Сын Огня, дочь Солнца

— В том мире с самого начала всё пошло не по плану, Боленатх, и, каюсь, в том есть доля моей вины. Ещё до рождения царя Шантану и даже его старших братьев Девапи и Бахлики передо мной на Вайкунтхе предстали Индрадэв и Сурьядэв. Они пришли просить разрешить их затянувшийся спор о том, чьи сыновья самые могучие. Индрадэв твердил, что его шестеро сыновей сильнее любого из потомков Бога Солнца. В свою очередь Сурьядэв говорил, что ни один из детей Индры не может сравниться по величию с его первенцем. А если учесть, что кроме старшего сына у Сурьядэва есть ещё средний и младшие, не менее известные во всех трёх Локах, то спор должен разрешиться в его пользу. Ибо кто может быть равен своим талантом врачевателям-Ашвинам? И кому уступит в силе и чувстве справедливости Шани? Царь Дэвов Индра, слушая рассуждения Сурьядэва, гневался, а Бог Солнца явно испытывал удовольствие, перечисляя достоинства своих детей. Оба великих дэва выглядели слишком серьёзными со своим, на мой взгляд, совершенно детским спором. Решив подшутить над ними и показать, насколько мелки их нынешние трудности в сравнении с будущими, я совершил ошибку. Я намекнул на то, что через два столетия их будущие сыновья решат этот спор о могуществе на поле боя. Я проговорился о грядущем рождении сына Солнца и сына Громодержца в Мритью Локе, о Вирупакша. Я сказал, что двое удивительных мальчиков родятся в Хастинапуре от одной и той же земной царицы. Они станут великими воинами и непревзойдёнными лучниками. Сын Солнца и сын Громодержца будут постоянно соревноваться между собой, чтобы выяснить, кто из них самый умелый, и только на поле боя спустя много лет объявится победитель. Отчасти я выдал тайну будущего, о Лалатакша, и за то нет мне прощения, ибо эти двое возгордившихся потомков Адити вместо того, чтобы прекратить спор, продолжили его с ещё большим жаром. Они покинули Вайкунтху, неустанно обсуждая выдуманные ими самими на ходу достоинства ещё нерождённых сыновей. Влекомые любопытством и гордыней они отправились в Мритья Локу, чтобы взглянуть на место рождения своих потомков. На их несчастье, забывшись и не замечая ничего вокруг в пылу спора, они побеспокоили медитацию мудреца Дурвасы, проводимую на берегу реки Ямуны, и разъярённый мудрец проклял их. Взгляни, о Калакала, как это произошло, — Вишну взмахнул рукой, и перед Махадэвом ожило изображение мира, о котором вспомнил Нараяна. *** — Ни один из моих сыновей не может проиграть твоему — ни в тренировке, ни в сражении! Он непременно победит! — высокомерно говорил Сурья, попирая золотыми сандалиями верхушку высокой пальмы. — Никогда, — возражал Индра, зависнув в боевой позе над сандаловым деревом. — Мой сын станет лучшим во всех трёх Локах, все увидят его славу! Оба дэва не замечали, что результатом их жаркого спора стала резко меняющаяся каждую минуту погода. В небе то нещадно вспыхивало солнце, обжигая лучами всё живое, то наплывали облака, гремел гром, и лил дождь. После того, как гроза над одним и тем же лесом началась в восьмой раз, из-под сандалового дерева поднялся с гневным ликом тот, кого они оба не заметили. Мудрец Дурваса выпрямился в полный рост и громко воскликнул: — Как вы посмели, ничтожные, со своими мелочными проблемами беспокоить мою медитацию?! Никак не можете решить, чей сын в будущем станет великим? Я проклинаю вас обоих! Вместо сыновей родится у вас по дочери! И пусть они обе хоть до конца жизни выясняют, кто лучше, похваляясь причёсками и золотыми украшениями, но не искусством боя! Это будет достойное наказание за вашу гордыню. Побледнев, Сурьядэв и Индра упали в ноги мудрецу, умоляя простить их. Великий риши с негодованием и презрением взирал на то, как два повелителя божественных лок лежат, простершись, у его стоп, моля о прощении. Спустя час, видя упорство и отчаяние дэвов, Дурваса сжалился. — Изменить проклятие я не могу, но смягчу его действие. Сын Индрадэва, родившись девочкой, снова станет мальчиком, как только впервые коснётся пера павлина, но затем, когда он станет взрослым, ему придётся, оставаясь мужчиной и духом, и телом, прожить в женском обличье целый год. И на то будут особые причины. Дочь же Солнца снова обретёт свой мужской облик, если найдётся тот, кто не откажется от неё и согласится взять замуж, в то время как все вокруг усомнятся в её целомудрии. А до тех пор она будет оставаться духом юношей, но телом — дэви. — Что же это за благословение?! — возмутился Сурьядэв. — Моему сыну, возможно, всю жизнь придётся прожить в женском теле, а сыну Индры сразу после рождения можно вложить в пальцы павлинье перо, и он станет снова мальчиком! Где справедливость? — За толкованием справедливости ты можешь обратиться к своему среднему сыну Шани, если не рад моему решению, — сухо отозвался мудрец. — Я же следую правилу: действовать во благо вселенной. А мои проклятия, как всем известно, идут на благо мира. Так что ступайте оба прочь и не мешайте снова, пока я не проклял вас ещё как-нибудь. С этими словами мудрец Дурваса снова закрыл глаза и начал сосредоточенно твердить: «Ом Бхасмоддулитавиграхая намаха, Ом Шарвая намаха, Ом Сомасурьягнилочаная намаха»… Сурьядэв почёл за лучшее последовать совету и удалиться. Следом за ним, улыбаясь, Мритья Локу покинул и Индрадэв. *** — О проклятии эти двое, о Боленатх, не вспоминали ровно до тех пор, пока Сурьядэва не призвала мантрой царица Кунти, и он, влекомый в Мритья Локу силой, превосходящей его собственную, не был вынужден подарить ей часть своих лучей. Сурьядэв собирался одарить Кунти мальчиком, но в тот миг сработало проклятие Дурвасы, и в руках ошеломлённой девушки появилась прекрасная малышка, но поскольку слова мудреца не коснулись остальных событий, они пошли своим чередом. На теле девочки появились золотые доспехи, а в ушах — драгоценные серьги. Так Сурьядэв защитил ту, кто однажды, если на то будет воля Шивы, всё же сумеет вернуть себе истинный облик. Царица Кунти, ничего не зная об этих хитросплетениях рока, оплакав судьбу ребёнка, которому не успела дать даже имени, положила малышку в корзину и пустила плыть по реке. Колесничий Адиратха выловил корзину и принёс домой, где его супруга Радха приняла найденную малышку как родную дочь и дала ей имя Каришма, что значит «Чудо». А спустя десять лет царица Кунти, призвав мантрой Индрадэва, приняла на руки вторую девочку, рождённую после двух сыновей. Царица решила было назвать кроху Абхилашей, но Индра остановил супругу Панду от такого опрометчивого поступка. «Мантрой ты призвала меня для рождения сына, о царица, — сказал Повелитель Молний. — И я дал тебе сына, как ты и просила. Но по воле мудреца Дурвасы на этом ребёнке лежит проклятие, и маленькая дэви станет мальчиком лишь после того, как вы найдёте павлина и вложите ей в руку его перо». Надо ли говорить, о Самаприя, что павлинье перо нашлось в тот же день ещё до захода солнца, и третий сын Панду и Кунти снова стал собой и получил имя Арджуна, как и было предначертано. А Каришма по-прежнему росла в семье колесничего, не ведая, кем является на самом деле. Не было в ней тяги к хозяйству, хоть и помогала она усердно матери собирать цветы для пуджи и готовить еду. Каришма с ранних лет мечтала стать воином. Она с завистью смотрела на тех, кому было позволено носить оружие. Тайком от родителей она сделала себе деревянный лук и самодельные стрелы. Она тренировалась ранним утром, пока все спали, возле реки. Она поклялась найти учителя и выучиться стрелять так, чтобы никогда не промахиваться мимо цели. И, даже пребывая в женском теле, Каришма пошла предначертанным нами с тобой путём. Она отрезала себе волосы ровно до той длины, чтобы те не становились препятствием в её занятиях. Став совершеннолетней, наотрез отказалась от требований отца выйти замуж за соседа-колесничего, которого тот выбрал ей в мужья. Она решилась разорвать все связи со своей кастой и семьёй. Однажды на рассвете, попрощавшись с заплаканной матерью, не обращая внимания на то, что рассерженный отец не стал давать ей благословений и в порыве гнева заявил, что отныне не пустит её на порог, Каришма взяла самодельный лук и покинула дом. Она отправилась искать достойного гуру, чтобы тот дал ей знания, к которым стремилась её душа. Но так уж вышло, что раньше, чем она попала в ашрам ачарьи Дроны, ей довелось встретить якшиню, которая несколькими десятилетиями раньше повстречалась на пути принцессы Амбы. Об этой якшине до того дня, кроме оскорблённой принцессы, лишившей себя жизни, никто не знал… Вишну на мгновение умолк, задумавшись о чём-то своём. — Говори, Нараяна, — поторопил его Шива. — Кем была та якшиня и зачем она встретилась принцессе Амбе и дочери Солнца Каришме? — Безусловно, Сварамая, расскажу, но для этого мне снова придётся вернуться назад во времени. И перед Махадэвом возникла яркая и удивительная картина.