Бывают случаи, когда нужно бороться, но бывают и такие, когда лучше смириться с тем, что всё пропало. Корабль уплыл, и только дурак станет упираться... Но дело в том, что я всегда был дураком.
Эдвард Блум. Большая рыба
За окнами лондонской квартиры Мерлина валил снег. Редкое для последних лет явление, но погода явно подготовилась и решила устроить людям канонически белое рождество, как по заказу. Заметало улицы. Запорашивало деревья, витрины магазинов, пальто прохожих, капоты машин, стирало со столицы бывшей империи лоск и пыль, слякоть и глянец. Преображало. Заколдовывало. За… Мерлин устало потер глаза и все же отошел от окна, оставив на стекле вытопленный в инее след ладони. Надо же, столько лет — а главное волшебство, которое нужно людям — рядовая непогода в нужный день. Мерлин был к ней непричастен, природа неплохо справлялась самостоятельно. Маг устало рухнул в кресло рядом с окном, щелчком пальцев включил свет. «Умный дом», никакой магии, сплошные технологии. «Таймс», первая, вторая, третья полосы — Мерлин так и не смог отказаться от стародавней привычки к чтению бумажных газет, век за веком оставаясь их верным приверженцем. Иногда ему казалось, что если все СМИ мира решат вдруг перейти в электронный формат, то он сам выкупит какую-нибудь захудалую типографию и начнет издавать что-то наподобие лежащей на его коленях газеты. Для ретроградов. Для таких же, как он сам. Об ноги мужчины потерся кот. Толстомордый вислоухий шотландец, заведенный по странной прихоти: уж очень желтыми были глаза котенка, почти золотыми, рука сама нырнула за кошельком. И опять же, в коте не было ровным счетом ничего волшебного, но он умел делать то, что было нужно Мерлину. С котом можно было разговаривать, Килгарра отлично умел слушать. — Мау, — сказал кот. — Мау-мау. В переводе с кошачьего, который с грехом пополам осваивал Мерлин, это означало «хватит рассиживаться, иди и заработай мне на еду, раб. Но сначала покорми меня!». Усмехнувшись, маг почесал круглую голову пушистого тирана и, сведя лопатки в попытке распрямиться, встал с кресла. Снег сыпал с утра, сейчас уже полдень, а значит, если он хочет не опоздать на заседание, выезжать надо немедленно — газету можно прихватить с собой, в любом случае, будет чем заняться в пробке. Заседания были бесконечными, но Мерлин, или же, для всех остальных, кроме зеркала, наследный пэр, барон Карлеона и Винчестера (на фоне открытий археологии, маг подумывал при следующей встрече с герольдом приписать еще и «Честера») Майкл де Эмр, старался на них не опаздывать. Палата Общин. Палата Пэров. Ему довелось услышать уже 55 тронных речей, и увидеть — хотя бы в должности члена парламента — весь правящий дом Британии за последние два века. Титул Мерлина никто и никогда не дочитывал до конца, но все откуда-то знали, что предки чудака-Майкла когда-то подсунули Хартию еще старику Иоанну. А значит, если и был среди лордов кто-то более родовитый, то, быть может, только сама королева (хотя злые языки и тут могли бы поспорить). Вот и сейчас черный роллс-ройс нехотя выползал с Хортен-стрит на неизменно замершую в хроническом туристическо-праздничном экстазе Кенсингтон-хай. Магазины — люди — магазины — люди… Мерлин-Майкл не признавал водителей — возможно, потому, что до сих пор не мог нарадоваться появлению такой прекрасной альтернативы лошади, как автомобиль. К мотоциклам, маг, правда, относился с изрядной долей скептицизма — все, что могло встать на дыбы и громогласно зарычать, вызывало у него стойкое отвращение, вбитое еще в давней юности. Впрочем, это только для самого Мерлина юность его была давней — все же, кто сейчас мог увидеть его скучающую физиономию через опущенное стекло роллс-ройса, оценили бы его на 25+. Может быть, 30 или 29, но не больше, нет. Пожилым де Эмра в любом случае не смог бы назвать никто — за годы в должности главного — а в последнее время — как бы ни единственного мага Британии, Мерлин научился прекрасно обращаться с собственным возрастом, изменяя его под нужную ситуацию в ту или иную сторону. Он мог быть стариком — и это несло скорбь; мог быть юношей — но и в этом было мало радости, так что маг остановился на промежуточной стадии и оставался верен ей уже лет этак … восемьсот? Заканчивался очередной год. По радио, со страниц таблоидов, с телеэкранов и сайтов настойчиво просили-требовали подводить итоги. «Подумайте, что хорошего вы сделали за год уходящий и составьте себе список дел на следующий!» «Вспомните родных и близких!» «Позвоните родителям/подарите внимание/купите-купите-купите подарки!». Мерлин поморщился и зажмурился, заглядевшись на полыхавшую разве что не в ультрафиолете гирлянду. Обязательно. Список дел. Список сделанного. Что ж… Когда-то он решил вступить в парламент из-за одной из трех оставшихся к настоящему времени привилегий пэров — беспрепятственного доступа к соверену. Мерлин и тогда не особо на это надеялся, но, когда живешь не первое столетие, учишься обращать внимания на мелочи, о которых другие и не подумают. В общем, ну, а вдруг. Что же он сделал на этом поприще в 2017-м? Он помог продвинуть тринадцать законов своей родной партии консерваторов, он выдвинул два билля, он затормозил — иногда и магия пригождается — несколько очевидно нелепых решений лейбористов. Близко подружился со спикером своей палаты (на какие жертвы не пойдешь в это толерантное время!), а значит — еще не совсем, но скоро близко подружится с премьер-министром. Одним из плюсов поистине неисчерпаемого опыта мага стало то, что он с веками отучился рассказывать вышестоящим собеседникам о том, что они болваны. Те ими, впрочем, быть не перестали, да и ослиные уши — Мерлин сдавленно хмыкнул — многим политиканам были бы к лицу намного больше, чем Артуру. В любом случае, ему надо сохранить Альбион от вмешательства в некоторые авантюры их бывшей колонии, так что придется немножко пообщаться и погулять по головам. И — не забыть — в этом году внимательнее относится к болтовне коллег по цеху в пабах. В пабах, — Мерлин не раз корил себя за забывчивость, — именно в пабах зачастую решаются судьбы мира. Окажись тогда в стакане премьера не ирландский эль, а, к примеру, немецкое пиво, — и быть может, сейчас в кармане мага вместо фунтов лежали евро. Что еще? Еще он завел кота. Килгарра вырос из маленького вислоухого комка шерсти в лютующего «Киллера», но потом ленивые корни имени взяли свое, и зверь чуточку подобрел. Не забыть купить корм. Еще? Еще он все же смог наладить какие-никакие отношения с дочерью бывшей жены. Не забыть купить девочке подарок, что там сейчас модно у подростков, какой-нибудь фруктовый девайс. Человеку его уровня полагалось хоть изредка состоять в браке или хотя бы демонстрировать обществу свои привязанности, и Мерлин не без скрытого удовольствия иногда журналистов этой информацией обеспечивал — один-два скандала, любовницы на год, супруги на десятилетие. Еще? Еще выступления на телевидении (аккуратно и на вторых ролях), еще несколько небольших чудес (дозировано и без славы, больше никаких «исцелю хоспис за бутылку Чиваса»!), еще…. Не забыть оплатить счета, а еще — заехать перед рождеством на кладбище, знакомых там опять стало больше. Да, и раз уж мысль зашла о кладбище… Мерлин вытащил из кармана смартфон и глянул на свое расписание. Надо бы найти время съездить на озеро. Не то, чтобы было, что рассказать — год, в общем, вышел вполне обыкновенный. Да и рассказывать там некому — ну не рыбам же слушать его разглагольствования, в самом-то деле. Глупо это, ездить туда каждый год, будто исповедоваться, Мерлин точно знает, что Артур не вернулся — на все концы Европы и Азии, на обе Америки, Африку и даже Австралию накинул он за долгие годы золотистую невидимую сеть угасающей надежды на чужое — родное — вмешательство в реальность. За триста лет сеть не дернулась ни разу. Магия спала. А Артур… Мерлин вздохнул и покрепче взялся за руль, выводя машину на широкую полосу вдоль Гайд-парка — а Артур мертв настолько давно, что от него не осталось ни кости, ни памяти. Не считать же ею россказни Томаса Мэлори или этого болтуна Де Труа, или вот, — лицо мага перекосило в полуусмешке - полуулыбке, — Гай Ричи со своим кино. Тоже забавно вышло. Каким на самом деле был Артур, Мерлин был уверен, что помнит. Еще минуту назад был уверен, а теперь вдруг понял, что забыл совершенно. Мягкие ли у него были волосы? Длинные ли пальцы? Как он вставал, как он смотрел, как приказывал, как смеялся? В памяти остались только краткие, точно куски обожженной кинопленки, кадры — всполох алого плаща, солнце, отражающееся на короне и волосах в равной мере, грязные — даже в воспоминаниях! — доспехи. И все. Мерлин сжал зубы. Сейчас не время ныть, он все вспомнит со временем, а если и нет — в любом случае, это было давно, и последняя пятница перед рождественскими каникулами не самое лучшее время для самокопания. За окнами проплыла арка Веллингтона, машина свернула на Гросвенор плейс, объезжая туристические автобусы у Букингемского дворца. Петляя по закоулкам Хорсфери-роуд, Мерлин смог даже немного разогнаться и «домчался» до Ламбетского моста на скорости под 30 миль. Тут-то его и встретили. Маг даже не обратил внимания на происходящее — полупустая набережная, разворот на кольце — Мерлина куда больше волновало, как бы удержаться нешипованными колесами за обледеневшую дорогу, нежели какие-то бегущие к нему личности. Вопящие личности. Вопящие конкретно ему: — Сдохни, де Эмр! Следующие секунды стали для Мерлина и незнакомца очень насыщенными. Во-первых, меткий бросок. Во-вторых, взрыв автомобиля. В-третьих, детонация второй бомбы, которую, как показало потом следствие, неизвестные прицепили к днищу роллс-ройса точь-в-точь под пассажирским сиденьем. Но было и в-четвертых. Террорист удивленно замер с открытым ртом, увидев, как машина, разрываясь на части, буквально выплюнула — и он бы мог поклясться, отнюдь не от удара о столб! — своего владельца через разбитое лобовое стекло. Чертов Де Эмр неуклюже вылетел спиной вперед, перегнулся через перила моста и остался лежать на них, неестественно вывернув руку. Однако — не шею, а значит, вполне возможно, был жив. Убийца дважды нервно вздохнул, выдохнул и постарался унять адреналиновую дрожь. Полыхающие останки ролс-ройса разогнали всех зевак, и, хотя кто-то уже набирал полицию и скорую, у него было несколько мгновений, чтобы завершить начатое. Поправив капюшон, он решительно побежал в сторону де Эмра. Тот не шевелился и вроде бы был без сознания. Как назло, единственным оружием помимо взрывчатки в рюкзаке был нож — но пока до него доберешься, да и кромсать ублюдка на глазах у прохожих — только позорить и себя, и дело. Террорист еще раз огляделся: на них никто не смотрел, зевакам гораздо больше нравилась горящая машина, а полыхающие покрышки еще как минимум полторы минуты будут обеспечивать ему шикарное задымление. Парень подхватил бессознательного де Эмра под ноги и, кряхтя, приподнял его, отправив в ледяные объятия Темзы. — Во славу Британии, тварь!