A Dangerous Game To Play

Год спустя       Шеннон решил переехать в Сиэтл, начать новый этап наших отношений здесь. Мне эта идея показалась шикарной, правда я не была готова расставаться с Джеем, потому что каждое воскресенье, если это было возможно, я проводила с ним, мы много говорили, я свободно делилась с Джеем всем, что меня волнует, жаловалась на Шеннона и просто отдыхала от рабочих будней. Джаред был моей отдушиной, он был тем человеком, который выслушает, а потом скажет: «да пошло оно всё к черту, не забивай себе голову херней, жизнь и без того сложная штука.» Уехав в Сиэтл, я будто потеряла что-то важное, от меня оторвали что-то жизненно необходимое. Но, наверное, самым важным событием стало предложение Лето-старшего. Уже около шести месяцев все таблоиды и прочие СМИ обсасывают тему нашей с Ше помолвки, но никто даже не догадывается о том, что за последние два месяца мы ругались с ним больше чем за всё время нашего знакомства. Причиной тому стала его любвеобильность. Казалось бы, что мы взрослые люди, которым нужна свобода, которые вольны делать всё, что захотят, никто нас не ограничивал в действиях и поступках, и не читал морали. Каждый раз я себе говорила, что это всё в пределах нормы, это просто Шеннон, он любит свою свободу, она нужна ему, как воздух, я пыталась смириться с этим, потому что этот мужчина как магнит: что-то от него отталкивает, но стоит повернуть ситуации немного в другое русло, как меня начинает тянуть к нему, наплевав на всё, что он творит и вытворяет. Но в то же время дьяволёнок на моём плече говорит: «тогда зачем жениться, если всё хорошо так, как оно есть?» и он прав: зачем? Наверное, ответ очень прост: это Шеннон. И вот, очередной раз, когда я вернулась домой после небольшой поездки в Манчестер, я вошла в прихожую нашего дома, бросила сумки при входе, сняла обувь, куртку повесила в шкаф, прошла в гостиную и села на диван. На часах было всего лишь половина пятого утра, Шенн ещё спал, поэтому я направилась в спальню и остановилась рядом с дверью, когда услышала сначала голос Лето, а потом какую-то бабу. Прислонившись к стене спиной, я закрыла глаза, едва сдерживаясь, чтобы не начать смеяться, как припадочная: это всё казалось мне какой-то злой шуткой. Хотя, скорее всего это напоминало мне пословицу: кошка из дома, мыши в пляс. Глубоко вдохнув, я зашла на кухню, взяла ключи от машины, схватила куртку и со всей силы хлопнула дверью, покидая дом. Сидя в небольшом и непримечательном кафе в Сиэтле, я набирала номер Ника, поглядывая на часы: пять утра, в Манчестере — девять вечера, вряд ли он уже спит, скорее всего пошёл в какой-то клуб. Услышав ещё один гудок, я хотела уже сбросить вызов, но услышала громкую музыку и удивлённый голос своего друга: — Тина? Как долетела? Подожди, — шум стих, зато я отчётливо слышала, как ездят машины. — Ты уже дома? — Именно поэтому я тебе и звоню. — Шеннон забыл тебя встретить? — Он даже не знает, что я прилетела. Решила сделать сюрприз, но получилось, что сюрприз сделали мне. — Дай угадаю, — на несколько секунд повисла тишина, а потом Ник весело продолжил. — Он трахал какую-то шлюху? — Я даже не буду спрашивать, как ты догадался. У мужиков всегда одно на уме? — Ну знаешь, подруга. Я не виноват, что мой прекрасный друг Том клеился к тебе. Я бы и сам приклеился, но не горел желанием остаться без своего прибора. Я невольно хихикнула, едва не подавившись кофе. Ник, как никто, умел поднять мне настроение. Когда я познакомилась с ним около года назад, то и подумать не могла, что он станет моим близким другом, которому можно полностью довериться. — Ты же знаешь, что просто секс не в моём вкусе. — Конечно, дорогуша. Ты любишь чтобы тебя имели жестко, но любя. Но шутки — шутками, а у меня есть для тебя совет, ты ведь за этим звонишь. Но перед тем, как я тебе что-то посоветую, ответь мне на такой вопрос: как долго ты сможешь лгать? Сначала я не поняла к чему он клонит, но потом до меня дошла суть вопроса. Я замолчала, в голове, если бы можно было увидеть, что там происходит, то ничего кроме пустыни и перекати-поля там не увидишь. — Я не знаю. — Тина, Тина, — голос Ника звучал серьёзно, не было и намёка на того весёлого мужчину, который ещё минуту назад пытался шутить. — Единственный выход из этой ситуации — это разговор. Это выход из любой ситуации. Я знаю, что ты хочешь сейчас мне сказать, но это мой совет. Поэтому, дерзай. А сейчас, прошу меня извинить, но должен покинуть тебя, меня ждёт такая красотка, ух. Ещё увидимся и поговорим. Ник сбросил вызов, а я продолжила пялиться в окно, держа телефон возле уха. Оставив деньги за кофе на столе, я покинула заведение, сделала небольшой круг по городу: я ездила по знакомым улицам и понимала, что я очень скучаю по Лос-Анджелесу. Сиэтл красивый город, немного спокойнее чем город Ангелов, но именно этой суматохи, постоянного шума и движения мне так не хватает здесь. Я развернулась и поехала в сторону парка Миртл Эдвардс, откуда открывался чудесный вид на залив Элиот. Остановив машину возле входа в парк, я глубоко вдохнула, вышла из автомобиля, закрыла его и направилась на прогулку. Гуляя по тропинкам, я много размышляла о нас с Шенном: почему мы, такие разные, начали всё это, зачем мы влезли в эти отношения ведь могли ограничиться хорошим сексом, который не привёл бы к обязательствам, к постоянным ссорам, примирениям и выяснениям отношений. Люблю ли я его ещё так, как раньше? Да, я люблю его, принимаю его таким, как он есть, со всеми его недостатками, но можно ли всю жизнь прожить, закрывая глаза на все его выходки, измены и прочее? Неужели любовь настолько слепое чувство, что тебе плевать на всё и твой любимый человек кажется тебе идеальным, хотя в Лето-старшем нет ничего идеального: он грубый, резкий, несносный, иногда слишком хам, бабник и извращенец с вредными привычками. Он самый неидеальный человек, которого я знаю. Но в нём присутствует тот шарм, очарование и брутальность, которые не оставляют меня равнодушной. Наверное такие мужчины заставляют ненавидеть их и в тоже время любить их. Я присела на скамейку, прикрыла глаза, глубоко вдохнула, расслабилась. Открыла глаза, посмотрела на залив, ощущала на лице лёгкий ветерок, который развивал волосы в разные стороны, наслаждалась тишиной природы. Я просидела так около двух часов, просто наблюдая за тем, как гуляют люди, летают птицы и шумят листья на деревьях. После нескольких часов раздумий, я поняла одно: я люблю Шеннона, но я не готова прожить с человеком, который не способен хотя бы попытаться быть верным и не ходить по бабам. Да, его не изменить, поэтому лучше просто разойтись и попытаться остаться друзьями. Настроение улучшилось, решение было принято, поэтому по дороге домой, я заехала в магазин, купила шоколадное мороженое и бутылку красного вина, чтобы, что? Отпраздновать разрыв с Лето? Может быть. Я вернулась домой около девяти вечера. Шеннон ещё не вернулся, что меня обрадовало: можно оттянуть этот мучительный разговор. Приняв душ, я надела пижаму и легла на диване в гостиной, включила телевизор и не заметила, как уснула. Я проснулась от того, что кто-то слишком громко орудовал чашками на кухне. За окном уже давно было темно. Я вошла на кухню, плечом оперлась об косяк и наблюдала за тем, как Лето варил кофе и жарил омлет. — Когда ты вернулась? — Сегодня. — Это я уже понял. А точнее? — Достаточно рано, чтобы увидеть, как ты трахал какую-то девку, — блять, я думала, что говорить об этом будет легче, но не тут-то было. Меня била дрожь, потому что я понимала, что вот-вот придёт конец всему. — Тина, мы уже говорили об этом, — плечи Шеннона поднялись и опустились. — Ты ведь взрослый человек и… — И должна понимать, что ты грёбаный кобель, который трахает всё, что движется. Это я уже давно поняла. Не понимаю только одного: как я могла мириться с этим? Наверное, слишком сильно люблю тебя, раз закрываю на это глаза. — Блять. Шенн выключил плиту, повернулся ко мне и потёр глаза указательным и большим пальцами. Мы стояли на кухне, глядя друг на друга, как враги, которые наконец-то встретились и могут выяснить, кто же из них сильнее, кто выйдет из этой битвы живым, а кто упадёт на поле боя и уснёт вечным сном. Я не злилась на Шеннона, но смотрела на него, желая уничтожить одним только взглядом, чтобы он вспыхнул пламенем и превратился в уголь, который я развею над океаном, а он просто стоял передо мной, сунув руки в карманы свитера, прислонившись к столешнице; Шенн выглядел уставшим. — У всех девушек происходит какой-то сдвиг, когда им делают предложение? — Все парни становятся шлюхами, когда делают предложение девушке? — Это ты о чем? — О том, что ты ещё год назад не шлялся по девкам, как сейчас, ты не был таким бабником. По крайней мере, не тащил их к нам в дом. — Я всегда им был. Всегда был таким. Ты просто этого не замечала. Или не хотела замечать. Только вот знаешь, ты не лучше, — с каждым новым словом голос Ше становился всё громче и громче, было заметно, как он сжимает зубы, желваки начинали ходить ходуном. Он злился, а напряжение между нами росло с каждой секундой. — Ты обвиняешь меня чуть не во всех смертных грехах, а сама чем от меня отличаешься? — Отлично, — я развела руками. — А я что сделала? Обняла мужика, который не так посмотрел на меня? Или в метро прижалась к кому-то? — В Манчестере, — я нахмурила брови, пристально глядя на Шеннона. — С кем ты была в Англии? Кто этот индюк? — О, Шеннон Лето ревнует, забавно. С другом была, и ты его знаешь. — Ах, да. Ник, кажется. И как он тебе? Горяч? Молодой ведь парень, наверное, не такой опытный, как ты привыкла, но тебя всё устроило? — Ты пьян? Или обкурился? Я с ним не спала. Он мой друг и всё. Это как переспать с Джеем. Или ты думаешь, что я и с ним трахалась? Было ведь время, когда ты так считал. Наверное, такие мысли посещали тебя каждый раз, когда мы проводили с ним какое-то время наедине. Должна тебя огорчить: не все такие придурки, как ты, Ше. И твой брат, пусть тоже тот ещё бабник, но девушку брата в койку не потащит. — Ладно, хрен с Джеем. Поведай мне о своих приключениях с Ником. Скажи, что ты не жила у него и вы не ходили вместе в бары и клубы, не тусили и не напивались. — Только не говори, что ты шпионил за мной. Параноик хренов. — Знаешь, мне не надо этого делать, фанаты всё делают вместо меня. Я не выдержала и начала смеяться, хватаясь за живот. Эта ситуация уже больше походила на какой-то абсурд, чем на ссору. Всё моё миролюбивое настроение улетело в какие-то далёкие ебеня, мне хотелось хорошенько стукнуть Шеннона по голове. Вытерев слёзы с глаз, я посмотрела на Лето, который непонимающе уставился на меня. Казалось, что за эти несколько минут нашей «ссоры», он постарел лет на десять и сейчас выглядит даже старше своего возраста. С одной стороны мне надоело острить и огрызаться, я была близка к тому, чтобы в очередной раз послать всё нахрен, наступить на горло своей гордыне, подойти к Шенну, обнять его, прижаться к нему всем телом, утонуть в его объятиях, забыть это всё, отпустить, простить и продолжить жить дальше, будто ничего не случилось, но есть одно «НО» — я устала прощать и возвращаться. Я устала делать вид, что у нас всё хорошо, будто так и должно быть, устала ходить по колу, потому что наши отношения были каким-то замкнутым кругом, из которого нам не выбраться: всё повторялось снова и снова: ссоры, извинения, клятвы в любви и опять ссоры. Надоело! Тем более я уже всё решила. — Фанаты. Забавно. А знаешь, думай, как хочешь. Они свечку не держали и мне плевать на то, что они и ты себе придумали. Если в ваших глазах я шлюха, которая провела время в компании своего любовника — пусть так оно и будет, ведь я и он знаем правду, которой достаточно. Я честна перед собой. А ты? Все знают, какой ты кобель, все это обсуждают, всех удивляет, как ты можешь так поступать и как я могу это терпеть. Господи, ты ведь даже не попробовал возразить или извиниться за то, что я видела утром в нашей с тобой спальне. Я ещё раз убедилась в том, что ты мудак, с которым давно пора прекратить всякие отношения. — Тина, прошу тебя, прекрати. Остановись. Не говори то, о чём потом пожалеешь. — Пожалею? Ты себя слышишь, Шенн? Сейчас я жалею только об одном: о встречи с тобой. Ты худшее, что было в моей жизни и слов в стиле: «но также самое лучшее и восхитительное» — не будет. Ты превратил мою жизнь в ад, впрочем, как и я твою, признаю. Так зачем нам продолжать издеваться друг над другом? — Тина… — Ты прав, мне стоит прекратить. Прекратить спорить с таким упрямым кретином, как ты, который будет говорить то, что выгодно ему, который считается только с собой и своими потребностями. Пора прекратить мучить и тебя, и себя, отпустить, чтобы ты катился ко всем чертям. Почему я год назад не послушала Лизу и не ушла от тебя? А я любила, хотела быть с тобой невзирая ни на что. Господи, лучше бы меня тогда не спасли, не пришлось бы мучиться и смотреть на то, как ты каждый день превращался в мудака. Я не успела даже пикнуть, как оказалась прижатой к стене, Шеннон испепеляюще смотрел на меня. То, что он всё время почти никак не реагировал позволило мне расслабиться, и он воспользовался этим. Шенн ладонью обхватил мою шею и начал сжимать её пальцами, как тисками. Я инстинктивно схватила его руку своими ладонями, а он опустил голову, губами коснулся скулы, потом посмотрел мне в глаза. Его грудь вздымалась и опускалась, дыхание было тяжелым, сбитым, губы слегка приоткрыты и было слышно, как он сдерживается, чтобы не закричать, как настоящий зверь. Господи, я ненавижу, когда он так смотрит, меня сразу охватывает животный страх, в голове всплывает момент, когда он поднял на меня руку, хочется бежать так далеко и быстро, как только можно, только бы спрятаться от этого полного жажды крови взгляда. — Никогда не думал, что буду унижаться перед девушкой. Я готов был разбиться в лепёшку, чтобы быть с тобой, а ты была, как Снежная королева. Только когда тебе надо было, ты приходила, ты жаждала меня, а потом бросала, отталкивала, как надоевшую игрушку. А я продолжал гулять, выпускать пар. Кто же знал, что такая стерва, как ты, сможет заставить меня хотеть переживать боль снова и снова, но при этом продолжать тянуться к тебе. Тебе нравится ломать людей, — Лето сжимал шею ещё сильнее, дышать было невозможно, ещё чуть-чуть и я задохнусь. — Но не нравится быть сломленной. Тебе не нравится, когда тебя сначала подпускают к себе, а потом отталкивают, показывают, что и такую как ты можно заменить. Эгоистка. Воздуха совсем не хватало, голос Шенна был как шум с помехами, в глазах уже звёзды плясали. Я закрыла глаза, приготовилась к тому, что через несколько минут настанет мой конец и я погружусь в вечный сон, как сразу стальная хватка Шеннона ослабла, я сделала вдох, и воздух ворвался в лёгкие. Он обхватил мою талию одной рукой и придерживал меня: даже сейчас он готов был заботиться обо мне. Он прикрыл глаза, облизал губы, опустил ладонь, которая ещё несколько секунд назад душила меня, на плечо, потом на талию и его крепкие руки обвили меня, как лианы. — А я ведь люблю тебя, невзирая ни на что, люблю и продолжаю возвращаться к тебе. Постоянно. Изменяю. Чем больше я делаю это, тем больше люблю тебя, — он усмехнулся, прижимаясь своим лбом к моему. — И это пожирает меня изнутри, я ненавижу и проклинаю себя за это, но остановиться не могу. Мне нравится ходить по краю пропасти, потому что каждый раз может стать последним. Шеннон нежно коснулся моих губ, но я сжала свои губы и ладонями упиралась в его крепкую грудь, но он был настойчивым, напористым и я поддалась ему. Снова. Черт. Отпустить его так сложно. Разорвав поцелуй, я положила ладони на щеки Лето, посмотрела ему в глаза, снова прильнула к нему с поцелуем, впитывая его ласку, его ладони блуждали по моему телу, я запускала пальцы в короткие пряди Шеннона, сжимала их, опускала руки на шею, царапала её, сжимала его плечи, я была готова раствориться в нем, чтобы не говорить то, о чем буду жалеть, то, что разрушит нас, но другого исхода в этой ситуации я не вижу. Пора закончить эту дурацкую игру. — Шенн. Ше, не надо, остановись, — он замирает, смотрит на меня, я вижу в его глазах непонимание, огромный ком подкатился к моему горлу, от чего хочу плакать, как маленькая девочка. — Любимый мой. Прости меня за то, что я скажу, но… Нам надо расстаться. Shannon — Нам надо расстаться. Что, блять? Это какая-то шутка? Я сделал несколько шагов назад и взъерошил волосы на голове. Поверить не могу собственным ушам. Я не могу понять: это гребаная шутка или она говорит это совершенно серьёзно. Сердце колотило в груди, как ненормальное, голова начинала раскалываться, я не верил в происходящее. — Я не буду говорить о том, что мы могли бы остаться друзьями, ты не из тех мужчин, но я не хочу полностью разрывать с тобой все связи и… — Ты себя вообще слышишь? Как ты себе это представляешь? — черт бы взял эту девку! Блять, блять, блять! Сука! Я практически набросился на Тину, схватил её в свои объятия, впился в её губы поцелуем, терзал их, кусал до крови, она отталкивала меня, била кулачками по спине, стонала и плакала. Я поднял её на руки, не желая отпускать, ногой открыл дверь в спальню, бросил её на кровать, схватил руки, которыми она била меня везде, где только попадала, завел их ей за голову и сел на неё. — Тварь, почему ты такая тварь?! — кричал, кричал так, как никогда раньше. Я ненавидел её за всё. — Зачем?! Почему?! — Шеннон, мне больно. Шенн, — Тина почти скулила, когда я сильнее сжимал её руки и я слегка ослабил хватку. — Поэтому. Вот поэтому, Ше. Я смотрел на неё, хотел кричать на неё, хотел целовать её, наверное, будь я более вспыльчивым и неуправляемым, то ударил бы, выбил бы из неё всю дурь, которая поселилась в её голове. Господи. — Да пошло оно всё к чёрту! — я устал бороться и каждый раз сталкиваться со стеной. — Пошла ты к чёрту! Ненавижу! Tina — Ненавижу! Шеннон со слезами на глазах сказал это, отпустил мои руки, слез с меня и сел на край кровати. Он запустил пальцы в волосы, опустив голову. Он был разбит, уничтожен, как и я. Мы перешли ту черту, после который нет пути назад. Я медленно поднялась с кровати, открыла шкаф и собрала самые необходимые вещи. А Лето просто сидел и смотрел на всё это, будто он лишь наблюдатель со стороны. Бросив в сумку паспорт, я подошла к Шенну, встала на колени, ладонью коснулась его щеки, легко поцеловала в губы и, сделав вдох, шепнула: — Прости меня, прости. И прощай. Схватив сумку, я пошла к выходу, взяла куртку, достала из кармана ключи от входной двери, положила их на тумбочку и покинула дом Лето, захлопнув за собой дверь. Внутри меня скреблась тысяча кошек, разрывая меня, но пути назад нет. Это конец. Конец игры в любовь.