Не тот улов

      Недолго ждать пришлось свадьбы-то. К полудню, через три дня, заявился в нам домашний демоненок и, естественно, не просто так, а с депешей от матушки моей августейшей. Пришлось послание принять — на сургуче запечатывающем оттиск королевской печати. А послание коротким было: Жду вас, обормотов, на торжество. Племянник мой на русалке удумал жениться. А у нас духи домашние без дела засиделись, только зазря подношения принимают! Кэйтилина-великанша Дэм языком прицокнул и засмеялся зло. — Естественно, почтим своим присутствием, — чопорно сообщил. — А… — А дату узнаем… — Но… — Говорю, узнаем! Мда, хитрюга мой, определенно, с королевскими домашними демонятами дружбу завел — другого объяснения у меня не было. А матушке, судя по письму, известно об этом стало.       А свадьба Мариаль и Олафа случилась неделей позже в субботу — день божественный и как нельзя лучше для торжеств всяческих подходящий. — А… — Теперь можно… — Но… — Кровь за меня проливал и свою, и чужую — заклятье обратной силы больше не имеет! — Но… — Чего?! Навещай свое семейство хоть каждый день!!! И разозлился, аж чешуей покрываться стал. Интересно, он вообще собирался мне это сообщить?!       Добрались до моего родного острова на удивление быстро, даже для подводного народа. Все подмывало спросить, оборванцами на торжество заявимся. Одежда у обоих уже сильно поистрепаться успела. Но уж больно сильно злился русал мой — зубами громко скрипел, забывался и они у него заострялись и отрастали, будто рыбу есть надумал. Да и на руках когти загнутые появлялись. Ох, не к добру матушка его на праздник позвала. Но… не успели на берег вылезти, а там — твари подводные, те, которых подводный народ магией своей создает и слугами своими делает, дожидаются. За меч схватился — думал, сечи не миновать. Ан нет! Они одежду новую притащили: и камзолы, и кафтаны, и кюлоты и… тонкие рубашки с кружевами, да еще и без дыр! А уж когда увидел щегольские сапоги, определенно из кожи какого-то морского чудовища сделанные — присвистнул. — Не оборванцами же на праздник являться, — русал мой даже улыбнулся, острые зубы демонстрируя. — Матушка подивится, откуда добро такое, — замолчал, думал расскажет, но у него: только улыбка шире.       Твари морские даже нарядиться помогли, а потом, будто по команде, все, как один в воду попрыгали и были таковы.       Матушка нам навстречу демонических слуг отправила, чтоб быстрее до замка фамильного, который мы гордо дворцом именовали, добрались. Слуги со своей задачей справились, правда, своеобразно. Устроили смерч, чуть побольше, чем Дэм, по блажи, развлечения ради создает. Подхватил нас этот смерч и в минуты считанные к замку доставил. Ну, немного растрепались, немного запылились. Демонята похихикали мерзко, да в замковой стене исчезли.       Успели как раз к началу церемонии в святилище. Домашние духи по очереди из-за алтаря выглядывали — матушку боялись как и прежде. Королева наша как меня увидела — разразилась таким ревом, что чудища морские ей бы позавидовали. — Вернулся!!!!! Кровинушка-сиротинушка!!!!!!!! — и в тисках железных, у нее объятьями считающихся, меня сдавила, да так, что чуть не задохнулся.       Батя скупую слезу пустил, но говорить ничего не стал. Наверное, опасался, что ни одного приличного слова по поводу возвращения моего не скажет.       На Дэма матушка зло глянула, и уж было собиралась его выругать — поводов-то для этого предостаточно, но тут невеста с женихом в святилище вошли.       И русал мой, широко улыбаясь, во весь свой зубастый рот, к Мариаль направился. И я уж думал, порешить кузину свою собрался. Но, по счастью, ошибся. У Дэма в руках ожерелье с жемчужиной появилось. И я-то к его фокусам таким уж привык давно, а гости, на церемонию прибывшие, громко заахали и заохали, а кто и обережьи заклятья на случай всякий зашептал. А потом замолчали все. Дэм, тоже молча, Мариаль потупившейся и увлеченно каменный пол рассматривавшей, ожерелье на шею одел. Громко в тишине застежка щелкнула. — Духи!!! Пора бы уже начать! — батя завопил бесстрашно. — Чтобы уж и закончить побыстрее! За алтарем завозились и заругались, но негромко, а значит, не обиделись. Когда жених и невеста ритуальным кинжалом ладони порезали и на алтарный камень кровь пролили, появился на камне этом наш прадед. — Быть вам вместе, покуда не помрете!!! Ну, а дальше — как получится!       За это от прабабки огреб. Она из-за алтаря выплыла и затрещину ему залепила. Видать, приболела, а потому просвечивала, и противоположную стену подвала сквозь нее разглядеть было можно.       Прадед, не спеша крови свежей напился, затем, не сильно внятно заклятье проорал. Олаф Мариаль за руку взял, а алтарный камень синеватым светом загорелся. Гости зашептались — раньше такого не бывало. Дэм вздоха горестного не сдержал — расставалась Мариаль со своей силой. Не бывать ей больше русалкой и с Олафом простой смертной доживать.       Дэм еще повздыхал, но вмешиваться не стал. Молодые поцеловались, камень алтарный опять тусклым сделался, а прадед наш быстренько за ним спрятался.       А затем отправились в бальную залу, которую по такому случаю до блеска слуги, и демонические, и не очень, надраили. Музыканты наши, еще почти что трезвые, по струнам ударили и даже не сильно фальшивили.       Демонята бате трон приволокли и он на него, без всякого изящества свалился. Придворные дыхание затаили — ждали. А батя молчать вздумал. — Ну?! — и матушка, руки в боки, над ним нависла угрожающе. — Пляшите уже, дармоеды!!! А не то головы пустые поотрубаю!       И едва танцоры парами, не слишком уверенно, выстроились, музыканты менуэт заиграли. Мариаль с Олафом матушка тоже танцевать заставила. И скверно у них это получалось, особенно у Мариаль — в ногах путалась. На альманду пришлось мне матушкину фрейлину, полноватую блондинку, пригласить. Ох и громко Дэм зубами заскрипел — сам-то танцевать отказался и стенку, как и в прошлый раз подпирать отправился.       На ногу фрейлине только раз наступил. Закончилась альманда, а она, поклон неуклюжий сделав, мне громким шепотом заявила: — Отец мне в приданое замок дает. Дэм по стенке когтями заскреб. — А замок еще один уж точно б семейству нашему не помешал, — сказала матушка и тоже громким шепотом.       Для гавота она мне другую фрейлину, худую брюнетку, выбрала. Отказать не посмел, а в сторону Дэма и смотреть боялся — отрастит сейчас когти гад мой морской и зачнет всех подряд в зале решить заради ревности. Гавот закончился к вящей моей радости. Поклонился, и хотел уж было к Дэму подойти, но услышал: — У меня в приданное пивоварня.       Теперь громко вздыхал батя — ему бы такое приданное, да к кораблям в довесок. А Дэм… расхохотался — вот гад! Истинно морской и гад!!! Выход все же нашел — начал на вино, которое в фужерах пажи на подносах разносили, налегать. И скоро уже развеселился и штормить меня начало. Тогда к той же стенке, где Дэм от скуки страдал и привалился.       Матушка отправилась бате внушения строгие делать — он тоже вино вниманием не обделял. Но пока ограничилась устным выговором, до рукоприкладства дело еще не дошло.       После бала собрались гости в тронном зале, где слуги уже для праздничного пира столы накрыли. И только тогда понял, как перемены блюд многочисленные увидел, за чей счет пир этот. Уж точно матушкины племянники постарались — нам такое не по карману. Вино лилось рекой, пажи с трудом успевали кубки наполнять. Мариаль с непривычки захмелела, да так за столом и заснула. Но будить ее никто не собирался. Дэма напротив меня посадили и потчевали сырой рыбой и устрицами. Не отказывался, но на Мариаль и Олафа угрюмо смотрел, будто на похороны, а не на свадьбу явился. — Теперь я плясать буду!!! — провозгласил батя и из-за стола вылез. А плясать он пошел… вместе с шутами. За что и поплатился. — Ах ты пропойца ты окаянный!!!       И сломала матушка о батю стул, а потом еще один. Шуты перепугались и из зала удрали, фрейлины завизжали. Батя сдался и был обратно за стол водворен. Береника кубок подняла и все замолчали — ведьма тост сказать собралась. И по ухмылке ее пакостной догадался — ничего хорошего не скажет. И правда: — За младшего принца! И да обретет он свои стены!       Гости захохотали громко и нестройно, кубки подняли и начали громко из них пить. Зал весь густым туманом заволокло. Еще успел подумать, что-то проделки Дэма, на Беренику обозлившегося. Туман рассеялся и оказались мы с ним на морском берегу. — Возвращаться пора, — буркнул, не оглядываясь и к воде пошел. — Братец!!! — Мариаль, протрезвевшая неожиданно, на демоненке верхом прилетела. — Что желаешь… сестрица?! — успел заметить когти на его руках — не вздобровать Мариаль. — Прости, но таков мой выбор. — Будь счастлива, — и под волну нырнул. — Будь счастлива, — и я эхом повторил и за ним последовал.       Неделя прошла вполне мирно. Рыбу ловили, в море плавали. Дэм вздумал меня премудростям своего народа учить. Как от сетей уходить, холодное течение под водой распознать, рыбу голыми руками из воды выхватывать. И даже немного магией русальей поделился. Долго исхитрялся заклятье простенькое произнести, и когда получилось — смог невысокую волну вызвать.       Но Дэм будто ждал чего и говорить об ожидании этом отказывался наотрез. Тогда и я стал ждать, хоть и не знал, чего именно.       И вот дождались. Неделей позже Олаф с демонятами здоровенную бутылку вина прислал И Дэм на удивление быстро ее уговорить согласился.       Проснулся, по обыкновению, один. На губах — тепло поцелуя и ранка чуть саднящая. Дэм… удрал и уже далеко. Вышел из пещеры, на небо ночное глянул и выматерился. Не сразу, но все-таки додумался: вино кто-то, по наущению гада моего морского, сонным заклятьем приправил. Чтобы смог он беспрепятственно от меня сбежать.       Ждал долго, счет времени потерял, да так на берегу и заснул. А проснулся от плеска — без заклятий теперь сон чуткий. В волнах Дэм показался. Кинулся в воду и помог ему выбраться. И не сразу понял, что ранен гад мой морской. Свалил его на берегу. — Там… И вовремя успел обернуться — из воды… наги показались. Полу люди, полу змеи. У нас сказками о них ребятню пугают, чтоб по скалам прибрежным не лазили. А эти, судя по виду их, ох как на Дэма разгневались! Кожа темно-зеленая, глазищи черные, и хвосты — тоже. И морды от злобы перекошенные. На удивление быстро они по берегу передвигались. К мечу потянулся, но… не смог его из ножен вытащить — на руках моих… такие же, как у Дэма когти появились! Но думать некогда — полоснул самого шустрого недруга этими когтями. И схлопотал от него хвостом. Что-то сильно кожу обожгло, но забыл мгновенно. Зашипели, прямо как настоящие змеюки, и к Дэму бросились. Успел к одному подобраться и по хвосту царапнуть, но этим хвостом мне в ответ и прилетело. Да так, что в глазах темнеть начало. Лишь одно слово в их шипении разобрать смог: — Отдай!!! Отдай!!! Но Дэм ничего им не отдал и забормотал путано. Ветер налетел и всех трех нагов обратно в воду зашвырнул, от берега далеко. — Ах ты… рыбий хвост!!! Врезать не успел — в глазах помутилось, и сам рядом с ним свалился.       Сколько дней в бреду провалялся — не знаю. Не успел Дэм яд нагов из ран моих высосать и подействовал он мгновенно. В сознание приходил, но ненадолго. Каждый раз гада морского рядом видел.       Когда очнулся — не то утро раннее, не то вечер поздний. И… Дэма рядом не оказалось. Шатаясь, с кровати поднялся. Выругался — гад морской с меня, болезного, всю одежду снял и куда-то ее уволок. Пришлось как есть, нагишом на берег идти. Его у воды нашел. Глянул на меня и прошептал: — Ну, вот теперь можно. И что-то блестящее в волны бросил. Вроде, на перстень большой похожее. — А если?.. — Нет! — Но… — Нет, тебе сказано! Спорить с ним не стал. Как выяснил, вечер поздний был. Ноги от слабости подкашиваться стали, и поволок он меня обратно в пещеру. — Один не ходи!!! Отвечать уже сил не было — в сон глубокий провалился.       Ночью шторм разыгрался и сильный. — Не вздумай из пещеры выходить!!! — давно я его таким бешенным не видел. По пещере метался, а потом свалился спать. Чуть рассвело и море успокоилось, отправились мы с ним, вроде как на рыбалку. Но, судя по блеску глаз его лихорадочному, не простая рыбалка намечалась. Уплыли от обиталища нашего достаточно далеко и… Даже глаза протер и за нос себя ущипнул — остров!!! Да здоровенный! Вот, всеми богами и демонами клянусь! Не было его здесь! И на картах не отмечен! А Дэм… ну в голос смеяться нагло! — Идем владения осматривать! — и к острову поплыл уверенно. — Какие-такие владения?! Хотел его, мерзавца, за хвост прихватить, но… увернулся, стервец! — Наше здесь все!       Сграбастал и под воду утащил. И хоть привык уже к поведению его такому, выдохнул от изумления и воздух от дыхания моего к поверхности устремился, почему-то Дэма это всегда смешило. В губы впился и целоваться… Пока я вырываться не начал. Ишь, нашел время! — Не будет больше мой принц в пещере жить! — Да я и не против…       Руки разжал и прочь. Ничего мне не оставалось, как за ним следом плыть. Остров и взаправду огромным оказался, больше моего родного, это точно. Илом морским скользким покрыт, солью морской пропах. И встал, как вкопанный. — Дэм!!! Шторм?! — Это подарок Морской Ведьмы… — И с чего бы?! — Я ей у нагов вещицу одну добыл… — И только?! — И только.       Когда увидел дворец с высокими башнями, определенно с помощью русальей магии построенный, дара речи лишился окончательно. Перед дворцом — пьедестал пустой. — А это?! — А здесь статуя твоего отца находилась, ее ведьма нам отдавать не пожелала. — Так она?.. — Надеялась здесь жить вместе с ним. Ил морской под ногами будто истаивал постепенно. — А чего с собой не позвал?! За вещицей той?! — Рисковать тобой не хотел.       Ох и обидно мне от его слов стало! Ничего лучше не придумал, как с кулаками на него… И отпор достойный получил.       Зажили мы во дворце, Морской Ведьмой подаренном, припеваючи. Да не одни. Следом за Дэмом ушли недовольные из Подводного Царства. И хотели они немного: в двух стихиях жить. А дэмов батя, до расправы скорый, ох как такое не любил. Вот и не стали они дожидаться, что новый Владыка заявит, а ушли подобру поздорову.       И корабли у нас скоро появились, да не один. Дэм со дна морского драгоценностей да кубков золотых натаскал. Продали все это на материке, да на соседних островах и на вырученные деньги купили корабли. А позже рыбаки к нам на остров пожаловали, в большинстве своем безземельные, все младшие сыновья. Дэм никого не гнал, да и мне запретил.       Даже матушкиным племянникам, от погони справедливой удравшим, приют на острове предоставил. А конвой материковый, за ними устремившийся, бурей напугал. И придумал он горе-пиратам вполне законное занятие: охранять торговые суда, между островами и материком курсировавшие. По вполне понятным причинам, не все купцы службу их принимать хотели. Но после нескольких штормов намного сговорчивее стали.       Мариаль Дэм простил и святилище наше фамильное вместе со мной еще раз посетил, когда первенца их с Олафом духам домашним на показ принесли. Они, конечно, поворчали, мол, пиратский сынок в роду, но после того, как на камень алтарный вместе с кровью вина отменного материкового налили, все же подношения приняли и дитяте печать обережью, оку простому невидимую, на лоб поставили. Мол, наш ты теперь, часть рода, хошь того, аль не хошь.       И все бы ничего, но вздумалось Энаис с мужем и двумя дочками-близняшками из изгнанья опального воротиться. Батя с матушкой ее простили и была на то вполне веская причина. Муженек моей сестрицы оказался не просто бедным учителем танцев, а наследником вполне богатой вдовы, толи тетушкой, толи кузиной ему приходившейся. Ну, а казна-то у нас пустая!