My Sweet Prince(ss)

Так всё и началось: Дженни стала постоянной посетительницей Vanilla Mug, но приходила она только в те дни, когда работала Джису. Та как-то в шутку спросила, как ей удаётся всегда знать расписание, которое постоянно меняется, на что Дженни загадочно улыбнулась и напомнила, что она вообще-то офицер полиции, и у неё есть свои источники. Джису не удержалась и спросила: «Лошади?» Дженни злобно нахмурилась, и на мгновение Джису решила, что перегнула палку и теперь всему конец. Но буквально через секунду девушка хихикнула, а потом и вовсе схватилась за живот и начала стучать ладонью по прилавку. — У тебя ужасное чувство юмора, онни, — сказала она, чуть успокоившись, и приняла из рук Джису стакан латте. Джису ничего не ответила, потому что она была занята дыхательными упражнениями, направленными на сохранение контроля над собой: она в буквальном смысле слова таяла, когда Дженни вот так прищуривалась и звала её «онни». Средний латте и три мини-струделя с клубничным чизкейком, онни. Удачной смены, онни. Одевайся теплее, онни. Доброй ночи, онни. Скажи её кто-нибудь неделю назад, что такие простые вещи будут приводить её в восторг, она бы ни за что не поверила. Она полностью утратила чувство реальности и даже совершила невероятную ошибку — перестала беречь марки с «маленьким принцем», и приняла тройную дозу. Теперь у неё оставалась всего одна, а денег в ближайшее время не предвиделось. И самое страшное, её это нисколько не беспокоило. Виной всему была Дженни. Дженни, Дженни, Дженни. Джису ловила себя на том, что постоянно рассказывает о ней, даже когда речь идёт о чём-то другом, и Чжихё укоризненно качала головой: «Может, хватит уже?» Мино просто фыркал, но почему-то Джису казалось, что он вовсе даже не против послушать. И если говорить в целом, не против никто. Потому что Джису вдруг начала демонстрировать окружающим совершенно другую сторону — настоящую, оригинальную Чичу — так звали её в средней школе, ещё до того, как мигрень её уничтожила, а «маленький принц» вернул из мёртвых, но только частично. Да, она шутила ужасные шутки, была слишком шумной и даже чуточку надоедливой, с её лица не сходила дурацкая улыбка, точнее, ухмылка, но такой она нравилась людям куда больше. Что самое важное, она стала больше нравиться себе. Теперь она могла смотреться в зеркало и улыбаться без мыслей о том, что ей ненавистно это уставшее, мрачное лицо, совсем не похожее на лицо двадцатитрёхлетней девушки. Даже носогубные морщины, которые проявились отчётливее за последний год, больше её не тревожили — в каком-то смысле она находила их симпатичными. Дженни постоянно делала ей комплименты: она начинала с них каждый свой заказ. Иногда это было что-то незатейливое, вроде «твоя кожа сегодня сияет, онни», а иногда «онни напоминает мне красную камелию, когда смущается». Разумеется, после таких слов Джису смущалась ещё больше и путала заказ — Дженни мягко смеялась и поправляла её. В одну из морозных ночных смен Джису клевала носом на стойке с сэндвичами, когда Дженни вошла и негромко с ней поздоровалась. Джису подскочила, только чудом не ударившись головой о полку с бейглами. Она открыла рот, указала пальцем на Дженни и издала какое-то подобие мычания — на большее её не хватило. Она впервые увидела Дженни не в полицейской форме и не сумела скрыть своё изумление. Нет, форма была ей совершенно к лицу, но это… Джису была абсолютно уверена в том, что Дженни осознавала, какой эффект вызовет своим появлением и ставила своей целью сразить её наповал. Эта чёрная кожаная куртка, тёмно-синий свитер под горло, широкие брюки, высокие ботинки на толстой подошве и со шнуровкой, серьги-кольца, агрессивный макияж вместо того неброского и почти незаметного, к которому Джису так привыкла… Дженни будто только что вернулась с фотосъёмок на Харадзюку, и Джису не могла перестать откровенно пялиться: ей казалось, что каждая пуговица, каждая ниточка, каждая мелочь сейчас имеет значение. Она изо всех сил старалась не смотреть на лицо Дженни, потому что знала — стоит той улыбнуться хотя бы уголком губ, или вдруг подмигнуть, или сделать что-нибудь ещё (честно говоря, сейчас этим чем-нибудь ещё могло быть что угодно, потому что у Джису уже не осталось сил сопротивляться), как стены картонного замка Ким Джису рухнут окончательно и бесповоротно, и его хозяйка, голая и беззащитная, окажется в полной власти Ким Дженни. — Эй, как работа? — после этих слов Джису уставилась на витрину и принялась пересчитывать контейнеры с овощами и сырами, будто сейчас это было задачей международного масштаба. — Работается, — пробормотала Джису и украдкой бросила взгляд на Дженни: та смотрела на неё с тревогой. — Ночная смена, ничего приятного. А ты сегодня отдыхаешь? Куда-то собралась? — С чего ты взяла? — усмехнулась Дженни. — С того, что ты разоделась, как… Как… — Джису развела руками, не найдя, что сказать. Дженни хихикнула, прикрыв рот кулаком. — Онни не знала, что полицейские могут носить ещё что-то, кроме формы? — Онни не была готова к такому повороту событий, и теперь она чувствует себя ужасно, — буркнула Джису и хотела было уйти в заднюю комнату — будто бы взять продуктов, но на самом деле освежиться в ванной комнате — но Дженни схватила её за запястье, перегнувшись через прилавок. — Я оделась так для тебя, Джису, — шепнула Дженни. Джису с трудом сглотнула и потёрла глаза. — А я… Вот в своей ужасной форме, — выдавила она из себя и глупо улыбнулась. Она и правда вдруг остро ощутила, насколько бледно выглядит рядом с Дженни, похожей на настоящую принцессу; но не из диснейских мультфильмов и не из глупых сказок, в которых главная задача принцессы — пасть в объятия какого-нибудь паренька, а из снов Джису. Тех снов, которые она давно перестала видеть, потому что решила, что им всё равно никогда не стать правдой, потому что она, Ким Джису, слишком заурядная, чтобы повстречаться с настоящей королевской особой. — Тебе очень идёт эта форма, онни, — Дженни потянулась к ней и потрепала её по щеке, отчего сердце Джису на секунду замерло, а потом забилось с бешеной скоростью. — Единственное, чего мне хочется, так это увидеть тебя без этой дурацкой сетки для волос. Джису запоздало вспомнила, что Дженни и правда никогда не видела её в обычной одежде и с обычной причёской, которая, хоть и не отличалась затейливостью, всё же была лучше, чем тот кошмар, который их заставляли делать на работе. — Тогда я…— Джису запнулась и краем глаза вдруг увидела, что к ней приближается менеджер Пак. Вряд ли в его намерения входило похвалить её за старания. — Поговорю с тобой позже, хорошо? Дженни коротко кивнула и направилась к столику напротив сэндвичей, виляя бёдрами с чуть большим старанием, чем требуется. — Ким Джису? — в голосе менеджера прозвучали раздражённые нотки, и Джису на мгновение прикрыла глаза, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями. — Ты только что готовила ролл для, — он взглянул на салфетку, которую сжимал в руках, — Чхве Минсока? Она неуверенно кивнула: всё, что произошло до визита Дженни, немного потускнело в её памяти. — Он тебя требует. Говорит, мяса недостаточно положила. Немедленно извинись, он очень пьян, не хватало ещё здесь скандалов. Пак выглядел почти… испуганным, потому Джису даже не подумала спорить, а послушно последовала за ним к стойке выдачи заказов, где её поджидал Чхве Минсок — высокий и полный мужчина с красным лицом, при виде которого Джису вдруг запаниковала. Что-то здесь было не так. Джису низко поклонилась и собралась было произнести отработанные до автоматизма извинения, но мужчина вдруг изрыгнул на неё длинный поток ругательств. — Ты, сучка мелкая, за что я сейчас десять тысяч отдал? За то, чтобы ты туда ошмётки дерьма положила? Ух, блядь, я бы тебе ручонки-то пооторвал, прошмандовка вонючая! У тебя разрешение-то на работу есть? Наберут шлюх и наркоманок с улицы, а потом удивляются, почему люди заболевают! Менеджер Пак удивлённо открыл рот, а Джису склонилась ещё ниже — она прекрасно знала, что с людьми такого сорта спорить ни в коем случае нельзя. — Я сделаю вам новый ролл, господин, — прошептала она, чувствуя, как спирает дыхание в груди — паника не упустила возможности ударить её посильнее. — И мы добавим бесплатный напиток к вашему заказу. — В жопу себе можешь залить бесплатный напиток, тварь, — мужчина оттолкнул от себя ролл, который теперь выглядел, как кусочек тряпки: над ним изрядно поиздевались. Джису потянулась вперёд, чтобы убрать его — по привычке, даже не задумываясь над этим действием — и именно это стало её ошибкой. Несмотря на то, что её волосы были убраны в пучок по всем правилам и спрятаны под визором, Чхве Минсок умудрился схватить их и притянуть Джису к себе, одним резким движением втащив девушку на стойку. Менеджер Пак потянулся за телефоном, кто-то из работниц ночной смены закричал, а ещё Джису успела увидеть, как вскакивает из-за стола Дженни. Она хотела крикнуть ей, чтобы та не волновалась и ни в коем случае не подвергала опасности себя, но говорить уже ничего не могла. Мужчина тряхнул её, как тряпичную куклу, и ударил лицом о стойку, после чего наклонился к самому уху и проговорил так, чтобы было слышно только ей: — Привет тебе от Чхве Сокджина. Он отшвырнул её от себя и медленным, уверенным шагом направился к выходу. Никто даже и не попытался его остановить — все были слишком заняты Джису, которая лежала теперь ничком на полу и негромко стонала, судорожно сжимая и разжимая правый кулак. — Кто-нибудь уже набрал 119? — лихорадочно спросил менеджер Пак, позабывший, что телефон у него в руках. Услышав его голос, Джису вдруг громко замычала и с огромным трудом оторвалась от пола, приподнявшись на локтях и повернув голову в сторону перепуганных работников. — Не надо «скорой», — с усилием промычала она и, облизнув верхнюю губу, залитую кровью, поморщилась. — Не вызывайте, пожалуйста. Дженни была первой, кто решился приблизиться к ней: она села на колени перед Джису и протянула руку, чтобы помочь ей подняться, но та вдруг отстранилась. — Я сказала, — пробормотала она снова, запрокидывая голову. — Мне помощи не нужно, слышала? Менеджер Пак, я могу идти домой? Менеджер истерично хохотнул и в следующую секунду испуганно прикрыл рот рукой. — Ты с ума сошла? — спросил он после паузы. — Ты… У тебя… Мы должны вызвать полицию и врачей, и позвонить директору Яну. — Начните с директора Яна, — Джису попыталась рукавом вытереть кровь с лица, но скользкая ткань униформы была предназначена для отталкивания, а не впитывания жидкостей, так что у неё ничего не вышло, и она только сделала всё хуже. — Им же и закончите. Она хотела попытаться объяснить, что директор Ян будет не в восторге, если полиция явится в ресторан быстрее него и вообще явится, потому что такой большой скандал, связанный с безопасностью, бизнесу ни к чему. В Vanilla Mug в этот поздний час было только два посетителя, кроме Дженни Ким: один из них мирно храпел в углу лобби, а второй с равнодушным видом продолжал потягивать ледяной капучино из высокого стакана. Чхве Минсок выбрал удачное время и весьма удачное место, чтобы напомнить Ким Джису, в какой она глубокой яме. Джису и правда очень хотела рассказать это менеджеру Паку, но вот беда — кровь, казалось, текла отовсюду, и теперь она наполняла её рот, так что ей нужно было сплюнуть, прежде чем говорить, а она не хотела шокировать людей вокруг. В конце концов, они и так видели достаточно. — Что за чушь она несёт, у неё, наверное, сотрясение! — захлёбываясь от возмущения, прокричала Дженни. Она похлопала себя по карманам и выругалась. — Ах, вот же, в общежитии оставила… Дайте мне телефон, сейчас же! Никто даже не подумал шевельнуться. Джису в это время сумела встать и даже сделать несколько шагов, прежде чем Дженни развернулась и схватила её за талию. — Тебе нужно лежать, идиотка, — прошептала она, и Джису громко всхрапнула, пытаясь выразить несогласие. Ей хотелось проверить нос: хотя она была почти уверена в том, что он не сломан — поганец Чхве Минсок явно мастер своего дела — всё же не мешало осмотреть его перед зеркалом. Кроме того, она не знала, что ещё пострадало на её лице, потому что она его просто не чувствовала. — Позвони директору Яну, идиотина, — булькнула она, и поспешно прижала ладонь к лицу. Кровь заструилась сквозь пальцы, и кто-то из её коллег завизжал. Кто это был, Джису не разобрала — перед глазами у неё стоял тёмно-серый туман, в котором она с трудом видела (а точнее, представляла) только Дженни. Джису мечтала о том, чтобы Дженни сейчас исчезла и больше никогда не появлялась, потому что она понятия не имела, как теперь всё это объяснить. Иллюзия счастливой жизни, успешно поддерживавшая сама себя в течение недели с небольшим, лопнула с громким грохотом и запачкала всё вокруг кровавыми брызгами. — Дайте ей пройти, в конце концов… — услышала она голос Дженни и кивнула: да, мне нужно пройти. — Ах, в самом деле? Может быть, ей надо умереть, чтобы вы хотя бы пальцем пошевелили? — Я наберу директора Яна, — просипел менеджер Пак, в голосе которого слышались слёзы. — Джису права, это наша… наша инструкция. — Я устрою вам инструкцию, — пообещала Дженни, подхватывая Джису под локоть: на этот раз она не стала сопротивляться. — Я — офицер полиции, если вы не в курсе, молодой человек. Я на вас… — Хватит, — слабо попросила Джису. — Отведи меня в туалет, пожалуйста, я сейчас блевать буду. …Директор Ян явился в ресторан уже через семь минут после звонка, запыхавшийся, в расстёгнутой рубашке. Он похвалил менеджера Пака за расторопность — после этих слов Дженни громко фыркнула и поднялась со своего места с сжатыми кулаками, но Джису молча дёрнула её за свитер, и она села обратно. — Джису, радость моя, как ты себя чувствуешь? — директор сел перед ней на корточки и расплылся в широкой улыбке. — Поедем в больницу? Я отвезу тебя к своему знакомому врачу. — Не нужно, — мрачно проговорила Джису, отнимая от лица пакет со льдом. — Я в порядке. — Но в больнице сделают все анализы и пропишут тебе… — Я сказала, не нужно! — от резкого крика Джису Дженни вздрогнула и посмотрела на неё с удивлением. — Простите, директор Ян. Я очень высоко ценю вашу заботу, но со мной и правда всё в порядке. Я не очень-то доверяю врачам. Мне просто нужно немного отдохнуть, — Джису встала и поклонилась, после чего пошатнулась — не упала она только благодаря подхватившей её Дженни, которую этот дурацкий жест почтения ужасно разозлил. — Как пожелаешь, — директор Ян посмотрел на неё с подозрением, а потом обратил свой взгляд на Дженни. — А вы кто будете? — Подруга, — коротко отрезала она. — Могу ли я хотя бы рассчитывать на то, что вы отвезёте нас домой? Директор Ян замялся, и уже сидя в такси Джису с грустной усмешкой на губах объяснила, что в его машине светлый салон, и вряд ли ему хотелось пачкать его трудновыводимыми пятнами. Как и пачкать репутацию ресторана подобным случаем: директор отвёл Джису в сторону, заботливо поддерживая под руку, и всунул ей в карман куртки (которую на неё набросила Дженни, заметив, что девушка дрожит) пачку купюр. — Две недели оплачиваемого отпуска, — торопливо пробормотал он. — Vanilla Mug сейчас в очень печальном состоянии, Ким Джису, — он на секунду остановился и взглянул на её бейджик, прежде чем назвать по имени. — Нам разводить скандалы ни к чему. Врачебную помощь предоставлю без проблем… — Я же сказала, не нужен мне врач, — раздражённо прервала его Джису. — И в полицию я идти не собираюсь. — Что насчёт твоей подруги? Выглядит слишком агрессивно, — Джису ухмыльнулась, отчего корочка засохшей крови на её виске треснула и отвалилась. — Она и есть полиция, — почти радостно объявила Джису. — Но я позабочусь о том, чтобы и она никуда не пошла. Давая это обещание, она понятия не имела, как собирается его исполнять. Она просто была уверена в том, что Дженни мгновенно потеряет к ней интерес после этого инцидента (она бы сама точно потеряла — увидев своё разбитое лицо в зеркале, она едва не заскулила от жалости и отвращения), а значит и необходимость жаловаться кому-то на произошедшее отпадёт сама собой. Но Дженни не отходила от неё и почти никого не подпускала, словно мать-волчица, которая яростно отгоняет чужаков от тела раненного волчонка. Когда пришло время отправляться домой, она не просто усадила Джису в машину, но села с ней на заднее сидение и поддерживала её в своих объятиях, хотя было совершенно очевидно, что ей жутко неудобно сидеть в такой позе. — Ты ведь знаешь, что можешь ехать домой, правда? — слабо спросила Джису. Ей хотелось только одного — добраться до кухни, где в шкафчике с лекарствами лежала последняя марка «маленького принца». С деньгами, что ей всучил директор Ян, она могла легко расплатиться с долгом и купить новую дозу, так что смысла беречь оставшееся уже не было. Только вот она не знала, сможет ли взглянуть в лицо Чхве Сокджину и принять что-то из его рук после того, что произошло, но решила подумать об этом позже. — Какая чушь, — злобно ответила Дженни. — Я тебя, идиотку, одну не оставлю. Отказаться идти в больницу! А твоему директору это только на руку, клянусь, я прямо видела, как он облегчённо улыбается! — Ты как со старшими разговариваешь? — Джису отчаянно пыталась обернуть всё в шутку, но Дженни явно было не до смеха. Она сидела бледная, плотно сжимала челюсти и кулаки (если только не нужно было поправить Джису волосы или слетевшую лямку нижней майки — от этого прикосновения Джису вздрогнула и закусила губу) и смотрела в одну точку, не мигая. — Ладно тебе, — вновь заговорила Джису и схватилась за виски: её атаковало головокружение, и мир вокруг стал постепенно терять цвета. — У меня дома всё есть, чтобы обработать…это. Она хотела назвать своё лицо тем словом, которое сейчас больше всего подходило для его описания, но остановилась и чуть не заплакала от горькой и острой обиды. Стоило ей на мгновение поверить в то, что она действительно может быть привлекательной, симпатичной, как её тут же поставили на место. И поделом тебе, Ким Джису. — Я не сомневаюсь, — сурово отрезала Дженни. — Тебе повезло, что я проходила курсы первой помощи. И то, что нос не сломан, тоже повезло. С этим Джису не могла не согласиться. Она собиралась задать Дженни ещё один вопрос, совершенно бесполезный, и просто услышать её голос в ответ — голос, который успокаивал и убаюкивал, несмотря на звучащие в нём злобные нотки. Однако вдруг поняла, что у неё нет сил даже на то, чтобы как следует вдохнуть. Она крепко вцепилась длинными пальцами в и без того порядком растянутый за сегодняшний вечер свитер Дженни и позволила себе погрузиться в беспокойный сон. Она доверяла девушке, теперь бережно сжимавшей её в своих объятиях и бормотавшей какие-то проклятия на корейском и английском (Джису сделала себе мысленную заметку спросить об этом позже) ровно настолько, чтобы сообщить ей свой домашний адрес и вручить ей ключи от квартиры. Таксист помог им дойти до лифта: Джису слышала, как он настойчиво предлагал свою помощь, но Дженни решительно отказалась, сказав, что вполне может довести девушку до квартиры самостоятельно. — Ключ с наклейкой панды от верхнего замка, — подсказала Джису, и Дженни зашипела в ответ. — Побереги силы, панда. Я бы и сама разобралась, без невнятного бормотания. Дженни буквально втащила её в квартиру и посадила на пол, не найдя варианта лучше: в прихожей Джису не наблюдалось ничего похожего на пуфик или хотя бы стул. — Ещё и убираться придётся, — посетовала Дженни, снимая ботинки сперва с себя, а потом с Джису. — Ты хотя бы коврик постелила здесь, онни. Джису ей не ответила, а только негромко всхрапнула, после чего с трудом разлепила глаза и сморщилась от боли. — Нос, — жалобно протянула она. — Было лучше, когда я его не чувствовала. — Нет ничего прекраснее бесчувственности, — согласилась Дженни. — Но мы тебя сейчас подлатаем. У тебя есть адвил? Если нет, ничего страшного, я с собой в сумке всегда ношу. — Всё в тумбочке на кухне, — слабо проговорила Джису. — Дженни, мне очень неловко, но я хочу в туалет. Дженни пожала плечами: по её лицу скользнула едва заметная тень улыбки. — Я всё равно собиралась тебя туда вести. Ну-ка, обопрись на меня, вот так. Она приобняла Джису за талию и забросила её руку себе на плечо. У них ушло около минуты, чтобы добрести до ванной: Джису то и дело норовила упасть или просто остановиться и отказаться идти дальше, потому что она «ужасно устала, Дженни, давай тут полежим». — Я бы и рада, но кое-кому нужно в туалет, — ласково журила её Дженни и терпеливо вела дальше. Когда они добрались до ванной комнаты, Дженни с лёгким румянцем на щеках спросила, нужна ли Джису её помощь. Джису помотала головой, о чём тут же пожалела. — Уж пописать я смогу, — сказала она, собрав в кулак остатки гордости. — Но назад сама не вернусь. — Я пока принесу лекарства! — крикнула ей Дженни, и какая-то предупредительная лампочка зажглась в голове Джису, но она не обратила внимания — слишком уж ей хотелось облегчить мочевой пузырь. Справив свои дела, она кое-как натянула брюки, сполоснула руки под горячей водой и сняла линзы, ощущавшиеся как два камня в глазах. После она в бессилии присела на пол, прислонившись головой к стиральной машинке. Ей казалось, что с момента ухода Дженни прошло слишком много времени, и настойчивая идея кровью пульсировала в её висках, но она настойчиво отгоняла её от себя. Когда она снова провалилась в сон, дверь в ванную приоткрылась, и зашла Дженни. Джису тут же открыла глаза и, прищурившись, попыталась рассмотреть её лицо — с ним что-то было не так. Сердито-расстроенное выражение сменилось равнодушно-ледяным. Дженни бросила аптечку на стиральную машинку и грубовато подняла Джису на ноги, протянув ей красную таблетку адвила и стакан воды. — Раздевайся и иди в душ, когда допьёшь, — холодно сказала она. — Я поеду домой. — Эм, спасибо, — Джису нашла в себе силы поклониться и ничем не выказать своё разочарование. Она почему-то думала, что Дженни останется с ней дольше. — Не стоит благодарить, — сквозь зубы процедила Дженни. — Поблагодаришь, если я не донесу в полицию. Кусочки паззла наконец-то сложились воедино, и Джису громко простонала, схватившись руками за голову. — Нет, Дженни, это не то, о чём ты думаешь! Дженни скривила лицо и бросила в Джису марку с кривоватым изображением короны. «Маленький принц» падал на пол раздражающе медленно, паря в воздухе. — Тут не слишком много вариантов, Ким, — Дженни с отвращением выплюнула их общую фамилию. — За идиотку держать меня не получится. К моему несчастью, я прекрасно знаю, что это такое. Джису прикрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. — Я…— заговорила она, чувствуя, как по лицу катятся крупные слёзы, и нос начинает болеть с удвоенной силой. Дженни склонилась к ней и дёрнула за воротник форменной рубашки: — Эта ёбаная дрянь убивает людей, безумная дура! Мой дядя занимался делом «мидзогути» полгода назад. Три смерти и самоубийство — всё из-за этих чёртовых бумажек! Неужели нельзя найти другой способ развлечься, скажи мне! Джису вдруг медленно встала и схватила Дженни за запястье: хватка была совсем несильной, её пальцы то и дело разжимались, но Джису старалась изо всех сил, стиснув зубы. — Что ты обо мне знаешь, офицер Ким? — взревела она, запрокидывая голову назад, потому что из носа вновь тонкой струйкой полилась кровь. — Эта дрянь мне нужна, чтобы жить, наивная идиотка. Если бы не «маленький принц» я бы сдохла ещё пару лет назад от своих головных болей — ни один врач не мог сказать, что со мной не так! — Что за чушь ты несёшь, — пробормотала Дженни, отпуская воротник. — Это ведь тебе не лекарство… — Кому-то смерть, а кому-то — жизнь, — мрачно проговорила Джису и присела на край ванной, а потом и вовсе забралась в неё прямо в одежде и включила кран с холодной водой. — Можешь отправляться куда хочешь, Дженни Ким. Такая завзятая наркоманка, как я, сама в состоянии за собой поухаживать — бывала в проделках и похуже. Дженни шумно вздохнула и вышла за дверь. Джису мелко трясло, но она нарочно не включала горячую воду — ей хотелось оставаться в напряжённом сознании, потому что она боялась отключиться навсегда. Именно так она себя сейчас чувствовала, ибо в один день рухнуло всё, что делало её счастливой в последние дни. В один момент она потеряла Дженни Ким. Джису облокотилась головой о стенку ванной и загудела; через несколько секунд это гудение стало стоном, а после — истошным криком. Из глаз брызнули слёзы, которые текли по лицу, смешиваясь с кровью, а Джису не могла перестать смеяться над собой. Она так натужно и громко хохотала, что не заметила, как дверь в ванную снова открылась. — Тебе нужно раздеться, — произнёс негромкий грустный голос. Джису криво ухмыльнулась. — Госпожа эксперт снова прибыла? Что случилось с желанием пойти домой? — Я не могу оставить тебя так, — несмотря на воинственное выражение лица, Джису сразу же прильнула к заботливым рукам, которые расстегнули её рубашку и бросили в сторону вместе с лифчиком. — Приподнимись, пожалуйста. Что за глупая идея — залезать в ванную в одежде, как прикажешь теперь с тебя это снимать? Приподнявшись, Джису пожала плечами, и Дженни одним резким движением стянула с неё брюки и нижнее бельё. — Как щёки-то раскраснелись, — заметила Дженни, настраивая тёплую воду. — Не надумай себе ничего. — Я не помню, как меня зовут, — сердито буркнула Джису, прикрывая рукой грудь. Дженни тут же отвела её руку в сторону, чтобы осторожно провести по коже мочалкой. — А ты говоришь, не надумай ничего. — Ким Джису, Козерог, третий курс Сеульского национального университета, специальность «китайская литература и филология». Подрабатывает в кофейне Vanilla Mug. Принимает «мидзогути». — Что за название такое идиотское, — возмущённо сказала Джису, послушно подставляя Дженни голову. — Японское. К нам оттуда завезли. Дядя Чанмин мне сказал, — Дженни осторожно распутала слипшиеся от засохшей крови пряди волос и принялась втирать в них шампунь. — Это смертельно опасная штука, Джису. Сколько раз в день ты их принимаешь? — В последнюю неделю раз в несколько дней, — ответила Джису после небольшой паузы. Рука Дженни мягко провела по её шее и лишь на секунду задержалась возле груди, затем мгновенно скользнув к животу. Кровь отмывалась с трудом. — Я задолжала Чхве… Своему дилеру. Дженни заглянула ей в глаза, прищурившись: выдержать такой пристальный взгляд было не под силу Джису. — Чхве, говоришь? Этот ублюдок из кафе… — Нет, он наёмный работник, мой дилер никогда не запачкает собственные руки кровью. В ванной комнате на какое-то время воцарилось молчание. Дженни старательно водила по телу Джису мочалкой и прикусывала нижнюю губу, а Джису ойкала, когда чувствовала, что у неё вновь начинает кружиться голова или болеть нос. — Я почти закончила, — объявила Дженни, сливая порозовевшую воду. — Постаралась, как могла. Кое-где, возможно, осталась засохшая кровь, но она просто так не вымоется, придётся подождать, пока высохнет и отвалится. — И на том спасибо, — зевнув, сказала Джису. От адвила её всегда клонило в сон, да и всё это было слишком утомительно: начиная с того момента, как её избили, заканчивая её бесплодными попытками не возбуждаться от ласковых и заботливых прикосновений Дженни (даже дикая боль не отвлекала от сладко-горячего, тягучего и томительного ощущения в животе). Она потратила слишком много сил этой ночью. — У тебя правда нет ни одной пижамы? — удивлённо спросила Дженни. Закутанная в два полотенца Джису пожала плечами. — Я сплю в футболках. — Сегодня слишком холодно, — задумчиво протянула Дженни. — Ладно, укройся двумя одеялами и надень-ка это. Она бросила на кровать длинную клетчатую рубашку с дыркой у воротника, и Джису нехотя развернула полотенце. Она бы предпочла, чтобы Дженни сама её переодела, но та стояла у шкафа и не думала пошевелиться — только взгляд её лихорадочно бегал из одной точки в другую, словно пытаясь избежать Джису. — Противно, да? — не выдержала она, закончив с переодеванием. — Мерзко смотреть на меня? Дженни сперва мотнула головой, а потом медленно кивнула несколько раз. Джису цокнула языком и легла под одеяло, повернувшись к ней спиной. Больше всего ей сейчас не хотелось видеть, как Дженни уходит, чтобы, возможно, больше никогда не вернуться. Вряд ли сострадание способно надолго удержать одного человека возле другого. Дженни немного помялась у двери и развернулась в сторону выхода. — Дженни, — вдруг слабо позвала её Джису и негромко всхлипнула. — Ты такая красивая сегодня… И, вообще-то, красивая всегда. Я хотела позвать тебя на свидание перед тем, как всё это произошло, но теперь, пожалуй, поздно. Просто хочу, чтобы ты знала, что у меня было такое желание, и… Чёрт, как это всё неправильно! — Ужасно неправильно, — согласилась Дженни, остановившись в дверном проходе. — И я могу винить только себя, — горько сказала Джису. — И ты можешь винить только себя, — безлико повторила Дженни и закашлялась. — Я не хочу возвращаться домой сейчас, — вдруг сказала она. — Я хотела досидеть до конца твоей смены и проводить тебя, потом немного отдохнуть в общежитии и вернуться за тобой вечером. Говоря иначе, я собиралась позвать тебя на свидание перед тем, как всё это произошло. Они обе замолчали, и тишина висела в комнате до тех пор, пока Джису не прыснула. — Чего? — обиженно спросила Дженни. — Да ничего. Это слишком нелепо, не находишь? Вся эта ситуация. Я не могу поверить в то, что это происходит на самом деле, — Джису повернулась лицом к Дженни и уставилась на неё, прищурившись. — Расскажи мне об этом, — Дженни тяжело вздохнула, а потом принялась тереть глаза: Джису только сейчас задумалась, как утомительно это было для неё, вовсе не ожидавшей такого поворота событий. — Извини, — прошептала она. — Ты можешь остаться, в зале удобный диван. Или я могу уйти на диван, а ты поспишь здесь. — Пытаешь удержать меня любыми способами, а? — угрюмо сказала Дженни, расстёгивая куртку — от этого звука у Джису пересохло в горле. — Ты отвратительна и ужасна, Ким Джису. Но я ещё хуже, потому что я собираюсь принять твоё предложение. У тебя есть кофе? — Разве ты не хочешь немного поспать? — с удивлением ответила вопросом на вопрос Джису. — И я думала, что ты не пьёшь кофе… Обычно. — Я — офицер полиции, Джису, — Дженни ухмыльнулась. — Очень наивно с твоей стороны было поверить в то, что я и правда не пила кофе до прихода в Vanilla Mug. Я просто хотела посмотреть, что ты мне предложишь. Латте был таким прозаичным выбором, но у тебя здорово получилось. Несмотря на то, что ты добавила меньше молока, чем должна была, и немного перестаралась с сиропом. — Ты обманщица! — возмущённо проговорила Джису и даже привстала, но со стоном улеглась обратно. — Я ведь и правда думала… Вот чёрт, я такая дура! — Твоя глупость очаровательна, Джису. Так где я могу взять кофе? О, и если я пойду на кухню, не обнаружу ли я снова что-нибудь, вроде «мидзогути»? С меня достаточно неприятных сюрпризов на сегодня. — В тумбочке над плитой, — задумчиво протянула Джису. — Только не заглядывай под раковину! — А что? Боишься, что я найду твой запас героина? — Нет, — Джису замялась. — Я просто мусор забыла вынести. Дженни закатила глаза и бросила куртку на пол, сразу затем направившись на кухню. Джису отчаянно боролась со сном, но довольно быстро проиграла и задремала, не дождавшись возвращения Дженни. Ей снился кошмар — неудивительно после всего пережитого. Её волосы превратились в склизкие, длинные щупальца, которые обвили всё тело и принялись душить её — сперва нежно, почти незаметно, но с каждой минутой всё более агрессивно и беспощадно. Она пыталась высвободить хотя бы одну руку, и это оказалось невозможным: ей оставалось только задыхаться от боли и отвращения. Джису проснулась от собственного крика и тут же схватилась за голову, проверяя, всё ли с ней в порядке. Дженни, сидевшая тут же, на краю кровати, чуть не уронила чашку с кофе. — Эй, — встревоженно позвала она. В комнате царил мрак: очевидно, Дженни выключила свет, чтобы Джису было комфортнее спать, но сейчас Джису это совсем не радовало. — Ты в порядке? — Мне страшно, — жалобно протянула Джису и, нащупав в темноте тонкое запястье, обхватила его пальцами. Кожа Дженни была мягкой, но такой отталкивающе холодной, что Джису на секунду показалось, будто она сжимает кусок льда. Дженни отставила чашку с кофе на тумбочку и прилегла рядом с Джису: так, однако, что между ними оставалось достаточное расстояние, словно бы они снимались в дораме начала двухтысячных. — Тебе нечего бояться, пока я здесь, — сказала Дженни и хмыкнула, будто пожалев о своих словах. — И как долго ты останешься здесь? — робко спросила Джису, но ответа не получила. — Прости меня, Дженни. — Прекрати извиняться, меня это раздражает, — Дженни уткнулась головой в подушку, а Джису вдруг поняла, что ей ужасно обидно, что она не может чувствовать запах девушки лежащей рядом с ней. А ведь она так любит этот запах. Как и всё остальное, что связано с Дженни Ким. — Онни, — вдруг дрожащим голосом позвала она. — Если ты продолжишь держать меня за руку, это закончится плохо. — Ударишь меня? — невесело усмехнулась Джису, но руку не отпустила. — Нет, — Дженни почти плакала, и Джису придвинулась ближе, несмотря на то, что сомневалась, насколько правильным будет это сделать. — Вообще-то, я очень хочу тебя поцеловать. Она потеряла голос к концу предложения, и Джису была уверена, что додумала последнее слово за неё, потому что именно это ей хотелось услышать. — Желания, кажется, надо исполнять, — робко предположила она и закрыла глаза: ей стало стыдно из-за собственной глупости. Она никак не могла научиться держать язык за зубами: неудивительно, что у неё получалось очаровывать только таких отбитых наркоманок, как Лиса, которой было не до неловких заигрываний Джису. Их объединяла безумная любовь к «маленькому принцу» или «мидзогути», как называла его Дженни, и на первых порах этого было достаточно. Они лениво занимались сексом в Лисиной каморке, в которой едва хватало места для полутороспальной кровати, обкурившись как следует и включив какой-то агрессивный китайский рэп: Джису всё время пыталась перевести текст, но заканчивалось это тем, что Лиса, смеясь, заставляла её замолчать и целовала, целовала, целовала до красных пятен на коже, до синяков. Они начинали болеть только на следующий день, так что Джису не сильно переживала по этому поводу. Настоящие проблемы начались, когда Лиса принялась тайком воровать у Джису её дозы, прекрасно зная, как плохо той становится без «принца», и для неё дело не в обычной ломке, которую, кстати, волшебные марки почти не вызывали. Джису чуть не ударила себя по голове: в такой момент думать о Лисе, что могло быть глупее этого? — С желаниями надо быть осторожнее, — тихо проговорила Дженни, и Джису поняла, что она совсем близко, когда почувствовала её дыхание на своей коже. — Иногда они оборачиваются несчастьем. — Не в этом случае, — возразила Джису, не решаясь открыть глаза: она была почти уверена, что стоит это сделать, как Дженни пропадёт, растворится в темноте, оказавшись всего лишь галлюцинацией. — Послушай, Дженни, я знаю, что это выглядит отвратительно, и я представляю, как ты должна себя чувствовать прямо сейчас… Джису всегда знала, что слишком много болтает, но Дженни решила объяснить это самым простым путём — заставив её замолчать. Она поцеловала Джису не сразу, сперва осторожно пробежалась пальцами по её губам, убеждаясь, что они в порядке, и нигде нет ранки, которую она могла бы задеть. Джису перестала разговаривать уже после первого, почти неощутимого прикосновения, и громко, взволнованно выдохнула. Губы Дженни оказались тёплыми, даже горячими, и это её удивило: Джису привыкла думать об этой девушке, как о живом воплощении холода — и в физическом, и в чувственном аспекте. — Тебе понравилось? — смущённо спросила Дженни, и Джису ничего не ответила, но провела ладонью по её плечу, а потом требовательно дёрнула её за свитер, надеясь, что Дженни поймёт, чего она хочет, без всяких слов. — Разве тебе не слишком больно? — удивлённо спросила Дженни, бросив свитер куда-то в угол комнаты и оставшись в одном спортивном лифчике. Джису поблагодарила небеса за то, что у неё было плохое зрение, и в комнате царила темнота, в противном случае, она бы уже потеряла контроль над собой. Впрочем, она и сейчас едва сдерживала себя. Джису потянулась к Дженни и обняла её за талию — тонкую, словно кукольную — и прижала к себе, чувствуя, как быстро бьётся её сердце. — Ты чего, — испуганно спросила Дженни, — плачешь что ли? — Ага, — Джису быстро смахнула слёзы и зашипела: в спешке она задела свой проклятый нос, который тут же не преминул разболеться. — Мне так, так жаль. — Перестань, — Дженни поцеловала её в подбородок, и Джису потянулась к её губам, но она спустилась ниже и запечатлела другой поцелуй на её шее, а затем — на ключице. — Ты простишь меня? — с надеждой спросила Джису, и Дженни аккуратно, но настойчиво, заставила её лечь и прижала её к кровати. — Я люблю тебя, — сказала она невпопад и издала странный вздох, полный то ли разочарования, то ли волнения. — Но ты так много разговариваешь. Поэтому у тебя столько проблем. Джису замолчала, и следующий час с её губ слетало только одно, короткое, но такое красивое слово. Дженни. Дженни… Дженни! О, это не было сравнимо ни с чем, что Джису прежде доводилось испытать в жизни. Единственные ощущения, хоть как-то похожие на наслаждение, которое ей дарила Дженни — губами, руками, языком — она испытала только один раз в жизни, когда впервые приняла «маленького принца» и попрощалась с мучившими её головными болями. — Это нечестно, — простонала Джису, пытаясь натянуть на себя одеяло. Её ноги дрожали от слабости, которая разливалась горячей волной ниже пояса. — Ты так до сих пор и не разделась. — Ну так не болтай, а раздень меня, — Дженни улыбнулась, и Джису потянулась к ней, забыв про одеяло, которое Дженни тут же отбросила в сторону. — Хитрый ход! — обиженно протянула Джису и рванула с Дженни джинсы, забыв их расстегнуть. К её счастью, Дженни уже позаботилась об этом заранее и только посмеялась, когда это произошло, вогнав Джису в краску. Прежде чем поцеловать Дженни, Джису вгляделась в её глаза: без очков и линз она видела плохо, к тому же в спальне было темновато, но Джису и не нужно было безупречное зрение, она чувствовала сердцем. Чувствовала, что равнодушный и ледяной взгляд исчез бесследно, сменившись другим, полным нежности, сострадания и грустного наслаждения. Джису заправила выбившуюся прядь волос за ухо Дженни и, не удержавшись, поцеловала её в мочку, а потом легонько прикусила. Джису любила кусаться, а Дженни, судя по негромкому стону, любила болезненное удовольствие. — Сильнее, — попросила она, когда Джису осторожно сомкнула зубы на её шее. — Не бойся, сильнее. И Джису, осмелев, кусала её уже не легонько, а вполсилы, чувствуя, как внутри неё закипает обида — на саму себя, на этот мир, на «маленького принца», на Дженни. Больше всего — на Дженни, которая пришла и разрушила мирную стабильность её тёмной, маленькой и непретенциозной жизни. Джису кусала белую, нежную кожу, а потом бросалась целовать укушенное место, ласкала его языком, и с трудом сдерживала слёзы. Она буквально умирала от переполнявших её чувств, пытавшихся разорвать её изнутри: всё, с таким трудом сдерживаемое и контролируемое годами, вырвалось наружу. Она целовала плоский живот и спускалась всё ниже, чтобы покрыть поцелуями бедра Дженни и добраться, наконец, до своей цели. Когда её язык коснулся влажного бархата горячей, пульсирующей плоти, Дженни вздрогнула и приподнялась на локтях. Джису подняла голову и посмотрела на неё, такую беззащитную и взволнованную, почти перепуганную. — Я тоже тебя люблю, — прошептала она, неуверенная в том, услышит ли её Дженни. …К четырём часам утра Джису совершенно выбилась из сил и заснула, даже не успев одеться (хотя до этого жаловалась Дженни, что ужасно не любит спать обнажённой). Дженни убедилась в том, что она хорошо укрыта, что на тумбочке стоит упаковка с адвилом и стакан воды. Поморщившись, она прибавила к этому и марку «маленького принца». После, окинув комнату взглядом в последний раз, Дженни на цыпочках прокралась к входной двери. Стоило ей оказаться на улице, как она зарыдала взахлёб, и ей даже пришлось прикусить себя за руку, чтобы совладать со слезами.