Розыгрыш

Великобритания, Лондон, Сити офис крупного коммерческого банка, около 10 a.m.

Утро вторника добрым не бывает. Тот, кто ляпнул эту фразу про понедельники, глубоко заблуждался: в понедельник дела лишь начинают скромно побулькивать, подобно старому чайнику на только что включенной плите, а вот во вторник, когда по мнению большинства все уже отошли от уик-энда и готовы рвануть с места в карьеру, они сыплются как из рога изобилия, причем все одинаково срочные, важные и горящие. Разгрести эту огромную кучу простому смертному не под силу. И почему нельзя перемотать вторники?.. Рассуждая приблизительно таким образом, глава кредитного отдела одного лондонского банка теребил в пальцах карандаш. Несмотря на чашку крепкого чая, сосредоточиться было трудно, наоборот, после этого дурацкого чая сонливость только усилилась. Из слов коллеги он едва улавливал половину. - ...если они, конечно, не выиграют чертов тендер. А тендер они не выиграют, – подытожил Скотт Кэмерон, замначальника отдела маркетинга. – Поэтому твои надежды смешны. Все равно их контора ни в жизнь цену не снизит: там лучшие спецы, передовые технологии и прочая дребедень. В итоге купит клиника похуже, зато дешевле, а мы, зарезервировав кучу бабла под этот проект, хрен его прокредитуем. Я же предлагаю забить на допотопную муру и проголосовать за мое предложение. Оно покатит, клянусь, Артур, на этот раз... Окинув профессионально оценивающим взглядом своего понурого визави, маркетолог возмущенно фыркнул, ругнулся и невежливо щелкнул пальцами прямо возле его лица. - Артур! Ты спишь, что ли? Эй, ты меня вообще слушаешь?! Вздрогнув, финансист какое-то время непонимающе хлопал глазами, потом отложил в сторону карандаш. - Да слушаю, не ори, – поморщился, превозмогая мигрень. – Допустим, ты прав, Кэмерон, но чего ты от меня-то хочешь? – и замученно уставился на коллегу, мысленно умоляя его исчезнуть, но тот исчезать не намеревался. - Я уже десять тысяч раз повторил, чего я хочу, Кёркленд. Я хочу, чтобы в наш вшивый бизнес-план, который, кстати, уже вовсю горит, внесли статью расходов на реально нужные инновации, хоть чуть-чуть урезав кредитное старье вроде этого дерьмового оборудования. Я воздух тут битый час сотрясаю, а кое-кто тупо спит. - Я не сплю. - Да ладно! – маркетолог присвистнул. – Я пять минут назад слышал храп. О-кей, соня, если тебя так тянет дрыхнуть на работе – валяй. Я даже позабочусь, чтобы тебя сегодня не беспокоили, если ты пообещаешь поддержать мою светлую шикарную мысль. Кёркленд презрительно фыркнул. - Но я не собираюсь тебя поддерживать. - Почему это? – ощетинился Скотт. - Потому что твоя новая идея дурацкая, – Артур едва не ляпнул «как и все остальные», но вовремя сдержался, ограничившись недвусмысленной ухмылкой. – Своими авантюрами ты опять нас вгонишь в убытки. - В какие еще убытки? Какие авантюры? – маркетолог обиделся. Его бодания с системой непростительно затянулись: если приятель-ровесник уперся рогом, как уломать правление, состоящее, ясное дело, из тех еще старых пней? Но сдаваться без боя Кэмерон не стал бы даже под страхом смерти, в точности как завещали его гордые шотландские предки. – Чушь не неси! Да похожие услуги банки сейчас внедряют один за другим, и только мы, как придурки, застряли в прошлом десятилетии. Хорошо еще, что счеты спрятали, динозавры. - Что тебе не нравится? – Кёркленд старался говорить как можно тише и ровнее: за долгие годы совместной работы он изучил горячую натуру Кэмерона вдоль и поперек, уяснив, что если стойко хранить спокойствие, тот скоро перегорит. Его эмоциям нужен был выход и – непременно – подпитка. - Мне не нравится, что меня не слышат! И вместо реально прибыльных проектов пускают деньги на всякое дерьмо. Вон, – он мотнул головой, – оборудование для мытья задниц... - Я тебя понял, – деликатно перебил Артур, поскольку тема уплыла в какую-то неэтичную плоскость. – Тебе нужны деньги. Весь год вы проковыряли в носу, а теперь вашему отделу позарез понадобилось предложить хоть какую хрень, чтобы не остаться без премии. Но почему, черт возьми, за счет социальной сферы? - Потому что остальное фиг отодвинешь, – сокрушенно сообщил Скотт, проигнорировав пускай и колкое, но вполне справедливое замечание. – Это единственный шанс впрыгнуть в уходящий состав, а ты, жопа английская, мне все карты спутал. - Я не путал. Я всего лишь выступил против необдуманных рисков. - Нет тут никаких рисков! - Докажи. Артур скрестил на груди руки и откинулся на спинку своего кресла. Сейчас он выглядел решительно и непреклонно, и, на его счастье, меньше терял ускользающую нить разговора. Такая горячка вечно охватывала их к концу года, когда дописывался бизнес-план и каждый департамент считал своим священным долгом внести туда свои гениальные идеи о том, как поспособствовать развитию родного банка (или, проще говоря, как выпендриться перед советом директоров). Маркетологи, как обычно, предлагали заняться новыми банковскими продуктами, финансирование которых далеко не всегда вмещалось в лимит. Кэмерон как второе лицо своего отдела прекрасно знал, что чтобы протолкнуть их идею (и не прослыть в глазах руководства лодырями, не заслужившими новогодней премии), придется надавить на других и прежде всего – на кредитчиков, чьи проекты, особенно социальные, были часто масштабны, но не всегда прибыльны. В настоящее время на горизонте маячила история с клиникой, которая собиралась приобрести оборудование для ухода за тяжелобольными. Производили его несколько фирм, между которыми должен был вот-вот состояться тендер, одна из них обратилась в их банк за кредитом: в случае победы ей нужны были средства, чтобы выпустить необходимый товар. Но поскольку шансы того, что она выиграет торги и, следовательно, будет нуждаться в кредите, были отнюдь невысокими, закладывать это в бизнес-план Кэмерон считал расточительством. К несчастью для Кэмерона, правление банка придерживалось консервативных взглядов, считая, что людям следует помогать, но если бы на предстоящем собрании все отделы поддержали его, Скотта, проект, смутная идея с больницей бы отвалилась. И премия была бы маркетологам гарантирована. Как на грех, шеф кредитчиков, милейший человек, настоящий английский джентльмен и при этом в доску свой парень, с которым можно было так душевно поболтать под виски в ближайшем пабе, никак не хотел уламываться. - Это прорыв, – собираясь с мыслями, маркетолог принялся на все лады расхваливать свою программу кредитования малого бизнеса. – Это шаг вперед, это просто как дважды два, это лучшие условия и никаких лишних заморочек, видимая экономия времени и средств. Банк в смартфоне – то, что нужно современным предпринимателям! - Предпринимателям, – холодно отозвался финансист, пропуская речи продажника мимо ушей, как бы тот ни старался. – А оборудование для, как ты выразился, мытья задниц, нужно лежачим больным. Тебе не совестно? Маркетолог сглотнул и подбоченился: не, ну это уж точно какая-то софистика! - Оставим моральные аспекты, – уклончиво брякнул он. - Даже если так, – кивнул Артур. – Твоя идея слишком рискованна: высокая конкуренция, непостоянный спрос, никаких гарантий, что этот продукт окупится. У тебя есть расчеты? – усталый взгляд натолкнулся на неловкий, растерянный. – Нет. Как всегда, кровавый ад, никаких весомых доказательств, сплошь шотландские народные песни. А нам не нужна новая просрочка – и без того не знаешь, как имеющуюся списать. Я буду голосовать против, Скотт, и не потому что ты меня бесишь, а потому что такова позиция моего отдела. Прости, чертов волынщик, но не убедил, – мрачно подвел итог финансист. - Потому что ты туго соображаешь, – буркнул Скотт, добавив пару непечатных эпитетов, из-за чего Артур болезненно поморщился и неосознанно потер лоб. Пальцы сразу нащупали незаметную шишку и после на всякий случай, будто проверяя, коснулись левой скулы, где широкий пластырь скрывал свежую ссадину. Мимо внимательного Кэмерона этот жест не прошел. - Больно? – негромко спросил маркетолог. - Нет, – отмахнулся Кёркленд, но его запястье успели остановить: опершись рукой на стол, коллега пытливо и сочувствующе всматривался в его лицо. Рабочие споры быстро уступили место нерабочим вопросам. - Хреново выглядишь, – констатировал шотландец спустя несколько минут диагностики. – Совсем довела тебя. Артур устало возвел глаза к потолку. - Не начинай... - Как скажешь. Просто мне отчего-то кажется, что тебе не только пощечину влепили, но и мозг вынесли. Снова, – недолго помолчав, маркетолог небрежно хлопнул приятеля по плечу и решительно направился к двери, на ходу бросив: – Пойдем курить. Кёркленд ничего не ответил, взял пачку из верхнего ящика и, набросив на плечи пальто, понуро проследовал за коллегой. Уже в курилке, прижавшись затылком к стене и выдохнув дым, он подумал, что поступил правильно: сошлись он на кучу важных дел, Скотт все равно нашел бы время на выволочку, так что для Артура лучше было бы выслушать все это сейчас, чем до конца дня ждать подвоха. Они работали вместе много лет и слишком хорошо знали друг друга. - Из-за чего она на сей раз тебя поколотила? – спросил Скотт, не вынимая изо рта сигареты. - Неважно. - В принципе да, куда важней результат: скоро на тебе места живого не останется, можно будет сдавать тебя в аренду студентам-медикам в роли наглядного пособия. - Не преувеличивай. Между прочим, она сама промыла и заклеила мне царапину, – соврал Артур. – Она не хотела. – Так ему и поверили. - Ага. Хотела в глаз, но слегка промазала. Бывает, – издевательски хмыкнул шотландец, небрежно стряхивая пепел едва ль не в макушку невысокого англичанина. - Скотт, твою мать, – покраснел Кёркленд, отряхнувшись. - Что? - Я тебе не пепельница! И брось кривляться. - Я-то брошу, а что делать с тобой? – развернувшись, приятель уставился на финансиста в упор, мгновенно отбросив прилипшую комическую гримасу. Теперь Кэмерон был серьезен, и Артур почувствовал себя неуютно, зная, что серьезный шотландец – далеко не лучший подвид собеседника, особенно в нынешнем скользком разговоре. Артур уже двести раз пожалел, что когда-то посвятил товарища в свои семейные дрязги, получив в его образе личного психолога-консультанта. О проблемах Артура Скотт узнавал очень быстро, причем не столько от самого финансиста, сколько благодаря собственной интуиции, прочитывая чужие мысли. Хорошо разбираться в людях лежало в основе его профессии, и все же даже для знатока рыночных отношений Кэмерон был невероятно проницательным. Правда, в последнее время своим даром он пользовался редко: Кёркленд выглядел беспрецедентно плохо даже для самого себя. - Зачем ты позволяешь над собой издеваться?! – не единожды повторял Скотт, выслушав краткую исповедь Артура, опять приехавшего в офис со следами побоев. – Она вьет из тебя веревки, третирует, калечит – такими темпами и в могилу раньше срока сведет. Где твоя гордость? Двинул бы ей, чтоб заткнулась, тоже мне, принцесска нашлась. - Ты в своем уме? – в ответ Кёркленд злился. – Я не могу поднять руку на женщину, это безнравственно. - А тебя гонять, значит, нравственно? Нервы тебе без конца трепать, ездить на твоей шее? Ты вообще понимаешь, что происходит, чертов мазохист? - Понимаю. Но против меня совесть и закон. Я тут слегка оттолкнул ее, так она завопила, что ее убивают... Возразить на это было решительно нечего: Артур стал заложником ситуации. Он все-таки был джентльменом, строгое воспитание не позволяло ему должным образом одернуть не в меру требовательную жену... «персональную стерву», как метко замечал Скотт. Английская золотая клетка захлопнулась, и Артур, ее владелец, по нелепой случайности оказался заперт внутри. На резонное предложение обратиться к психологу или хотя бы набрать телефон доверия для жертв домашнего насилия он только отмахивался: сам факт, что его, самостоятельного, умного, взрослого мужчину избивает собственная жена, казался ему до ужаса постыдным, Артур скорей бы повесился, чем признался кому-то в своей беспомощности. Это только на словах права представителей обоих полов равны, на деле включаются другие механизмы, благодаря которым из желающего разобраться цивилизованно ты в два счета становишься жалким подкаблучником. Кёркленд всегда был страшно зависим от общественного мнения, терять лицо он не собирался даже перед людьми, чей долг, собственно, и состоял в том, чтобы выслушивать жалобы. Себя же он в такие минуты считал неудачником, слабаком, не способным решить проблемы, а поскольку помимо этого еще и являлся обидчивым типом с болезненно неадекватной самооценкой, самобичевание швыряло его вовсе не в депрессию – в бездну гнева. В очередной раз наорав на жену в ответ на ее истерику, он мучился из-за угрызений совести: мол, как он, порядочный человек, не сдержался... Не в силах терпеть, уходил проветриться. Матерился. Выкуривал подряд две-три сигареты и возвращался с намерением помириться, однако вместо того только заново ссорился. В последнее время их конфликты все чаще заканчивались тем, что супруга хватала что-то тяжелое и запускала в Артура. Нередко попадая. - Когда-нибудь она тебя укокошит, – говорил утром Скотт, разглядывая новые ссадины и кровоподтеки на руках и шее Артура. – Вот поэтому я от греха подальше решил навсегда остаться холостяком. – Отведя пострадавшего в туалет, маркетолог пытался, прикладывая к чужой коже платок, смоченный в холодной воде, хоть немного уменьшить припухлость и красноту и, качая головой, советовал то ли всерьез, то ли иронизируя: – Заяви на нее в полицию. Пусть оплатит тебе лечение и компенсирует моральный ущерб. - Смеешься? – измученно улыбался Артур. - Нет, правда, чувак, зачем ты терпишь? Чего ты ждешь – когда получишь сотрясение или когда она тебя проткнет вилкой? – продажник смотрел на друга как на сумасшедшего. – Какого лешего ты вообще женился на ней? Не понимаю. Кёркленда очень тянуло рассказать, какого, но он молчал, зная, что далеко не все следует сообщать бесстрашному, но порой такому недалекому шотландцу. Пускай и дальше верит в мир во всем мире, вечную любовь и озерных чудищ. От семейных скандалов финансист уходил в работу. И это сказывалось на нем далеко не радужно, что также бросалось в глаза коллегам. - ...Что делать с тобой? – повторил Кэмерон, видя, что сигарета в пальцах Кёркленда почти догорела. – Артур, черт тебя побери, я знаю тебя как облупленного и сейчас будто вижу перед собой другого человека. На тебе лица нет. - Как же ж ты меня достал... Чего ты хочешь? – опять простонал кредитчик, делая вялую затяжку и чертыхаясь, потому что едва не обжегся. - Ничего я от тебя не хочу, – маркетолог вздохнул. – Это твоя жизнь и тебе решать, как ее и с кем просрать, но я бы на твоем месте задумался: здоровье, знаешь ли, не вечно, особенно если оно и без того почти на нуле. Завязывай с трудоголизмом, кретин, не то подохнешь такими темпами. - Заткнись. - Сам заткнись. Кстати, – вспомнил Скотт, облокотившись о стенку рядом и почти что навалившись на Артура, бестактно нарушив его личное пространство. – О твоей домашней войне Англии и Франции: передай своей разлюбезной мадам, чтобы впредь вела боевые действия аккуратнее и постаралась не портить морду нашей компании. - В смысле? – напрягся финансист. - В смысле рукоприкладства. Хорош тебя мутузить за дело и без. - Я про «морду компании», – Артур сделал вид, будто последние слова его не задели. - Через неделю начальство посылает мистера Кёркленда на внеочередные переговоры. Если ты еще не в курсах, скоро сообщат. В Эдинбург, – разъяснил маркетолог, скривив при этом крайне недовольную мину. – Я говорил, что англичанину с шотландцами не поладить, что нужно ехать мне – без толку. Как думаешь, что ответили эти недоумки? - Что ты недостаточно компетентен. - В точку! Имея в виду прославленный сраный принцип «ты ж не начальник». Так что, – отшвырнув окурок, Скотт подвел итог, – мой тебе совет, Игги: не зли миссис Кёркленд хотя бы до поездки, иначе останешься прозябать без денег вместе со мной. Артур вопросительно посмотрел на него. - Думаешь, я провалю переговоры? - Естественно, если припрешься на деловую встречу с исполосованной физиономией, – уверенно закивал шотландец. - Ясно. Спасибо. Буду знать, – кратко проронил Артур, наконец-то тоже избавившись от остатков своей сигареты, и, поежившись, спрятал ладони в карманы пальто. Он уже подошел к дверям и коснулся ручки, когда в его голову ворвалась шальная светлая мысль. Обернувшись к скучающему коллеге, финансист недолго поколебался, а потом снисходительно улыбнулся и позвал: - Кэмерон! Так и быть, проголосую я за твой бред. Только не во вред клинике – пускай правление само решит, кого в бизнес-план запихивать. - Артур, ты святой! – маркетолог расплылся в сияющей ухмылке, раскинув руки, шагнул к кредитчику. – Дай я тя расцелую! - Обойдемся без фамильярностей, – рассмеялся англичанин и скрылся за дверями, которые плавно закрылись за его широкой спиной, чуть скрипнув доводчиками.