My Sweet Prince(ss)

Джису было тяжело вспомнить, сколько времени прошло с того дня, как Дженни ушла, чтобы больше не вернуться. Она могла судить только по отросшим волосам, которые теперь можно было собрать в небольшой, крайне нелепо выглядящий хвостик. Не меньше трёх месяцев, думала она, принимая двойную дозу мидзогути. Джису то не трогала марки совсем, выдерживая пять-шесть дней подряд (это было тяжело, но она использовала боль в качестве двери, через которую она сбегала от мыслей о Дженни), то срывалась и принимала сразу половину того, что купила днём ранее. Даже Сокджин начал переживать за неё и уточнял, действительно ли ей нужно так много. Джису не могла ответить на этот вопрос. Строго говоря, она не могла ответить на большинство вопросов, которые ей теперь задавали, потому что её голова была занята одним словом — коротким, но слишком сложным. ПОЧЕМУ? Проснувшись около трёх часов дня после самой насыщенной событиями ночи в своей жизни, Джису сладко потянулась, только затем, чтобы в следующую секунду вскрикнуть от боли. Она совсем забыла, во что превратилось её лицо, которое теперь опухло и онемело в некоторых местах. Она не удивилась, не обнаружив Дженни рядом с собой: всё-таки у полицейских целая гора обязанностей перед обществом, и наверняка ей нужно было заступать на службу или что-то в этом роде. Джису стало на мгновение стыдно за то, что она задавала Дженни слишком мало вопросов о её работе или жизни, или о ней самой, но лишь на мгновение — потому что в тот день она была совершенно убеждена, что у неё будет ещё миллион возможностей как следует расспросить мисс Ким. Кроме того она отвлеклась на собственное отражение в зеркале: под левым глазом, возле переносицы, налился лиловый синяк, нос распух, как будто она сделала неудачную пластическую операцию, губы потрескались до такого состояния, что кожа лопалась от любого резкого движения. Джису покачала головой. В таком виде она явно не сможет выбраться в университет, даже если вымазать на лицо весь CC-крем и консилер и надеть солнцезащитные очки. Приглядевшись чуть лучше, она заметила, что в волосах всё ещё осталась засохшая кровь, несмотря на все старания Дженни. Она выкрутила кран на полную мощность и опустила волосы в раковину — ей ужасно не хотелось залезать в ванную (конечно, всё изменилось бы, будь Дженни рядом; от одного воспоминания о ночном купании Джису едва не растаяла). По прошествии трёх минут яростных попыток вымыть кровь, она разозлилась не на шутку. Всё это казалось каким-то сюрреалистичным: как такое возможно, чтобы мощный поток воды и шампунь не могли с этим справиться? Джису на мгновение опустила голову, чтобы отдышаться, а когда подняла её и вновь взглянула в зеркало, то не сумела сдержать испуганный возглас: О, кровь была повсюду, и выглядела она довольно свежей. Мелкие капли скатывались по волосам, собирались в крупные и тяжело опадали на пол. — Что это? — спросила она и шумно вздохнула, пытаясь побороть панику, железным цветком распускавшуюся в животе. — Что это? Разумеется, рядом не было никого, кто мог бы ответить на её вопрос. Джису снова опустила голову в раковину, но чем сильнее был поток воды, тем больше крови появлялось на волосах, и тогда в полном отчаянии она выхватила из шкафчика над раковиной большие ножницы и в несколько судорожных движений обкорнала длинные пряди, укоротив их как минимум вполовину. Кровь исчезла в одном мгновение, как будто её и не было, впрочем, Джису тут же поняла, что ей всё привиделось. Следующей мыслью, пронзившей её сознание, словно горящая стрела, была мысль о Дженни. Она ушла, чтобы не вернуться. Джису бросилась в спальню с надеждой обнаружить хоть какую-нибудь записку. Найти удалось только сиротливо брошенный на пороге шейный платок — очевидно, Дженни забыла о нём в спешке. Джису осторожно подобрала его, словно он был таким хрупким, что мог рассыпаться в пыль от одного её прикосновения, и прижала к носу. Он пах духами и тональным кремом, и Джису чуть было не расплакалась. Дженни была реальной и она была здесь прошлой ночью, но куда исчезла? Проверив свой телефон, Дженни не увидела ни одного сообщения от неё. Хэй, Джен, ты забыла у меня свой шарф. P.S. Спасибо за помощь вчера. Джису написала шесть предложений, но большую часть удалила, потому что не хотела, чтобы Дженни решила, что она утратила остатки разума (и списала это на приём мидзогути). Остаток дня прошёл в попытках спасти остатки причёски (по крайней мере, теперь Джису будет очень сложно схватить за волосы) и в невольных, судорожных взглядах в сторону телефона, экран которого большую часть времени оставался тёмным. Когда он осветился один раз, Джису бросилась к нему со всех ног, только чтобы обнаружить там тревожное сообщение от Чжихё, спрашивавшей, как её самочувствие. Дженни не ответила ни вечером, ни на следующий день. Переборов свою неприязнь к телефонным звонкам, Джису даже набрала её номер, но в ответ получила лишь длинные гудки, через пятнадцать секунд сменившиеся сообщением голосовой почты. Вы позвонили Дженни Ким. По всей вероятности я не могу ответить на ваш звонок прямо сейчас, но я свяжусь с вами, прослушав ваше сообщение! Лгунья, зло подумала Джису, когда прошло двое суток, а Дженни так и не перезвонила. Свяжется она, как же. В университет Джису вернулась на пятый день, прикрыв пожелтевший синяк под глазом очками-авиаторами, а нос, уже почти вернувший привычный вид, но всё ещё опухший, — маской. Голова ужасно гудела, но не болела: Джису связалась с Сокджином, отдала ему долг, а на оставшиеся деньги закупила новую партию. Дилер хмыкнул, увидев её лицо, но ничего не сказал. Джису ничего не сказала тоже: не хватало ей остаться без единственного средства, что поддерживало её волю к жизни или, по крайней мере, к физическому существованию. Но после того, как Сокджин ушёл — в этот раз он обошёлся без всяких унизительных жестов, видимо, посчитав, что Джису и так неплохо досталось — она заперлась в ванной и долго, громко, взахлёб рыдала. Ей казалось, что её раздели, вываляли в грязи и провели по главной площади города, где собралась добрая половина жителей. Никогда ещё её ненависть к себе не была так велика и так невыносима: Джису пряталась от зеркал следующие несколько дней просто потому, что боялась поразбивать каждое из них, когда увидит в нём своё отражение. Через две недели, пережив стадию злости и отрицания, Джису решила провести расследование. Чжихё долго её отговаривала, называла сталкером и пыталась пристыдить, но если Джису что-то решила, остановить её было уже невозможно. Она задействовала все ресурсы и связи, которые у неё только были (не то, чтобы она располагала многим, но попыталась выжать всё из минимума) и каким-то чудом обнаружила, где находится общежитие, в котором, вероятно, должна жить Дженни Ким. Джису продежурила у общежития два дня к тому моменту, как подхватила простуду и потеряла всякую надежду. Она пообещала себе, что третий станет последним, и так оно и вышло: Дженни буквально столкнулась с ней лицом к лицу. — Дженни! — радостно воскликнула Джису и раскрыла для неё свои объятия, хотя и прекрасно знала, что произойдёт дальше. Дженни прошла мимо, не удостоив её даже взглядом. Она как ни в чём ни бывало продолжила болтать со своими коллегами, которые, как услышала Джису, спросили у неё, кто эта девушка:, а она симпатичная, подруга твоя? Может, номер дашь? И Дженни ответила сухим, безжизненным голосом: Понятия не имею, кто это. Какая-то местная сумасшедшая, наверное. Джису показалось, что её сердце будто сжала гигантская рука, у которой было достаточно сил, чтобы лопнуть самый важный орган в её теле, словно воздушный шарик. Она замерла на месте, зачарованно глядя вослед медленно удаляющейся Дженни, которая уходила уверенным тяжёлым шагом. — Вот видишь, — укоризненным тоном сказала Чжихё, пришедшая навестить Джису вечером, несмотря на все её возражения. — Может быть, она просто не по девочкам, вот и испугалась? В ответ на это предположение Джису только раздражённо прорычала и опустила голову на стол. Чжихё осторожно погладила её по торчащим во все стороны волосам и поцокала языком. — Тебе нужно было записаться в салон, если ты хотела причёску. А то кошмар какой-то вышел. — Это ты — кошмар, — буркнула Джису и обхватила голову ладонями. — У меня новый имидж, я бунтую. Против чего она бунтует, Джису объяснить не смогла, хотя ей и казалось, что ответ крутится на языке. Чжихё устала ждать и заняла себя готовкой: Джису практически ничего не ела последние дни, и её лицо сильно осунулось. — Не хочу, — Джису упрямо воротила нос от чашки с рисом, которую ей протянула Чжихё. — Я тебе тогда сейчас насильно в рот запихивать буду, — предупредила она. Джису презрительно фыркнула. — Я челюсти так сожму, что вовек мой рот не откроешь, — сказала она, и Чжихё расстроенно склонила голову и, положив палочки на стол, всхлипнула. Джису нахмурилась и осторожно тронула её за плечо. — Эй? — спросила она растерянно. — Ты чего реветь вздумала? Чжихё подняла на неё полные слёз глаза и надула губы:  — Ты не хочешь кушать мою еду, потому что я плохо готовлю, да? Только спустя три чашки риса, к которому позже добавилась кимчи и приготовленные на пару овощи (никакого мяса в доме не оказалось), Джису поняла, что её только что обманом заставили поесть. Чжихё, быть может, не была высокообразованной интеллектуалкой, но знала, как добиться своего, по крайней мере с Джису. В тот вечер Джису показалось, что жизнь на мгновение снова вошла в норму. Но как только Чжихё уехала, всё стало в десятки, сотни раз хуже, чем было. Джису плавно сползала со стула под стол в течение получаса, потом провалялась на полу, ковыряя дырку в стене, которую арендатор прикрыл кусочком белой бумаги. Она не могла заставить себя делать хоть что-нибудь, даже подняться с пола. Там она и уснула, чтобы проснуться, как ей показалось, через несколько часов, и обнаружить, что на самом деле прошло полторы минуты. Время стало ужасно вязким и липким, и Джису никак не могла избавиться от его душащей хватки. Она просто барахталась в нём день за днём, и когда кто-нибудь спрашивал у неё, какое сегодня число, она приходила в полное замешательство. Для неё всё превратилось в один бесконечный день и чем дальше, тем больше она мечтала о том, чтобы наступила ночь и положила всему конец. Ближе к весне у её дверей объявилась Лиса — Джису ни капли не удивилась. Она знала, что единственным человеком, который не собирается возвращаться в её жизнь, стала Дженни, так что все остальные вполне могли свалиться как снег на голову. Лиса выглядела намного лучше, чем в тот день, когда она ушла, прихватив с собой пакет мидзогути, и оказавшись с ней в одной кровати несколькими часами позже, Джису ничуть не удивилась. С тех пор, как Дженни провела с ней ночь, её тело постоянно ныло и отказывалось работать нормально, требуя повторения нежных и грубых, чуточку неумелых, но наполненных страстью ласок. Лиса не смогла доставить ей даже половины того удовольствия, которое прочно осело в её памяти, и немного расстроилась по этому поводу. Джису быстро заставила её забыть о переживаниях, а кроме того, угостила тремя марками, от которых Лиса сначала смущённо отказалась, пробормотав, что она завязала, но потом всё равно приняла их и засунула в карман растянутых спортивных штанов. — Ты в порядке? — спросила Лиса, натягивая футболку, под которую она, как обычно, не надела лифчик. Джису со скучающим взглядом рассматривала её плоский живот и маленькие соски, торчавшие через тонкую ткань. — Эй, Земля вызывает Джису! — Джису здесь нет, — отвлечённо ответила она. — Временно недоступна, попробуйте связаться позже. — Ты что-то ещё начала принимать? — Лиса взяла её за подбородок и подняла её голову на себя, чтобы заглянуть ей в глаза. — Выглядишь совсем плохо. — Зато у тебя, судя по всему, жизнь наладилась, — зло сказала Джису, отводя её руку в сторону. — Раз даже обо мне вспомнила. Лиса покачала головой: — Я и не забывала. Тебя трудновато из памяти выбросить — слишком объёмная. Попробуешь очистить мысли, нет-нет, да что-нибудь останется. Джису вопросительно подняла правую бровь. — Вечно несёшь какую-то чушь, — буркнула она, но в груди вдруг разлилась тёплая волна: что, если Дженни думает так же, что если Джису по-прежнему в её памяти? — Я правду говорю, — раздражённо ответила Лиса и застегнула куртку. — Ты ужасно прилипчивая, Ким Джису. — Пожалуйста, — невпопад сказала Джису и посмотрела на экран телефона: в какой-то момент ей показалось, что он завибрировал. — Тебя проводить? — Сама выход найду, — Лиса вдруг подошла к ней и наклонилась, чтобы прижаться губами ко лбу Джису. — Солнышко, ты выглядишь очень плохо. Если ты на каких-то таблетках, кроме «принца», я бы посоветовала тебе бросить. — Я уже бросила, — с трудом выдавила из себя Джису. — Меня бросили, если быть точнее. Лиса покачала головой и пригладила непослушно торчащие в разные стороны волосы Джису. — Мне нравится твоя новая причёска, — сказала Лиса, перед тем как захлопнуть за собой дверь. Джису снова осталась одна, слушать громкое тиканье настенных часов. Через три с небольшим месяца все вокруг решили, что Джису полностью оправилась или, по крайней мере, пришла в себя. Она вышла на работу почти сразу, как с лица сошёл синяк, и добилась повышения оклада: ей даже удалось вернуть оплачиваемый перерыв. Директор Ян подписал приказ, не раздумывая, и на следующий день предложил ей стать менеджером. Она отказалась. Внешне всё, казалось, пришло в норму, и даже Чжихё, которую было непросто обмануть, купилась на то, что жизнь Джису вошла в привычную колею. Это была та же угрюмая девушка, любившая прятать книжку под стойкой и читать её, пока в кофейне не было клиентов. Та же нервно на всё реагирующая и редко улыбающаяся Ким Джису, какой она была до встречи с Дженни Ким. Только никто не имел ни малейшего понятия, что Джису продолжала видеться с Дженни каждый день. Дженни встречала её дома — иногда в ванной, иногда на кухне и порой даже в постели. Иногда она разговаривала с Джису, но по большей части просто пялилась на неё издалека, не издавая ни звука. Джису спросила у Сокджина, вызывает ли мидзогути галлюцинации. Тот пожал плечами и объяснил, что на каждого человека он производит определённый эффект, но если Джису не видела ничего раньше, не значит ли это, что дело совсем не в марках? Этот ответ только испугал её до такой степени, что увидев Дженни на кухне, спокойно попивающую кофе из высокой кружки, которая уже давно покоилась на свалке, разбитая, Джису заперлась в туалетной комнате и спала в ванной, даже не раздевшись. Наутро она с трудом заставила себя принять душ и умыться, а потом сбежала из квартиры, не решившись заглянуть на кухню. К её счастью, Чжихё согласилась приютить её у себя на несколько дней, после того, как услышала наспех выдуманную историю о прорвавшейся трубе. Так, одним мартовским вечером Джису сидела в тесной кухне квартирки Чжихё и мелко тряслась от холода. Она выпила уже три кружки чая, но он не производил никакого эффекта, вовсе наоборот, ей начало казаться, что она вливает в себя ледяную жидкость. Чжихё обыскала все полки и в конечном итоге решила сбегать в ближайший магазин за парой бутылочек соджу, потому что другого способа согреться они придумать не могли. Чжихё обещала вернуться не позднее, чем через полчаса, но стук в дверь раздался уже через десять минут, и Джису, не раздумывая, пошла открывать дверь. Только когда она щёлкнула замком, ей в голову пришла мысль о том, что у Чжихё должны быть ключи. — Онни! — первым её желанием, почти инстинктивным, было захлопнуть дверь, что она и сделала. Но Дженни успела поставить ногу перед дверным проёмом. — Уходи, — прошептала Джису, зажмурившись и сжав кулаки. — Ты никак не могла здесь оказаться. Я оставила тебя дома. Я заперла тебя, тебе никак не вырваться! Дженни мотнула головой и подняла на неё пустой расфокусированный взгляд (полная противоположность тому, который Джису удалось сохранить в памяти). — Онни! — низко простонала она и резко шагнула вперёд, после чего её повело, и Джису ничего не осталось, кроме как подхватить её на руки. Дженни оказалась лёгкой, как пушинка (что неудивительно, ведь она — ненастоящая, подумала Джису). Джису дотащила её до гостиной, где уложила на неуютный маленький диван, и отступила на несколько шагов назад, чтобы посмотреть на Дженни с расстояния. Она казалась немного другой: то ли похудевшей, то ли сменившей прическу… Точнее Джису сказать не могла, поскольку очки благополучно забыла дома, на стиральной машинке. — Мне так плохо, — протянула Дженни хрипло, и в этом-то сомневаться не приходилось: её обычно бледное лицо сильно посерело, а губы приобрели голубой оттенок. Джису растерянно сделала шаг в сторону кухни — был ли смысл что-то предпринимать, если она точно знала, что всё происходит в её измученном, уставшем и воспалённом разуме? — Онни, — теперь в голосе несмотря на всё страдание послышались угрожающие нотки, отчего происходящее стало казаться чересчур реальным — Джису умоляла, чтобы Чжихё побыстрее вернулась и рассеяла этот кошмар. — Я не понимаю, как ты живёшь с этим… Джису подошла чуть ближе и повернулась к Дженни правым ухом, приставив к нему ладонь. — О чём ты? Дженни закатила глаза и ударила кулаком по дивану. — Почему ты такая тормознутая! — прорычала она. — Твой мидзогути. Мне кажется, что я сейчас умру, как ты живёшь с этим несколько лет? Что-то щёлкнуло в голове Джису, и она широко раскрыла рот, секундой позже прикрыв его ладонью. — Дженни, — прошептала она. — Что ты натворила? Она бросилась к дивану и встала на колени перед Дженни, которая теперь закрыла глаза, положив руку на лоб, и принялась тяжело вздыхать. — Дурочка, — почти нежно проговорила Джису, робко протягивая руку, чтобы дотронуться до беспокойно вздымавшейся груди девушки. — Сколько ты приняла? — Что ты сделала со своими волосами? — ответила вопросом на вопрос Дженни и схватила Джису за короткий лохматый хвостик. — Это все из-за меня, да? Джису не смогла ответить: поперёк горла встал ком, избавиться от которого казалось невозможным. Она поняла, что плачет, только через полминуты, когда слёзы упали на кожу Дженни, и та зашипела, как будто от боли. — Горячо! — заявила она и демонстративно подула на руку. — У тебя там что, котёл на костре стоит? Джису всхлипнула, а потом расхохоталась — во весь голос, с захлёбом. Она не могла поверить в то, что Дженни, настоящая Дженни, лежала на диване и вела себя, как полная идиотка, потому что по какой-то причине решила принять мидзогути. И в наркотическом бреду чудом отыскать Джису. — Две марки, — вдруг мечтательно произнесла Дженни. — Ты ведь спросила, да? Или мне показалось? Я не знаю, мне кажется, что всё какое-то…синее. — Синее? — переспросила Джису и положила руку на липкий от пота лоб Дженни. Её лихорадило, что неудивительно — такая огромная доза для непривыкшего организма… — Синее, — подтвердила Дженни и причмокнула губами: Джису почувствовала, как её щёки краснеют. — Сначала было очень темно, но я поехала к тебе, и всё посинело. Когда меня отпустит, онни? Джису объяснила, что мидзогути действует на всех по-разному, и ей на первоначальном этапе приходилось выжидать около двадцати часов до полной трезвости. Услышав это, Дженни завыла и схватилась руками за голову. — Мне завтра на игру! — простонала одна. — В карауле стоять! Что мне теперь делать прикажешь? Джису приказала ей двигаться в сторону ванной настолько быстро, насколько возможно. Вернувшаяся Чжихё застала их в коридоре и, увидев Дженни, безжизненно повисшую в руках Джису, громко закричала и выронила пакет с бутылками. — Она перебрала просто, — объяснила Джису, не вдаваясь в подробности. — Умоляю, скажи, что у тебя есть лёд. — Я только что его купила, — пробормотала Чжихё. — Думала, оставить на соджу… — А придётся потратить на Дженни. Тащи пакет в ванную, — скомандовала Джису. Как только Джису расстегнула верхнюю пуговицу рубашки Дженни, Чжихё смущённо спросила, может ли она подождать в кухне, если её помощь больше не требуется. Джису нетерпеливо кивнула: ей показалось, что Дженни хочет остаться с ней наедине. — Это совсем не смешно, — заявила она, когда Джису осторожно сняла с неё рубашку и охнула: на спине красовался огромный свежий синяк. Очевидно, в какой-то момент своего путешествия в квартиру Чжихё (Джису всё ещё удивлялась, как ей удалось раздобыть адрес) Дженни не удержалась на ногах и крепко обо что-то приложилась. Джису вздрогнула, подумав, что всё могло бы закончиться куда хуже. — Это не смешно, — повторила Дженни и, задрожав, отшатнулась от ванной. — Я туда ни за что не полезу. Хочешь, чтобы я к чертям замёрзла? Джису осторожно приобняла её за пояс и поцеловала в ключицу. Дженни посмотрела на неё испуганно, но в следующий момент обмякла в её объятиях. — Я просто хочу помочь тебе прийти в себя, — прошептала Джису, чувствуя, как на глаза накатываются слёзы. — Даже если это значит, что ты уйдёшь, как только очнёшься. Это вырвалось помимо её воли: она бы предпочла, чтобы Дженни не слышала, насколько она расстроена и в каком она отчаянии. — С чего ты взяла, что я собираюсь уйти, — сердито проговорила Дженни, уткнувшись лицом в её плечо. — Я не для того приняла это дерьмо, чтобы просто поплакаться и снова сбежать. Глупая, глупая Джису. Только и умеешь, что болтать, а головой совсем не думаешь. — Сейчас было обидно, — протянула Джису и указала на ванную, наполненную холодной водой и льдом. — Залезай скорее, пока не растаял. Дженни надула губы и скрестила руки на груди: она так была похожа на обиженного ребёнка, что Джису не смогла сдержать нервный смешок. — Лучше я умру от мидзогути, чем от обморожения, — заявила она. Вместо ответа Джису вдруг стянула с себя домашнюю футболку и шорты с нижним бельём. — Ты чего это? — взволнованно пробормотала Дженни. Джису потянула её за руку и привлекла к себе. — Мы пойдём вместе, хорошо? — проговорила она и опустила в воду одну ногу. Её глаза тут же наполнились слезами, и она непроизвольно прикусила нижнюю губу, но несмотря на это, улыбалась. — Тебе не нужно… — попыталась возразить Дженни, но Джису не собиралась её слушать: она просто задержала дыхание и погрузилась в ванную целиком. — Если ты сейчас же не притащишь сюда свою задницу, я тебя окуну, — неестественно высоким голосом проговорила она. Дженни осторожно попробовала воду пальцами и сморщилась. — Окей, онни, — сказала она наконец и, зажмурившись, шагнула в ванную. — Десять минут, хорошо? — стуча зубами, проговорила Джису и протянула Дженни руку. — Я буду с тобой всё это время, я никуда не уйду. — Я такая идиотка, — всхлипнула Дженни. — Как я могла так поступить с тобой? Джису пожала плечами. — Я исправлюсь. Джису снова промолчала. — Я люблю тебя, Ким Джису. Джису моргнула несколько раз, а потом пребольно ущипнула себя за руку. Дженни никуда не делась, бледная и дрожащая она сидела напротив неё в маленькой ванной маленькой квартиры Чжихё. Джису подвинулась ближе и обняла ледяную Дженни, а потом мягко поцеловала её в лоб. — И я люблю тебя, принцесса.