Маски давно приросли к нашим лицам

«Мы все носим маски, и приходит время, когда мы не можем снять их, не затронув собственной кожи». (Андре Бертье)

— Дорогая, прости, я правда не знала, что моему муженьку взбредёт в голову столь гениальная идея! — причитала Алья, кружа вокруг меня, словно курица-наседка над своим птенцом. Если честно, то от её мельтешения становилось лишь хуже. — Хочешь, прямо сейчас его выставлю? — Нино? — я горько усмехаюсь, сосредоточившись на мигающей разноцветными огнями гирлянде, что спиралью украшала ёлку в гостиной. — Если скажешь, то и его выставлю! — сурово заявила подруга и скрестила руки на груди, выражая тем самым полную готовность. — Не стоит. Иначе я буду чувствовать себя весьма паршиво… — «еще более паршиво» — добавляю про себя, — …зная, что из-за меня ваша семейная идиллия будет разрушена.       И кто только решил, что Рождество — исключительно семейный праздник, а всякий, кто вдруг решит встречать его в одиночестве, нуждается в экстренной помощи в виде с размахом организованной операции по спасению несведущего? Знаю-знаю, сама виновата. Заикнуться при Алье о том, что я планирую провести главный вечер в году в окружении стопок книг и гор из собственных конспектов, оказалось не самой лучшей идеей.       И что теперь? У меня ровно ноль целых и ноль десятых процента на то, чтобы сбежать с праздничного ужина в семейном гнёздышке Ляиф. — Давай лучше помогу накрыть на стол, — почти безразлично предлагаю помощь, надеясь, что эта неловкая ситуация решится сама собой. Если подумать, то рано или поздно это всё равно должно было случиться, так почему не сегодня? Если что, то под боком верная подруга и несколько бутылок красного сухого. О чём ещё мечтать?       Схватив с кухонного стола приборы, я делаю глубокий вдох и иду в гостиную, где в дальнем углу комнаты, переминаясь с ноги на ногу, о чём-то шепчутся Нино и Адриан. Стоило им услышать приближающиеся шаги, как разговор тут же затих, а две пары глаз уставились в мою сторону в неловком молчании. — Я не кусаюсь, — пытаюсь выдавить дружелюбную улыбку, но получается что-то непонятное. — Эээ, кажется, Алья зовёт меня… — первым пришёл в себя Нино. — Тебе показалось, — шикнул ему Адриан, после чего попытался ухватить друга за рукав вязанного свитера с оленем, но Ляиф оказался куда проворнее, пулей преодолев минное поле до безмятежного оазиса безопасности, что сейчас представляла собой любая комната, в которой не находилась парочка бывших возлюбленных.       Отлично, вот мы и остались наедине. — Хм, я правда не знал, что Алья позовет тебя, иначе бы не согласился на предложение Нино… — спустя пару минут Адриан все же решается нарушить звенящую, как столовые приборы в моих руках, тишину.       Боже, и это всё, что ты можешь сказать мне, Агрест? Вопрос возник в голове подобно вспышке, но озвучила я совсем другое. — Адриан, прошло уже полтора года. Думаю, что давно пора забыть старые обиды, — озвучиваю до ужаса шаблонную речь. — Ты прекрасно выглядишь, — такой некогда родной голос послышался неожиданно близко, почти над самым ухом, отчего я чудом не запнулась о собственные ноги. Видеть его было и приятно, и больно одновременно. Это определенно болезнь. Я больна! — Раньше ты не любила каблуки и твои хвостики… — Их давно уже нет. А из розовых платьев я успела вырасти.       Это было правдой. Хвостики делает теперь исключительно Ледибаг, оставаясь верной своему образу, а мой собственный гардероб подвергся жестким изменениям. И розовые очки давно пылятся на полочке. Последнее почти сорвалось с губ, но я вовремя опомнилась. Довольно с меня этого вечера! — Я заметил, — добавил он так тихо, что я не уверена, правильно ли расслышала этот шепот.       Закончив с сервировкой, я принялась расставлять тарелки, составленные пирамидой на краю стола. Главное, чем-то себя занять, чтобы не рухнуть еще глубже в пучину воспоминаний, что подобно свежей ране только-только начали затягиваться. Что может быть проще? Руки, вновь занятые делом, быстро запорхали над столом, а взгляд не отрывался от белоснежной скатерти. — Нино говорил, что тебя очень хвалят в Университете, — вновь этот натянуто-вежливый тон. Неужели Адриан так никогда и не сбросит эту маску правильного мальчика? — Нино слишком много болтает, — пробубнила я себе под нос, с глухим стуком опуская последнюю тарелку с нежной голубой каймой на стол. — А еще… — Хватит! — резко оборачиваюсь к нему лицом, заставляя отступить назад. Жалость. Вина. Вот всё, что я вижу в столь любимых глазах цвета свежей листвы. — Мы не друзья и не возлюбленные. Уже нет. Не надо поддерживать непринужденную беседу. — А как же твои речи про давно забытые обиды?       Это что, упрёк в его голосе? И кому? Мне? — Так и знала, что ничем хорошим это не закончится, — из груди вырывается сдавленный смешок. — Маринетт… — О, вспомнил, как меня зовут? Очень приятно, — кривлю губы, что мне совсем не свойственно. — Ты несправедлива, — возразил он. — Перестань вести себя, как ребёнок! Это ты меня бросила, если уже успела забыть. — Забудешь тут, как же! — понимаю, что начинаю злиться, но ничего не могу поделать с охватившими меня эмоциями. — Формально, Адриан. Или ты, глядя мне прямо в глаза, будешь утверждать, что не сделал бы этого сам, не опереди я тебя тогда?       Шах и мат! Адриан на мгновение завис с открытым ртом, явно не ожидая услышать подобное заявление из моих уст, да ещё и по прошествии почти двух лет. Неужели он и правда думал, что я не в курсе того, с какой именно целью он явился тогда к дверям пекарни с чахлым букетом ромашек. Весь такой поникший, с огромными виноватыми глазами… — Ребята, может, не стоит ворошить прошлое? — очевидно, разговор успел перейти на повышенные тона, раз Алья и Нино бросили отсиживаться на кухне и прибежали унять разгорающийся пожар. — Было бы что ворошить! — я просто не могу больше контролировать поток слов, что буквально силой вырывается наружу. — Может, наполним бокалы и выпьем за три года, что я прожила, не снимая розовые очки? И кто мне их вернет? Может быть, наш Мистер-я-так-сожалею-я-не-хотел-причинить-тебе-боль?       Тело пронзила волна дрожи. Чувствую, как горячие дорожки слёз яростно принялись за порчу моего макияжа. Боже, я вновь выставила себя полной дурой! — Маринетт, мне и правда жаль… — Адриан всё еще пытался сохранять хорошую мину при, очевидно, плохой игре. — Дорогая, пойдем со мной. Я сварю нам кофе, — заботливо предложила Алья, вот только я не хочу. Ни кофе, ни праздника, ничего… — Нет. Вы все на его стороне! А он…он… — Мари, не стоит… — предупреждает Алья, словно почувствовав, что я могу сморозить какую-нибудь глупость. — Он мне изменил!       А вот и она собственной персоной! — Что?! — лицо Адриана устрашающе вытянулось, а брови практически сомкнулись на переносице. — Что? — вторят ему в один голос Нино и Алья.       Закусываю губу и резко разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Что я делаю? Сбегаю за час до Рождества? Очень умно! Но я просто не могу оставаться в этой комнате, так ужасающе близко к нему. Один только аромат его парфюма сводит с ума, лишая последних крох самообладания.       На ходу хватаю шерстяное пальто и объемный шарф, игнорируя доносящиеся за спиной крики. Кажется, Адриану неплохо достаётся от Альи. Так, стоп! Маринетт, не вздумай его жалеть! Кое-как одеваюсь и буквально выпрыгиваю на улицу, попадая под колкий порыв ледяного ветра, заставляющий съежиться и поднять меховой воротник. И почему всё это происходит именно со мной?       Невольно радуюсь, что оставила Тикки дома, ведь иначе она бы уже вовсю отчитывала свою нерадивую подопечную. Не виделись полтора года? Ха-ха-ха. Да, она бы точно рассмеялась мне в лицо. Почему-то сейчас мне кажется, что всё в этом мире против меня, поэтому даже верная подруга в непрошеных мыслях высмеивает мое глупое поведение. Глупо, но что с того? Я и правда не встречалась лицом к лицу с Адрианом вот уже почти восемнадцать месяцев… И совсем не обязательно вспоминать про своего напарника, общение с которым не то что не прекратилось, а лишь окрепло за прошедшие годы.       Домой. Мне просто нужно скорее попасть домой…