Ромашка и Каменное Сердце

"My man's got a heart like the rock cast in the sea..." Приглушенный свет мягко и томно ложится на плечи и головы всех, решивших посетить сие не очень благородное заведение этим вечером. Стойки темного дерева, черные кожаные диваны и высокие элегантные стулья - все это многозвучно благоухало телами прекрасных омег, то тут, то там лениво потягивавших крепкие напитки в самых вызывающих одеждах и позах, и альф, вальяжно прохаживавшихся в ожидании представления и зорко поглядывавших на доступных нынче омежек. Все танцующие и персонал заведения пахли одинаково - сладкие духи не давали альфам и омегам различать их собственные запахи. Кое-где они сбивались в группы и о чем-то возбужденно перешептывались. Все еще темная сцена с возвышавшимся и поблескивавшим во тьме шестом - единственное место, где все так же оставалось пусто и молчаливо. Бармен с ловкостью скучающего фокусника заставлял блестящие бутыли взлетать и исчезать в его руках. В бокалах блистали всеми возможными цветами коктейли, дольки лимона, зонтики всех оттенков темного вина... Эту мелодию Иван ненавидел больше всего. Она прокрадывалась в сердце с тихим ужасом: будет ли в его жизни тот, кому будет все равно? Кто прорежет его ложь, как ножом, и вторгнется в сердце?... Глупо об этом думать сейчас. В любом случае, кто бы действительно захотел такую лживую Пару? Нет, это невозможно. Он быстро переоделся в крошечной подсобной комнатке. Сегодня все танцоры-омеги должны быть в юбках или платьях, а альфы - в чем-то классическом: пятница, тематический день, а он так опаздывает... Последний штрих - едва заметный пленочный браслет на запястье и легкое подобие тканевого ошейника, без них никуда. Ведь именно они создавали видимость того, что две буквы на его руке - эти лживые, пластиковые "Г. Б." - уже загорелись, и что под тканью целомудренно сокрыта метка - значит, он уже нашел свою пару. И только это позволяло жить его извечной лживой сказке. Сказке о Паре. Который год он работает здесь стриптизером - денег платят немного, но прокормиться хватает. Зайти дальше "танцев", как здесь делают многие - мерзко. Говорят, можно заработать чуть больше, но он еще никогда не видел, чтобы те, кто продал свое тело, выходили из этих дверей с полными кошельками. Дверь за ним глухо затворилась, и он окунулся в мягкую полутьму главного зала. Альф, которые должны были выступать, пока еще не было: они приходили обычно ко второму акту. Тем лучше - они чертовски высокомерные и наглые. - Привет, Феликс! - махнул он рукой еще одному "актеру шеста", который беззаботно восседал на огромном стуле и болтал ножками в окружении раз, два... кажется, уже пяти альф. Видимо, он все не мог остановиться: с каждым своим разом он удовлетворял все больше и больше. И иногда среди его клиентов оказывались и омеги, которых больше прельщало доминирование, чем пассивная позиция. После подобных встреч у бедняжки Феликса оставалось множество алеющих "маков" и кровящих рубцов: малейшая оплошность - и омежка-доминант тут же пытается восстановить свою пошатнувшуюся самооценку с помощью физического насилия. Лукашевич развернулся и, озарив его яркой улыбкой, махнул рукой. Стройные ножки, одетые в привычную "сеточку", едва прикрывала алая коротенькая юбка, а черный корсет гибко прогибался, сжимая талию. Шелковая рубашка, через которую просвечивало молодое розовое и нежное тело, видимо, была чуточку велика. Или, скорее всего, так и задумывалось. - Приветик, Ромашка! Нежная ткань его открытого наряда соскользнула с плеча, оголяя хрупкое плечико и едва заметный светлый шрамик у ключицы. Золотистые локоны, с небрежной элегантностью заколотые в небольшой пучок, качнулись, чуть прикрывая шею, украшенную одним лишь тонким ожерельем. Его буквы - "Т. Л.". И он вовсе не собирается их прятать. - Какая куколка! - тут же присвистнул один из альф, проводя взглядом Ваню. "My man's got a heart..." - И не пытайся, - беззлобно рассмеялся Феликс. У них никогда не было принято завидовать или пытаться отбить партнера на ночь: их участи уже не позавидуешь, да и "настоящего" партнера они вряд ли теперь найдут. - Взгляни на его запястье: видишь, буковки горят? Он говорит, что навсегда останется верен своей паре, потому что муж его бьет. И еще никто не видел, как он с кем-то уединялся, - он подмигнул тут же потерявшему интерес к Брагинскому альфе. Тот тем временем уже подошел к бармену. - Привет, Скотти! - сказал он негромко, наклонившись над стойкой. - Плесни немного. Для блеску глаз. Огненно-рыжий альфа-бармен скосил на него ядовито-зеленые глаза. Молча, он легко поправил черную бабочку, второй рукой ловко наливая очередному посетителю. Говорят, что он без особого труда может поднять лошадь. И, знаете, глядя на него, можно поверить не только в это, но и в то, что этот человек, кроме всего прочего, умеет убивать, только ткнув противника мизинцем. - Обойдешься, - наконец, хмуро шикнул он. - Да ладно тебе, немножко! - проскулил Ваня, стараясь поймать неуловимый взгляд: как только их глаза встретятся, Скотту будет гораздо труднее отказать. Такова магия стриптизера-соблазнителя. - Пошел отсюда к черту. Алкоголь ваш запах портит. Да и выглядишь ты, пьяный, как бомж на помойке, которого еще и накачали дешевой наркотой, - процедил сквозь зубы альфа. - Брось, братишка! - к ним мягко подошел Арти, слегка покачивая бедрами. - Что там просит наша Ромашка? Этих двоих сюда толкнули нищета и, видимо, мрачное прошлое. Артур, когда пришел сюда, выглядел хуже, чем мокрая дворняга с перебитыми ногами, а Скотти бросался на любого, кто пытался подойти ближе, чем на пару метров. Теперь же все сильно изменилось. Рыжий дьявол вовсе не следит за похождениями своего хрупкого светловолосого братишки, но все еще заботится о нем, а омега созрел здесь и засиял самыми яркими цветами. Сегодня, например, темно-зеленый: шелковая юбка, оставлявшая открытый перед, и чересчур уж свободная и тонкая рубашка, которая, впрочем, только подчеркивала подтянутый омежий животик и тонкие изящные руки. На светлых волосах лентами сплелся аккуратный венок. Ване вдруг отчего-то подумалось, как он будет выглядеть сегодня ночью: брошенный за ненадобностью, спутанный, с мокрыми следами от чего-то белого и липкого... Буквы Арти - "Ф. Б." - и они очень бережно скрыты под широким тканевым браслетом неброского темно-зеленого цвета. Право, все было бы гораздо легче, если бы там были инициалы Скотта - "С. К." - но, дьявол подери, жизнь нечасто бывает благосклонна к таким, как они. - Я сказал, что ничего не дам, значит, пусть катится к чертям, - фыркнул пренебрежительно рыжее исчадие Ада и привычным движением руки поставил перед братом чашку крепкого чая. - Тем более хозяин запретил, а мне оказаться на улице сейчас не улыбается. Это была ложь. Скотти - один из выступающих среди альф, они с братом подменяют друг друга. А альфы, готовые раздеваться перед публикой за деньги - явление редкое, практически исчезающее. Поэтому каждый выступающий, как и, собственно, каждый "продающийся" - на вес золота. Но хозяин все равно иногда пугал этим слишком уж задравших нос самцов. - Да хватит тебе, - обворожительно улыбнулся Арти, поднося к порозовевшим губкам чашечку. - Прокормимся и на мою зарпла... - Еще хоть одно слово, крошка, - резко перебил его Скотт, двумя пальцами грубо поднимая ошарашенное личико братца, - и я самолично затрахаю тебя до смерти. Я не собираюсь жить на подачки омежки. Артур стих, а Ваня предпочел быстренько исчезнуть с глаз разъяренного альфы, желательно, уже за кулисы. - Ай! - внезапно в него врезалось крошечное чудо: новенький - малышка Мэттью - робко потирал ушибленный лоб. На запястье красовались тусклые "Г. Б." - точно такие же, как у Ивана. Точнее, как на скрывающей пленке с пластиковыми горящими буквами. Похоже, настала пора ее поменять... - Простите... эм... Ромашка... Мальчику очень шел голубой цвет его платьица. Сильно накрахмаленная голубенькая юбочка совсем не скрывала ног, обтянутых черными колготками, а рукава-фонарики только больше делали его похожим на маленького принца-омегу. Ни один альфа, заглядывающийся на детей, не пройдет сегодня мимо Ульямса. Успех первого дня ему сегодня обеспечен. - А Феликса ты называешь Светящимся Одуванчиком? - притворно нахмурился Брагинский. - Феликса... - на мгновение взгляд мальчишки затуманился: он пытался вспомнить. - Н-нет, ни в коем случае... - Так вот, для тебя я Иван, ясно, детка? Мэттью покраснел и закивал головой. Он уже месяц ходит сюда и подрабатывает официантом, настала и его пора выходить на большую сцену и пустить с молотка свое юное тело. Сегодня его дебют, не стоило бы его так волновать... - Вот и прекрасно. Иди, готовься, - Брагинский ласково улыбнулся. - Все будет хорошо, солнышко. Мальчишка робко ответил на улыбку и умчался по направлению к гримерной. А в главном зале все еще играла эта чертова песня... "Well, no one told me about her..." - И на кой черт мы сюда приперлись? - грубо начал один из вошедших, мимолетно осмотревшись. - Ты говорил, что мы просто посидим и чего-нибудь выпьем в компании милашек... - А чем тебе не нравится эта компания? Да и выпивка здесь тоже ничего, уж поверь мне... Четыре альфы прошли к одному из столиков у окна. Ледяные голубые глаза первого пренебрежительно смотрели поверх дорогих очков. Пальцы нетерпеливо постукивали по столешнице. - Mon ami, да ты только взгляни вокруг! - залепетал другой, вглядываясь в лица каждой проходящей мимо омеги так, будто собирался провести ночь с каждым из них. - Гиль, как ты нашел это место? - Не спрашивай, - третий высокомерно вскинул подбородок, а алые глаза его кого-то выискивали среди персонала. - Великий я берет от жизни только самое лучшее! Четвертый молча осматривался, едва покачивая ногой. - Альфред, лучше места, чем это, ты вряд ли когда найдешь! - на эти слова первый, Альфред, брезгливо сморщился, поправив непослушные светлые волосы и лениво оглядываясь. - Да у тебя каждое место, в которое ты приходишь - лучшее, Франциск. Только вот почему-то буковки еще не загорелись, я смотрю. - Ну брось, - засмеялся тот, которого назвали Франциском - высокий мужчина с пшеничными волосами и светлой бородкой, - я никогда не найду себе пару. Я слишком любвеобилен для этого дерьма. Просто попробуй представить: тебе надо жениться на нем, спать только с ним, и другой пары у тебя никогда не будет. Тебя это устраивает? Меня, например, нет. Гилберт, третий, с бледной кожей, совершенно белыми, отливающими серебром волосами и красными, презрительно сощуренными глазами, тем временем подозвал какого-то официанта и тихо о чем-то его спросил. Тот оглянулся и пожал плечами, раздавая меню. - О чем это ты шептался с тем человеком? Ты его знаешь? - спросил четвертый альфа, до сих пор молчавший, слегка подняв брови и устремив на друга свои темно-синие глаза. Он был меньше их всех и, судя по поведению каждого, спокойнее. Длинные каштановые волосы были собраны в высокий хвост, а уголки губ, чуть даже пышноватых для альфы, то и дело приподнимались в едва заметной усмешке. - Эм, Лит... - Я просил меня так не называть, - холодно прервал четвертый. Глупая кличка приклеилась к нему еще давно и он все никак не мог от нее избавиться. - Торис, - кивнул Гилберт. - Это вовсе не твое дело. Я просто кое-кого ищу. - Ah, mon cher, - улыбнулся Франциск, чуть ближе пододвигаясь к Гилю, - неужели ты здесь кого-то уже себе присмотрел? Какая жалость! - Ты только увидишь его, поймешь, что он идеален, - хмыкнул Байльшмидт. - Смотри, как бы я его у тебя не увел, - поднял бровь Бонфуа. Эти постылые словесные перепалки могли длиться вечность. Альфред тем временем от нечего делать все внимательнее осматривал зал. Что-то не давало ему покоя: какая-то деталь всего этого заведения выводила его из равновесия. Совсем немного, но все же. Какой-то легкий ароматный флёр назойливо пробирался в легкие. А в зале едва заметно мелькнуло слишком открытое черное платье... - Заканчивайте балаган, - Альфред кивком указал на сцену. - Начинается. Все трое тут же закончили разговоры и перевели хищные взгляды на сцену. - Кто выступает? - полушепотом спросил Франциск Гилберта. - Самый целомудренный омежка этого местечка, - тихо ответил тот. - О нем ходят разные слухи. Говорят, что его муж, заметив какое-то изменение в запахе, тут же избивает его до полусмерти. "The way she lied..." - А разве он женат? - тихо вмешался Торис, нетерпеливо поглядывая на сцену, где что-то вещал ослепительно улыбающийся ведущий. - Разве это вообще возможно? - Конечно, раз он не продается... Наконец, на сцену вышел сам танцор. "Well, no one told me about her..." И именно тогда Альфред понял, что так долго не давало ему покоя... Белый с черными кружевами ошейник был скреплен в центре, а черное платье, открывавшее ключицы и грудь чуть не до сосков, нежно стягивал корсет, заправленный тонкой белой лентой. Черно-белая юбка совсем не скрывала длинные стройные ноги, а черные чулочки как-то призывно были приспущены. Высокие туфли обворожительно щелкнули каблуками и слишком... слишком элегантно, по-шлюшьи... цокнули уже около шеста. Франциск присвистнул. - Вот это крошка... Ведущий по-кошачьи подошел к стриптизеру и подтянул к себе за талию. Это было немного забавно - омега был выше этого тщедушного недорослика. Он только улыбнулся, убрав пепельно-белые волосы с глаз. Волосы цвета ромашки... - Ну что, господа, вы хотите, чтобы эта куколка станцевала сегодня для вас? Зал наполнился одобрительным шумом. - Сегодня догола! - крикнул кто-то из зрителей. Омега только насмешливо погрозил тонким и нежным пальчиком... - Быстрее... - шикнул внезапно даже для себя Джонс. Все трое не сговариваясь, обернулись на него. Грянула музыка. Качнулись бедра, будто призывая к действиям. Рука скользнула по шесту. Спина выгнулась так, что захотелось положить на нее ладонь и... вжать сильнее. Лента призывно распустилась, приоткрывая путь чему-то горячему. Легкий взмах шелковых рукавов и - на секунду разведены ноги и снова слегка качнулась попка, заставляя руки дрожать от жажды обладания. Альфред чувствовал, как где-то внизу все наливается кровью. Голубые глаза загорелись черным собственническим огнем. Это мое... ...Иван делал все с ловкостью пантеры, соблазняющей партнера. Быстрый "веер", несколько поворотов, не касаясь пола, оборот с разведенными к шесту ногами... Мечтательно-соблазнительная улыбка, брошенная куда-то в зал. Его взгляд - самое важное в работе: он вглядывался со страстной улыбкой в глаза каждого. Сначала те, кто сидят под самой сценой. Ш-шух!... и лента корсета распускается, открывая подтянутый животик и возбужденно вздымающуюся грудь. Дальше - люди у бара. Цок!... и туфельки его уже целуют возбужденные альфы. Дальше - столики у окна... "How many people cried..." И тут случилось что-то, что пошатнуло все его омежье существо. На него, прямо на него были направлены черно-голубые глаза. Их обладатель всем корпусом подался вперед. На секунду в свете софитов блеснули очки, но что хуже всего: клыки... Многие пытались после выступления его пометить, и ни одному это так и не удалось, но этот альфа... "Если хочешь жить - беги сейчас!" - значилось в его глазах. Он медленно поднялся со своего места и, словно хищник, преследующий добычу, пошел к сцене. Его спутники удивленно смотрели на него. Один из них, тот, что в течение всего месяца приходил сюда, поднялся и попытался его остановить, но этот лишь оттолкнул его, не прекращая смотреть прямо в глаза Ивану. Это плохо, черт возьми. Это просто отвратительно. Осталось еще немного. Секунда - и чулки с шорохом откинуты куда-то вглубь сцены. Еще секунда - и он стоит в одном белом с черными кружевами ошейнике... Все. Нужно бежать. Как только затих последний аккорд, Ромашка бросился за сцену. В зале мелькнула фигура - это тот альфа, чуть не опрокидывая столы, рванул к дверям помещений для персонала. Первое, что встретилось на пути Ване - перепуганный Мэттью. - Там... там... - шептал он, указывая на дверь. - Послушай, - Брагинский в отчаянии схватил его за плечи и встряхнул, - если кто-то будет спрашивать, где я, скажи, что в гримерной. Ни в коем случае не говори, куда я пошел! Уильямс испуганно кивнул и Ваня быстро, почти не касаясь пола, полетел в совершенно противоположную от гримерных сторону - в крошечное подсобное помещение. Все, осталось отсидеться, пока он не уйдет, и все будет хорошо. Наверное... ...- Альфред, стой, черт возьми! - Гилберт рванул за другом в темноту комнат для персонала. - Куда? - несколько работников кинулись за ними, но там, видимо, уже разбирались Франциск и Торис - было слышно их голоса. Дверь глухо захлопнулась. - Черт, ну и куда теперь? - раздраженно спросил Байльшмидт. - Ты можешь учуять его запах? - Что? - Джонс вопросительно взглянул на друга. - Как будто бы я не понял. Ты так смотрел на этого омегу, что, думаю, он сейчас дрожит от страха где-нибудь в углу. Может, спросить у кого... - Вон, какой-то еще, - Альфред кивнул на прячущегося за коробками с реквизитом мальчишку в открытом голубом платьице. Светлая завитушка, дрожащая и никак не желающая скрыться за коробками - единственное, что выдавало его с головой. Почернев от страха, он почти сливался с кулисами. Гилберт тут же насторожился. - Подожди-ка... Дай я с ним поговорю, - сказал он и осторожно приблизился. Духи не давали учуять настоящий запах, но это определенно был он... - Крошка, - мягко начал Байльшмидт, - почему ты прячешься? Ответа не последовало. Мальчишка лишь сильнее съежился и задрожал где-то там, в уголке. Альфреду вмиг все стало ясно. Именно за ним, за этой хрупкой пугливой омегой, пришел сегодня его дружок. - Мы ничего плохого тебе не сделаем, - продолжал альбинос, нависая над "крошкой", - ты просто подскажешь нам, куда ушел твой коллега, м? - В гри... гриммерку... - тихо прошептало маленькое светловолосое чудо. Альфред кинулся было к первой комнатке с такой надписью, но Гилберт остановил его, поводя носом по воздуху со слегка недовольным, даже разочарованным блеском в глазах. - Точно? - прошептал он, наклоняясь. Джонс принюхался - едва различимый в воздухе аромат Байльшмидта усилился. Неужели он так уверен?... Что-то полыхнуло красным в темноте. Мальчишка непроизвольно застонал и закрылся руками. Гиль победно усмехнулся: теперь мальчишка не соврет. - Итак, куда пошел твой развратный дружок? - спросил он еще раз, касаясь слегка загоревшихся букв "Г. Б." на тонком запястье. Мальчонка шумно сглотнул. "Прости меня, Ромашка..." ...Иван залетел в комнатку и заперся на щеколду. Здесь было очень тесно, развернуться было нельзя. Все было захламлено ненужными коробками, ведрами и швабрами, он вовсе не пожалел, что оставил свет выключенным. Теперь осталось только переждать. Обычно альфы быстро отставали от него, поняв, что гоняться за ним бесполезно. Но что-то подсказывало, что от этого голубоглазого он так просто не отделается. Но он старался вовсе не думать об этом. "My man's got a..." "Как такое могло произойти? В одиночку я не справлюсь с ним, если мы встретимся где-нибудь... Пора паковать манатки и валить хоть к черту на куличики... Бесполезно, он выкопает меня из-под земли. Хотя откуда мне знать? Может, он уже свалил... Так стоп. Он ведь будет поджидать? - мысли нервно метались в голове где-то в дурмане между "да" и "нет". - Конечно нет, у него дорогой костюм, он вообще может позволить себе любую омегу в этом городе... Просто нужно делать вид, что у меня есть муж, так?" В голове становилось все горячее и горячее. Уж слишком паршиво все обернулось. И почему его вообще заботит то, что подумает о нем какой-то незнакомый альфа? Право, будто кому есть дело... Отвратительные ощущения. Все вокруг тихо, будто в гробу. И голова кружится, а колени дрожат от непонятного, дикого страха. Он никогда ничего так сильно не боялся... Черт возьми, все-таки надо было включить свет... "Well, no one told me about her..." - Ау, малышка! - прозвучал где-то близко чей-то возбужденный шепот. - Я знаю, что ты здесь. По спине пробежал холодок, Ваня испуганно замер. Как он его нашел? Мэтт же не мог выдать... - Ты так сладко пахнешь, - продолжал кто-то за дверью, - похоже, духи не смогли скрыть твой запах. Щелк!... свет в комнатушке загорелся, ослепляя. - У тебя был шанс сбежать, - кто-то щелкнул ручкой двери, видно, пытаясь ее открыть. - Теперь поздно. Ваня инстинктивно схватился за эту железку, придерживая дверь. - Ну что, сам откроешь или мне выломать дверь? - альфа присел. Теперь его голос звучал прямо напротив ушка дрожащего омеги. - А, моя Ромашка? Ваня вцепился в скрипящую ручку, будто она могла помочь... Воздух накалился. - Знаешь, мой друг уже окучивает того дрожащего мальчишку, который пытался тебя прикрыть, - альфа за дверью стукнул пальцем по дереву. - Они как-то неожиданно оказались парой, представляешь, крошка? Ах, вот как все вышло... От истинной пары невозможно что-либо скрыть. Мэттью не виноват в том, что этот альфа так быстро его нашел... - Причем знаешь, как он это понял? Выпустил в воздух свой особый феромон и все. Все так легко! А может, и нам попробовать, мой маленький врунишка? "How would I know Why should I care..." Ромашка вдохнул - и буквы под пленкой обожгли будто огнем. - Не двигаться. Тихий приказ Пары сковал его по рукам и ногам. - Так-так, что тут у нас? - цокнул языком человек за дверью, видимо, осматривая что-то. - Я не говорил, что открывать такие замки - легче простого? Раздался щелчок. С тихим, тяжелым скрипом дверь медленно отворилась. На пороге подсобки стоял тот самый альфа с черно-голубыми глазами... - Но я... замужем!... - Иван взглянул на незнакомца снизу вверх. - Мой муж... "My man's got..." - О, правда? - альфа, наклонившись, сильно сжал запястье омеги, на котором светились буквы. - А ты знаешь, что незаконно скрывать инициалы своей пары под такой пленкой? - Что?... О чем... - омега поморщился от боли. - Я сам занимаюсь поимкой дилеров, думаешь, я не отличу этот жалкий браслет от нормальной кожи? В руке голубоглазого сверкнул нож. Брагинский широко распахнул глаза и в них мгновенно промелькнула вся его жизнь. - Ну-ка посмотрим, что же ты у нас прячешь, малышка... Лезвие бесцеремонно коснулось запястья. "А. Ф. Д." - его настоящие буквы непривычно выделялись на фоне белой кожи, будто бы сами по-настоящему светились. - Надо же! Какой сюрприз: это ведь мои инициалы! - наигранно удивился голубоглазый. - Альфред, - пальцы его коснулись буквы "А", - Франклин, - ноготь больно царапнул по "Ф", - Джонс, - Иван закусил губу. - Как ты вообще посмел их прятать? - Я... я... Но ледяные руки уже тянулись к нему. Он с отчаянием вглядывался в глаза человека, умолял его отпустить, но... "But it's too late to say you're sorry..." ...но все его мольбы разбивались о камень, который был у этого человека вместо сердца. Дальше... все как в тумане. Отрывками вспоминаются странные образы. Ледяные жесткие объятья, сдавливающие грудь. Миг - и земля уплывает из-под ног. Альбинос, склонившийся над смущенно опустившим глаза Мэттью с какой-то странной улыбкой. Феликс закрывает лицо руками и, упираясь лбом в стол, плачет навзрыд. Вокруг нет ни одного из его бывших "клиентов"; а напротив него сидит, сложа руки альфа с каштановыми волосами: в синем море его глаз плещется что-то похожее на победное ликование. Краснеющий Арти и разъяренный Скотт, закрывающий братишку от галантно улыбающегося пшеничноволосого мужчины. Взгляды, удивленно и испуганно направленные на них, шепот десятков и сотен голосов... И огромная, широкая и пугающая спина того, кто представился ему Альфредом. Дальше - машина, улыбка, не предвещающая ничего хорошего, ледяные глаза и снова темнота... Хозяин... сегодня будет ими недоволен... *** "My man's got a heart like the rock cast in the sea..." *** Он привычно открыл дверь и вошел. Снова томный полусвет. Позвякивает лед в бокалах. То тут, то там тихо переговариваются группки альф и омег. Он направился прямо к барной стойке. Там рыжий Скотт протирал бокалы. На него смотреть было страшно. Плечи ссутулились, он весь будто поник. От него с каждым разом все ясней чувствовался запах сигаретного дыма, и с каждым разом его танцы становились все чувственнее, будто всю свою невыразимую боль он хотел вылить на зрителей. Посетитель громко откашлялся. Скотт, не поворачивая головы, замер на секунду. - Зачем приперся? - Я пришел отдать за него денег. - Иди к чертям. Не я этим занимаюсь. Альфред присел на высокий стул и облокотился на стойку. - Эй. Твой братец в надежных руках, дружище. Тебе не нужно так убиваться! Керкланд поднял на него опустошенный взгляд. Потом поднялся и громко звякнул бокалом о столешницу. - Вы... Черти... - похоже, многих усилий стоило ему сейчас же не врезать промеж насмешливых глаз: кулаки непроизвольно сжались, а зубы заскрипели. - Дьявол тебя дери... Вы забрали у нас членов нашей семьи! Никто еще ни разу не видел их с тех пор, как вы увели их у нас! И после всего этого ты говоришь о том, что мой брат в надежных руках?! Джонс жестко рассмеялся. - Ну-ну, собачка, тише. Лаять - не вариант в подобной ситуации; тебе бы стоило вежливо скулить и умолять. Или да: лучше бы занялся своей жизнью, - он взял сжатый кулак Скотта и перевернул буквами вверх. Там значилось "А. К.". - Твой братик уже достаточно взрослый омега и сам уже может постоять за себя - тебе ведь не нужно опекать его всю жизнь! Керкланд раздраженно дернул рукой, высвобождаясь из захвата Альфреда и сердито отвел взгляд. Ухмыльнувшись, тот положил несколько купюр на стол и уже развернулся и собрался уходить, но тут какая-то внезапная недосказанная мысль его задержала. - Да, и еще одно... "Please don't bother trying to find her..." - Если я еще раз увижу ваших шавок, снующих у моего дома... Ну, впрочем, ты умный мальчик и можешь сам догадаться, что тогда будет. Джонс улыбнулся и широкими шагами покинул это место. Сев в машину, он завел мотор и поехал в ровно противоположную от своего дома сторону. Настала пора навестить его Ромашку. Альфред вытащил телефон и привычно набрал нужный номер. - Я слушаю, господин, - бесстрастно прошелестела трубка. - Он очнулся? - Еще нет. - Черт возьми... В любом случае, когда он придет в себя, твоя задача - как можно сильнее расположить его к себе. Не справишься - пеняй на себя. - Как прикажете, господин... "She's not there..."