***
Сакамото устало вздохнул, глянул на товарищей и устало плюхнулся на скамейку, приложив руку ко лбу. Юкио Сакамото не был гением. Он был обычным учеником старшей школы Намимори, играющим в бейсбол в здешней команде, не любящим физику и учительницу обществознания. Он читал седзе-мангу про самураев, допоздна гулял с друзьями и искренне восхищался Ямамото Такеши. А также готов был сквозь землю провалится при виде его подруги - Савады Тсунаеши. Она была милая, хрупкая и непосредственная — прямо главная героиня, сошедшая с черно-белых страниц очередного тома. Единственное ее отличие — она настоящая. От миниатюрных стоп и до такого доверчивого открытого взгляда. Ее эмоции можно было читать, как книгу. Ее мысли — никогда. Старшие товарищи понятливо замыкали и, по-отечески трепля его за волосы, говорили советы, к которым паренёк все равно не прислушивался. Ведь другие девчонки были обычными. А Савада — не такая. Он не знал, почему, но он чувствовал это, тянулся к ней. Ему хотелось также легко влиться в ее жизнь и стать важной частью ее существования, как это делал Ямамото и его взрывная и скандальная подружка. Точно. Ямамото Такеши! Этот черноволосый парень был невероятным феноменом. Казалось, он мог все. Смеяться, а потом разносить соперников в щепки. Быть беззаботным и легкомысленным, а потом внезапно решать возникшие проблемы, нисколько не теряясь и отдавая приказы твердым голосом. Он бы не прогнал и не отказал, увидев на пороге своей скромной обители товарища. Пусть даже он и не близкий его друг, и не та пепельноволосая девушка, которую Ямамото пустил бы не только в дом, но и в душу. Но, наверное, это как раз тот случай, когда Сакамото нужно все сделать самому. — Я поспорил, — без лишних разглагольствований и во всеуслышание заявил блондин, входя в помещение клуба. — Мы должны затащить эту игру. — Когда ты стал нашим капитаном, Юкио? — протянул смуглый парень с русыми волосами, сидевший на матах в позе лотоса. — То, что Такеши временно сошел с дистанции, не значит, что во главе встанет кто попало, — продолжил Гайзо, с издевкой смотря прямо в глаза пришедшему. — С кем ты так поспорил? — спокойно спросил Тора, парень с растрепанными рыжими волосами, сидящий на скамейке и клацающий что-то в мобильном. — С Савадой. Гайзо с диким хохотом повалился на мат. Он неуклюже приподнялся и покачал головой, вновь заливаясь смехом. — Зря, Юкио, очень зря, — вымолвил он, как только успокоился. — Твою мать, ну ты даешь, — пробормотал темноволосый Сузуки, только вклинившийся в разговор, с каким-то даже сочувствием смотрящий на него. — Как карты лягут, братан, — сказал Сакамото Гайзо, хлопая его загорелой ладонью по плечу.***
— Я все ещё не теряю надежды, что ты пойдешь по моим стопам, займешь когда-нибудь мое место, — сказал Кейташи, опускаясь на диван. Кея стоял, оперевшись на столешницу, и внимательно смотрел на отца своими чуть раскосыми глазами, даже приподняв бровь. Этот разговор наскучил им обоим, но никто не хотел отступать. Все-таки, у отца и сына было немало сходств. — Не кури. Ты тут гость, — спокойно, но с ощутимым металлом в голосе сказал ГДК, с неодобрением посматривая на то, как пришедший достает портсигар. — В кого же ты таким порядочным уродился, — засмеялся мужчина, все-таки откладывая сигару и окидывая черноволосого изучающим взглядом. — Ладно, оставим шутки. Я же не просто так из Сеула приехал, — продолжил мужчина, резко становясь серьезным. — Награда — та, хромированная тачка, что тебе всегда нравилась и липовые права. Взгляд Хибари-младшего на долю секунды стал заинтересованным. — По рукам? — спросил Кейташи, уже ища что-то в кармане брюк. Они обменялись пытливыми взглядами. — Твоя, — сказал мужчина, кидая в руки сына ключи. — А теперь к делу. Левый клан якудза не даёт провозить поставки. Твоя задача — взять их и весь город под контроль. — Требуешь от меня подчинение и город за авто? — усмехнувшись спросил Хибари. Он не сводил с отца чуть раздражённого взгляда. Черноволосый сейчас больше походил на пистолет, снятый с предохранителя. Одно движение, один звук, одна смерть. Кейташи не сомневался — уж он-то нажмет. — Поверь, я не буду устраивать дестрой в твоём городишке. У тебя есть сила, но нет желания власти. Так бы и просидел затворником всю жизнь в Намимори, поддерживая порядок. Я не могу понять тебя. Уже сейчас ты мог бы взять под контроль действия моего клана в Японии, — сообщил мужчина, разворачиваясь и смотря прямо в глаза сыну, словно бросая этому высокому и жилистому подростку вызов. — Не забывайся, — прошипел ГДК, выуживая из рукавов тонфа. — И все такой же вспыльчивый, если задеть за живое, — с усмешкой отметил черноволосый, ещё удобнее располагаясь на бежевом кожаном диване. — Ладно. Начнем по-другому. Шике лучше. Ей сделали операцию и она рвется сюда, чтобы тебя увидеть. Сеульский климат пошел ей на пользу, она больше не выглядит как живой труп. А я вычислил, кто был виновен в той аварии. Все было подстроено теми, кого я сейчас тебя прошу устранить. Всекаешь? — продолжил Кейташи, наблюдая за тем, как его сын все-таки прячет оружие. Хибари-младший молча кивнул и красноречиво взглянул на отца. — Договорились? — Выметайся. — Ладно-ладно, — пробормотал мафиози, поднимаясь и выходя, плотно закрывая дверь. Он знал, что уже завтра ему поступит СМС от Кеи с сообщением о выполнении задания. В конце концов, они знали друг друга. Знали на столько, на сколько каждый из них позволял самому себе открыться другому. И, наверное, это было правильным. Поэтому хрупкая и пугливая женщина с темно-карими глазами — подчас, единственное, что их связывало, кроме кровного родства.***
— Я смотрю, ты действительно выросла. Даже не врежешь мне за того отчаянного парня, которого я чуть не угробила? — спросила Бьянки, в очередной раз пригубив бокал вина. На кухне было прохладно и пахло женскими духами. Хаято прекрасно слышала фразу, но все ещё сидела на подоконнике, отрешённо рассматривая лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя. — Сколько лет не пройдет, а ты все такая же язва, — пробормотала Гокудера, не отрываясь от окна, даже не пытаясь выйти из блаженного состояния полутранса. Заливистый смех итальянки огласил кухню. Бьянки еще раз тряхнула мокрыми после душа волосами, которые небрежно рассыпались по ее плечам, как диковинные вишневые змеи. — Я бы хотела погулять на вашей свадьбе, но в сложившихся обстоятельствах это слишком сильное заявление. В наше время человеческая жизнь ничего не стоит, — начала розоволосая, взгляд которой внезапно стал серьёзен, а тон голоса начал отдавать неведомой завуалированной печалью. — Я жалею, что он скончался не от моей руки. Собаке собачья смерть, — Гокудера, сжимая кулаки и рассматривая обилие колец на хрупких пальцах. — Повелась на его уловки, как последняя дура Сицилии. А он поставил в завещании Антонио, подумать только, — глубокомысленно произнесла розоволосая, подливая себе ещё вина. — Я думала, ты не будешь меня слушать. — А в итоге мы сидим и ведём задушевные беседы. Только не говори, что находишь это очаровательным, — прошипела подрывница, разминая шею и хрустя костяшками. — Что ж, выпьем за воссоединение двух сестер? — спросила Бьянки, протягивая ещё одну порцию напитка Хаято. Та молча приняла вино, нечитаемым взглядом уставившись прямо на сестру. — Знаешь, зачем чокались в Средневековье? — протянула она, вглядываясь в хрустальную ножку, ведя себя так небрежно — Чтобы доказать, что среди них нет отравителей, — как послушная ученица ответила розоволосая, тягуче улыбаясь. — На брудершафт? — спросила Хаято, откидывая за спину белесые пряди. Скорпион молча кивнула, пододвигаясь ближе. — Тост за то, что мы разгадали интриги отца раньше, чем он поставил на пост Босса Антонио. — Тост за то, что никто не умер. Но это временно, — присоединилась Хаято, с насмешкой глядя в зеленые глаза сестры. — И ты совсем не похожа на lady-boss. Розоволосая лишь слегка приподняла уголки тонких губ. Решительным движением она достала из кармана что-то, сверкнувшее при неярком солнечном свете. — Держи, — крикнула Скорпион, подкидывая в руки Хаято фамильное кольцо. — Мне не нужно твоё «подданство». Я останусь при Вонголе, — ответила ей Гокудера, небрежно вертя колечко между пальцев. — И всё-таки, как так получилось? Этого вопроса женщина ждала едва ли не весь вечер. Она ещё вольготней расположилась на стуле, внимательно наблюдая за сестрой. Солнце почти зашло, в комнате был полумрак и розоволосая видела лишь хрупкий силуэт подрывницы на фоне горящего заката. Бьянки резко выдохнула и попыталась внести в свой голос нотки безразличия и не свойственного ей ледяного спокойствия. — Ты скрылась, стала вольной наемницей. Отец выжил. У него были планы на тебя, ты бы была отличным вассалом для Антонио, но после покушения он решил, что ты — лишний, к тому же — очень опасный элемент. Так мне поступило задание устранить тебя, в награду — место Босса. Старик сплёл много интриг и их петля завернулась на нем самом, — пафосно окончила итальянка, вновь тянясь к бутылке. — Пожалуй, пойду спать, — еле слышно сказала Хаято, скатываясь с подоконнника и направляясь к двери. — Sogni d'oro, — прошептала Бьянки ей вслед, кидая тоскливый взгляд на почти опустевшую бутылку и чувствуя себя одинокой. Прямо как пару лет назад.***
Утро было туманным. Босая, подрывница прошлепала на кухню, поставила чайник. На улицах было пустынно. Хаято вспомнила, что у нее кончились любимые сигареты и, быстро накинув на себя первое попавшееся, вылетела на улицу. На лестничной площадке уже гремел ключами сосед-спортсмен, странным взглядом окинувший прикид итальянки. Гокудера бросила на него свирепый взгляд и быстро спустилась по лестнице, не оглядываясь. В магазинчике рядом ее знали не только потому, что она там подрабатывала, но и потому что она была постоянным клиентом. На ее кроткое и емкое «Сигареты» и пару измятых бумажек из кармана джинс на прилавке тотчас же оказывалась пачка ее любимой марки. Это было привычкой, недавней традицией и почти сложившися ритуалом. Покупать, курить, выживать. Хаято сама не заметила, как никотин стал ее любимым топливом, заменив разом и кофе, и алкоголь. Рядом с магазином стоял автомат с напитками и Гокудера затормозила перед ним, пересчитывая монеты и оставшиеся купюры. Вроде хватает. Рука привычно нажала на кнопку любимой газировки Ямамото. Черт, видимо придется его навестить, так как, по словам самой подрывницы такую гадость она не пила и пить не собирается. На это Такеши всегда солнечно улыбался и никогда не обижался. Это же судьба, да? Подрывница чертыхнулась. Ткнув пальцем на табло еще раз, она купила себе минералку, тотчас же неспешно и расслабленно отправляясь к родным многоэтажкам. Когда Хаято вернулась, Бьянки уже встала. Она сушила волосы, которые мокрыми цветом были похожи на малиновый чай, и сидела в зале, пытаясь провернуть что-то наподобие медитации. Гокудера умехнулась. С их жизнью никакие медитации не помогут. Подоконник нагрелся от солнца. Появились первые машины и город стал «оживать». Хаято внезапно передумала курить и неаккуратно бросила пачку куда-то на кухонную тумбу. В соседней комнате слышался размеренный разговор Скорпиона по телефону и ее тихие мерные шаги по залу, которые глушил ковёр. Через минуту все стихло и она показалась в проеме, сообщая, что заказала завтрак в ресторане. Всё-таки, готовка у них — это семейное.***
— Мощные обезболивающие, — с улыбкой пояснил Такеши на вопрос, почему же Хаято ничего не чувствует. Его рука все ещё была перебинтованной. Несмотря на веселость, мечник все равно выглядел усталым и загнанным до чёртиков. Он отшучивался, когда подрывница обнаружила у него свежий порез и еще пару неглубоких царапин. Как будто он не знал? Гокудера даже не стала спрашивать, что он делал в эти дни. На полу в беспорядке раскиданы книги про мечи и самураев, в углу свалена парочка мечов для кендо и одна катана. Настоящая. — Я посмотрю? — спросила подрывница, смущённо глядя то на клинок, то на своего товарища, которого происходящее явно забавляло. — Конечно, — ответил он, доставая оружие, бережно передавая его и кладя ей прямо в раскрытае ладони, чуть прикасаясь пальцами. А потом он долго, но не нудно рассказывал о стали, о том, что значит тот иероглиф сбоку и о том, что он принадлежит к семье потомственных самураев, и этот меч застал всю историю их клана. Девушка улыбалась уголками губ и проводила подушечками пальцев по самому лезвию. В игре солнечного света на самом острие, казалось, она видела и смерть, и жизнь, и все, что только может узреть человек в бездушном куске металла. Все ее мысли, безумным потоком струящиеся в голове при каждом прикосновении к катане, были прерваны стуком в дверь и Тсуеши-саном, приглашающим выпить чаю. Они сидели вместе на кухне, и Хаято понимала, как похожи отец и сын. Однако в Такеши все ещё проскальзывали ребяческие черты, а в Ямамото-старшем было больше мудрости, постоянства и твердости, стойкости, которая читалась в каждой мышце его поджарого тела. Итальянка усмехнулась, заметив на щеке Тсуеши-сана рану. Теперь все ясно. Ты же хотел стать сильнее, Ямамото?