Как нам выдержать друг друга?

      Первым делом в голове включился настырный треск, точно там заработал радиоприемник. Вера поморщилась и открыла глаза. Над ней оказался типичный белый потолок, настолько стандартный, что по нему совершенно невозможно было определить, где именно она находится.       «Ничего не помню, — вторым пришло осознание. — Что вообще вчера было?»       Зрение фокусировалось плохо, но, не без труда поборов головокружение, Вера заставила себя оглядеться.       Массивная пятирожковая люстра на высоком потолке. Простые, кое-где отошедшие от стен обои в голубой цветочек. Вторая кровать у противоположной стены, заваленный учебниками и тетрадями стол, приставленный к нему стул, здоровенный дубовый шкаф с покосившейся дверцей, облезшее окно с законопаченной на зиму деревянной рамой.       Слава богу. Проснулась она в их с Никой комнате в общежитии. Не чужая квартира и не больница — уже хорошо. Теперь бы умыться, избавиться от треска в голове и вспомнить наконец, что же вчера было. Вера помнила, что они с Никой шли праздновать закрытие зачетной сессии, но потом они встретили Славу с Виталей, у них была пара бутылок пива и еще чего-то, а дальше Вера пока не очень помнила. Может, оно и к лучшему. До беспамятства она еще не напивалась, так, наверное, лучше и не вспоминать. И не допиваться больше до такого.       «Господи, как же голова трещит. Надо умыться и в зеркало посмотреть на себя, что ли. Небось вся помятая. Который час вообще? Сейчас посмотрю. Только еще пару минуточек полежу».       Вот только спокойно полежать Вере, похоже, не светило. Потому что непонятно откуда незнакомый, чуть хриплый и, определенно, мужской голос громко и отчетливо произнес:       — Где это я?       Вера подорвалась с кровати. В их комнате кто-то есть?! Кто?! Где?! Опять Ника по пьяни какого-то мужика притащила?       Но ни справа, ни слева никого не оказалось. Вера в нерешительности замерла.       «Померещилось?»       — Комната какая-то, — мгновенно откликнулся теперь еще более удивленный голос. — Больница? Мы, что, все еще в Японии?       «Какая, к черту, Япония?!»       Подумав еще секунду, Вера заглянула под кровать.       — Воу, полегче! — громко возмутился мужчина. — Какого черта все перевернулось?!       Под кроватью ожидаемо никого не оказалось. Это, что, шутка такая? Кто-то записал голос на диск и включил, когда Вера проснулась? Дурак, и шутки у него дурацкие!       Додумать эту мысль и пойти на поиски проигрывателя Вера не успела. За дверью послышались быстрые шаги, и в комнату влетела Ника.       — Очнулась! — и с порога бросилась к Вере. — Мы скорую вызвали, все так испугались! Они сейчас приедут. Как хорошо, что ты очнулась!       Вера даже понять ничего не успела, не то что ответить.       — Ты что несешь, женщина?! — разом выбивая все мысли из головы, рявкнул всё тот же голос. — Какой я тебе «очнулась»?! Совсем головой тронулась?!       Вера оцепенела. Она еще не видела говорившего, но злить его ей уже не хотелось. А то мало ли…       Зато Ника и ухом не повела. Отстранилась, недоверчиво рассматривая Веру, потом нахмурилась, пощупала Верин лоб, пощелкала пальцами перед носом:       — Эй, ты чего замерла? Нехорошо? Давай-ка, ложись, — и принялась укладывать Веру в постель. — Не поднимайся пока, скорая сейчас приедет.       «Это что же получается… Ника не услышала?..»       Похоже, невидимому мужчине в голову пришла та же мысль.       — Меня что, плохо слышно? — угрожающе-тихо и очень многообещающе спросил он. — Так это легко поправить! — и рявкнул: — Эй ты!       Веру дернуло. Это было… действительно громко. Наверное, теперь его услышала не только Ника, но и пара соседних комнат. А то и пара этажей. Ужас какой. И откуда только он здесь взялся? Или и вправду запись? Тогда откуда идет звук?       — Вера? — только Ника словно издевалась. Вера не видела, как на этот… Рык?.. Вопль?.. Выкрик?.. среагировали пара этажей, но ее соседка и ухом не повела. Только в голосе у нее звучали слезы. — Что с тобой? Где болит? Верочка, миленькая, скажи хоть что-нибудь!       Вера облизала пересохшие губы. Мышцы лица двигались как-то неправильно, словно задеревенели. Наверное, именно так люди теряют дар речи от шока.       — Ника, ты это слышала? — голос тоже был каким-то неправильным, сиплым и деревянным, но все лучше, чем ничего.       — Что слышала? — не поняла Ника. — Господи, я так испугалась! Думала, ты теперь так и будешь молчать и трястись. Верочка, не пугай меня так больше, ладно?       Ответить ей Вера снова не успела.       — Да вы тут охренели все, что ли? — тихо и словно бы жалобно спросил мужской голос. — Какая, нахрен, Верочка? Какое, нахрен, молчать? Откуда вообще этот женский голос?!       Вера снова подорвалась с кровати, чуть не врезалась в Нику.       — Вот! Вот он опять! Ты это слышала?!       На лице у Ники отразилась такая беспомощность, что впору было плакать. Собственно, именно это и начинала делать принимающая всё близко к сердцу Ника.       — Верочка, — всхлипнула она. — Я ничего не слышала, тут тихо так, только машина на улице сигналит, — она огляделась, словно искала еще какие-нибудь источники звука. И опять всхлипнула. — Ты подожди немного, сейчас скорая приедет. Ты ведь головой так сильно ударилась. Подожди еще немного, их ведь уже полчаса ждем. Доктор приедет, и сразу всё хорошо будет, понимаешь?       Пока Вера понимала только одно — она не понимает ничего. В смысле, головой ударилась? Когда это она успела?       Но Ника явно была не в том состоянии, чтобы давать внятные объяснения. Поминутно всхлипывая, она пятилась к двери, ища что-то в кармане джинсов. Похоже, мобильный телефон. Не прерывая успокоительной — успокаивала она скорее себя, чем Веру — тирады, Ника скрылась за дверью.       Ничего не понимающая Вера осталась одна. За окном, в самом деле, монотонно сигналила машина. На полке шкафа тикали часы — жаль, под углом стояли, и Вера не могла разглядеть, сколько времени. И все. Больше никаких звуков. И загадочный голос молчал.       Вера сглотнула.       С одной стороны, ей очень хотелось, чтобы неведомо откуда взявшийся мужчина продолжал молчать. Это создавало хоть какую-то хиленькую иллюзию нормальности. Но с другой, если он просто будет молчать, это ведь не будет значить, что он исчез?       Да, она точно должна решиться. Решиться и попытаться вот прямо сейчас попросить его заговорить. Если это запись, то она так и будет молчать. А если вдруг…       Нет. Что будет, «если вдруг», она подумает позже. А пока надо решиться и хоть что-нибудь сказать.       — Кхем, — собственный кашель показался Вере тоненьким и жалобным. Она подождала немного, прислушиваясь. Голос молчал. — Кхем, — чуть погромче повторила Вера. Получилось еще более жалобно. Но, ей казалось, голосу должно быть наплевать на такие мелочи, раз уж пока его слышала только Вера, и она решилась договорить: — Извините, пожалуйста. А вы всё еще здесь?..       Ответом ей была тишина.       «Неужели пропал? — с восторженной надеждой подумала Вера. — Господи, пожалуйста, только бы пропал!»       Но сегодня, похоже, ее просьбы не достигали небесной канцелярии.       — Эм… — аккуратно и очень тихо, словно прощупывая почву, протянул мужчина. Вера вздрогнула, прислушалась. Почему-то она никак не могла понять, откуда именно говорит этот человек. Как в наушниках, звук шел сразу отовсюду. Но, если он продолжит говорить, быть может, она поймет, где именно он находится?       — Извините… — теперь Верин голос сорвался на какой-то очень высокой, прямо-таки несерьезной ноте. Тьфу! Смех один. Если это чья-то шутка, как же теперь над ней смеются эти мастера дурацкого розыгрыша! Ох и вкатит она им, когда найдет проигрыватель!       Очевидное самовнушение придало сил, Вера откашлялась и уже спокойнее сказала:       — Извините, а вы не могли бы продолжать что-нибудь говорить?       Похоже, ее просьба поставила мужчину в тупик. Ну или запись еще не дошла до слов?       — Эм… — повторил он спустя несколько секунд. — Синьорина, скажите, а вы где находитесь?       Справа!       Вера ринулась в ту сторону, но вовремя опомнилась — она лежала на кровати, и справа у нее была только стена! Тогда где же?..       — Черт! Да что такое, черт возьми! — громко ругался голос. — Что за хренова тряска?!       Стоп.       Вера замерла, переводя дыхание. За эти несколько секунд она успела вскочить с кровати и навернуть пару кругов по комнате в поисках проигрывателя. Ей казалось, что она несколько раз правильно угадывала направление, но стоило ей двинуться в нужную сторону, как направление менялось, словно кто-то невидимый бегал по комнате с отчаянно ругающейся записью. Что за издевательство!       Громко выдохнув, Вера упала на кровать.       «Дурдом по мне пляшет. Натуральный дурдом. Зовите санитаров».       — Синьорина? — снова проклюнулся ее невидимый собеседник. — Вы можете мне ответить?       «Ах да, он же там что-то спрашивал. Синьорина, надо же. Вежливый какой».       — Лежу на кровати, — не успев подумать, честно ответила Вера. — А вы… где находитесь?       Голос недолго помолчал. А потом сказал:       — И я лежу на кровати.       Вера снова вскочила. К горлу подступала истерика. На Никиной кровати никого, больше кроватей тут нет. Тогда что же это получается?..       — А на какой кровати вы лежите? — всхлипнула она.       — Технически, уже сижу, — столько усталого раздражения в голосе Вера еще ни разу не слышала. — Как вообще это работает?!       «Подальше отсюда, срочно! Куда-нибудь! Туда, где запись точно будет не слышно!»       Она вскочила на ноги, у порога нашла тапки, выскочила в коридор. Куда теперь?! На кухню? Нет, там свет горит, и кто-то разговаривает. Тогда куда?!       По счастью, на глаза быстро попалась незаметная табличка с синим кружочком и треугольником. Общий туалет, один на этаж. Каждую комнату еще несколько лет назад оборудовали собственным санузлом, но общий все равно сохранился.       Зная, что туда никто не заглянет, Вера юркнула за дверь и остановилась, опершись на умывальник. Облизала вновь пересохшие губы. Руки заметно дрожали, дрожали и коленки.       С трудом оторвав взгляд от белой раковины, Вера подняла глаза и почти ткнулась носом в собственное отражение в небольшом зеркале. Выглядела она нездорово. Всклокоченные волосы, лихорадочный блеск в глазах, синева под глазами, искусанные губы.       А потом она скорее почувствовала, чем услышала тихий выдох.       — Охренеть! — хрипло, но по-прежнему отчетливо и с полным ощущением присутствия выдал мужской голос. — Я баба!       Из глаз Веры неконтролируемым потоком хлынули слезы.       — Это что же получается, — медленно сползая на пол, пролепетала она. — Это он что же… в моей… голове?..       И хлопнулась в обморок.