Чувствительный котенок.

      Он стоит перед тобой на четвереньках, неловко оглядывается по сторонам и морщит свой нос. У него милые ушки, которыми он дёргает в нетерпении и настоящий пушистый хвост.       Тебе сказали, что Юнги породистый, но что-то ты не видишь в нём никаких следов аристократии – лишь высокомерие и ворчливый нрав. Мин не хотел идти к тебе, всю дорогу орал в твоей машине на заднем сидении и изодрал добрую половину салона.       Сейчас ты зла, как никогда, вы ещё до дома не доехали, как этот полукот уже извел тебя своим несносным поведением, хотя владелец предупреждал, что не просто так его почти даром продаёт, а из-за того, что он сучёныш, а не кот, и терпеть его невозможно. — Пидор пушистый, — шипишь на него. — Сука тупая, — хрипит он в ответ, вставая с колен, потому что неприятно и больно, он привык быть в таком положении, но всё равно на ногах даже думать приятнее. — Ты сейчас без хвоста и яиц останешься, мразота маленькая, — шипишь на него, подходя вплотную, но ненадолго. Приходится отвести взгляд, думая, что стоило хотя бы майку прикупить для Юнги, потому что его вид в одних коротеньких шортиках добивает, ты всё равно пробегаешься по его бледному, словно фарфоровому, телу, смотришь на чёрные уши, реагирующие на сторонние звуки, и хвост, что от перепалок весь трубой вытянулся. — Это издевательство над животными! — Это воспитательные меры, — шипишь, хватая того за волосы на затылке, отчего Юнги хнычет, но всё равно идёт к тебе в спальню. — Твоя подстилка, — тыкаешь на одеяло на полу, а кошара фыркает и вырывается из твоих рук. — А кровати нормальной нет? — Нормальная кровать только для послушных питомцев, — ты уже немного жалеешь об идее завести полукота, но теперь будешь идти до конца с этой придурью, но хотелось другого. Люди приобретают таких питомцев для ласк и утех в постели, а не воспитания в них прилежных котиков, ты никогда не любила зоофилию, но мысль о его шершавом языке на промежности пробивает током, хочешь ласкать его ушки, слышать мурчание и раздвинуть ноги перед Юнги. Ведь он большей частью человек, весьма красивый, но когтистый сучара. — Ты тоже взяла меня как кота? Ещё ни один хозяин не пытался со мной переспать, а у меня яйца звенят как это нужно, брачный период, как-никак и пахнешь ты, сука течная, вкусно блять, — бурит он, тыкаясь головой тебе в спину, тихо ручками по плечам гладит и дрожит. Ты улыбаешься, разворачиваешься и без ответа просто целуешь его нежно, в маленькие податливые сладкие губки.       Юнги жмётся сам, только что клыки пускает в ход, скалится, но отвечает на поцелуй, руками под твоей майкой гладит, скулит, снять просит и не перестаёт дрожать. Коты чувствительные до одури, а Юнги ещё и бархатный весь, сладкий и такой маленький, в отличие от всех своих представителей. Он пытается взять инициативу, а ты сама ложишься и указываешь, что нужно ему сначала поработать, раздвигаешь ноги, сама вся теряясь в волнении и ощущениях. Ты его только сегодня купила, у другого хозяина он совсем другим был: весь взъерошенный, дёрганный, а под твоими руками он даже хвостом игриво шевелит, поглаживает и делает куни своим холодным шершавым язычком.       Ты можешь только прогибаться под ним, стонать без остановки и хотеть сеяться от контраста этого кота. Он делает это с видом "это я ещё не стараюсь, а тебе уже нравится, видишь?" — высокомерно, гордо, достойно, но просит, тихо скулит время от времени и хвостом виляет. Его стояк ты и через шорты видишь, пытаешься всё отодвинуть тот момент, когда отношения хозяйки и питомца выйдут за рамки.       Ты гладишь его по голове, и массируешь ушки, отчего питомец резко дёргается, прогибается в спине и протяжно стонет, выпячивая зад. — Только не уши, — он мешает просьбу со стонами, потому что ты не можешь сдержаться и не продолжить ласки, Юнги извивается, даже руки немеют и не дают сопротивляться, а хриплые стоны становятся всё мелодичнее, что ты только от них готова дойти до разрядки. — Хозяйка, я сейчас кончу, — хрипит Мин. Он отрывается от тебя, разворачивается, чтобы отойти и отдышаться, но ты хватаешь его за хвост, заставляя упасть, ещё сильнее выпятить зад, на всю простонать и задрожать всем телом. — Хвост тоже? — Еще чувствительнее, — всхлипывает Юнги. Ему стыдно за своё поведение, тело так изголодалось по откровенным ласкам, что Мин кончил, даже не прикасаясь к себе, даже не сняв шорты, которые теперь с позором должны отправиться в стирку. — Иди ко мне, — ты тянешь его за плечи, заставляя развернуться и целуешь долго, мягко, запуская руку к члену и поглаживая чувствительную головку после оргазма, чтобы снова чувствовать его мелкую дрожь. Юнги даже больно от того, как приятно ты его продолжаешь ласкать, он расслабляется в твоих руках, прикрывая глаза и, незаметно для себя, засыпая.       Ты укладываешь его рядом, обтираешь, сняв штаны, и ложишься спать, целуя в макушку. — У нас ещё много ночей впереди, — шепчешь, хотя знаешь, что он уже спит.