***
Роман Годфри обожает смотреть, как женские губы обхватывают его член и старательно посасывают его. В такие моменты он смотрит на лицо очередной своей временной «игрушки», и да, звучит это глупо, но правдиво. Обычно он находится под кайфом, когда занимается сексом с очередной девушкой на вечер. Это, по правде говоря, добавляет ещё больше удовольствия, ведь помимо физического удовольствия, он получает нечто нереальные ощущения, которые не сравнится ни с чем. В глазах рябит, но так красиво и плавно, что Роумену это нравится. На миг все ощущения теряются, но появляется приятное покалывание на кончиках пальцев. И больше ничего... Тело ватное. В голове нет никаких мыслей. И это ни с чем не сравнится, потому что Годфри ценит состояние, когда он ничего не чувствует. Сейчас ему отсасывает блондинка, но то ли она так плохо это делает, то ли он сейчас не настроен на то, чтобы расслабиться, однако факт остаётся фактом — особого удовольствия он не получает. Это стало причиной почему он хватает её за волосы и отталкивает от себя. Она приземляется на задницу и непонимающе хмурит брови, взглядом недовольно буравя юношу. А Годфри натягивает бельё, а за ним и джинсы. Он словно не замечает девушку, которая так старательно флиртовала с ним, стараясь всеми силами приблизить интимный момент с ним. — Какого хрена, Годфри? — возмущается девушка, поднимаясь с пола и подходя к нему, пока сам парень натягивал бельё, а после и джинсы. Он словно не слушал её, потому что его голова была забита кучей мыслей. Хотелось выйти, чтобы сделать глубокий вдох свежего воздуха, дабы не чувствовать неприятный женский аромат духов, пахнущий какими-то цветами. Конечно девушка была возмущена и злилась на юношу, поэтому размахивала руками и ходила по пятам за Годфри. А вот сам он старался не замечать её, хотя иногда было смешно смотреть на её красное от злости лицо и выпученные глаза. Почему-то Годфри казалось это забавным. Он с лёгкостью натягивает на себя рубашку, а поле идёт в сторону двери, однако женская фигура догнала и встала перед ним. — Ты не можешь просто так уйти! — эмоционально выплёскивает она, упираясь руками в его грудь, таким образом его останавливая. — Ты будешь настоящим подонком, если так просто уйдёшь! Её слова вызвали у него лишь насмешку. Увидев это, её лицо меняется в выражении, приобретая недоумение и даже стыд. Он обхватывает её руки своими, но тут же небрежно сбрасывает их с себя, что стало последней точкой. В девичьих глазах он выглядел паршивцом и гадом, которого она будет проклинать ещё долго. А вот для него она лишь очередное развлечение на вечер, которое он очень скоро забудет. Так что тратить самый дорогой ресурс жизни в виде времени — он не собирается. Годфри покидает номер отеля под проклятия девушки, которая не выбежала за ним только по той причине, что на ней были лишь трусики. Однако нашёлся один мужчина, который вышел из своего номера, проверяя всё ли хорошо. Он почесал свою седую голову, пытаясь понять, что произошло, пока сам Роумен ждал когда приедет лифт, дабы поскорее скрыться от сюда. Ему не было стыдно, да и вообще он толком ничего не чувствовал, кроме какой-то усталости. Самое смешное, что он устал от всех этих криков и женских слёз, которые для него ничего не значили ровным счётом. Это лишь сильнее подтверждало его бесчувственность и даже жестокость по отношению к другим. Он не чувствовал сострадания и плевать ему было на чувства, ведь ему удобнее этого не замечать (хотя в случае Годфри — замечать и пользоваться этим в своих намерениях). Створки лифта сходятся, когда Роумен находится внутри, но он наконец поднимает свой насмешливый взгляд, смотря в никуда.***
Роуз редко появлялась на работе отца, но сегодня ей пришлось всё же появиться в пределах его кабинета, где как всегда было много бумаг, а отец сидел за столом и что-то смотрел в монитор компьютера. Как всегда занят Девушка проходит к его столу и машет рукой, давая понять, что она здесь и он может хотя бы посмотреть на неё. — Ты как всегда не пунктуальна, — ворчит Прайс, всё так же смотря в монитор, но не на дочь. Она уже привыкла к этому, так что ей не обидно. Почти. Да, она действительно опоздала на пару минут, но было это сделано не специально, а потому что с занятий отпустили позже обычного. — А ты как всегда очень старательно показываешь свою отцовскую любовь и заботу, — язвительно произносит она, саркастически улыбнувшись и присев на кресло рядом. Прайс наконец удосужился взглянуть на дочь, но взгляд его был недовольным и даже озлобленным, однако выражение лица всё такое же равнодушное. Это было вполне ожидаемым, так что девушка бросила такой же взгляд на отца, при этом вскинув бровью. — Прекрати быть такой вредной, — «любезно» просит он, встав со стола, а потом подходя к шкафу с документами и прочими бумагами. Роуз закатывает глаза и тяжело вздыхает. — Знаешь, суть в том, что ты мой отец, а детям свойственно брать пример со своих родителей. Так что, папа, мы с тобой единое целое, — с явной насмешкой произносит, после чего смотрит на рабочий стол родителя. Глаза бегают по бумагам, а останавливаются на одной медицинской карточке, на которой была написана знакомая фамилия и имя. — Что у тебя делает медицинская карточка Катерины Гершал? — в недоумении спрашивает Роуз, переводя взгляд на отца, который перебирал бумаги в шкафу. Для Роуз это показалось странным, ведь отец редко когда брал себе пациентов. Да и к тому же брал он себе лишь тех, у которых было тяжелое заболевание. Но это обуславливалось скорее интересом, чем рвением вылечить человека. — Ты знаешь такое понятие, как «врачебная тайна»? Роуз не находит слов, чтобы что-то сказать, ведь отец прав, но любопытство всё ещё присутствовало. Это действительно казалось странным, потому что Катерина не выглядит как человек, имеющий какие-либо заболевания. — Ох, хоть в чём-то ты хорош, — горько ухмыляется, вспоминая тот день, когда мать ушла из дома в поисках лучшей жизни. Отношения родителей Роуз были тяжелыми. Мать Роуз была кореянкой, которая приехала в Хемлок Гроув из-за родителей, а сам Йоханн был коренным жителем этого города. Она любила книги и искусство, а он науку и всё, что связано с биологией. И их больше связывала страсть, нежели любовь. И результатом этой страсти стала Роуз. Все мечты матери девушки рухнули: обучение в университете искусства и стать актрисой. Будучи маленькой Роуз видела, что её родители были отстранены друг от друга, а это стало причиной почему девочка была обделена любовью. Наверное это стало причиной, почему девушка такая равнодушная в некоторых вещах, а иногда даже жёсткая. Она не умеет любить — Не начинай, — раздражённо говорит Прайс, вновь подходя к столу. Он очень устал от того, что Роуз всегда пытается попрекнуть его в том, какой он отец. — Мне надоело всё это слушать. Внутри Роуз что-то неприятно ёкнуло. Она опечаленным взглядом смотрит на отца, поджимая губы. А что она думала? Ей бы стоило привыкнуть, что он холодный. Однако каждый раз её окутывает надежда, что однажды самый родной для неё человек хотя бы выслушает её переживания. Роуз встаёт и берёт сумку, а потом, помедлив немного, всё же бросает на него обиженный взгляд. — Иногда мне кажется, что тебе было бы удобнее, если бы меня просто не было. Йоханн склоняет голову в бок и хмурится, а девушка идёт к выходу, не давая ему даже время, чтобы что-то ответить.***
Катерина думала, что несколько дней дома — настоящее удовольствие для ученика, который ненавидит школу. Вот только девушка и не подозревала, что уже через день ей захочется вернуться в школу. Во-первых, не смотря на то, что нога болела, как и голова, она целый день посвятила себя уборке в доме. Девушка полностью протерла все шкафчики, перемыла полы, разложила все вещи и даже полностью обустроила свою комнату. После того, как Дмитрий вернулся, он сначала поругал дочь, но потом всё же сказал, что она молодец. Во-вторых, Кате было так скучно одной. Она и отвыкла, что отец целый день на работе, а она совершенно одна. Наверное поэтому она решила, не смотря на запрет доктора Прайса и отца, пойти в школу. И сегодня она воспользовалась школьным автобусом, к которому ещё ковыляла минут двадцать пешком (хотя если бы не больная нога, то было бы легче). Как не удивительно, но школа за день не изменилась: такие же полные коридоры, шумно и ни чуть не весело. Гершал взяла со шкафчика книги, а после медленно идёт по коридору к нужному кабинету. Нога всё ещё побаливала, но уже не так сильно, а вот голова немного гудела. Катерина и не помнила как отсидела несколько уроков, но ей с каждой минутой казалось, что её вот-вот стошнит. Через некоторое время ей захотелось есть, да так, что желудок сводило. Поэтому Гершал пошла в столовую, где взяла какую-то странную кашу с фруктами. — Ты на диете? — от куда ни возьми появляется Роуз, которая подходит к Катерине и улыбается. Блондинка увидела в её руках полный поднос еды и, если честно, то Гершал не понимала, как в Прайс всё это вместится. — Нет... — растерянно и даже неуверенно отвечает Катерина, на что Роуз улыбается ещё шире. Брюнетка видит лицо полячки и понимает, что смутила её. — Просто в нашей школе кашу едят только те, кто хочет похудеть, — поясняет она, пожимая плечами. Они занимают свободный столик. Сначала блондинка чувствовала себя немного неловко, пока Роуз не начала есть, набивая рот. Тогда уже Гершал расслабилась, взяла в руку ложку и принялась за завтрак. Девушка смотрела на Роуз и раздумывала о том, какой же всё-таки она человек. Прайс выглядела высокомерно, но Катя ещё ни разу не столкнулась с подобным со стороны девушки. Пока что Роуз оставляла после себя лишь положительные впечатления, и у блондинки было даже желание подружиться с ней. Стул рядом отодвигается и на него садится молодой человек, которого Гершал уже однажды видела. Но не успевает она и задуматься, чтобы вспомнить его, напротив садится другой парень. И как только девушка поворачивает голову — все мысли покидают голову. Зелёные глаза смотрят на неё так пристально, что мурашки по всему телу. — Господи, Годфри, ты пришёл, чтобы испортить мне аппетит? — возмущённо спрашивает Роуз, буравя взглядом Роумена. Тот поворачивает голову на брюнетку и улыбается, а потом берёт с её подноса яблоко и подносит его к своим губам. — Ты и так много ешь, — пожимает парень плечами, надкусывая фрукт. Катерина водит ложкой по тарелке, желая поскорее убраться от сюда. Она пальцами заправляет волосы за уши, открывая вид на пластырь у виска. Роуз замечает это и охает. — Ого! Это ты где так? Только не говори мне, что упала в ванной, — брюнетка протягивает руку к лицу Катерины и касается подушечками пальцев пластыря. Гершал отводит голову назад и слегка морщится от резкости своего движения. — Эм... Упала на улице... Блондинка прикусывает губу и случайно встречается взглядом с Годфри, от чего мигом опускает глаза и понимает, что аппетит у неё пропал. Девушка не видит, но Питер (именно он сел рядом с Катериной) посмотрел на Романа. — Нужно быть аккуратней, когда ходишь по улице. В Хемок Гроув темнеет рано, так что можно легко обо что-то споткнуться и упасть, — с доброй ухмылкой говорит Руманчик, поворачивая голову к девушке. Катерина и не поняла к чему это он сказал, но она решила всё же пропустить его слова мимо ушей. Не цепляться же за всё подряд. Девушка смотрит на Роуз, хотя сама не знает, что именно хочет передать этим взглядом. — Главное не когда, а с кем. От слов Годфри, которые прозвучали так резко и едко, что ей стало так обидно. Она подняла на него взгляд и даже не побоялась, когда увидела, что он смотрит прямо на неё. Она поджимает губы и ей хочется сказать что-то едкое в ответ, потому что сердце сжимается. Что же его слова значат? Он думает, что она настолько легкомысленна? Ведь он не сказал это просто так. Если бы они только знали... Проносится в её голове. Ей хотелось плакать от безысходности и обиды, от боли в сердце и того, что молчание убивает её. Говорят, что крик души громок, но почему же никто его не слышит? — Да как ты смеешь? — еле слышно произносит она, после чего встаёт с места. Взяв рюкзак, Катерина направилась к выходу, но нога всё ещё болела, поэтому девушку посещала мысль, что выглядит она наверняка смешно. Вот только она не слышала то, как Роуз просила остановиться. Каждый шаг давался с трудом, но девушка и не думала останавливаться. Ей вообще хотелось покинуть это место и уединиться в каком-то месте, чтобы вновь заглушить душевную боль. Она переехала в Хемок Гроув в надежде, что всё изменится, но чувство, словно всё крутиться вокруг одного и того же события в её жизни. И как бы ей не хотелось от всего этого избавиться, она словно находится в плену. Кто-то касается её руки, но эти прикосновения кажутся ей такими же мерзкими, как в тот день. Тело накрыло дрожь и Гершал резко отмахивается рукой, но она сама не понимает, как с её уст срывается громкий крик, который заставляет всех замолчать в столовой. Голубые глаза бегают по каждому лицу, которое было повёрнутым к ней. Было чувство, что они знают всё и вот-вот кто-то всё же скажет это. — Катерина?.. — неуверенно произносит стоящая буквально в метре от неё Роуз. Девушка была удивлена такой реакцией на прикосновение, а ещё видеть растерянный взгляд голубых глаз было странным. Ещё никогда Роуз не видела такого испуга в глазах. А Катерина еле сдерживает слёзы стыда, а после вновь разворачивается и уже без препятствий уходит.