«Верую, ибо абсурдно».
В тёмной душной карете было невыносимо тесно. Фрау Тельза, разложив многоярусную юбку на и без того узкой скамье, заняла своей массивной фигурой половину салона. Её округлое лицо покрылось испариной, а веер трясся в полных руках. — Для такой семьи экипаж слишком мал, — скривилась она, но тут же прикрыла лицо веером. Девушка, сидевшая напротив, молча вскинула голову. Её большие каре-зелёные глаза предостерегающе посмотрели на спутницу, а губы едва заметно дёрнулись. Карета, покачнувшись на очередном бугорке, шарахнулась в сторону, и дамы подпрыгнули на месте, издав весьма недовольный вздох. — Отличное упражнение для желудка, — изрёк князь Ратоковский и многозначительно поднял вверх указательный палец. — Доктора советуют делать лёгкие физические упражнения после обеда… — Großartig! — воскликнула фрау Тельза. — Просто прекрасно, князь. Уверена, доктора будут крайне довольны этой дорогой. — Она отложила веер и умилительно посмотрела на юную княжну. — О, вы только посмотрите, ваше сиятельство, как нынче она хороша. Что за чудную причёску мы ей подобрали! Княжна не удостоила немку и взора. Так и сидела, молча уставившись в проскальзывающий мимо весьма унылый вечерний пейзаж. — Ваша покойная Mutter была бы невероятно счастлива… Девушка вздохнула. — Матушка терпеть не могла балы, дорогая фрау Тельза. Немка поправила кружевной ворот платья и бросила на князя недовольный взгляд из-под густых ресниц. «Видите, милейший, эта девочка нуждается в воспитании куда строгом, чем есть сейчас, я же вам говорила». Она поджала сухие губы, чтобы ни одно слово не сорвалось с её уст. Хотя всё внутри так и кипело от желания высказаться: молодая княжна бывает просто невыносима. И как же фрау Тельза тосковала по родному краю, где таких, как эта девица, мгновенно бы высекли розгами. Не даром германское воспитание столь почитается даже в этой богом забытой стране… Она глубоко вздохнула и посмотрела в крохотное оконце. На широких проспектах зажигались фонари. Вокруг суетливо блуждали люди, мёрзло кутающиеся в пуховые накидки. Белые мелкие снежные мухи падали с неба и лениво опускались на покрытую льдом землю. Уже слышалась задорная музыка и громкий пронзительный смех. — Кажется, в доме графини уже вовсю идёт веселье, — обронил князь, чуть отодвигая шторку. — Дорогуша, уверен, этот бал вам придётся по вкусу. — Кто знает, папенька, — безэмоционально ответила княжна. Карета резко остановилась, и Тельза, взмахнув руками, едва не скатилась вниз со своего места, но вовремя ухватилась за галантно протянутую руку князя. — Danke! Дверь со звучным скрипом раскрылась, пуская в салон колючий зимний воздух. Князь первый вышел из кареты и, отряхнув свой огромный меховой воротник, помог спутницам выбраться. Тельза тут же горделиво поправила роскошное платье — шесть слоёв! — и с удовольствием поспешила в дом, чтобы хотя бы немного отогреться. Само поместье на первый взгляд казалось довольно небольшим: два этажа и желтоватая крыша. Парадная была украшена изящными колоннами, а у самой крыши миловались ангелочки из белоснежного мрамора. Вытянутые на французский манер окна сочились золотым светом, а лёгкие занавесы чуть подрагивали от ветра. К дому то и дело подъезжали экипажи. Слуги суетливо кланялись гостям и приглашали отогреться в уютном поместье: у самого входа был растоплен дивный камин, увенчанный статуей лесной лани. Даже на улицу доносился горячий аромат углей и осиновых веток. — О, кого я вижу? — раздался тоненький, похожий на писк птички голосок. — Князь Евгений Ратоковский и его чудная доченька! По лицу мужчины пробежала лёгкая тень, но он вмиг взял себя в руки, и, когда обернулся, чтобы приветствовать спешащую к ним даму, на его губах заиграла широкая улыбка. — Графиня Донская, какая радость видеть вас в добром здравии! Женщина едва доставала ему до локтей, но всё же приподнялась на носочках и смачно чмокнула князя в обе щёки. Её седые жиденькие волосы выпадали из-под аккуратной шапочки, а подол явно старомодного платья промок из-за снега. — Неужели и вы тоже слышали о моей хвори? — Вся Москва судачила, — уклончиво ответил князь. Ему не хотелось вдаваться в подробности и рассказывать о том, что внук графини целый месяц разглагольствовал по всем кабакам об опасном положении своей семьи. Старая графиня долгое время была тяжело больна, и родня со всей страны съезжалась в её дом, чтобы проститься со старушкой. — Но, как вижу, вы не только выздоровели, но и прекрасно выглядите. — На зло всем врагам! — хохотнула старая дама. Она улыбнулась и повернула голову. Замерла, любуясь княжной, — так смотрят в прошлое, сожалея об утраченных годах своей шальной юности. — Beauté… — проворковала она, протягивая руки. — Ради бога, Евгений Сергеевич, никогда более не скрывайте это сокровище от моих очей. — Да я и не думал… — Боже правый, — женщина обхватила лицо княжны двумя руками. — Какая же вы хорошенькая, дорогуша. Помнится, когда ваша матушка, царство ей Небесное, впервые была мной увидена… Ох, давно это было… Я ей сразу сказала, что детки выйдут у неё что надо. И посмотрите только: какая уродилась. — Да-а, — довольно протянул князь, уже покрасневший от мороза. — Паулиночка у меня красавица. Глаза у графини Донской удивлённо расширились, и она внимательнее посмотрела на девушку, словно хотела запечатлеть образ молодого лица в своей расшатанной памяти. У княжны были большие, совсем ещё детские зеленоватые глаза — цвет илистого болота, топкой глины, тёмного мха. Округлое бледное лицо, вовсе не аристократически украшенное крохотными веснушками на щеках. Тонкие губы, но большой красный рот, в котором прятались аккуратные острые зубки. Тяжёлая прядь волос частично прикрывала глаз и опускалась на левую щеку. От пристального взгляда старой женщины княжне стало не по себе. Она никогда не любила подобные взоры и вечно пряталась от любого внимания. Даже сейчас ей было невыносимо сложно просто приехать на бал, что уж говорить о предстоящем общении. — В дом! — возвестил кто-то совсем уж радостный и пронёсся мимо княжны, случайно задев её рукой. — Прошу простить, сударыня… Давайте уж в дом, а то эта зима совсем ледяной стала. Чую, скоро руки отмёрзнут. Господа! — Кто это? — нахмурилась княжна. — Ах, это… — вздохнула графиня Донская. — Молодой Варшавский, сын покойного графа. — Приехал? — коротко спросил князь. — Накануне. Евгений Ратоковский был наслышан о молодом князе и слухи в основном носили крайне негативный оттенок. Ах, как бы ему хотелось оградить свою кровиночку, единственную доченьку, от общества, что до самых краёв наполнено подобными индивидуумами! Но к его несчастью, Паулине исполнилось уже достаточно годов и ещё несколько лет вне брака могут оказаться фатальными. Он великодушно поклонился довольной графине и протянул руку дочери. От него не скрылось, как коротко вздохнула она: губы чуть скривились, взгляд опустился вниз, а ресницы еле уловимо дрогнули. В такие моменты она становилась до боли в сердце похожей на мать, что так рано оставила их. — Уверен, сегодня все взоры будут прикованы к тебе, милая моя. — Молюсь, чтобы ты ошибался, папенька. Крепко ухватившись за его руку, она последовала за отцом в уже ждущий их особняк. Внутри действительно было тепло и потребовалось немедля скинуть меховые накидки. На княжне было простое, но в меру изящное белое атласное платье, украшенное оборками на подоле и широким поясом. Паулина не любила пышные наряды и, к огорчению отца, наотрез отказалась от многослойной юбки. Фрау Тельза, сетовавшая на то, что «даже эти чопорные англичане на балы ни за что не приходят в столь скромном одеянии», едва не закатила глаза, приметив княжну. Вовремя спохватилась и продолжила беседу со своей подругой. — Чудесно выглядишь, — шепнул князь в самое ухо, и густые усы неприятно щекотнули бледную кожу княжны. — Благодарю. Она знала, что это ложь. Вокруг были дамы куда привлекательнее, чем она. Тем более Паулина среди всей публики единственная отличалась маленьким ростом и диковинно хрупкой фигуркой. Никто и не заглядывался на княжну, которая со стороны напоминала мальчика-пастуха, да и давали ей куда более детский возраст. С одной стороны, подобная ошибка её радовала, а с другой… С другой сама Паулина, к собственному разочарованию, прекрасно понимала, что необходимо искать выгодную партию для помолвки. В главном зале был приятный желтоватый свет. Горели свечи, сверкал идеально начищенный богемский хрусталь, под самым потолком блестела золотая лепнина. Играла лёгкая музыка, но она терялась среди людских бесед, мелодичного смеха и переплеталась со звуками шагов. — Князь! — к ним, пересекая зал широким шагом, спешил молодой мужчина. Высокий, густые рыжие волосы лохматой шапкой лежали на красивой голове. — Простите, что не оказал вам почтения раньше. — Стукнулись каблуки офицерских сапог. — Граф Варшавский… — взгляд на княжну. — Юлий Варшавский к вашим услугам. — Юлий?.. — переспросила Паулина, протягивая руку для поцелуя. — Какое милое имя. Она постаралась выглядеть максимально очаровательно, на секунду забыв о том, что должна помнить всегда: она не_очаровательна она не_красиваяона урод.
Но граф, конечно, этого не заметил. С удовольствием прижался губами к протянутой ладошке, запечатлев на ней лёгкий поцелуй. — Не откажите мне в танце, княжна! — умоляюще востребовал граф. — Отказываю, — она чуть склонила голову, и прядь слетела с её лица, обнажая и вторую щёку. — Но сударыня, — Юлий обхватил её руку обеими руками и чуть стиснул. — Уверен, что сегодня мне не встретится дама прелестнее вас. Робкий взгляд в сторону отца. Князь был на почтительном расстоянии — чуть позади дочери, поглядывая на шумного офицера. — Князь! Это ангельское создание разбивает мне сердце. — О, граф, — ухмыльнулся Евгений Ратоковский. — Разве вы не слышали? У моего ангела дурной нрав и вам придётся потратить чуть больше усилий, чем обычно. — И игра совсем не стоит свеч, — в глазах Паулины зажёгся едва уловимый огонёк. — Так я рискну, — хохотнул граф Варшавский. — Всего один танец, ну, помилуйте, княжна. — Я не танцую, граф, — сквозь зубы произнесла она и, наконец, одарила его пристальным взглядом. — А если бы танцевала, то уверяю вас: не пропустила бы ни единой партии. Но, к несчастью присутствующих, у меня есть один ужасный дефект, — Паулина усмехнулась одними губами. — Только пообещайте умереть, если расскажите хоть кому-то! Граф, чуть раскрасневшийся из-за вина и уже полный бурлящего очарования по отношению к этой молодой особе, клятвенно пообещал стреляться. — Это очень большая тайна, — прошептала княжна. — Никому ни слова! Граф, — девичья рука опустилась на офицерский мундир. — Я с детства хромая. Поэтому ни бегать, ни танцевать, ни ходить без спутника не могу. Совсем не могу. Только вы не забывайте о своей клятве, граф.