волосы. Судя по тому, что себе позволяют эти старцы, они о почтительности тоже только от дедов слышали. А тем временем на очередной остановке народ прибывает. Приходится продвинуться вперед, старательно огибая антикварные раритеты. Дышать нечем, сентябрь выдался очень душным и жадным на дожди. - Подвинься, - мне в спину упирается кулак бабушки - рентгена. Этот божий одуванчик подпрыгивает на месте и иногда сплевывает на пол. Ей плохо видно? Может, подсадить ее на голову тому лысому мужику впереди меня, пусть получит моральное удовлетворение на старости лет от езды на шее. Тут мне в копчик упирается что-то острое и ввинчивается. - А-а-а, - ору я, оборачиваясь вполоборота. Вижу в ее руках зонт на длинной трости. Нет, я понимаю, что со старшим поколением нужно общаться вежливо, но беда в том, что на ум приходила масса слов, преимущественно нецензурных. Я глубоко вздохнул, медленно выдохнул и лишь после этого умудрился выдать нечто более-менее цензурное: - А не подохренели ли вы, уважаемая? Бабка уже открыла рот для последующей тирады, как очередная масса народа толпой хлынула в троллейбус. Меня снесло ударной волной. Поджал ноги и меня спокойно прибило к какой-то девушке. Довольно симпатичной сзади. Н-да, недотрах сказывается, от соприкосновения наших тел, стадо мурашек промаршировала от макушки до пяток с лозунгом «Даешь измену в массы!» Ее длинные черные волосы приятно пахли жасмином, а голова находилась на уровне моей груди. Как раз мой любимый размерчик. - Кхм, кхм… - раздалось сбоку. Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с глазами соседки. Марь Ивановна была самой инициативной сплетницей нашего двора. Подозревала всех и во всем. Пропала кошка – Петр Павлович из третьего подъезда с дружками пустил на колбасу под самогонку; спилили дерево – дрова Настя из пятой квартиры заготавливает, чтобы поджечь ларек с алкогольной продукцией. Поморщился и попытался сделать вид, что это не я, а мой клон. - Олежек, а ты расстался с Аленочкой? – чувствую, как она навалилась на меня. Причем, девушка тоже постаралась обернуться, становясь к ней лицом. - С чего вы это взяли, Марь Ивановна? Старушка ехидно ухмыльнулась, а у меня мороз прошел по коже. Вдруг чувствую, как к моей ширинке прикасаются чьи-то пальцы. Лицо наливается краской, а член заинтересованно приподнимается. Щечка девушки окрашивается румянцем. Неужели?! - Извращенец! – орет она, полностью ко мне обернувшись. И тут я понял, что попал. Передо мной стоит парень. Маленький, миленький, хорошенький, но парень! - Еж твою, Богу мать! Все пассажиры резко повернули головы в нашу сторону, и воцарилась гробовая тишина. Рыгнуть что ли для создания атмосферы? - Ты чего орешь? – возмущенно смотрю в лицо этого индивидуума. - Сам же мне яйца гладил, а я извращенцем оказался?! - Я даже не касался твоих яиц! И тут подает голос третий участник нашего треугольника, то есть моя соседка: - И зачем так орать? Я просто хотела, чтобы вы подружились! Слов нет, одни многоточия. Стадо мурашек промаршировало обратно, уныло волоча за собой порванные лозунги. - Мало того, что хам, так еще и голубой, - донеслось у меня из под правой подмышки. Скашиваю глаза и вижу зонтик. - Бабуля, а не засунуть ли вам предмет этого обихода в одно известное место? - Куда, милок? – а сколько заинтересованности в голосе. - В задницу! Короче, троллейбус остановили, меня высадили и оставили в двух километрах от дома. Стою и ошарашено смотрю на вставший член. Либо я геронтофил, либо гей. Второе предпочтительнее…