Семь кругов Ада

«…когда вырастешь, ты обязательно все поймешь…» — написать от руки на обыкновенном листке бумаги эту коротенькую фразу оказалось куда сложнее, чем предполагал Джонни. Сначала парню пришлось изрядно попотеть, дабы вспомнить, как вообще следует держать ручку. Привыкшие к клавишам пальцы не желали слушаться своего хозяина, из-за чего приспособиться к столь непривычному предмету из прошлого Пэрроту было тяжело и получилось далеко не с первой попытки. А уж о нанесении с помощью ручки определенного текста на бумагу и говорить нечего. Как бы Джонни ни старался, буквы все равно получались кривыми и то и дело начинали скакать. Причиной этого являлся тот факт, что в техно-цивилизации год за годом все меньше значения придавали письменности. К чему уметь хорошо писать, когда везде и всюду следовало печатать? Резонный вопрос. Нет, конечно же, в мировых школах, как и в старые добрые времена, преподавали Письмо, но уделялось ему куда меньше времени, чем раньше. Кроме того, все лекции, домашнее задание и большую часть докладов и презентаций ученики делали на компьютерах. Даже в тестах и на контрольных, где зачастую использование компьютеров было запрещено, работа ручкой ограничивалась вырисовыванием кривых галочек напротив правильных, а когда и не очень правильных ответов. Оттого к началу XXIII века население планеты настигло такое страшное наваждение как утрата способности нормально писать. Возможно, еще несколько десятилетий подобной жизни, и люди окончательно бы забыли о рукописном тексте, если бы данная проблема, в конце концов, не вылилась в одну неприятную историю. Дело в том, что после Третьей Мировой войны, когда были построены сорок четыре города, каждый из них был поистине огромен и поражал не только своими размерами, но и потребностями. В первую очередь потребностями в электроэнергии. И тогда с легкой руки группы лучших мировых ученых было собрано сорок четыре генератора, каждый из которых был способен питать целый город. Но вот в одном из населенных пунктов впервые за все время эксплуатации данного механизма, генератор внезапно вышел из строя. Более того, прежде чем прекратить работу, он выработал за одно мгновение такое количество электроэнергии, что большая часть городской электроники попросту вышла из строя. Даже не подключенные к сети приборы «сгорели». Связь с остальными городами, естественно, была полностью утрачена. Продолжала работать лишь малая часть приборов, питающихся солнечной энергией. Починить генератор собственными силами так и не удалось, и не удивительно, ведь все лучшие механики мира обучались своему делу и жили в столице. Тогда мэру лишившегося электроэнергии города пришлось послать письмо, адресованное Мировому Правительству, которое по собственной прихоти шевелиться явно не собиралось. Так как ни компьютеры, ни телефоны не работали, сделал он это по старинке, написав послание на бумаге обыкновенной ручкой, которые, благо, все еще производили, но больше как сувениры или инструменты для художников. Письмо было отдано доверенному лицу мэра. Он должен был на небольшом самолетике, который во время всплеска электричества в городе по счастливой случайности был за его пределами, а значит, электронная начинка самолета не пострадала, довезти документ от одного города к другому. Он это сделал. И через несколько недель привез ответ. Вот только мэра послание не вдохновило, ведь в переданном письме ни о каких спасителях-механиках речи не велось, зато говорилось о том, что документы подобного рода принимаются только при определенном оформлении. К тому же, написано оно должно быть не кривыми полупечатными буквами. Проще говоря, жизнь жизнью, а бюрократическую волокиту никто не отменял. В результате население города почти три месяца, полностью оторванное от остального мира, не жило, но существовало, надеясь лишь на миниатюрные генераторы и солнечные батареи. Голод, отсутствие чистой воды, мародерство, насилие. Люди дичали. Наверняка никто из них до того не подозревал о том, какое значение имеет в их жизни электричество, пока не лишился его. Все это вылилось в жуткий скандал, отголоски которого ярко отразились на обществе, активно забеспокоившемся проблемой утраты письменности. Так, дабы окончательно не потерять способность писать, в младших классах начали вводить куда больше лекций, которые дети должны были записывать именно от руки. Но даже с обостренным вниманием к обучению детей в данном направлении, почерк многих из них оставлял желать лучшего. Как, например, почерк того же Джонни. Что ж, в этом были и свои плюсы. Пусть в какой-то момент письменность потеряла свою важность для передачи научной или деловой информации, при этом она приобрела некий символизм. Все, что сделать трудно, так или иначе начинает людьми цениться. Поэтому стало очень популярным писать любовные письма или поздравления именно от руки, пусть криво и неразборчиво, зато сразу видно, что от души. Мотивируясь этим, сейчас за ручку взялся и Джонни. Пускай его письмо было далеко не любовным и должно было воплотить в себе не самую приятную информацию, не говоря уже о том, что малышу наверняка пришлось бы очень долго биться над расшифровкой каракуль парня. Тем не менее, Джонни чувствовал, что поступает правильно. И плевать на тот факт, что над письмом он просидит всю ночь, его время и муки того стоили! Перечитав первую написанную им строку, парень наконец-то остался доволен результатом, ибо прошлые четыре попытки полетели в ведро, расцененные как совсем уж нечитабельные. Джонни приступил было к написанию новой строчки, когда в дверь постучали. А стук обычно ознаменовал приход одного-единственного человека, который в силу возраста был еще слишком низким и поэтому не мог дотянуться до сенсорной кнопки звонка. Оставив письмо на столе дожидаться своего завершения, парень, на ходу поправляя яркую клетчатую рубашку и растрепанные волосы, поспешил к двери и открыл ее перед этим даже не удосужившись взглянуть в глазок. Как он и думал, тем, кто стучал, был Тери. Вот только сегодня он был не один. За хрупкой фигурой маленького мальчика стоял высокий статный мужчина с белыми словно снег волосами и серыми блеклыми глазами. — Привет, Джонни! — звонкий голос маленького чуда вывел парня из секундного оцепенения, которое вызвал холодный изучающий взгляд незнакомца. — П… привет, — запинаясь, пробормотал Пэррот, чувствуя легкую панику. — Пап! Смотри! Это Джонни! Тот самый! — с явным восторгом, если не гордостью, ткнул мальчик пальцем в своего взрослого друга. — О, многое о тебе слышал. Приятно познакомиться, Джон, я Дэвид Фелини — отец Тери, — с этими словами мужчина протянул парню руку для рукопожатия, но Пэррот вместо ответного приветствия отшатнулся от Тери и мужчины и чуть не запнулся о стоящие в коридоре ботинки. — Бу-у-у-у! Пап, ну ты че! Не Джон, а Джонни! Джон — это другой… — заговорщицки забормотал мальчик. — Ох, виноват, мне приятно с тобой познакомиться, Джонни, — старательно выговорил имя парня мужчина, все так же держа руку на весу и дожидаясь ответного жеста. «Что еще за другой Джон?» — пролетело в голове Пэррота, но тут же было вытеснено иной мыслью, касающейся этого странного мужчины. Почему Джонни он показался странным? Как бы смешно это ни звучало, но парень и сам до конца не понимал причины. Какая-то ненормальная, почти безумная и до боли знакомая аура опасности, при соприкосновении с которой возникало неудержимое желание побежать собирать чемоданы и заказывать билеты в самый дальний город, окружала отца Тери почти незаметно, но очень ощутимо. Где же раньше Джонни уже испытывал подобное? «Эй, засунь свои экстрасенсорные способности себе в задницу и соберись, тряпка!» — мысленно взвыл парень, пытаясь отойти от этого неприятного ощущения. — Я…ой… простите, — спохватившись и устыдившись своего поведения, забормотал Джонни, торопливо вытирая правую вспотевшую от напряжения ладонь о ткань джинсов и поспешно пожимая мужчине руку, — Я… эм… не хотите зайти? — пискнул он, тут же жалея о своем предложении. Да что же это такое?! Почему, как бы Джонни ни старался взять себя в руки, с каждой минутой он нервничал все больше, словно перед ним стоял не отец Тери, а какой-то жуткий хищник, который собирался вот-вот на него наброситься? Хищник? Шаркис. Ну, точно, от этого мужчины веяло таким же подозрительным холодом, как и от Шаркиса! Если не хуже, Дэвид казался куда опаснее Шина! — Спасибо за приглашение, — тем временем добродушно улыбнулся мужчина и вслед за маленьким сыном прошел в просторную квартиру. Все еще не в силах справиться с дрожью в руках, Джонни прикрыл за собой дверь, решив на всякий случай не закрывать ее на замок. Почему-то с мыслью о том, что дверь осталась открытой, парню было куда спокойнее. Отец и сын тем временем без стеснения прошли в зал. Тери настойчиво усадил отца на мягкий диван, после чего нагло забрался тому на колени, как обычно забирался к Джонни, и с довольной миной начал рассказывать мужчине о том, как здорово проводит время с Джонни, во что они играют, какой его друг умный и как здорово смотреть с ним мультики. Мужчина на изобилие восторгов лишь кивал, нежно поглаживая сына по затылку и мимолетно улыбаясь. Лишь когда взгляд серых глаз был устремлен на серое чудо, он теплел и выдавал в этом мужчине любящего отца. Но как только Джонни присел в кресло напротив Фелини, и взгляд мужчины метнулся на него, от сквозящего холода в этих глазах у парня по коже побежали мурашки. — Ой, кажется, я забыл дома телефон, — внезапно растерянно пробормотал мужчина, прикасаясь тонкими длинными пальцами, которым бы позавидовал любой пианист, к уху и не обнаруживая там пластины телесного цвета. — Я принесу! — с готовностью вызвался Тери. — Буду тебе благодарен. Скорее всего, я оставил его на комоде в спальне, — улыбнулся мужчина. Мальчишка тут же спрыгнул с его колен и побежал из зала. В комнате воцарилось гнетущее молчание, которое продлилось вплоть до того момента, пока не послышался щелчок закрывающейся входной двери. Тяжелый взгляд словно рухнул на плечи Джонни и пригвоздил его к креслу, не давая парню возможности пошевелить и мизинцем. — Это лицо… — безэмоционально пробормотал Фелини, опираясь рукой на подлокотник и поддерживая ей свой подбородок, — Сколько он тебе платит? — Простите? — поперхнулся воздухом Джонни. — Я спросил, сколько тебе платит Шин за то, чтобы ты занимался с моим сыном? — терпеливо повторил мужчина с нотками раздражения в голосе. От милой улыбки на его губах не осталось и следа. — Я не понимаю, о чем вы говорите, — сипло пробормотал Джонни, невольно впиваясь пальцами в мягкие подлокотники кресла. — Не понимаешь? Правда, что ли? Если не ты научил моего сына работе с компьютером, тогда кто? — усмехнулся он. — Понятия не имею! Сейчас дети быстро развиваются, еще в дошкольном возрасте они… — Я не подпускал его к компьютерам, — не согласился мужчина. — Да вы же дома по полгода не появляетесь! Что вы можете знать о… — Дэвид поморщился, резко поднялся с дивана и приблизился к Джонни. Парень инстинктивно вжался в мягкое кресло, словно желая слиться с ним, готовый попросить прощения за необдуманно кинутые слова. А еще лучше вскочить на ноги и убежать из этой квартиры, куда глаза глядят, если бы не этот взгляд, под которым Пэрроту даже дышать было крайне тяжело. — Запомни, — встав прямо напротив парня, вновь заговорил Фелини-старший, — я знаю куда больше, чем можешь предположить ты или твой отец. Джонни побледнел. — Откуда вы… — О, тут и гением быть не надо, — ухмыльнулся Фелини, — это видно невооруженным глазом. Вы очень похожи. — Неправда! — решился подняться с кресла и Джонни. Все же, когда на тебя смотрят сверху-вниз как на ничего не значащую букашку, это изрядно нервирует. Правда, даже встав напротив Дэвида, Джонни едва ли изменил свое положение, потому что Фелини был намного выше парня. — Кого ты хочешь в этом уверить? Меня? Или себя? — равнодушный смешок заставил Пэррота вздрогнуть. Как бы парень ни силился держать себя в руках, внутри у него все переворачивалось от неконтролируемого, почти животного страха, что вызывал в нем этот мужчина. И дабы подавлять его, Джонни требовалось слишком много моральных сил. Он почти физически чувствовал, что вот-вот сорвется. — Уходите… — набравшись мужества, просипел Пэррот. — Да ты не нервничай так. Жить я здесь не останусь, — рассмеялся мужчина. — Уходите сейчас же! — Сию же минуту? — Да! — Нет, так нельзя. Тери расстроится. Он наконец-то познакомил своего папу с лучшим другом, мы не можем испортить ему этот маленький праздник. К тому же я до сих пор не услышал цифру, которую ты ежемесячно получаешь от Шина за то, что делаешь из моего сына отменную подопытную свинку. — Свинку? — в дверях появился Тери с тонкой пластиной отца в руках. Парень и мужчина так «увлеклись» разговором, что не заметили, как мальчик вернулся в квартиру, — а какую свинку? Морскую? У нас в живом уголке в садике появилась морская свинка! Такая пушистая-пушистая! Мы вчера все ее гладили! Она такая клевая! Назвали ее Васькой! Еще она ест огурцы, и если ей что-то не нравится, начинает так громко фыркать! Папа, я такая свинка? — подбегая к отцу, с надеждой в голосе спросил мальчик. — Ты же знаешь, что это не так, — тяжело вздохнул мужчина, забирая из рук мальчика свой телефон. Тери тут же помрачнел, а Джонни пытался понять, что здесь происходит. Нет, Тери еще очень мал. Он не мог знать значение данного словосочетания, или все же… — Да, знаю… — детский, но какой-то отстраненный голос заставил Пэррота вздрогнуть, — Знаю, что Джонни не стал бы дружить со мной без причин, — выдохнул Тери, с наворачивающимися на глазах слезами, — но папа! Он мой единственный друг! — захныкал он, кидаясь к отцу, — ну и что, что ему что-то от меня надо! Мне все равно! Он знает? Он все знает? Он… он… — Джонни, мы же будем дружить и дальше, правда? — вывернувшись из объятий отца, обратился мальчик к парню, — Правда, ведь? Пообещай мне! — вытирая слезы, что градом катились по его щекам, шагнул Тери к другу. Джонни испуганно попятился. — Не подходи ко мне, — выдавил он из себя, отходя от мальчика до тех пор, пока спиной не наткнулся на стену. «Он все знал, он все знал, он все знал, он все знал, он все знал. Он Все Знал?!» — у парня просто не укладывалось это в голове. Если Тери действительно все это время обо всем догадывался, что же было между ними? Дружба? Или чертовски хорошая театральная игра, направленная на то, чтобы, в конце концов, попросту поиздеваться над Джонни? Точно! Мальчишка играл с ним так же, как играет со своим плюшевым медведем или железной дорогой. Пэррот просто был одной из его игрушек! Тери всегда казался Джонни очень странным ребенком, и только теперь парень начал понимать почему. У этого мальчишки было то же самое! Та же аура, что и у его папаши! Этот же холод, чувство превосходства и высокомерный взгляд, скрытый за наигранной наивной улыбкой! Наверняка, и слезы эти тоже не настоящие! Оба Фелини просто смеются над Джонни! Это заговор! Они все сговорились против Пэррота, чтобы терзать и мучить его! Они все против него! Все до одного! — Не приближайся! — буквально заорал Джонни, хватаясь руками за голову. Как же ему не пришло все это в голову раньше? Точно-точно! Тери и его отец, и Шаркис, и мать, и отчим, и тот ублюдок, что его изнасиловал, и учительница русского языка и даже дворовая собака: все они заодно! Все они — враги! — Джо-о-о-о-о-он-ни! — завыл Тери, кидаясь к другу с желанием обнять его. Но парень воспринял этот порыв иначе. — Я сказал, не смей ко мне приближаться! Чудовище! — в сердцах проорал он, толкая мальчика на пол и в порыве панической злости сам не зная зачем ударяя его ногой по животу. Тери взвыл пуще прежнего, скрючившись в позе зародыша и обливаясь слезами. Джонни, уверенный, что Фелини-старший тут же среагирует на подобные его действия, морально подготовился к драке, но мужчина ожиданий парня не оправдал, продолжая спокойно сидеть на диване и все так же изучать взглядом до ужаса напуганного Пэррота. — Я только что ударил вашего сына, а вы даже не шелохнулись? Да вы прогнили насквозь! — прошипел парень, сам только сейчас начиная осознавать, что он натворил, и приходя от этого в ужас. Тери? Он ударил маленького Тери? Он пнул шестилетнего мальчишку? Заставил его плакать? За что… За что ты с ним так жесток, Джонни? — Все к лучшему, — спокойно ответил Дэвид, — хорошо, что он увидел твое истинное лицо сейчас… — вздохнул он и, наконец, поднялся с дивана, подошел к ревущему сыну, осторожно взял его на руки и начал ласково гладить мальчика по голове, стараясь его успокоить, — Наконец ты показал вашу семейную сущность, — невесело усмехнулся он. — Это я-то? Я? Да это же вы! — обессилено застонал парень, медленно подбираясь к двери, — Вы! Двуличные твари! — в отчаяньи выкрикнул он, стараясь этим утверждением оправдать свои действия. Но слова его звучали жалко, голос дрожал, глаза лихорадочно блестели. Джонни не понимал, что происходит. Джонни не понимал, как такое могло произойти. Джонни не понимал, что он делает. Джонни не понимал, просто не понимал, как он мог ударить Тери. «Он чудовище! Поэтому! Он просто смеялся надо мной! Он… во всем виноват только Он!» «Как легко перебросить свою вину на чужие плечи» — внезапный голос, прозвучавший словно бы прямо в голове парня, заставил его вскрикнуть. — Кто? Кто это сказал? — зашептал он, оглядываясь по сторонам, — Это вы…? Ну да! Точно! Это вы! Это ведь вы? — почти умоляюще простонал парень, тыкая пальцем в Фелини. Мужчина молчал. Безмолвно смотрел парню прямо в глаза. Каждый его жест, легкая ухмылка, невыносимо тяжелый взгляд — все это говорило о многом. Но понять всего этого Джонни было не дано. — Джон, — внезапно тихо проговорил Дэвид, — оставляю Его на тебя. О чем он говорит? Что он оставляет? Я — Джонни! Я, черт побери, — Джонни! Потому что Джон — это я. Голову Пэррота внезапно пронзила невыносимая боль, и парень, зажмурив левый глаз, кинулся из зала в свою комнату, захлопнул за собой дверь, закрыл ее на замок и затем сполз по ней на пол, закрывая уши ладонями. — Джо-о-о-о-о-онн-н-и…- все еще слышался за дверью вой Тери. — Убирайся! Чудовище! Больше никогда не подходи ко мне! Видеть тебя не хочу! — заорал в ответ Пэррот, подтягивая колени к груди и утыкаясь в них лицом. «Зачем я это делаю? Что я говорю? Как я могу?» — Чудовище… — тем не менее все бормотал и бормотал себе под нос Джонни. — Лучше быть чудовищем, чем бесхребетным трусливым ничтожеством, — послышался приглушенный голос Дэвида за дверью, после чего тихие удаляющиеся шаги и звук закрывающейся двери дали парню понять, что он остался в квартире абсолютно один. Впрочем, еще какое-то время Пэррот просто сидел на полу, дрожа от страха и терзаясь чувством вины. — Как ты мог ударить Тери? — Джонни и сам не понял, откуда он услышал этот вопрос. Он мог поклясться, что его произнесли его собственные губы, но он же ничего подобного говорить не собирался! — Они не оставили мне выбора! — все же ответил парень, судорожно вздыхая. — Выбора в чем? — вновь самопроизвольно зашевелились губы. Джонни в ужасе зажал их ладонями, стараясь прекратить это странное явление, но губы не слушались своего хозяина, — не затыкай меня! — Прекратите это! Что вы со мной сделали? Кто это? Что происходит? — Ты действительно удивительно труслив, — смешок, — я думал, что создам кого-то куда более жизнелюбивого, чем я… Но, никогда бы не подумал, что вместе с тем ты окажешься так жалок. — Хватит, хватит, хватит! — захныкал Джонни. Все происходящее в данный момент было выше его понимания. Еще страшнее стало парню, когда внезапно его тело против воли поднялось на ноги, подошло к кровати и вытащило из-под подушки спрятанный там пистолет. Пусть он был предназначен для того, чтобы когда-нибудь лишить Джонни жизни. Но в данном случае ключевым было «Когда-нибудь»! Пока парень обдумывал это, его тело уже подошло к зеркальному шкафу, и отражение без стеснения улыбнулось и подмигнуло Джонни. Парень хотел было что-то сказать, но к своему ужасу осознал, что сделать этого не может. Он словно был заперт в своем теле, не имея возможности говорить или шевелить своими конечностями. Единственное что он мог, это видеть в зеркало все, что происходило. Парень видел, как его рука с пистолетом поднялась к голове, как дуло было приставлено к виску. «Не надо!» — мысленно взвыл он. — Разве ты не хотел умереть? Этот пистолет тому яркое подтверждение! — улыбнулось отражение. — Я хотел! Но не сейчас! — А какая разница, когда умирать? — удивилось отражение. — Разница есть! Есть! Ведь сейчас я умирать не хочу! — воскликнул парень, готовый разреветься. — Правда? А мне вот уже все равно. После того, что ты сделал Тери… — Я всего лишь ударил его! Я извинюсь! Правда! — Всего лишь? Ты, кажется, был убежден, что влюблен в него. И смеешь говорить «Всего лишь»? Всего лишь ударил ребенка? Всего лишь ударил друга? Всего лишь ударил… того, в кого влюблен? — Это не так! — Мне все равно… — нахмурилось отражение, — ведь дело даже не в том, что ты ударил его, а в том, что ты сказал… Ведь слова зачастую куда страшнее побоев! — Я извинюсь и за это! — Но он не простит. Он больше никогда тебе не поверит. С этой секунды он будет тебя только ненавидеть. Именно поэтому я нажму на курок, — фыркнуло отражение и тяжело вздохнуло, — Никогда бы не подумал, что настолько разочаруюсь в тебе… в себе… в нас… — выдохнул он и выстрелил. Можно ли было считать это самоубийством? Отнюдь. Ведь Джонни не застрелился. Джонни убили. И его убийцей был Джон. Что бы Дэвид ни предпринимал, успокоить своего сына ему так и не удалось. Мальчик то слегка сбавлял обороты, то вновь начинал реветь и биться в истерике. Что только Фелини-старший ни делал: он и ругал Тери, и был ласков и чуток, завалил мальчика сладостями и даже пообещал накупить кучу разнообразной ерунды, но сын его был безутешен. — У тебя все еще болит живот? — вконец обессилев, в сотый раз поинтересовался Дэвид, на что Тери в сотый раз замотал головой. — Тогда почему ты плачешь? — Потому что… потому… потому что Джонни назвал меня чудо-о-о-о-овище-е-е-е-е-ем! — завыл мальчик, переходя на ультразвук. — Он сказал это не подумав! Он обязательно извинится, вот увидишь! — Не-е-е-ет!!! — не успокаивался Тери, — он… испугался меня! Он шарахнулся от меня! Он убежал от меня! Он такой же как и все-е-е-е-е! — Териал Фелини! А ну-ка прекрати это! Мужик ты, в конце концов, или не мужик? — Мужи-и-и-и-ик! — выл Тери. — Тогда соберись и прекрати реветь! Мужчины не ревут! — Тогда что они делаю-ю-ю-ют? — Доказывают обратное, — улыбнулся Дэвид, ласково погладив сына по щеке и поцеловав его в лоб. Тери еще какое-то время молча шмыгал носом, кажется реветь больше не собираясь. — Ну что? Успокоился? — улыбнулся мужчина, внимательно осматривая сына. — Угу, — кивнул тот хмуро. — Ну? Не хмурься! Взбодрись! Завтра пойдем к Джонни и поговорим с ним сно… — Нет, — холодно отозвался мальчик. — Нет? Ты уверен? — Уверен. — Почему? Разве он не твой единственный друг? — Тери на это лишь еле заметно кивнул, а затем, немного подумав, добавил: — Я не смогу его простить. — За удар? Дети часто дерутся, конечно, то, что он намного старше и сильнее, чести ему не делает, но… — За слова. — Тери… — Он назвал меня… чудовищем! — сквозь суровую маску вновь проскользнули слезинки. — И он не последний, кто скажет об этом, — тихо прошептал Дэвид, обнимая сына, — Но однажды ты найдешь человека, который не будет бояться тебя настоящего. Как я однажды повстречал твою мать. И поверь, в момент, когда ты поймешь, что тебя любят со всеми твоими недостатками, ты поймешь и то, насколько незначительны мнения окружающих. Ведь все они одиноки и потому так обозлены. — А вдруг этим человеком должен был стать Джонни, но я что-то сделал не так? — вновь захныкал Тери. — Нет, поверь мне, уж кто-кто… но этот парень тебе не пара. — Па-а-апа-а-а-а… — с удвоенной силой завыл Тери. — Не реви… и забудь. Забудь все, что сегодня произошло. Этого не было, слышишь? Прямо сейчас закрой глаза и забудь обо всем… Тогда Дэвид даже подумать не мог, что его сын воспримет эти слова буквально и действительно забудет обо всем. **** Стэнли работал в этом здании уже целых три месяца и был безмерно рад тому факту, что наконец-то смог устроиться на столь непыльную и высокооплачиваемую работу. Точнее он был рад, что Вообще смог хоть куда-то устроиться. Когда у тебя за спиной лишь среднее образование, будущее не кажется слишком отзывчивым в плане карьеры и денег. А у Стэнли, кроме него, не было вообще ничего, даже физических данных, по которым отбирали в охрану, да и мозгами парень пользовался далеко не всегда, а значит, продавцом или, скажем, мелким офисным работником ему стать также не светило. Да и кому вообще сдался туповатый, несимпатичный, неказистый, худенький парнишка? Но вот каким-то чудом, наверняка на небесах за Стэнли пошаманил его ангел-хранитель, после долгих поисков и унижений парень стал портье в огромном небоскребе. Странно, но это здание даже не являлось гостиницей. Здесь располагались помещения для офисов, и лишь верхние десять этажей были приспособлены для жилья. Но чтобы там жить, сумма требовалась очень и очень кругленькая. Подумав о тех деньгах, какие кружатся вокруг определенных личностей, Стэнли мечтательно вздохнул. Вот бы и ему когда-нибудь пожить в подобной роскоши! Хотя нынешняя жизнь также парню плохой совсем не казалась. Ему, наконец-то, хватало денег на медикаменты для младшей сестренки, которая постоянно болела. Парень начал расплачиваться со своими долгами, да еще и оставалось денег на оплату квартиры и на небольшие, но все-таки вкусности для бабушки и сестрички. Пусть семья у них была небольшая, но очень дружная, а что еще нужно для счастья? Поэтому Стэнли очень боялся потерять свою работу. А сегодня он боялся ее потерять даже с удвоенной силой. Дело в том, что сегодняшний день был крайне странным. Когда утром парень пришел на работу, дорогу ему преградила толпа охранников. Осмотрев Стэнли с головы до ног и чуть ли не надругавшись над его худеньким слабым телом, парня пустили-таки в здание, вот только работы для него не было. Несмотря на то, что наступило воскресенье, то есть полноценный рабочий день, как ни странно, офисы продолжали пустовать, а охраны в здании, кажется, все прибавлялось. На скромный вопрос паренька по поводу того, что же здесь происходит, один из охранников грубо толкнул его в бок и пробасил: «Не твое дело». Больше Стэнли спрашивать о чем-либо не рискнул и в данный момент сидел за своей стойкой в главном холле здания, обиженно посасывая сухарик и наблюдая, как стрелки старых массивных мраморных часов, что были расположены аккурат над входными дверьми, еле-еле преодолевают круг за кругом. До конца рабочего дня оставалось еще так много времени, а делать было абсолютно нечего. Обычно Стэнли развлекал себя тем, что наблюдал за мимо проходящими людьми и мысленно придумывал для каждого из них свою историю жизни, опираясь на то, во что они были одеты, как вели себя и как говорили. Но сегодня перед парнем расхаживали лишь бритые качки в черных костюмах. Для них была одна история на всех, что, конечно же, Стэнли безумно удручало. Парень доел один сухарик и уже принялся за второй, когда силы вселенной решили сжалиться над Стэнли и таки развеяли его скуку. Откуда ни возьмись, в холле появилась маленькая группа безумно красивых девушек с подозрительно похожими лицами и умопомрачительными фигурами. Их красоту слегка портили лишь два тела, покоящиеся на плечах у двух из трех красоток. Не обращая внимания на портье, девушки бодро прошествовали к лифту, знатно орошая кровавыми пятнами дорогие ковры и мраморные плиты роскошного холла. Помня железное правило портье о том, что, что бы он ни видел, ему это показалось, Стэнли тщательно обдумал для самого себя душераздирающую историю про то, как пять прекрасных дев нашли на дороге двоих еле дышащих парней и решили им помочь. Подобная сказка вполне удовлетворила парня. На том, откуда у девушек взялись силы таскать у себя на плечах такие туши, Стэнли решил не заморачиваться. К чему ему эти ненужные обоснуи, верно же? Но не успел парень найти объяснение первому «происшествию», как в его сторону неотвратимо надвигалось второе. Сквозь выходящие на улицу стеклянные двери и огромные окна Стэнли увидел, как к зданию приближается маленькая девочка. Зачем она шла в сторону небоскреба, портье оставалось только гадать. «Уходи!» — заорал про себя парень, но телепатия не входила в скудный список его сильных сторон, поэтому телепатического контакта не произошло. Ребенок подошел к двери и его, естественно, задержала охрана. Завязался спор, а затем маленькая девочка внезапно сорвалась с места и за мгновение разделалась с тремя охранниками. Конечно же, на помощь своим коллегам тут же ринулась целая гурьба охраны, но девочка вместе с появившимся рядом с ней парнем, что подошел к концу драки, куда-то убежала. Позже Стэнли услышал странные очень громкие хлопки с верхних этажей, будто там что-то взрывали или проламывали стены. «Драка? — предположил парень, но тут же одернул себя, — Ну, у тебя, Стэн, и воображение! Какая может быть драка в пент-хаусе? Вечеринка! Точно-точно! Ну и что, что день на дворе! Чем раньше начать, тем лучше!» — постарался уверить себя парень. Тем временем трех охранников, покалеченных маленькой девочкой, с главного прохода убрали, поставив более бодрую по сравнению с ними замену. Тот факт, что троица могла быть мертва, Стэнли отмел. Ну не может такое милое создание как та девочка кого-то убить! Нет, нет и еще раз нет! Ну и что, что когда охранников убирали с главного прохода, им закрывали лица тряпками! Это так… чтобы они не простудились. После пусть и коротеньких, но происшествий, от каждого из которых у Стэнли при одном только воспоминании бежал мороз по коже, парень решил больше не жаловаться на скуку, признавшись, что уж лучше посидит и несколько часов спокойно поковыряет в носу. Но небеса сегодня были слишком щедры, и остановиться от создания все новых сюрпризов они уже не могли. (А чего удивляться, небеса явно русской закалки — из крайности в крайность: З) Не успел портье расслабиться и углубиться в свои наивные мечты о старенькой машинке, которую он смог бы приобрести уже через год, когда через все те же злополучные стеклянные двери парень увидел, что к зданию подходит небольшая группа людей. Присмотревшись, Стэнли заметил, что участники группы до удивления разношерстны как по возрастной категории, так и по внешнему виду. Первая мысль, которая возникла у парня при виде нее, было: «Что может связывать воедино столь разных людей?» Стэнли еще не знал, что уже через пару минут собственными глазами увидит ответ на этот вопрос. Конечно же, эту группу заметила и охрана. К дверям сбежалось с десяток бритоголовых качков, вооруженных старыми добрыми резиновыми дубинками. Стэнли заранее пожалел ребят, направляющихся к внезапно ставшему популярным зданию. Правда через пару минут портье стало искренне жалко уже охранников, с которыми эта группа людей безжалостно разделалась всего за пару минут, переломав им все, что только можно и нельзя, и при этом даже не запачкавшись. Стэнли от увиденного впал в такой шок, что даже не додумался спрятаться за свою стойку. Он лишь с открытым от изумления ртом наблюдал за тем, как группа людей спокойно заходит в здание и разбредается по холлу, ожидая подкрепления противников, вызванного уже уложенными на лопатки охранниками. Но и сам Стэнли без внимания не остался. Из ниоткуда у его стойки появился парень в широкополой шляпе и с огненно-рыжими волосами. Он мило улыбнулся и очень вежливо извинился за все то, что они тут успели учудить. — Вы… Вы кто такие? — скукоживаясь под пристальным взглядом незнакомца, почти пропищал портье. — Кто? Мы? Ох, прошу прощения за мою невоспитанность, ведь мы все еще не представились! Мы — Тень. — Тень? — повторил Стэнли, — вы… бандиты? — еле выговорил последнее слово парень. — Можно и так сказать, — пожал красноволосый плечами, — но и бандиты бывают разными. Вот, к примеру, Робин Гу… — Прекрати вести с ним светские беседы, — внезапно раздавшийся за спиной красноволосого обжигающий холодом властный голос заставил вздрогнуть не только портье, но и того, к кому он был обращен. — Примите мои искренние извинения, — торопливо кивнул парень и отошел от стойки, давая возможность приблизиться тому, кому этот странный голос принадлежал. Хромая и опираясь на трость, к Стэнли подошел высокий брюнет, темно-зеленые глаза которого без интереса осмотрели парня с головы до ног. — Где находится комната, в которой проецируются картинки с камер наблюдения всего этого здания? — спокойно, но требовательно спросил брюнет. — Я не… — Стэнли хотел было сыграть роль героя, который ни за что не раскроет страшную тайну, но его слова застряли в глотке, как только парнишка встретился с брюнетом глазами. — Я жду ответа. — Я не… я эм… на нулевом этаже, идите направо, там прямо до двери, затем налево, увидите лестницу вниз… — неожиданно для себя выпалил портье. — Все понял? — обратился брюнет к парню в шляпе. — Да, босс, — поспешно кивнул тот и поспешил в нужном направлении. — Ты, — тем временем внимание брюнета вновь перескочило на Стэнли, — чтобы духу твоего через пять минут здесь не было. — Да, сэр! Спасибо, сэр! — пискнул парень, не веря своему счастью. И все же у Стэнли точно был ангел-хранитель, и шаманил он отменно. **** Все же, когда твои движения ограничены возможностями твоего тела, это слегка угнетает. Ты, морщась от нарастающего раздражения, хромая, пересекаешь холл и уже было заходишь в лифт, когда из него на тебя кидается двухметровый бугай. Даже будучи не в лучшей форме, ты без проблем уходишь от нацеленного тебе в лицо кулака, а затем вырубаешь беднягу одним мощным ударом в солнечное сплетение. Коллеге бугая, что выбегает вслед за ним, везет меньше. Его «снимает» один из снайперов Тени. Даже не обернувшись в сторону, где предположительно затаился снайпер, ты аккуратно переступаешь через убитого им охранника, грубо спихиваешь часть туши мужчины, не дающую дверям лифта закрыться, с проема и заходишь в светлую просторную кабину, часть стен которой прозрачная и предоставляет возможность окинуть взглядом весь город, а вторая — зеркальная. Номер необходимого тебе этажа ты не знаешь, поэтому просто нажимаешь на самую верхнюю кнопку, надеясь на то, что за время твоего восхождения к крыше небоскреба, тебе успеют сказать нужный этаж, и тогда ты скорректируешь свою остановку. Твои предположения, как всегда, оказываются верны. Проехав примерно половину пути и вдоволь насладившись классической музыкой, которая без остановки наполняет собой небольшую кабину, ты получаешь сообщение от Райна, того самого красноволосого парня с безупречными манерами. Он указывает тебе точное местонахождение твоего серого чудовища, после чего ты поспешно нажимаешь на нужную кнопку и последние этажи проезжаешь, пребывая в явном нетерпении. «Если с его репы упадет хоть один седой волосок…» — мысленно шипишь ты, непроизвольно сжимая свободную от трости ладонь в кулак. Странные мысли. Сам ты это маленькое чудовище готов бить с периодичностью в несколько минут, так почему же тебя так бесит одна лишь мысль о том, что его может ударить кто-то иной. Крайне глупо и практически необъяснимо! Точнее, любой нормальный человек уже давно бы понял, что с ним происходит и что он чувствует. Но ты не понимаешь. Не хочешь понять. Все еще сопротивляешься. Но уже вяло и с неохотой. Ты сомневаешься в том, а так ли плохи подобные чувства, как тебя в этом уверял твой отец? Ведь он еще та сволочь. Чертовски умная сволочь. Ни один его совет не был лишен смысла. Но некоторые из них можно было и слегка изменить. Вот только зачем? Или скорее, ради кого? Ради него… Этого? Этого чудика? Докатились… Лишь двери лифта разъезжаются, как ты срываешься с места и, несмотря на хромоту и опаленных охранников, что лежат по всему длинному, почерневшему и где-то словно взорванному коридору и которых тебе приходится аккуратно обходить, стремительно приближаешься к одной из черных, ничем не примечательных дверей: такие обычно ведут в кладовки. Здесь тебя уже ожидает Фейерверк — виновник столь неприятной картины в коридоре. Видимо, его подослал к тебе Райн — очень осторожный малый, особенно если дело касается тебя. Кто бы мог подумать что наемник, засланный, дабы устранить тебя, станет одним из самых верных твоих приближенных. — Зачистка по всему зданию проходит успешно, — заметив тебя, тут же начинает тарабанить красавчик, — Охраны тут конечно больше, чем пороха в моих бомбочках, причем ребята явно не робкого десятка, но опыта в ведении серьезного боя у многих из них не больше, чем у уличного вышибалы. Ты его не слушаешь. Подходишь ближе и без лишних слов и даже не проверив, быть может, невзрачная дверь все же открыта, выбиваешь ее одним ударом ноги и без тени страха проходишь в комнату. Сквозь поднявшуюся пыль тут же разглядываешь силуэт насекомого, но прежде чем делаешь к нему шаг, твое боковое зрение улавливает еще несколько фигур. Это дроиды. Вспоминая вашу последнюю стычку, ты, конечно же, тут же напрягаешься. Нет, тебе вовсе не страшно. По крайней мере, не за себя. Но что, если они все еще работают на создателя? Что, если они нападут? Даже если ты каким-то чудом одолеешь этих куколок, хотя в чудеса не веришь, вряд ли ты будешь в состоянии руководить действиями Тени дальше, а без лидера любая группа, пусть она состоит лишь из элиты, слаженно работать уже не сможет. Что уж говорить о бунтарях и одиночках, входящих в Тень. Несколько секунд ты пристально смотришь на андроидов, и они отвечают тебе тем же. Краем глаза замечаешь, что Фейерверк, насторожившись, уже засовывает руку в карман черного рюкзака, что всегда покоится за его спиной, готовый к нападению. Но ты не спешишь. Ты давно осознал одну простую вещь: ничто так не поражает человека, как вера другого человека в его силы. Андроид с белоснежными волосами, отложив отвертку, что до того была в его руке, делает шаг в твою сторону. Ты не шевелишься, и твое тело буквально ломит от взбунтовавшихся рефлексов, которые в данный момент тебе приходится подавлять. Еще один. Ты по-прежнему ничего не предпринимаешь. Третий шаг. — Босс, можно я… — явно волнуется Фейерверк. Но ты отрицательно качаешь головой, продолжая наблюдать. Еще один осторожный шаг и Эй, внезапно развернувшись, ударяет тебя ногой прямо по голове. Точнее, так кажется со стороны, вот только носок ее ботинка останавливается всего в паре миллиметров от твоей скулы, на что тебе очень сложно сдержать улыбку. — Я бы мог снести тебе голову, — голос андроида слишком низкий по сравнению с привычным, к тому же до боли знакомый. — Мог бы, но ты ведь взломал дроидов не для этого, — все же ухмыляешься ты, мысленно действительно аплодируя Наниту. Четко сработано, это не может не вызвать уважения. — От того, что ты тут ухмыляешься, желание вмазать тебе у меня только возрастает, — фыркает дроид, опуская ногу, — но сейчас действительно не до этого, — оглядывается он на насекомое, лицо которого при виде тебя начинает лучиться счастьем. — Зуо! Ты пришел за мной! Это значит, что я все-таки главный герой! Я, я и только я! Аха-ха-ха! — пусть голос насекомого кажется бодрым, но вместе с тем твой слух улавливает странный хрип и тяжелое дыхание. Внутри все холодеет, но ты тут же берешь себя в руки. Еще не хватало, чтобы ты сорвался. Спокойно, Зуо, спокойно… Главное, что он жив. А уж его состояние… Нет! Его состояние тебя волнует ничуть не меньше. Какая скотина посмела поднять на него руку? И что она сделала? — По концентрации бреда, извергаемого им, могу предположить, что с ним все в полном порядке, — хмыкаешь ты, как всегда отменно играя роль равнодушной скотины. — Он просто накачан обезболивающим, на него странно действуют лекарства, — в тоне нанита ты слышишь упрек. Он явно недоволен твоим отношением к насекомому. Неужели этот парень действительно влюблен в Фелини? Да ладно? Что в нем можно полюбить? Хотя… Не тебе, Зуо, задаваться этим вопросом. — Я в курсе, — бормочешь ты, подходя к насекомому ближе и только теперь внимательно оглядывая его. Тери выглядит потрепанным и замученным. Под серыми глазами залегают жуткие фиолетово-бордовые синяки, которые из-за побледневшей кожи становятся лишь еще выразительнее. До крови покусанные губы, многочисленные ссадины на щеках, шее. Изодранная одежда. Кровавые пятна, растекающиеся по джинсовой ткани безобразными кляксами. Да, предположив, что с насекомым все в порядке, ты, конечно же, погорячился. — Я решил не трогать его до вашего прихода, — слышится голос Нанита. — Правильно сделал, — киваешь ты. Фейерверк, любитель интриг и сплетен, с интересом оглядывает Фелини, явно умирая от любопытства, кто же этот парнишка и почему Босс Тени так рвется его спасти. — Сам идти он не может, я воз… — тянется Фейерверк к Тери, собираясь взять его на руки. В ответ на это ты без жалости ударяешь парня по руке тяжелым набалдашником своей трости, реагируя на его действия быстрее, чем успеваешь осознать это. — Не прикасайся к нему, — угрожающе шипишь ты на парня, который словно маленький ребенок дует на поврежденную руку, тем самым пытаясь унять обжигающую боль. — Простите, босс, — без запинки бормочет он, — не знал, исправлюсь. На всякий случай, смерив Фейерверка еще одним многозначительным взглядом, присаживаешься перед насекомым и он, не задумываясь, виснет у тебя на шее. — Не так сильно, идиот, — шипишь ты с напускной злостью, всеми силами сдерживаясь, чтобы не обнять его в ответ. Черт, зачастую люди говорят о том, как им тяжело быть не теми, кем они являются. Тебя же изводила иная проблема. Порой крайне трудно быть тем, кто ты есть. Иногда, в глубине души, ты давал непозволительную слабину, из-за которой появлялись пусть и мимолетные, но желания совершать поступки, которые претили твоей гордости. В такие моменты ты не мог узнать самого себя и, конечно же, не мог понять подобных порывов, но самое страшное заключалось в том, что и справиться с ними удавалось далеко не всегда. Ты все же довольно сухо, но обнимаешь насекомое за талию свободной рукой и, попросив его держаться крепче, опускаешь руку ниже, подсовываешь ее под бедра Фелини и поднимаешься с колен, удерживая Тери на одной руке. Второй рукой ты все так же опираешься на трость. Насекомое, крепко обнимая тебя за шею и положив голову на плечо, что-то хнычет тебе на самое ухо. Это слегка раздражает и в то же время заводит. Самое время, черт бы его побрал! — Заткнись! — фыркаешь ты, не разобрав и слова, но насекомое, не желая успокаиваться, настойчиво бормочет что-то про главных героев, про свою бесконечную любовь к тебе и благодарность за то, что ты за ним вернулся. — А ты сомневался? — все же не выдерживаешь ты. — Конечно, — бодро отзывается насекомое, — ты же, Зуо, козлина гордая, — выдает он, заставляя тебя на секунду остановиться. — Как ты сказал? — переспрашиваешь ты терпеливо. — Коз-ли-на, — по слогам с удовольствием выговаривает Тери. — Ах ты, сука! — моментально выходишь из себя, даже не пытаясь скрыть обиды. — Я увязаю в этой срани, только бы прийти и спасти твою вонючую жопу, а ты вместо благодарности еще и выебываешься?! — буквально задыхаешься ты от злости. — Да ладно?! То есть не из-за Создателя, а в первую очередь, чтобы меня спасти? — изумляется Фелини. — Именно так! — зло шипишь ты, и лишь затем понимаешь, что собственно сказал или, точнее, в чем признался, — Ах ты…!!! — появляется острое желание послать чудовище, которое явно и добивалось этого признания, куда подальше. Но выбор места посыла невелик. Слать серое чудо в задницу или на хуй бесполезно или, скорее, даже опасно. Воспринимает как приглашение. — Иди ты… в пизду! — наконец, ругаешься ты, на что Тери лишь пожимает плечами: — У тебя и такой атрибут присутствует? Нифига себе… круто, Зуо, ты такой удобный! — Замолкни, пока я не заставил тебя идти на своих двоих! — рычишь ты, сжимая руку, которой держишь насекомое, сильнее и тем самым стараясь сделать ему больно. Вот только этого у тебя не получается. Скорее ты просто плотнее прижимаешь Тери к себе, но на большее и без того уставшая рука не способна. — Ебаный, блять, тролль, — в сердцах ругаешься ты, на что следует незамедлительный ответ: — От орка слышу… — Кто? Я орк? Это Я орк?! — А, как я мог забыть, ты же тайный поклонник зеленых лосин! Орк в лосинах — это эпично. Бойся, я раскрыл тайну твоей сексапильности! **** Сегодня Кори внезапно понял, что его кабинет непозволительно маленький, если не сказать больше, тесный. Как клетка или тюремная камера. Сидя в своем до неприличия удобном кресле перед десятками голографических экранов и наблюдая за тем, как один за другим этажи огромного здания берутся под свой контроль членами теневой группировки, которые нападали на охрану небольшими группами по два-три человека… Молодые, но такие сильные, молодые, но уже непобедимые. Они медленно, но верно приближались к месту, где скрывался Создатель. И, как назло, Лео рядом не было, потому что сам же Кори отослал его охранять ПКО-вирус. Ну и правильно. Стратег рассчитывал на то, что Лео признают создателем ПКО-вируса и убьют именно его. И даже его корова-телохранитель вряд ли смогла бы тогда спасти парня. А Кори в это время под шумок и защищенный силой пяти андроидов смотался бы из здания и остался чистеньким. Вот только возникла одна «небольшая» проблема — двадцать минут назад, в тот самый миг, когда в здание ворвалась, нет, спокойно зашла небольшая группа людей, связь с роботами была полностью потеряна. Все произошло слишком внезапно! Как-то неправильно! Не так, как планировал парень. Разве мог он предполагать, что в такой важный момент вдруг окажется абсолютно один? Самым страшным было то, что «великий стратег» не мог найти выхода из того мата, который стремительно ставил ему Зуо. Нет, все было куда хуже. Кори не мог придумать даже патовой ситуации, ситуации, при которой он хотя бы остался в живых. — Я… ничего не могу? — задал Кори вопрос, вставая с кресла и подходя к экранам. От наблюдения за тем, как люди Шаркиса-младшего разделываются с охраной — быстро и беспощадно — парня замутило. К горлу Кори подкатил комок, и его вырвало прямо в мусорное ведро, до которого, благо, он успел добежать. Кашляя и высмаркиваясь, еще какое-то время Создатель просто сидел неподалеку от ведра, приходя в себя и вытирая испачканный рот и подбородок рукавом дорогой рубашки. — Нет… — наконец тихо ответил он на собственный вопрос, — Нет… НЕТ! Так все закончиться не может! — прошептал Кори, хватая клавиатуру и пытаясь установить связь с, возможно, единственным человеком, который действительно был способен спасти Кори. Связь была установлена далеко не сразу, но после седьмого протяжного звонка развернулся новый экран поверх всех остальных и на парня равнодушно посмотрели зеленые, даже после стольких лет не потерявшие своей яркости глаза. — Слушаю тебя, — хрипловатый голос заставил парня вздрогнуть. — С… спасите… — зашептал Кори, понимая, что готов поступиться принципами, наплевать на гордость, только бы не умирать. — Прости, что? Я не расслышал… — Спасите меня! — сорвался парень на крик, чувствуя, как по щекам текут слезы, — Это же вы! Вы все это затеяли! — Разве? Ты хотел отомстить, я помог тебе, не больше и не меньше. — Вы знали, что я сделаю! Вы всё… вы ведь всё знали?! — Конечно, знал… знал, что запустишь ПКО-вирус, знал, что схватишь Фелини… знаю, что к концу этого дня ты умрешь, — на бледных тонких губах мужчины появилась злая ухмылка, — я даже знаю, кто тебя убьет… — проговорил он спокойно. Мужчина хотел сказать еще что-то, но со стороны скрытой двери кабинета послышался шорох и собеседник Создателя поспешно отключился. Кори же остался сидеть на коленях, не в силах шелохнуться. — Все не так… — забормотал он себе под нос, — все должно было быть не так! — заорал он на весь кабинет. — Вот что случается, когда ты недооцениваешь своего противника, — послышался мягкий голос со стороны двери, но Кори на него никак не отреагировал, продолжая пялиться в одну точку. На мгновение Создатель даже понадеялся, что его всего лишь посетили звуковые галлюцинации. Что ж, тогда к ним вскоре присоединились еще и зрительные, ибо над Кори склонились двое. Взрослая привлекательная женщина с маленькими кинжалами в руках и парень с вирту-очками на голове, заменяющими собой ободок для волос. — К… кто вы? — пытаясь унять дрожь во всем теле, плаксиво пробормотал Создатель. — Нам, типа, представиться, что ли? — фыркнул парень в ободке. — Обойдемся без имен, — ухмыльнулась женщина. — Я скажу! Я все расскажу! Все и про всех! — торопливо зашептал Кори, окончательно приходя в себя и отползая от устрашающей парочки, — только прошу вас… — Нам об этом говорить бесполезно, — резонно заметила женщина. — Тогда дайте мне возможность поговорить с вашим боссом! — Зуо? — улыбнулся парень в импровизированном ободке, — он сейчас занят куда более важными делами, чем каким-то полоумным придурком, пожелавшим уничтожить большую часть человечества, — улыбнулся он, — а вот мы с удовольствием уделим тебе наше бесценное внимание. Да не беспокойся ты так, после свидания с нами тебя ждет незабываемая встреча с Зуо. Уж мы-то тебе обещаем. **** Фейерверк, который мысленно всегда называл себя просто Фейем, был одним из тех людей, которые старались брать от жизни все. Самые красивые женщины, самая вкусная еда, самая дорогая одежда, самые сложные задания. А в какой-то момент Фею так же показалось, что будет очень даже интересно войти в самую молодую и наверняка в будущем самую сильную группировку Тосама. Именно. Фейя привлекало все Самое. В этот список вошел и Зуо, его босс. Красота — бесспорная, характер — железный, дух — не сломить, тело — шикарно, навыки — отменные. Он был потрясающ! Нет, не подумайте, Фейя мужчины никогда не привлекали, он именно восхищался боссом Тени и ничего более интимного к нему не испытывал. Мало того, Фей вообще не мог представить рядом с Зуо хоть кого-то. Женщины, мужчины. Кто бы ни стоял рядом с ним, как бы он не был красив или силен, это казалось чем-то неправильным. Часто, дабы соблазнить очередную красавицу, парень рассказывал ей историю о том, что у каждого человека есть вторая половинка, без которой он не совершенен, не идеален. Так вот, Зуо казался Фейю цельным. Не было в этом мире «половинки» для такого человека, как он. Он уже был идеален. И думая обо всем об этом, парень не мог понять того, почему в данный момент босс Тени так бережно придерживает у себя на руках какого-то странного Страшного серого мальчугана, иногда тихо рычит на него или материт, но… но делает это не так, как с другими. Точнее, Зуо обычно был очень сдержанным, но, видимо, не в те моменты, когда поблизости находилась эта серая страхолюдина. «Любопытно… Очень и очень!» — думал Фей, пытаясь внимательнее разглядеть паренька, но так и не находя в его внешности ни одного яркого достоинства. Не было их у мальчика, с какой стороны ни посмотри. Зато изъянов хоть экскаватором греби. — Хватит мельтешить за моей спиной, — огрызнулся Зуо, чувствуя, как Фей, в попытке рассмотреть Тери, попеременно обходит босса то с одной стороны, то с другой. — Прошу прощения, — поспешно пробормотал парень, всегда теряясь, когда Зуо начинал злиться. Не то чтобы Фей боялся брюнета. Нет, вовсе нет. Но лишний раз ссориться с ним не рвался. — Райн, ты нашел то, о чем я тебе говорил? — подал голос Зуо, подходя к лифту, но пока не нажимая на кнопку вызова. В этот же момент в левом ухе Фейя послышался тихий шорох. Райн — красноволосый джентльмен, коим его часто именовали, подключился к телефону красавчика. — На последнем этаже есть комната, к которой подсоединено несколько сотен антенн. Я не знаю что там, но концентрируемая внутри энергия колоссальна. К тому же все это сокрыто в большой холодильной камере. Возможно, это место и есть то, что вы ищете. — ПКО-вирус? — парню было очень трудно сдерживать нарастающее любопытство вперемешку с возбуждением перед боем, которое он каждый раз ощущал. Да, это действительно не могло не будоражить воображение! Ведь Фей собирался стать одним из первых, кто узнает разгадку Самого страшного виртуального вируса за все время существования виртуалии! ПКО-вируса! И, возможно, даже уничтожит его! Не значит ли это, что он станет… героем? Самым-Самым Героем! **** — Ах, моя дорогая Аш, — вздохнул Лео, приобнимая девушку за талию и пытаясь поцеловать ее в щечку, за что тут же получил от телохранительницы не слишком сильный, но все же болезненный удар под ребра, — Оу… Ты как всегда неприступна, словно крепость, но это придает тебе лишь еще больше очарования, — улыбнулся парень, потирая ушибленное место. — Когда же ты от меня, наконец, отстанешь! — выругалась тем временем Аш, явно недовольная столь фривольным поведением своего босса. Он был первым клиентом, кто с удивительным упорством не желал замечать в Аш отменного киллера, видя лишь хрупкую девушку с классными сиськами. Телохранительницу это жутко бесило, но в какой-то степени и подкупало. — Не беспокойся… Вскоре все это закончится, — невесело усмехнулся Лео, прикасаясь подушечками пальцев к холодной стальной двери. За ней таилось одно из тех мест, пребывать в которых Аш категорически запрещалось. Да и сам Лео заходил за эту дверь без охоты и крайне редко. — Закончится? — немного удивилась девушка. — Да… Прекрасная миледи с не менее прекрасными синими волосами. Моя богиня, которая… — Хватит, — фыркнула девушка, — не слишком умно так явно уходить от ответа, — нахмурилась она. — Что ж, — вздохнул парень, спиной облокачиваясь на холодную дверь, — Аш… Я снимаю с тебя твои обязанности. С этого момента ты больше на меня не работаешь. Уходи. Телохранительница удивленно уставилась на парня, не в силах поверить своим ушам. — Я не ослышалась? — выдавила она из себя, — На вас же напали! Лишь вопрос времени, когда бандиты доберутся до этого места! — Вот именно… — Тебя убьют! — Я заслужил, — пожал Лео плечами, — вообще… Мы все заслуживаем смерти. Разница лишь в том, что некоторые упорно не хотят в это верить, притворяясь святошами. Только никто из нас не свят, и каждый в глубине души найдет хотя бы одну причину, по которой он должен умереть. А у меня этих причин тысячи. По одной на каждого человека, что умер от вируса или пребывает в данный момент в ПКО-коме. — Дело не в том, заслужил ли ты смерть, а в том, заслужил ли жизнь, — не согласилась Аш. — Да… я это понимаю… Но так же я осознаю, что человек, в которого я был влюблен, — чудовище, действия которого я все это время поощрял. И в этом смысле мне нет оправдания. Самое страшное, что это уже и не любовь вовсе. Скорее привязанность. Он был первым, кто после долгих лет заговорил со мной, первым, кому я оказался действительно нужен. И я решил, что буду следовать за ним до самого конца, — Лео было нечего терять. Он смирился со своей смертью. Так почему бы не побыть слегка откровенным перед девушкой, которая ему действительно очень нравилась. — Не вешай на себя грехи того, кто дергает за ниточки! — почти прошептала Аш. — Ниточки?.. Так ты все знала? — удивился Лео. — О том, что есть еще кто-то, кроме тебя? Знала… — смущенно призналась девушка. Но это признание было неполным. Кое-что Аш продолжала утаивать. — Как? — Не недооценивай меня. В конце концов, я профессионал. А в твоем кабинете слишком часто витает запах чужого. — Разве он не пропах кофе? — О нем я и говорю… ты ведь… не любишь этот напиток? — Да… — Но обожаешь запах? — Именно… — Не значит ли это, что этот запах с кем-то у тебя ассоциируется? — подвела итог телохранительница. — Вполне может быть! Я никогда не думал об этом, — признался Лео. — Так вот… Что бы ни натворил тот, к кому ты так привязан, ты не обязан брать на себя ЕГО грехи. — Я мучаюсь и не из-за этого, — отрицательно покачал головой парень, — я сам придумал свою любовь, и сам теперь ее разрушаю. Мой разум в какой-то момент решил, что пора переставать плавать в собственных иллюзиях. Он не любит меня. Он пользуется мной. Я не люблю его. Да, все это время я тоже им пользовался. Не значит ли это, что каждый в этом мире… — Замолчи… — поморщилась Аш, отворачиваясь от Лео и начиная нервно прохаживаться по просторному коридору. — Я смирился со своей смертью, нет, я даже Жду ее… Так что ты свободна, ибо будешь мне только мешать. Я не хочу, чтобы девушка, к которой я питаю столь светлые чувства, запомнила меня в качестве трупа с остекленевшими глазами! Аш? Ты слышишь меня? — Мой контракт закончится в полночь. А до того… я с места не сдвинусь, — внезапно прошипела девушка, сжимая кулаки до такой степени, что побелели костяшки. — Аш? — Лео удивленно уставился на девушку не в силах объяснить поведения телохранительницы. Она же сама жаждала поскорее отвязаться от столь нерадивого клиента, а теперь упорствует? Почему? — Я не потребую назад то, что заплатил тебе! Деньги трупам не нужны, так что… — забормотал было блондин, когда наемница с искаженным от злости лицом в пару шагов преодолела расстояние от того места, где стояла сама, до Лео. Девушка грубо схватила парня за грудки его рубашки, и блондин, приготовившись к удару, зажмурился. Но ощутил он вовсе не боль, от которой сводило скулы или, быть может, сыпались искры из глаз. Лишь легкий, почти неуловимый поцелуй — секундное соприкосновение губ. Лео остолбенел. — Это значит… — выдавил он из себя после нестерпимо долгих минут мертвой тишины. — Заткнись, — фыркнула Аш, отпуская его рубашку и тщательно проверяя заряды в пистолетах. — … что ты выйдешь за меня? — вдохновился Лео. — Чего?! — девушка чуть пистолет из рук не выронила, — Совсем охренел? Больной придурок! — Но ты только что меня поцеловала! — Но не попросила же руки и сердца! — Да, это моя прерогатива, — почесал Лео подбородок. — Ты… ты идиот! — пряча глаза за челкой, пробубнила Аш, чувствуя себя крайне глупо. Поддаться порыву — это было на нее не похоже. С другой стороны, если таковы последние минуты ее жизни, почему бы не забыть о всех тех границах, которые она когда-то для себя установила, и сделать то, что в глубине души давно хотелось. — Эй, Аш! — Лео явно вдохновился, — Выйдешь ли ты за меня? — пафосно провозгласил он, вставая на одно колено и начиная рыться в карманах в поисках чего-то, что могло бы заменить кольцо. Монеты, несколько бумажных купюр, кредитка, леденец, презерватив, жвачка: ничего стоящего нарыть Лео так и не смог. — Ну ладно, пока и это сойдет… — пробормотал он, — примешь ли ты… — Я не надену на палец презерватив, придурок! — взвыла Аш, грациозным ударом ноги выбивая сей предмет из рук парня. — Эх… какая ты привередливая. Эй, а знаешь… — Тс… слышишь? Сюда кто-то идет! — вставая в боевую стойку, пробормотала девушка, тут же полностью переключив свое внимание на высокую арку, единственный проход к этой комнате. — Да, слышу, — активно закивал Лео, — Но все же… это важно! — Что еще? — Можно потрогать твою грудь? — Совсем сбрендил?!!! — Ну… я же умру, пожалей почти мертвеца! — Ты не умрешь! — Хорошо… дашь потрогать грудь, точно не умру! — пообещал Лео. — Ты… ты… вы… Все вы такие, гребанные мужланы! — вспылила она, багровея, — л…ладно… трогай, — усиленно отводя глаза и плотнее сжимая пистолеты, все же выдохнула девушка. Дважды Лео просить не пришлось. Парень немедля положил правую руку на большую грудь Аш, задумался, хмыкнул и чуть сжал ее, заставляя щеки девушки покрываться розовым румянцем. — В ладонь не помещается, — прокомментировал он. — ИДИОТ! — внезапный ультразвук со стороны Аш сопровождался сногсшибательной пощечиной, от которой Лео не смог удержаться на ногах и бухнулся на пол. — Аха-ха, но это было действительно круто… впервые трогал такую большую натуральную грудь! — мечтательно разглядывая ладонь, признался он. В ответ на это у Аш появилось жгучее желание хорошенько пнуть своего босса под зад, но слух девушки вновь уловил странные звуки, и прежде, чем она поняла, что происходит, ее тело само подалось к Лео. В следующее мгновение в комнате прогремел оглушительный взрыв, вызванный кинутой пару секунд назад в их сторону миниатюрной бомбой. Она оказалась не мощной. Девушка почувствовала, как в ее спину впилось несколько острых маленьких осколков, но кажется, в тело телохранительницы они проникли не слишком глубоко. Кроме того бомба рассеяла по всему коридору полупрозрачный дым, словно подняв столп пыли. — А… Аш? Эй, Аш, только не умирай! Ты не можешь сейчас умереть, мы даже ни разу не предавались страстной любви! Ты… — Замолкни! — грубо пресекла нарастающую панику в голосе Лео девушка, — я жива, — фыркнула она, тяжело, но все же поднимаясь на ноги, поворачиваясь спиной к парню и лицом к приближающимся противникам. — У тебя кровь, — выдохнул Лео, также поднимаясь и вставая рядом с наемницей. — Отойди, только мешать будешь. — Не слишком правильно, если женщина защищает мужчину, — резонно заметил Лео. — Надо было думать об этом до того, как нанимал меня, — фыркнула Аш. Тем временем дым мало-помалу рассеялся, предоставляя девушке возможность наблюдать, как к ним с Лео приближаются две высокие фигуры. Лишь когда между Аш и незнакомцами оставалось каких-то десять метров, она смогла отчетливо разглядеть гостей. Один из них — темноволосый красавчик с рюкзаком за спиной, в одной руке перебирал пару небольших, круглых самодельных бомбочек, из-за чего у наемницы не осталось сомнений по поводу виновника только что произошедшего взрыва. Его стоило остерегаться. От подрывников можно было ждать чего угодно, ведь обычно они были также взрывоопасны, как и их искусные изделия. Но еще больше ее беспокоил второй парень. На одной руке он удерживал истекающего кровью невзрачного парнишку в серой одежде, с которым она уже сталкивалась раньше. Второй рукой незнакомец опирался на трость. Казалось бы, чего можно ждать от хромого с балластом на руках. Вот только Аш в нем узнала небезызвестного Зуо. Хромота и балласт не могли стать слабостями для такого рода людей, к каким относился данный индивид. Это подтверждало и безупречное чутье Аш, которое настойчиво било в колокола, предупреждая девушку о реальной опасности. Давно она уже не испытывала ничего подобного. Встретившись с холодным взглядом зеленых глаз, телохранительница и вовсе отпрянула, чувствуя, как на ее лбу выступают предательские капельки пота. — Аш, — девушка почувствовала, как со спины руки Лео обвились вокруг ее тонкой талии, — я же просил тебя уйти, — с интонацией гробовщика прошептал он, зарываясь носом в ее пушистые волосы. — А я сказала, что привыкла доделывать свою работу, — раздраженно нахмурилась она, и, не задумываясь, нацелила дула двух пистолетов на незнакомцев. — Сделаете еще хоть шаг, и я вас застре… — Стреляй, — холодный голос резанул по ушам, заставив Аш вздрогнуть. Что это? Почему ее руки трясутся? Почему у нее не выходит взять этих двоих на прицел? Почему этот человек так уверен в том, что она не выстрелит? Стоило его разубедить. Девушка поспешно нажала на курки. Даже слишком поспешно. Прогремели оглушительные выстрелы, а через миллисекунду в дальней стене появились две новые дырки. Незнакомцы даже не шелохнулись. — Как это… предсказуемо, — усмехнулся зеленоглазый, который своим пристальным взглядом словно гипнотизировал телохранительницу. «Что-то здесь не так», — лихорадочно соображала Аш, невольно вжимаясь спиной в Лео, — «я не могла так сильно промахнуться… или… могла?» — Не будем заставлять тебя мучиться догадками, — ухмыльнулся красавчик, заметив, как растерялась наемница, — обожаю бомбочки, делаю их из разных металлов, с разными добавками, а иногда и… ядами… — ухмыльнулся он. «Яд? Дура! Какая же я…» — чувствуя, как силы стремительно покидают ее тело, мысленно застонала девушка, резко оседая на пол. — Аш! — воскликнул Лео, подхватывая телохранительницу и не давая ей упасть. — Нет… — пробубнила она себе под нос, — пусть яд… не могу целиться, но я еще дышу! — прошептала девушка, беря себя в руки, и стараясь абстрагироваться от нарастающей боли в спине. Скорее всего, отравлены были те самые осколки, что все еще оставались в теле наемницы. Следовало как можно скорее избавиться от них, но сейчас Аш заботило совсем не это. В конце концов, она была не просто охраной. Девушка не раз сталкивалась со смертью и сама давно смирилась с тем, что умрет молодой. «Впрочем, пожить еще чуть-чуть было бы все же неплохо, но…» Аш, стиснув зубы и подавляя болезненные стоны, поразительным усилием воли заставила себя подняться на ноги, в мгновение ока появиться напротив красавчика с фетишем на бомбы и приставить дуло пистолета к его лбу: — Теперь-то точно не промахнусь, — наигранно ухмыльнулась телохранительница, краем глаза смотря на пугающего брюнета. Перед глазами у девушки все плыло, тело бунтовало, руки тряслись, а голова словно заполнялась чем-то обжигающе горячим. Одно неверное движение, и она наверняка бы рухнула на пол. Смогла бы наемница подняться повторно, не знала даже сама Аш. — Так почему же ты не стреляешь? — вопрос задала предполагаемая жертва девушки. На губах парня играла хитрая ухмылка. Аш просчиталась. Она не подумала о том, что может оказаться не единственной в этом коридоре, кто не боялся смерти, — Кстати, хотел сказать, что еще никогда не встречал девушку со столь… — взгляд красавчика на секунду переметнулся на грудь девушки, а затем вновь поднялся к лицу, — удивительно большими глазами! — Прошу вас, отпустите ее! Она лишь наемница! Она ни в чем не… — в разговор вклинился Лео. — Кто ты? — даже не посмотрев в сторону Аш, обратился Зуо к блондину. — Я Создатель… — выдавил из себя парень, — это я создал ПКО-вирус! — уже уверенней проговорил он, зная, что именно этого бы хотел Кори: пожертвовать Лео ради собственного спасения. — Он лжет! — воскликнула Аш. — Вранье, — в унисон с ней хмыкнул Зуо. — Ч…что? — Лео поперхнулся воздухом. — На крыше был другой. Он был в маске, но явно ниже тебя и голос звучал иначе. И он всем происходящим наслаждался как гребанный псих, ты же больше смахиваешь на козла отпущения. Удивительно, как быстро Зуо понял, что к чему. — Потому что нас двое, — стараясь держаться достойно, ответил Лео, осознав, что врать и убеждать этого человека в том, что блондин единственный и неповторимый Создатель, бессмысленно. — О, вот как… Тогда сейчас же выключи ПК… — Невозможно… — не дав Зуо договорить, покачал головой Лео. — Но ты же создатель? Или все-таки нет? Если так, она умрет, — спокойный голос, спокойный взгляд, и мгновенный почти невидимый глазу удар тростью по колену девушки, из-за которого опешившая Аш упала на пол. Ее пистолет же оказался в руках изобретателя бомб. — Уверен, ты очень хороший боец, — обратился брюнет к девушке, — одно только то, что ты, получив такое количество яда, все еще на ногах, восхищает. Но прошу тебя умерить рвение по спасению своего босса. Сейчас ты уже не в силах чем-либо помочь ему, — проговорил он и направился прямиком к Лео. — Ну так что? — Ты… хочешь шантажировать меня ее жизнью? Да в моих руках сотни, тысячи людских жизней! — Да, а у меня в руках одна-единственная, но ведь важно не количество, а качество, не так ли? — злая ухмылка на бледных губах не оставила сомнений: этот парень не блефовал, — эра супергероев давно прошла, если она вообще когда-то существовала. Если ты думаешь, что меня действительно заботит судьба тысяч незнакомых мне людей, ты глубоко ошибаешься. Я здесь лишь из-за одного человека, а иначе ноги бы моей здесь не было, — почему-то Лео сразу понял, что этим Одним Человеком являлся Териал Фелини, что в данный момент был у Зуо на руках. Вот умора! Даже грозный босс Тени не смог устоять перед его разноцветной серостью. Вот и пусть теперь очередной скептик начнет утверждать, что человека нельзя полюбить за его внутренний мир. Тери прекрасно доказывал обратное. — Что ж… — судорожно вздохнул Лео, — так или иначе, но отключить ПКО я не могу, не потому что упорствую, а потому что действительно не знаю как. Не уверен, что это вообще возможно! — Тогда тебе придется разувериться, — нахмурился парень, давая своему помощнику знак. Тот без промедления возвел курок и нацелил пистолет на девушку, которая как ни пыталась, подняться с пола уже не могла. — Ну так что? — Нет! Нет же! Послушайте! Вы же даже не знаете, что из себя представляет ПКО-вирус! Я, правда, не могу! Правда…! Клянусь! — испуганно затараторил блондин. — Стреляй… — сухо приказал брюнет. Прогремел выстрел. — Не-е-е-е-ет! — взвыл Лео, кидаясь в сторону Аш, но босс Тени одним несложным движением пригвоздил парня к стене своей тростью, — пока предупредительный, второй будет в ее лоб, — усмехнулся он, — Рассказывай все, что знаешь. **** Все то время, что я провел на руках у Зуо, меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны: действие обезболивающего слабело, из-за чего боль яркими вспышками пронизывала мои ноги, а затем мерно растекалась по всему телу словно тягучая патока, заставляя меня при каждом новом наплыве острых ощущений вздрагивать или морщиться. С другой стороны: Иисусий пылесос, меня Нес На Руках, а точнее руке, Сам Зуо! Вот только не надо включать свое занудство и напоминать мне о том, что сэмпай и раньше таскал меня на своем горбу, я ведь и без вас прекрасно помню эти сладкие моменты моей горькой жизни! Не будьте бесчувственными чурбанами! Проникнитесь ситуацией! Меня Спас Зуо, и теперь Нёс тоже Зуо! Как настоящий прЫнц! Я даже морально подготовился к тому, что рядом с сэмпаем вот-вот появится белый конь, который бы следовал за хозяином, периодически раздувая ноздри или начиная ржать. К сожалению, непарнокопытного на горизонте так и не появилось. Да и что бы делать подобному животному на верхнем этаже высотного здания? К сожалению, абсолютно нечего. А жаль. Вы же знаете, как я люблю коняшек! Хоть раз бы увидеть их не на картинке! Так как Зуо нес меня лишь на одной руке, я, дабы не свалиться, как можно крепче и плотнее, насколько мне это позволял мой измотанный, ослабленный организм, прижимался к сэмпаю и, о чудо, наверное, впервые не получал за подобную фривольность по башке или заднице. А что, неплохо! Надо бы мне почаще давать в себя стрелять и бить ногами или битой? Причем позволять это делать вовсе не Зуо, а каким-нибудь левым перцам. Несколько десятков переломов, царапин, синяков и сэмпай отдастся мне с потрохами! Да и ждать до этого чудного мгновения всего пару десятков лет! Фи, какая мелочь! Ради такого дела я смогу вытерпеть и постоянную физическую боль, и длительное ожидание, зато награда моя будет слаще ирисок. Никто бы никогда не подумал, да и сам я до недавнего времени вряд ли посмел даже мечтать о подобном, но что, если я смогу женить на себе Зуо? Хотя нет, это Я женюсь на Зуо, а ему-то повезет еще больше, он выйдет за меня замуж! Да, так оно и будет! Правда, меня слегка напрягали чуть-чуть параноидальные, почти незначительные и, наверняка, беспочвенные подозрения по поводу того, что даже приди, нет, Приползи я на собственную свадьбу, оставляя за собой смачный кровавый след или по дороге потеряв ногу, руку, а то и несколько конечностей сразу, сэмпай все равно откажется надеть подвенечное платье. А ведь именно в этом вся прелесть подобного мероприятия! Увидеть Зуо в белых кружавчиках, фате и с ниткой жемчуга на широкой шее — мечта идиота по имени Тери Фелини! Не спорю, сравнивая наши с ним фигуры, платье наверняка пошло бы мне куда больше, чем моему стеснительному сэмпаю. Оно бы на меня как минимум налезло. Но я же мужик, я платья не ношу! Сэмпай тоже мужик, куда мужикастее меня, если подумать. Так что в моих фантазиях можете даже не пытаться отыскать скрытой и очень тонкой логики. Ее тут нет, что бы вы там себе ни насочиняли. Зуо все равно будет в платье, потому что этого хочу я! Жаль, сэмпаю подобного довода для облачения в этот наряд будет маловато. К тому же он совсем не худышка, пусть когда он в одежде — так сразу и не скажешь. У него широкие плечи, в меру раскачанные руки, кубики пресса, которые во время секса напрягаются и обрисовываются четче. Далеко не каждое женское платье сойдется на такой экстравагантной фигурке. И все равно белый цвет сэмпаю будет к лицу! Он однозначно станет самым красивым трансвеститом за всю историю трансвестития! Только представьте! Я, такой весь расфуфыренный, в черном костюме и с белой розой в петлице с суровым выражением лица, за которым стараюсь скрыть то, как я нервничаю, стою у алтаря перед сотнями гостей в ожидании самой красивой невесты-трансвестита! Начинает играть Марш Мендельсона. Я вздрагиваю и переминаюсь с ноги на ногу, нервничая все больше. Распахиваются золотые двери огромного зала, и на длинный красный, усыпанный лепестками белых роз ковер ступает изящная ножка в белой туфельке сорок третьего размера. К алтарю невесту под руку ведет ее отец, которого я представляю в виде человека с акульей пастью. Не зря же в фамилии Шаркис присутствует корень «шарк», который означает на одном из когда-то мировых и уже позабытых языков — Акулу. Отец и сын под музыку приближаются к алтарю. Я истекаю слюной, пялясь на Зуо и мысленно срывая с него всю эту красивую, но слишком, на мой взгляд, закрытую одежду, и он, замечая этот плотоядный взгляд, как невинная девушка, краснеет и отводит глаза! После происходит обмен кольцами, поцелуй, медленный танец для новобрачных и шумное празднование, на котором гости, напившись до свинского состояния, начинают принимать за жениха и невесту нечаянно забредших на свадьбу бомжа и кривоногую уличную дворнягу у него на поводке. Пока гости с воплями «Горька» окружают собаку и несчастного опешившего и уже сто раз пожалевшего о том, что заглянул сюда, бродягу, мы с сэмпаем незаметно убегаем из ресторана. Начинаем целоваться и лапать друг друга еще в лифте, задыхаясь от возбуждения и прижимаясь друг к другу так настойчиво, словно от нашей близости зависят сотни жизней, еле-еле добираемся до нужной двери и буквально вламываемся в наш шикарный гостиничный vip-номер для новобрачных. Оставшись наедине, растрепанные и запыхавшиеся, мы на секунду отрываемся друг от друга и внезапно смущаемся! Потому что теперь все иначе! Теперь мы… муж и муж! И Зуо обязательно возьмет мою фамилию! Зуо Фелини — классно звучит! Хотя нет… Тери, вот это уже что-то за гранью возможного! Чтобы сэмпай заменил свою фамилию на твою? Да никогда! Что ж, значит тем героем, кто поменяет свой паспортный чип, буду я! Отныне я стану Тери Шаркисом! Черт, да я уже чувствую, как шаркисовская кровь закипает в моих венах, превращая меня в брутального мужика! Это же покруче ядовитого зелья доктора Генри Джекила! Для того чтобы развеять возникшее смущение, мы открываем шампанское, разливаем его в два высоких бокала и пьем на брудершафт. Все это время я неотрывно наблюдаю за Зуо в его охрененном белоснежном платье, в струящейся полупрозрачной фате и шелковых перчатках. Понимаю, что мода на подобные наряды давно прошла, и невесты предпочитают что-то более оригинальное и изощренное. Меня же можете считать старомодным идиотом и неисправимым романтиком, но я всегда полагал, что белое платье — это не просто цвет и фактура. Это символ, значение которого было со временем утеряно. Но я хотел бы видеть Зуо именно в таком платье и ни в каком другом! Чтобы плечи сэмпая были открыты, талию стягивал тугой корсет на шнуровке! А внизу пышная многослойная юбка! С бантиками! Побольше бантиков! Зуо в бантиках! Это так… так сексуально, что я сейчас прослезюсь! Бутылка шампанского пустеет лишь наполовину, когда мы оказываемся на кровати, что устлана белоснежным покрывалом. Я, аккуратно прижимая сэмпая к мягкому, тихо поскрипывающему под нашей тяжестью матрасу, тянусь к одной из шнуровок на корсете Зуо. Всего шнуровок три: та что посередине — настоящая, две другие, по бокам, фальшивые, лишь для красоты, но начинаю развязывать я именно их, дразня этим Зуо и сам доходя до пика возбуждения! Зажимая кончик одного из кожаных белых шнурков в зубах, томительно медленно тяну его на себя, развязывая аккуратный бантик. Зуо не мигая следит за каждым моим движением. Оттенок его радужки переходит от грязно-зеленого к ярко-алому, но этой красноты почти не видно из-за расширенных зрачков. Наверняка и мои глаза сейчас не серые, скорее дикие, черные, как у панды, объевшейся бамбуком, что был щедро присыпан героином. Расправившись с боковыми шнурками, я не спешу прикасаться к тому, что стягивает весь корсет. Вы даже не представляете, как порой едет крыша, когда на ваших глазах томительно медленно расползается шнуровка, давая вам возможность увидеть скрытое корсетом обнаженное тело желаемого вами человека. Я понимаю, что произойди это прямо сейчас, и сдерживаться я больше не смогу. А я не хочу торопиться. В конце концов, это же первая брачная ночь! И длиться она должна не какие-то пятнадцать минут! Пока я об этом думаю, мои руки уже забираются под пышную юбку сэмпая, подушечки пальцев нащупывают самые нежные интимные места и мягко массируют и стимулируют их прямо через тонкую ткань шелкового белья. Чувствуя, как член Зуо поднимается и становится тверже, я стаскиваю с сэмпая ажурные белые влажные трусики. М-м-м… Зуо в белых… ажурных… И с бантиками по бокам. Опять бантики! Бантики чертовски заводят! На сэмпае так точно! Хотя для меня будь он хоть в противогазе — я бы и от этого завелся не меньше. Проверено на практике! Отчетливо представив последнюю сцену с трусиками, я не выдержал и гаденько, пусть и сипло, захихикал, на что хромающий сэмпай кинул на меня полный недоумения взгляд. Мне захотелось поделиться с Зуо своими восхитительными фантазиями и восторгами по поводу ажурного белья, которое бы на сэмпае смотрелось очень колоритно. Но сил хватило лишь на нечленораздельное мычание. И слава Улице Сезам. Могу поспорить — именно это спасло меня от мгновенной встречи с небесами. — Не трать силы понапрасну, безмозглое насекомое, — грубо отозвался Зуо в ответ на мои безуспешные попытки что-либо ему объяснить. Черт, какой же он все-таки… ар-р-р-р! Так бы и овладел им прямо на полу! Только, боюсь, попробуй я сделать нечто подобное, и до конца жизни кататься мне в модном инвалидном кресле. В одном Зуо был прав, силы тратить, действительно, не стоит. Не зря же, когда сэмпай, найдя меня в той комнате, потащил было мою почти бездыханную тушу вниз, собираясь наплевать на ПКО-вирус и в первую очередь отвезти меня в больницу, я яростно наврал про то, что все со мной может не в полном, но порядке, и что для начала мы должны спасти человечество, а затем уже мою скромную персону. Ну разве я не герой? Конечно, герой! Но если я слишком ослабну, пользы от меня будет как от бабуина у атомной бомбы, так что закроем-ка глазки и продолжим копить в себе устрашающие силы добра и света, которые наверняка мне еще пригодятся. Так что, забив на все, что происходило вокруг, и твердо веря в то, что рядом с Зуо я в безопасности, я вновь вернулся к своим эротическим фантазиям — единственному, что могло в полной мере отвлечь меня от жуткой боли в ногах. На чем мы там остановились? Ах да, я медленно стягиваю с сэмпая его трусики. Белые же полупрозрачные чулки, что так пикантно смотрятся на своем хозяине, повторяя каждый изгиб его длинных ног, снимать я не собираюсь. Нежно поглаживаю ноги своего мужа, начиная с голеней, но медленно опуская руки ниже, к коленям, бедрам, затаив дыхание жду его реакции. Лишь когда с его губ срывается мое имя, я буквально наваливаюсь на Зуо и жадно целую, почти кусаю его ключицы и шею, оставляя на них недвусмысленные яркие отметины, тем самым давая понять, что сэмпай принадлежит мне, мне и только мне. Добираюсь до губ Зуо и слышу его протяжный стон. Фата падает на пол, ожерелье на шее сэмпая рвется, и крупные жемчужины падают, какие на пол вслед за фатой, какие остаются на кровати. Одна бусинка закатывается в декольте Зуо словно бы говоря мне, что пришло время развязывать корсет. Дорожкой из легких, еле ощутимых поцелуев спускаюсь от шеи к груди сэмпая, развязываю узелок и слегка ослабляю затянутый шнурок. Элементы корсета тут же с шелестом разъезжаются, давая мне возможность увидеть гладкую кожу моего мужа и затвердевшие напряженные соски. Облизываю указательный палец, а затем очень осторожно прикасаюсь им к порозовевшему левому соску, когда как к правому припадаю губами. Зуо сегодня особенно развратен (прямо как я хочу!) и без стеснения выгибается мне навстречу, вцепившись пальцами в мои волосы и плотнее прижимая меня к себе. Частое-частое дыхание и сдавленные хриплые стоны сводят с ума. Продолжая ласкать соски пальцами, сам спускаюсь ниже, целую торс, облизываю пупок сэмпая. Затем резко приподнимаюсь над ним на руках и внимательно оглядываю его. Восхитительно. То, что я в данный момент вижу — именно восхитительно. Растрепанные волосы, в которых успели запутаться несколько жемчужин, темный, полный желания взгляд, припухшие покрасневшие губы, шея, покрытая красноречивыми пятнами, и эта слегка ослабленная шнуровка. Мне хочется запомнить такого Зуо на всю оставшуюся жизнь, поэтому я буквально пожираю сэмпая взглядом и еще несколько томительных секунд не смею прикоснуться к нему, боясь разрушить эту волшебную картину. Затем мои руки аккуратно и ненастойчиво раздвигают ноги Зуо, я облизываю свои пересохшие губы, наклоняюсь и прикасаюсь кончиком языка к влажной головке возбужденного члена сэмпая. Он снова тихо стонет, я же с улыбкой садиста нарочито медленно и аккуратно продолжаю облизывать головку, и лишь когда Зуо вздрагивает и шепчет что-то неразборчивое, беру его член в рот. Странно, что при ощутимом терпком запахе тела, вкуса я почти не чувствую. Смазка солоноватая и вязкая. И ее становится все больше с каждым моим новым движением. Она смешивается с моей слюной и быстро заполняет мой рот, из-за чего периодически мне приходится сглатывать, и эта вязкость застревает где-то в горле. Если подумать, делать нечто подобное с человеком, которого я не люблю, было бы мерзко и гадко. Не в моральном плане, а именно в физическом. Я имею в виду, что представься мне шанс заняться с кем-то сексом не по любви, а лишь затем, чтобы удовлетворить собственные сексуальные потребности, я, быть может, еще пожертвовал своей задницей, но минет делать бы не стал однозначно. С Зуо, конечно же, все обстояло иначе. Я любил его. И хотел его. Постоянно. Быть рядом, прикасаться, и естественно, доставлять ему удовольствие. Очередной сладострастный стон со стороны Зуо заставляет меня самого нетерпеливо ерзать. В висках стучит, в брюках становится невыносимо тесно. С прелюдиями пора заканчивать, потому что я больше не могу терпеть подобных мук. Отпуская член Зуо, расстегиваю свою ширинку, присаживаюсь ближе к сэмпаю, нащупываю пальцами девственное отверстие и даже уже проталкиваю их глубже, когда Зуо меняется. На его губах появляется хитрая ухмылка, а в следующее мгновение я уже лежу на лопатках, с меня стаскивают штаны, грубо раздвигают ноги и вгоняют… Я вздрогнул, распахнул глаза и первые секунды потратил на то, чтобы совладать со своим частым дыханием и не к месту появившимся зудом где-то в районе паха. Вот задница! Только не говорите, что даже в своих больных фантазиях не быть мне сверху?! Так просто я не сдамся! — Босс, необходимое нам помещение за следующим поворотом, — внезапно обратился к Зуо незнакомый мне голос. Принадлежал он красивому парню, что все это время шел за сэмпаем. Своим затуманенным взглядом я вяло осмотрел незнакомца с головы до ног, и он без стеснения ответил мне тем же. — Я брошу туда одну из своих ядовитых бомбочек. Они не мощные, но в осколках присутствует парализующий яд. Убить не убьет, но на несколько часов противника обезвредит. Советую дальше пока не идти, чтобы ни один из осколков случайно не попал и в вас. Конечно, у меня с собой есть противоядие, но, думаю, для вас подобное отравление будет чревато, — уже тише пробормотал он, заставив меня забеспокоиться. Неужели Зуо действительно в такой плохой форме? И все же находит силы таскать на себе мою тушу? Сэмпай лишь кивнул, а сам, подтверждая мои нехорошие подозрения, тяжело выдохнув, привалился к стене. — Устал? — осторожно поинтересовался я у него. — Нет… — было сухо брошено мне в ответ. — Обезболивающее проходит. Я начинаю чувствовать боль, совсем чуть-чуть (ага, как же!), но и свои ноги, так что вполне могу идти самостоятельно, — заявил я и даже попытался неуклюже слезть с руки Зуо. — Не верю, — саркастически хмыкнул он, подбросив меня вверх и тем самым усаживая обратно на руку. Причем по ехидному смешку я понял, что спорить с сэмпаем бесполезно. Тем временем впереди нас раздался оглушительный хлопок, заставивший меня испуганно вздрогнуть, зажмуриться и уткнуться в плечо Зуо. Открыть же глаза оказалось не так просто. Я провалился в болезненную полудрему и пришел в себя лишь в тот момент, когда сэмпай тростью прижал какого-то парня к большой стальной двери, при этом грубо тряхнув меня и этим разбудив. Я вяло оглядел замученного незнакомца с бледным лицом и испуганными глазами. Почему-то он показался мне смутно знакомым. — Если бы ПКО мне подчинялся, я бы давно уже сам остановил его работу! — заговорил парень, заставив меня вздрогнуть. Сонливость как рукой сняло. На боль так и вообще стало наплевать. В висках моих застучало странное тягуче-сладкое ощущение, когда ты вот-вот узнаешь что-то грандиозное! И это непонятное чувство смешивалось с надеждой на то, что я действительно смогу спасти маму! — Я покажу вам составляющие ПКО-вируса, и тогда вы сами поймете, что управлять им практически невозможно. Можете сами попробовать сделать это! Только прошу вас… Отпустите Аш! — кивнул блондин в сторону девушки с синими волосами, которая лежала у ног сопровождавшего нас красавчика. Лица девушки я не видел за густой шевелюрой, зато отчетливо разглядел растекающееся кровавое пятно под ее правым плечом, а также наставленный на нее пистолет с дымящимся дулом. Затем мой взгляд перекочевал обратно к блондину и к большой стальной двери, которую в данный момент этот парень пытался открыть, вводя на сенсорной панели многозначный пароль. В глубине души у меня что-то всколыхнулось. Мне совсем не хотелось, чтобы эта дверь открывалась. Словно на подсознательном уровне я уже знал, что нас за ней ждало. Не дрейфь, Тери, где наша тараканья рота не пропадала! Это же ради спасения человечества! Бодрячком! Ну? Не зря же наш тайный девиз: «Перессым, но победим!» Через пару мгновений на сенсорной панели дверного замка красная лампочка сменилась зеленой, указывая на то, что дверь открыта. Вместе с тем послышался электронный голос, который оповестил нас о том, что внутри комнаты за этой дверью поддерживается минусовая температура, и если она повысится до нулевой, дверь закроется автоматически, независимо от того, будет ли кто-нибудь внутри или нет. Еще одна народная забава? «Запугай входящего»? Если так, то я напуган! Иногда мне кажется, что даже компьютеры надо мной насмехаются. Высокомерные железяки, я вам еще покажу! Все покажу! Блондин не без усилий приоткрыл тяжелую дверь и скрылся в образовавшемся проходе. — Зуо… — завороженно смотря на белоснежные клубы густого пара, что вырывались из комнаты через щель, пробормотал я, — опусти меня на пол, пожалуйста. — Я же сказал что… — нахмурился сэмпай. — Я хочу идти сам, — грубо прервал я его. Вот каким смелым я иногда бываю! — Для тебя это так принципиально? — Именно. — Ты не переоцениваешь свои силы? — Отнюдь, — холодно посмотрел я на сэмпая, и спорить он, как ни странно, не стал. Лишь молча поставил меня на ноги, продолжая внимательно наблюдать за каждым моим движением. Я даже смутился! Правда, смущение быстро перекрыл несомненный афиг от того, насколько сильной оказалась боль, что тут же окатила мое тело. Как-то я не предполагал, что будет настолько неприятно. Следующие пару минут я поражался красоте красноречия, что роилось у меня в голове. Все-таки с Зуо общаться очень вредно. Изыски его королевского языка так и просились наружу. Но я-то знал, что если Зуо, употребляя его, выглядел властным и злобным, внушающим уважение, страх, если не трепет, Королем, то я напротив буду походить на королевского шута. В конце концов, везде есть свои границы и свои каноны — мат мне не шел, этот факт был неопровержим. — Эй…! — рука Зуо обвилась вокруг моей талии в тот момент, когда я, попытавшись сделать шаг, потерял равновесие и чуть не рухнул на пол. — Все… все нормально, — поспешно забормотал я, сам отталкивая руку сэмпая и осторожно продвигаясь к двери. Почему-то мне было очень важно самому зайти в эту комнату. Сердце стучало как бешеное, мысли из непонятной каши начали выстраиваться в четкие идеи и руководства к действиям. За этой дверью таилось нечто… За этой дверью таилось нечто важное… Нечто важное и крайне ужасное… Нечто пугающее… За этой дверью было спрятано мое прошлое. — Да ты еле на ногах стоишь! — тем временем не унимался Зуо. С ума сойти, какие мы стали внимательные! Нет ничего страшнее, чем чуткое внимание садиста к твоей серой персоне! Хичкок нервно курит в ближайших кустах! — Чья бы корова мычала, — раздраженный болью съязвил и я, заметив, как пальцы Зуо впиваются в трость, — и вообще, я поскользнулся! — заявил я и, гордо косолапя-хромая, поковылял к двери. — Ага… На своей глупости поскользнулся, придурок? — сэмпай, кажется, тоже был не в духе. — Глупость не скользкая… она деревянная! Или ты не слышал выражения «Тупой как дуб», или просто обзывательство «Дубом» и «Деревом»? Еще «бревном», но это уже больше к сексу. Отсюда вывод: деревья глупы и плохи в сексе. Все ясно? Никогда не заводи отношения с деревьями! — Уже поздно, — устало вздохнув, пробубнил себе под нос Зуо, но я все услышал! — Зуо? У тебя что… что же… ты же… ты спал с деревьями? — ахнул я, — Вот… шалун! — М-м-м-м! Н-н-н-н! Ебаны-блять-сука-пиздец-я-проклинаю-тот-день-когда-столкнулся-с-этим-тупым-сраным-ничтожеством! — не вытерпев, взорвался сэмпай. Кажется, он пытался держать себя в руках, но натуры своей не скрыть! Красавчик с пистолетом в руках аж подпрыгнул на месте и уставился на Зуо большими круглыми глазами, словно впервые его увидел. — «Сраное ничтожество» — так меня еще никто не называл, — смахнул я с глаз невидимые слезы умиления, — И чего ты так злишься? — возмутился я, — твои прошлые отношения меня не интересуют. Хотя теперь понятно, почему ты такой стремный в постели: истинный лесоруб. Я не буду описывать лица Зуо. Хотя нет, кое-что я все-таки отмечу. Сэмпай покраснел. И я бы хотел свалить все это на бесконечный запас злости, прятавшийся в Зуо, но что-то мне подсказывало, что я его еще и изрядно смутил. Хотя бешенство, естественно, было по-прежнему на первом месте. — Ах, значит, тебя не устраивает секс? — прошипел он тише, так что красавчик с пистолетом, наведенным на синеволосую девушку, его уже не услышал. — Ой, ну что ты! — всплеснул я руками, — мне все нравится, но вот моя задница негодует. — Так, может, работай твоя задница активнее, негодование ее было бы не столь ярким? Бревно оно и в Африке Бревно! — На что это ты намекаешь? На то, что Бревно — это я? Это я-то? Я-я-я-я??? Между прочим, в постели я зверь! — возмутился я. — Ага, просто пышешь страстью, — ехидно ответил сэмпай. — Вот именно! — яростно закивал я, — А вообще, страстным любовником Влада Цепеша быть очень тяжело! — Кого? — лицо Зуо все больше походило на переспелую помидору! Теперь я знаю, как буду его называть! Зуо станет моей сладкой помидоркой! — Это аллегория! Неужели ты не знаешь Влада Цепеша, прототипа графа Дракулы, ведь именно его за глаза называли этим именем его же крепостные, потому что за любые, даже небольшие проступки, он любил сажать своих подданных на кол! Я где-то читал, что Влад любил наблюдать за муками посаженных, сидя за столом и, к примеру, ужиная! Так вот Зуо, ты как и Влад… любишь посадить на кол и наблюдать за муками, вызванными твоими действиями! Ты Хренов Влад Цепеш! — Чего?! Да ты… — Зуо уже потянулся ко мне, явно желая придушить здесь и сейчас, когда я, отшатнувшись от него, потерял равновесие и резко оперся рукой на дверь, чувствуя, как в глазах все темнеет, а пол внезапно становится ближе. Еще немного, и я бы наверняка не только разглядел пол, но еще и соприкоснулся с ним, но рефлексы Зуо мне этого сделать не позволили. Схватив меня за руку, сэмпай резко вздернул меня вверх, словно тряпичную куклу, и прижал к себе так плотно, что я почувствовал его горячее дыхание своей полуседой макушкой. В любое другое время я бы помолился всем своим личным воображаемым богам, чтобы это мгновение длилось, нет, вовсе не вечно, там и пожрать приспичит да и нахер мне одни обнимашки, когда можно заняться сексом, но я был бы совсем не против, если бы этот момент продлился, скажем, часок или даже два! Вот только не сегодня! Только не сейчас! Не до того мне было. Пробормотав что-то нечленораздельное про свое богатырское здоровье, я не без усилий отодрал себя от Зуо, причем сопротивлялся здесь не сэмпай, а именно я сам. Потеряв самую желанную опору в виде своей сладкой помидорки, я схватился за ручку двери и с ослиным упорством продолжил перемещение своего тела в нужном мне направлении. Все-таки ходить было невыносимо больно. Кажется, я вновь начал понимать, что ощущала русалочка, когда ей даровали ноги, сказав, что каждый ее шаг ступни девушки будут пронзать сотни игл. Наверняка она была йогом, иначе как еще ей удавалось терпеть эту кошмарную боль?! Стальная дверь сама по себе была прохладной, но вот когда я прикоснулся к ее торцу, ледяная сталь обожгла мне руку и заставила резко отдернуть пострадавшую конечность. Придуманный мною зоопарк оживился. Тараканы облачились в мохнатые варежки и валенки и забегали внутри черепной коробки, протестуя из-за кошмарного холода и митингуя против столь злого тоталитарного президента! Они даже захотели было пост владения телом отдать Лису, но тот отказался, заявив, что он и есть я. Ну… так-то оно так! Если против тебя бунтуют тараканы в твоей голове — это не клиника, это Россия в период, когда после очередных фальсифицированных выборов народ буйствовал и воинственно крушил мусорки. Жаль, сейчас от нашей страны осталось всего пара городов. Таких, как Тосам. Но ведь далеко не каждый, кто проживал в нем, знал, что живет на территории бывшей России. Эх они! Не помнить о такой неповторимой стране! А ведь я — яркий представитель жителя России! Как говорил Бисмарк «Никогда ничего не замышляйте против России, потому что на каждую вашу хитрость она ответит своей непредсказуемой глупостью.» А теперь поменяйте «Россию» на «Фелини» и поймите, что смысл останется ровно тем же! Я прям даже горжусь собой! Да… к сожалению, сейчас все было не так интересно. Конечно же, разграничение по странам все еще существовало, но оно держалось лишь на словах и прошлом. Японцы все так же называли себя японцами, французы французами, англичане англичанами, а русские русскими. И пусть Японию и Англию стерли с лица Земли, а на месте Франции появилась огромная обугленная воронка, люди хотели помнить свои корни. Но, к сожалению, далеко не все. С каждым поколением интернациональность брала свое и старательно стирала старые рамки. Одна страна — Мир, одно правительство — Мировое. Я даже чуточку завидую нашим предкам, которые жили в столь разношерстном, пусть и непонятном мире. И ведь наверняка они совсем не ценили изобилия новостей и постоянных событий, что окружали их двадцать четыре часа в сутки! «А тебе событий мало, скучно живешь?» — недовольно фыркнул я мысленно, как всегда представив, что это не я, а Лис разговаривает со мной. О, мой дорогой Лис, лучшая моя задумка, лучшее мое произведение! Невольно ухмыльнувшись, я начал аккуратно протискиваться между дверью и косяком. «Не стоит» — Лис не отговаривал, он не противился и не возражал. Скорее, констатировал факт. — Стоит, — прошептал я себе под нос и, собравшись с мыслями и набрав в легкие побольше воздуха, шагнул в утопающую в холоде огромную морозильную камеру. Мерный гул работающих генераторов вызвал у меня странное ощущение дежа вю. Еле переставляя ноги и тихо шипя, но всеми силами стараясь скрыть плачевность своего состояния от Зуо, что следовал за мной, я прошел глубже в комнату. Колючий холод тут же забрался мне под одежду и заставил мое тело содрогнуться, а зубы — застучать. Одним словом, дубак! Обняв себя за плечи и съежившись, я подождал, пока глаза привыкнут к почти кромешной темноте, и лишь затем осмотрелся. В самом центре довольно просторного помещения располагался большой монолитный, примерно в два метра высотой, компьютер. Одна его часть была абсолютно плоской и, кажется, матовой, другая — усеяна различного рода разъемами и лампочками. В полукруге перед этим компьютером размещались восемь железных дутых капсул. Каждая была пронумерована еле-еле светящимися в темноте цифрами от 00 до 07. Все капсулы были подключены как к монолитному компьютеру, так и связаны между собой многочисленными когда-то разноцветными, но теперь покрытыми мерцающим инеем проводами. Их было так много, что они устилали собой почти весь пол помещения. Я даже парочку раз умудрился запутаться в них ногами и лишь каким-то чудом не рухнул на пол. Ведь Зуо можно считать чудом? Думаю, однозначно! Кроме того, в каждом саркофаге было проделано небольшое окошко, из которого исходило холодное неяркое синее свечение. Лишь окошко капсулы под номером 05 светилось красным. К нему-то я и направился. Осторожно ступая на поскрипывающие под моими ногами провода, я подошел к длинной капсуле, подышал на покрывшееся ледяной коркой толстое стекло окошка, отколупал ногтями лед и взглянул на то, что же являлось ее внутренностями. Лучше бы не смотрел. Внутри меня все похолодело, и виновником этого стал вовсе не вдыхаемый мной ледяной спертый воздух комнаты, а то, а точнее тот, кто был заключен в железном саркофаге. В капсуле находился некто, видимо когда-то бывший человеком. Высохшая фигура больше походила на скелет, затянутый в серо-желтую, покрытую многочисленными морщинами, съежившуюся кожу. Перед моими глазами тут же вспыхнули воспоминания фотографий из одной статьи в виртуалии про Вторую Мировую войну, в которой рассказывали про самые кровавые фашистские концентрационные лагеря: Освенцим и Бухенвальд. Помнится, тогда это произвело на меня неизгладимое впечатление. Но то были фотографии, сейчас же передо мной был Живой человек! Правда, поначалу я даже решил, что это лысое тощее создание мертво, но сухая, еле вздымающаяся от почти незаметного дыхания грудь дала понять, что существо все еще живо. В этом и заключался истинный ужас данной ситуации. Глаз у живой мумии не было, через пустые глазницы, видимо, прямо к мозгу были проведены многочисленные разноцветные провода. Эти же провода выходили из ушей и брюшной полости обитателя капсулы. Человек лежал на спине. Из одежды на нем была лишь когда-то белая футболка и шорты-трусы. Определить пол было невозможно. Рот мумии был приоткрыт и давал возможность разглядеть ряд абсолютно целых, пусть и желтых зубов. Чего нельзя было сказать о волосах. Их на голове создания было крайне мало, все они были седые и больше походили на паутинки. Приглядевшись, я заметил на грязной подушке старые капельки крови. Кажется, у этого существа было кровотечение из ушей. Рассмотрев его/ее пальцы, больше похожие на скукоженные лапки орла, с тонкими скрюченными пальчиками, я заметил под отросшими ногтями существа черно-бурые кусочки. Оно пыталось вырвать из себя провода. Из своих ушей. И возможно, из глаз, потому что и там я заметил уже давно высохшие и выцветшие пятна крови. Но видимо, ему или ей не хватило на это сил. Не значит ли это, что человек хотел умереть? Но так и не смог этого сделать? И ему приходилось день ото дня продолжать жить в этом саркофаге, не в силах пошевелить и пальцем? В бесконечных муках? Я всегда был уверен, что, столкнись я с чем-то подобным, тут же разревусь и в ужасе забьюсь в дальний темный угол, умирая от страха и медленно сходя с ума. Но нет, внутри от всего увиденного лишь образовалась странная тянущая пустота. Словно я смотрел не на мумию вовсе, о нет, я смотрел в зеркало. Почему-то, видя это иссохшее создание, в котором нельзя было различить ни пола, ни возраста, хотя по длине тела существа я смог заключить, что оно являлось маленьким ребенком лет восьми, мне казалось, что вся моя прошлая жизнь — иллюзия, сказка, созданная отчаявшимся разумом. А что же было в действительности? В действительности всю свою жизнь я заперт в маленькой капсуле, без возможности видеть своими глазами, слышать своими ушами, напичканный электроникой, которая не позволяла умереть, как бы мне этого ни хотелось. Нет, мне было не страшно видеть эту мумию. Но мне было страшно представить, что же она испытывала, находясь внутри саркофага. Хотя в какой-то степени я понимал, что каждый из нас такой же, как и она. Просто наш саркофаг был больше. Вот и вся разница. Я смотрел на несчастного ребенка широко открытыми глазами и не мог отвести глаз. Может быть поэтому некоторые люди так любят Кунсткамеры. Смотря на обезображенных зародышей, сиамских близнецов и искореженные болью лица они всего на секунду, но осознают, кем они являются и в каком мире живут? Смешно. Пока я пребывал в мире собственных размышлений, мумия дернулась. Я тут же мотнул головой, отгоняя все лишние мысли, и не мигая уставился на человека. «Ну же! Пошевелись еще!» — в какой-то степени в этот момент я был себе противен. Я стал таким же, как и все те люди, что приходили в Колизей ради того, чтобы посмотреть как умирают люди. Ведь эта мумия тоже медленно, но умирала. И я хотел увидеть это прямо сейчас и прямо здесь! То, как она бьется в конвульсиях, царапает своими пальчиками стены капсулы и издает тихие хрипы из полуоткрытого рта. Но в то же время мне было очень больно. И я сейчас говорю вовсе не о своих ногах! К горлу подкатил комок, а глаза сами собой наполнились слезами. Да, самое время пореветь, все правильно делаешь, Тери! Словно услышав мои мысли, иссохшая, тонкая больше похожая на палку рука мумии внезапно приподнялась и прикоснулась жуткими пальцами к стеклу окошка, в которое я смотрел. Я застыл. «Спасибо за понимание» словно говорил этот жест. Я резко отпрянул от окошка, судорожно вздохнув и пытаясь унять дрожь во всем теле. По спине, несмотря на жуткий холод, потекли капельки горячего пота. Я вглядывался в следы на окошке, оставленные приподнявшейся рукой, которая, лишь прикоснувшись к стеклу, как тряпка упала обратно на свое место, и не мог дышать, как если бы внезапно оказался в вакууме. Мне захотелось закричать от ужаса, но рот меня упорно не слушался, хотелось убежать, тело не подчинялось. Я даже моргнуть не мог, наблюдая, как увитая проводами грудь то вздымается, то опускается, то вздымается, то вновь опускается, то взд… Не знаю, сколько прошло времени — минута, а быть может, и целый час — прежде чем рука Зуо закрыла мне глаза, а затем сэмпай толкнул меня на себя, из-за чего спиной я уперся ему в грудь. Жест был довольно лаконичный, ведь Зуо ничего мне не сказал и второй рукой меня не обнял. И тем не менее я тут же ощутил некое умиротворение. Что? Думаю, и вас бы очень даже умиротворил красавчик, способный ваши глаза не только закрыть, но и выдрать! — Что это? — голос Зуо так же действовал на меня успокаивающе. — ПКО-вирус, естественно, — подал голос тот самый блондин. Я не видел его, глаза-то мои были закрыты, зато услышал гулкие шаги, по которым «пронаблюдал», как он подходит к капсуле и стучит пальцем по стеклу окошка, — Прокси-Кибернетический-Организм — живой вирус, самый эффективный, но почти не контролируемый. В конце концов, то, что в какой-то степени является человеком или его копией, рано или поздно становится неуправляемым. Это было доказано и бунтом искусственного разума в 2089 году, и первыми андроидами, которые выйдя из-под контроля, за одну ночь убили около сотни разработчиков, годами трудившихся над их созданием. Так и сейчас. — В этих капсулах живые люди? — знаете, в любом фильме ужасов так или иначе хоть один дурацкий вопрос прозвучать да обязан. — Нет, Зуо, разуй глаза, это же панды! — рассмеялся я нервно, но, как ни странно, сэмпай мои слова лишь проигнорировал. — Да, именно так… Это живые люди, — блондин также решил внимания на меня не обращать, — Дети, если быть точнее. Но не простые. — А золотые! — продолжил я тупой каламбур, чувствуя, как меня начинает уже не знобить, но колотить, а слова сами собой срываются с моих губ. Возможно, таким незатейливым способом мой мозг старался оградить меня от только что увиденных ужасов и поэтому в любой ерунде искал что-то абсурдное и смешное, стараясь этим развеселить меня и тем самым спасти от неизбежно приближающегося нервного срыва? А может быть, это и был тот самый нервный срыв? Ведь я умудрялся ржать как конь, дрожа всем телом, обливаясь слезами и еле стоя на ногах. Я даже невольно вцепился в собственную толстовку, пытаясь повторить подвиг Барона Мюнхгаузена. Только он вытащил себя самого за волосы из болота, а я вот пытался удержать сам себя в вертикальном положении. Сэмпай, для которого мое плачевное состояние не осталось незамеченным, прижал меня к себе плотнее, убрал руку с глаз и наклонился к самому уху. Ожидая, что же он скажет, я подготовился ко всему, от мата до хилых попыток успокоить меня. Как ни крути, но Зуо не казался мне тем человеком, который умел правильно поддержать или взбодрить. Но я его недооценил! — Не раскисай, тряпка, — это все, что он мне сказал. Но верите — нет, для меня этого было вполне достаточно. Верно, раскисать сейчас нельзя. На кону жизни людей, жизнь моей матери, и трястись из-за деток-мумиеток — это не вариант. В ответ на столь душевную поддержку со стороны моей помидорки, я слабо кивнул, набрал в легкие побольше воздуху и сам обратился к блондину. — Так что же с этими детьми не так? — Не так? Хм… Они слишком талантливы, — немного подумав, ответил парень, — наверняка вы не раз натыкались в виртуалии на обсуждения того, что в сети появляется все больше людей, которые, скажем так, от рождения предрасположены к более тесному общению с компьютерами? — Геймеры такие геймеры, действительно удивительные люди! — закивал я. — Я сейчас не о них, — нахмурился блондин, поняв, что я снова блистаю искрометным юмором. — Знаю… — недовольно вздохнул я, — вы о хаксах… — Именно, — удовлетворенно кивнул парень, — так вот в этих капсулах заключены восемь хаксов, и вместе они способны создавать нечто, называемое ПКО-вирусом. В их силах проникать в различные слои системы, менять ее, создавать многочисленные баги, когда незначительные, а когда и очень опасные. Они даже способны затащить людей в некий «белый куб», в который, как утверждается некоторыми учеными, попадает душа человека, если он умирает, будучи в виртуалии. — И что же вам не дает остановить их? — Они и не дают, — кивнул блондин на саркофаги. — Но они же подчинялись вашим приказам раньше! — Подчинялись, пока им было это выгодно, интересно… Посмотрите на них! Все они еще дети! Да, видя в этих капсулах маленьких старичков, в это трудно поверить, но самому старшему из них, когда его сюда поместили, было не больше тринадцати. Рост их организмов в тот момент с помощью специальных препаратов был приостановлен, потому что половое созревание ухудшало стабильность нервной системы, а это в свою очередь влекло за собой сбои и помехи при подключении к компьютеру. Конечно же те, кто разрабатывал ПКО-вирус, пришли к этому далеко не сразу. Жертвами экспериментов оказались десятки подростков и сотни взрослых людей. И те немногие, кто после подобного выжил, умерли в течение следующих пяти-шести лет. В одиночестве и кошмарных муках. С промытыми мозгами, искореженной памятью и верой в то, что все их близкие мертвы, даже если это было не так. Их просто размещали в городские хосписы и наблюдали за ними, как за морскими свинками, пока те, наконец, не умирали. Эти же восемь хаксов, — блондин кивнул на капсулы, — были обречены навсегда остаться детьми в сознании и превратиться в иссохшие мумии физически. Какое-то время они были полностью отрезаны от сети. Их разумы или, если хотите, души жили в этом сервере, — парень прошел вглубь комнаты и похлопал рукой по компьютеру, — но затем они попали в наши руки и именно мы… точнее я, их разбудил и предложил некую интересную игру. Но возникла одна проблемка. Эта игра им слишком понравилась. — Прикажите им все это прекратить! Создайте какую-то альтернативную игру! Сделайте хоть что-нибудь! — сорвался я на крик, чувствуя, как внутри меня закипает жгучая ярость. — Не могу… я же сказал, они — дети. А что для детей важно? Правильно — игры… если им не нравится игра, они ее оставляют, но если нравится… отними у них игрушку и у них будет настоящая истерика, они разревутся, вцепятся в нее руками и скорее разорвут в клочья, чем отдадут тебе. Так и здесь. Я больше не властен над этими детьми, потому что им слишком понравилось заключать людей в «белые кубы», — удрученно вздохнул парень. — И ничего нельзя сделать? — простонал я. — Почему же… можно, — хмыкнул Зуо, отпуская меня, и начиная прохаживаться по комнате, — где-то здесь должны быть провода, которые отвечают за жизнедеятельность этих маленьких ублюдков. Я бы их застрелил, да, боюсь, эти капсулы сделаны совсем не из пластика и пули и лазер их не возьмут. Но если… — Нет! Вы не можете убить их! Они дети и…! — поспешно замотал головой блондин, наблюдая, как сэмпай бесцеремонно дергает провода, походя на древнего человека, впервые столкнувшегося с компьютером и движимый лишь единственной жаждой — жаждой все разрушать. — Да хоть котята. Ради спасения своих людей я и пушистым хомячкам откручу головы голыми руками, поэтому… — Да нет же, вы не понимаете! Их нельзя убивать! — Почему? — с неохотой оторвался сэмпай от интересного дела. — Потому что все те люди, что уже находятся в ПКО-коме, потеряют последний шанс вернуться обратно! — объяснил парень, нервно почесывая шею. — То есть их возвращение возможно? — встрепенулся я. — Ну… если каким-то образом уговорить этих деток освободить людей… — С ними еще возможно контактировать? — подбежал я к блондину и буквально вцепился в лацканы его пиджака, — Они и сейчас слышат и понимают нас? А? Если так, то — Эй вы! Дети капсуляндии! Я готов поцеловать ножки ваших капсул, до конца жизни протирать ваши окошки или таскать цветы в эту комнату, только прошу вас, освободите мою маму! — в отчаянии захныкал я, чувствуя, каким идиотом сейчас кажусь со стороны и как по-детски звучит каждое мое слово. Но… но… блин! Мне шестнадцать, а не пятьдесят шесть, и я еще не готов потерять свою мать! Хотя и в пятьдесят пять тоже буду не готов. Но тогда я буду уже взрослым, брутальным и опытным и поэтому реветь у маминой могилы буду только первые три недели, сейчас же все иначе! Сейчас я подобного не переживу! — Хватит истерить, насекомое, — Зуо, в попытке привести меня в чувства, влепил мне одним несложным хлестким движением неплохую пощечину. — Истерить? — повторил я пересохшими губами, медленно оглядываясь на сэмпая и машинально прикасаясь пальцами к вспыхнувшей болью щеке. — Истерить, говоришь? — мне показалось, что я сейчас похож на персонажа мультика, который, начиная злиться, словно бы заполняется чем-то красным от ног и до головы. — Не прикасайся ко мне! — посмотрев на Зуо исподлобья, с нескрываемой ненавистью прошипел я, буравя его взглядом. — Или что? Странно. Обычно, когда в короткие моменты моей жизни я приходил в ярость, мгновенно прекращая притворяться глупым идиотом с желе вместо мозга, люди откровенно пугались и начинали меня сторониться, отводили глаза и делали вид, что не знакомы со мной. Зуо же, как ни в чем не бывало, продолжал смотреть на меня и даже не моргал. — Или пожалеешь, — холодно отозвался я, отвечая ему таким же пристальным взглядом. Сэмпай на секунду нахмурился, затем его ладонь медленно легла на мою макушку, сжалась в кулак, схватив меня за волосы и с силой притянув мое лицо к лицу Зуо: — Ты, вроде, даже не тупой. Но не сравнивай меня с теми идиотами, которым ты успел потрепать нервы, — зашептал он так тихо, что услышать его мог только я, — Неужели ты до сих пор веришь в то, что я Ничего о тебе не знаю и не понимаю, кем ты являешься? — подобные слова, да со стороны Зуо звучали как откровенный комплимент, но сейчас я думал лишь о том, как мне сыкатно. Одно дело, когда сэмпай бесится и то и дело замахивается для удара, куда страшнее слышать все это от человека, который выглядит абсолютно спокойным. Даже слишком спокойным. — Я знаю, что кроется за этой ебанутой улыбкой… — ухмыльнулся он, проводя большим пальцем по моим губам. — Что же? — для меня ответ Зуо был очень важен. Казалось, что в этот самый момент между нами что-то неуловимо менялось. Но в хорошую или плохую сторону, зависело от ответа сэмпая на мой вопрос. — Еще более ебанутая… Прячешь свое реальное безумие за надуманным. Умно, не спорю, но далеко не все на это клюют. Только последний идиот решит, что человек, ведущий себя так, как ведешь себя ты, является именно им. Уж слишком много в тебе блефа. «Только последний идиот? — мысленно ахнул я, — Вот это новость! Пора снимать новый фильм! Есть «Планета обезьян», а у нас будет «Планета идиотов»! С роботами, полуголыми девушками, мангустами, магами и теорией относительности! И не забудем про лиса с гербом, который первые сорок минут фильма будет героически пересекать реку, создавая пикантное начало мистическому, психологическому, в какой-то степени философскому и, безусловно, жизненному триллеру!» — Да ты что, Зуо! Я не врун! — возмутился я вслух. — Ага, ты просто искусно притворяешься овечкой. Отдам должное, первые дни я был уверен, что от тебя как от козла молока, — хмыкнул он, отпуская мои волосы. — Так значит… — я нахмурился, — значит, ты знаешь что я, говоря твоим языком, пиздатый злой гений! И при этом все равно обращаешься со мной как с ничего не стоящим дураком?! — Ты и есть, пусть что-то и стоящий, но дурак, — фыркнул сэмпай. — Но это неправильно! — То, что ты дурак? Да нет, тебе очень к лицу. — Я не об этом! — обиженно взвыл я, — в фильмах все по-другому! — Опять фильмы? Жертва телевиденья и виртуалии! — Да что ты понимаешь, Зуо! Фильмы — это наука жизни! И во многих из них главный герой — какое-нибудь серое задрипанное чмо, по типу меня, втрескивается в крутую телочку по типу тебя… Нет, я не имею в виду, что ты телка! — поспешно добавил я, — но если бы ей был, то наверняка… крутой, — почесал я макушку, — а потом оказывается, что я не чмошник, а очень крутой чувак! И телочка, то есть ты, та, что изначально вытирала о несчастного ноги и унижала его, внезапно понимает свою ошибку. Она приползает к герою на коленях, они начинают встречаться, и нет нерушимее союза! — воскликнул я, — а ты прямо сейчас говоришь мне о том, что обращался со мной как с куском говна, зная обо всех моих тузах? — Именно это… — с каменным лицом фыркнул сэмпай. — Но как же так мо-о-о-ожно?! — Не хочу прерывать ваши любовные перипетии, но Моя Телка вот-вот погибнет! — это блондин ткнул пальцем в дверь, в коридоре за которой все еще лежала девушка с синими волосами. — Ничего, у нас еще есть время, — хитро усмехнулся Зуо, — ты ведь все равно не знаешь, как отключить или заставить этих деток подчиняться. — Это так, — блондин вновь занервничал, — Но у меня есть одно предположение. Быть может Фелини, являющийся одним из хаксов, сможет найти с ними общий язык? Попробовать в любом случае стоит, — пожал он плечами. «Откуда этот хрен знает, что я хакс? Я сам об этом узнал совсем недавно!» — мысленно негодовал я. — Я? — изобразил я удивление и уже хотел воскликнуть: «А че сразу я-то?!», но затем вспомнил о миссии главного героя и лишь кивнул, — если я смогу что-то сделать, я это сделаю! — пафосно провозгласил я. При этом я встал в позу любого уважающего себя супергероя, упершись руками в бока и выпятив грудь. И пофиг, что у меня болели ноги, ныла щека, раскалывалась голова, было до ужаса холодно, зато в душе адским пламенем разгоралось желание произвести на Мою Тёлку-Помидорку неизгладимое впечатление и тем самым окончательно завоевать его сердце и, желательно, задницу! — Что ж, тогда тебе сюда, — блондин подозвал меня к себе, и когда я, чертыхаясь и спотыкаясь о провода, добрался до того места, где он стоял, парень провел меня к задней части огромного компьютера. За ней размещалось небольшое старое кресло на колесиках, потрепанное и облезлое, и вирту-очки, присоединенные к компьютеру витой парой. — Очки с проводами? Какого века это оборудование? — Провода для стабильности, сигнал часто сбивается, в конце концов, ты должен войти не просто в виртуалию, а через нее загрузиться в данные Сервера, это будет куда тяжелее, — объяснил блондин, жестом предлагая мне присесть. Я с подозрением оглядел парня, делая вид, что не хочу этого делать, хотя в действительности хотелось и очень, потому что стоять на своих двоих мне было до ужаса неприятно, больно и невыносимо. Лишь плюхнувшись в кресло, я почувствовал некое облегчение. Но оно быстро улетучилось, как только блондин протянул мне немного видоизмененные вирту-очки. Их дужками служил толстый черный ремешок, стекла были затемненными и с зеркальной поверхностью, а по внутренней части серебристой оправы и на дужках в той части, где они соприкасались с висками, шли небольшие липучки. — Я не хочу натягивать на свое лицо этого Чужого, — возмутился я. — Чужого? — переспросил блондин, оглядываясь. — Господи, люди! Куда катится мир, если даже такие, пусть и очень старые, ужасы пропадают в забытьи! — возмутился я. Блондин непонимающе глянул на Зуо, тот лишь махнул рукой, словно сказав: «Не обращай внимания, бывает и хуже». — Надевай уже, — сэмпай отнял у блондина очки и грубо пихнул их мне прямо в лицо. — Эй! Погодите-ка! Что мне им сказать-то? Здравствуйте, я новая Мэри Поппинс и сейчас займусь вашим воспитанием, маленькие шалуны?! — А ты решил стать их нянькой? — Ага! Значит, Мэри Поппинс вы знаете, а Чужого нет? Стыд и позор! — это было последним, что я успел вымолвить, прежде чем мне на глаза натянули очки и нажали на кнопку передачи данных, погружая меня в глубокую виртуалию. И был свет. И было тепло. И попал я в Рай. **** Лис сделал глубокий вдох, а затем медленный выдох, как часто делают люди, забравшись в постель и желая спокойно заснуть. Со стороны это выглядело крайне странно, если учесть, что его пусть и виртуальное тело, материализовавшись посреди непроницаемого, черного, светопоглощающего и абсолютно пустого пространства, стремительно полетело вниз, с каждым мгновением лишь набирая скорость. Хотя существовали ли в этом месте «верх» и «низ» — вопрос спорный. Зато однозначно присутствовали понятия «дня» и «ночи». Одни сутки реального мира равнялись трем суткам в виртуалии, каждые из которых состояли из восьми часов. Три часа длился день, три часа — ночь, и по часу отдавалось на рассвет и закат. Сейчас в виртуалии была глубокая ночь. В свободном полете хакер пребывал добрые пару минут, все это время наслаждаясь тем, что больше не ощущал ни раздражающей боли, ни настырного холода. Точнее, Лис больше не чувствовал своего реального тела, что являлось одним из неплохих свойств глубокой виртуалии. Не зря смертельно больные люди предпочитали коротать свои последние дни в искусственном мире, а не в реальном. Дабы ощутить острее как цифровой ветер проникает под серую толстовку, Лис расставил руки перпендикулярно телу и, хватая пересохшими губами холодный свежий воздух, улыбнулся. Хакер летел спиной вниз, широко распахнутыми глазами вглядываясь в черную безграничную высь и пылающее красное голографическое солнце, поэтому какое-то время он оставался в неведении по отношению к тому, куда же его с таким упорством тянуло цифровое притяжение, увлекающее тело Лиса все дальше и дальше от места его появления. Лишь когда парень почувствовал, что скорость его падения резко снижается, он парой ловких движений перевернулся в воздухе со спины на живот. Взгляд хакера тут же натолкнулся на ярко-зеленый, очень выделяющийся среди окружающей его черноты, полупрозрачный и столь же безграничный, как и само это подпространство, океан. Над его неровной поверхностью то тут, то там Лис заметил несколько растерянно снующих рекламных жуков, каких-то голографических листовок и стендов. Но их было значительно меньше, чем в любом из городов виртуалии, поэтому хакер пришел к выводу, что это место пустовало, а рекламные программы наверняка забрели сюда, всем скопом попав в одну из виртуальных черных дыр или парадоксов системы. Зеленый океан неумолимо приближался до тех пор, пока тело парня со смачным чавканьем не вошло в его желеподобную составляющую. Лис и сам безмерно удивился, почувствовав вместо холодной воды удушающее липкое, приторное, мягкое, сладкое яблочное желе, что тут же проникло под его одежду, в обувь, забилось в рот и нос. Как ни странно, но при всем при этом хакер вполне спокойно продолжал дышать, только воздух был со сладковатым, быстро надоедающим привкусом. Лис даже попытался было выкарабкаться из плена желе, но не смог пошевелить и пальцем. Притяжение, пусть и ослабленное, но все еще тащило его дальше в глубь океана, поэтому парню только и оставалось, что, чуть развернувшись, вглядываться вверх, видя как через толщу зеленоватого желе пробивается красный свет виртуального солнца. Выглядело это крайне зловеще и даже как-то траурно. «Умереть в желе — это в моем стиле» — пришла в голову Лиса не веселая, но и не грустная мысль. Хакер даже, кажется, смирился с тем фактом, что останется в этом мире навечно, поедая бесконечный запас желе и неотрывно следя за красным солнцем, которое при рассвете приобретет желтый оттенок, а днем станет бело-голубым. И, конечно же, парень был совсем не подготовлен к тому, что его погружение внезапно оборвется. Со смачным чпоком его тело ме-е-едленно вывалилось из желе, отлетело от него на несколько десятков метров и продолжило свое падение на куда большей скорости. Причем, если предположить, что Лис вывалился сверху, то падать он должен был вниз, но невидимая сила потащила его бренное виртуальное тело вбок, параллельно стене из желе. «Главное не умереть от страха! В прямом смысле слова! Ведь говорят, что многие самоубийцы, прыгающие с крыш зданий, умирают от разрыва сердца раньше, чем их тело сталкивается всегда со всей душой встречающим своих гостей асфальтом. Но я-то не разобьюсь? Нет же?» То, что изначально Лису показалось лишь бежевой кляксой посреди уже не черного, но голубого пространства, с каждой минутой становилось все ближе и оттого отчетливее. Вскоре хакер разглядел огромную площадку, очень похожую на настольную игру для великанов. Вся ее поверхность была усеяна большими пронумерованными клетками и змеевидными ходами, от которых вились стрелки какие к финишу, а какие и к старту. Над клетками же висели голографические карточки с заданиями или большие восклицательные и вопросительные знаки. Лис бы рассматривал игру и дальше, но площадка неумолимо приближалась. Скорость его падения так и не снизилась, поэтому парень со всего размаха и с жутким грохотом влетел в бежевую поверхность, проделав в полу дыру в виде собственного силуэта. Если бы с Лисом нечто подобное произошло в одной из запрещенных виртуальных игр, он бы уже был мертв, благо в данном подпространстве царствовали иные правила. Хозяевами этой площадки были дети, которые, наверняка, сами еще не до конца понимали, что же такое смерть. А раз не понимали они, не понимало и их подпространство. Отплевываясь от попавшей в рот пыли, Лис неуклюже выкарабкался из силуэтной ямы и, тяжело дыша, повалился на пол. Длительный полет, сопровождавшийся морем эмоций и острых ощущений, не мог не утомить. Отдышавшись и придя в себя, Лис поднялся на ноги и огляделся. С одной стороны по-прежнему стояла стена из ярко-зеленого желе. Парень посмотрел вверх в надежде увидеть ее границу, но стена утопала в ванильно-оранжевых облаках, которые парили параллельно желе. Они медленно доползали до пола площадки и разбивались об него на сотни виртуальных капелек, растекавшихся по гладкой поверхности прозрачной лужей, затем капли испарялись, превращаясь в новое облако, которое парило уже вверх в никуда. Хотя совсем ли в никуда? Голубое пространство мерно перетекало в синее, а затем в фиолетовое. И на фоне темнеющего за ванильными облаками искусственного неба можно было разглядеть далекие-далекие звезды. Правда, через какие-то пару минут различить уже было невозможно не только звезды, но и облака, потому что на площадке, наползая со всех сторон, появился густой молочный туман. Данное явление с одной стороны завораживало, но с другой — не предвещало ничего хорошего. Хакер убедился в этом, услышав за своей спиной детское хихиканье. Он машинально обернулся на смех, но, конечно же, увидеть кого-либо сквозь белоснежную пелену так и не мог. Когда же он вновь посмотрел перед собой, его взгляд наткнулся на плохо различимую низкую фигуру, что стояла всего в паре метров от Лиса. — Привет, — поприветствовал его маленький мальчик, подходя ближе и тем самым давая хакеру возможность рассмотреть себя. Темноволосый, очень худенький, в желтой футболке и шортах он очень походил на цыпленка. Так парень его мысленно и обозвал: «Цыпа». — Привет, — выдавил из себя хакер, невольно представляя на месте этого мальчика ту самую мумию и ежась. — Нет, это не я, — нахмурился в ответ Цыпа, — я в капсуле под номером семь! У меня синие провода! Такие же, какими раньше были мои глаза! Поменяли синие глаза на синие провода! — весело заявил он и рассмеялся как-то хрипло, почти по-старчески. Впрочем, смех был недолгим, и вскоре мальчик пришел в то же состояние, в котором пребывал изначально. — Зачем ты сюда пришел? — задал он вопрос, с интересом разглядывая Лиса. — Я хочу… — Ну-у-у не-е-е-ет!!! Почему это он играет только с тобой?! — звонкий голос заставил хакера подпрыгнуть на месте. Принадлежал он появившейся из тумана девочке с коротко остриженными темно-русыми волосами. В руках девочка держала куклу — маленькую копию ее самой. «Куколка» — было дано имя и ей. — Я тоже хочу поиграть с новеньким! — воскликнула она, подбегая к хакеру и начиная прыгать вокруг него. — М? Новеньким? — удивился Лис. — Новенький? — эхом отозвались детские заинтересованные голоса из тумана. — Но ведь он такой же, как и мы, — весело заявила девочка, бросаясь к хакеру, хватая его за руку и явно желая парня куда-то отвести. — Глория, не прикасайся к нему! — раздался куда более взрослый по сравнению с остальными голос, и девочка тут же отпустила руку Лиса и даже отбежала от него на пару метров, а потом и вовсе исчезла в тумане. То же сделал и Цыпа. Теперь перед Лисом выросла иная, куда более высокая фигура, хотя она все равно была ниже хакера. Парень лет тринадцати, юный неформал в странных штанах и жилетке, с цепочками на шее, проколотыми бровями, носом и губой. Именно он был главарем этой безумной компашки. «Вожак» — про себя отметил хакер. — Что тебе здесь надо? — холодно проговорил он, с подозрением рассматривая Лиса. — Хочу… хочу вас кое о чем попросить! — О чем же? — Прошу, освободите всех тех людей, что были Вами заперты в «белых кубах» виртуалии! Мальчишка дернулся. Слова гостя ему не понравились. — С чего бы это нам их отпускать?! Они проиграли! — Проиграли в чем? — В нашей игре! — мальчишка кивнул на пол, и в ту же секунду туман рассеялся, как будто его и не было. Вся огромная игральная площадка оказалась пуста, без единого намека на то, что здесь находился хоть кто-нибудь кроме Лиса и этого мальчишки в свободных штанах с подтяжками, которые были так модны еще пять лет назад, и преданы забвению в нынешнее время. — В этом месте времени нет, — то ли заметив изучающий взгляд Лиса, то ли обладая той же способностью, что и Цыпа, который улавливал в виртуальном пространстве чужие мысли, хмыкнул парень, — Проще говоря, мы обладаем вечной молодостью, о которой все так мечтают в реальном мире, — лицо мальчика исказила злая усмешка. — А ты бы хотел стать вечно молодым? — заискивающе поинтересовался он у хакера, делая шаг в его сторону. — Издеваешься? Всю жизнь прожить в теле шестнадцатилетнего придурка? Обойдусь! — честно ответил Лис, явно удивив этим мальчика. — Ты первый, кто так ответил, — признался он. — А! Так это был тест? И я его прошел? Отлично! Мое желание — освободите всех людей, что впали в ПКО-кому! — М-м-м… это был не тест, а обыкновенный вопрос. Мы, конечно, можем освободить этих людей, но при одном условии. — Условии? — Точнее, их будет даже два. — Даже два? Чувак, а ты когда-нибудь слышал о губозакаталке? У меня есть пара штук, и я готов поделиться! — Первое условие: ты сыграешь с нами в игру, — не обратив на слова Лиса внимания, продолжал мальчик, — если проиграешь — станешь одной из наших жертв, выиграешь… — Отпустите людей? — спросить-то Лис спросил, хотя понимал, что и первое условие было слишком шатким. Ведь выиграет ли он в игру, в которой проиграли сотни людей — большой вопрос. — Отпустим, но у нас будет второе условие. Что ж… Второе условие Лису понравилось еще меньше… **** Назвался супергероем? Гладь плащ и иди спасать мир! Интересно, у супермена или бетмена, когда они напрямую сталкивались с определенными трудностями, никогда в голове не возникала одна-единственная мысль: «А ну нах!», потому что я, стоя около огромного квадрата с большущей серебристой цифрой «один» и перебирая в руках три игральных белых кубика с черными точками на ребрах, хотел сказать именно это и желательно Тут же выйти из виртуалии. Но хрен там. Бог Анунах вытащить мою маман из «белого куба» был не в состоянии, вот и приходилось все делать самому. — Ну! Чего тормозишь?! Кидай же! — в нетерпении запрыгала на месте девочка с пушистым хвостиком на макушке, кинув в меня яблочным огрызком. В отместку я мысленно присвоил своей обидчице в честь «офигенной» прически и за звериные повадки кодовое имя: «Тумба-юмба». А нечего маленьким Леди забывать о своих манерах! Как только я согласился на игру, передо мной предстало семеро хаксов: Вожак был самым старшим, остальные шестеро оказались еще совсем малышами, возраст которых варьировался от восьми до пяти лет. На мой скромный вопрос о том, куда же подевался восьмой ребенок, мне никто так и не ответил. Но от меня не укрылся тот факт, что всего на мгновение, но все словно чего-то испугались. Их страх и волнение выдала рябь, что прошлась по аватарам каждого из них, на секунду предоставляя мне возможность увидеть их истинные, скрюченные, высохшие и потемневшие тела. И тем не менее дети явно были мне рады. Они бегали вокруг меня, расставив руки и изображая самолеты, то исчезая из поля моего зрения, то вновь неожиданно появляясь в попытке испугать меня или подразнить, заливисто смеялись, меняли одежду, строили мне забавные рожицы, дразнили, пытались поставить рожки, показывали языки или просто щурили глаза. Они были одиноки, и чем громче они смеялись, тем четче я это осознавал. Играть я был должен со всеми семью детками. Когда я начал было возмущаться, что это займет просто кошмарное количество времени, меня милостиво «успокоили», сказав, что больше пяти минут еще никто из их противников не продержался. Вскоре я понял причину столь скоротечных проигрышей. Маленькие спиногрызы оказались знатными читерами! Это стало ясно в тот момент, когда у всех семерых выпали самые лучшие комбинации в кубиках, у меня же вышли три единицы, и я продвинулся вперед всего на три клетки, когда все они — на восемнадцать. А всего клеток в игре было больше тысячи, и если бы я продолжил играть в том же духе, то до финиша бы добрался годам к семидесяти и вряд ли попал в ряды победителей. Но была и еще одна причина, по которой игра заканчивалась столь быстро, правда, понял я это далеко не сразу. — Что за… — только и пробормотал я себе под нос, чувствуя, как в чем-то увязаю. Морщась и чертыхаясь, я взглянул себе под ноги и пришел в тихий ужас. Белый квадрат, на который я ступил всего пару мгновений назад, оказался с подвохом, потому что состоял пусть из виртуальных, но белых длинных червей. Нет, конечно поверхность квадрата, когда я на нее наступил, показалась мне до странного неровной и мягкой, но я и подумать не мог, что меня ожидает подобный подвох! Черви, видимо разбуженные мной и не довольные сим фактом, начали наползать на меня, проделывая в моей виртуальной оболочке отверстия, через которые они были способны проникнуть внутрь моего аватара. Добравшись до скрытых и уже ничем не защищенных файлов, они тут же разрушали цепочки информации и тем самым дробили мой цельный облик на отдельные пиксели, которые тут же и съедали. Говоря русским языком, Эти Суки Меня Жрали! Чтоб им подавиться! — Что за хрената здесь… — не договорив, я почувствовал удушение и жуткое першение в горле, из-за которого разразился громким кашлем. Кашлял я до того момента, пока мне на ладони, которыми я как истинный воспитанный мальчик закрывал рот, не выпали два не прекращающих извиваться белых червя. «Милые зверушки», видимо, успели добраться до моей глотки и оттяпать от нее пару пикселей. Да что глотка, черви уже вовсю ползали внутри всего моего тела, в руках, ногах, в животе и даже паху (последнее было самым ужасным!). — Эй, ты что, невнимательно читаешь? Сам посмотри, на какой клетке стоишь! — весело отозвался на мой хриплый кашель Цыпа. Пытаясь абстрагироваться от жутких ощущений, я собрался с духом и вгляделся в светящееся слово, что парило над клеткой. Могу сказать сразу — не оригинально, потому что этим словом оказалось «Чер-Ви». — Ну нифига себе, спасибо, что просветили, а то я сам-то не догадался бы что к чему! — зло прошипел я, чувствуя как буквально утопаю в омерзительных червях. Я уже погрузился в эту гадость по пояс! — Да не бесись ты так! Ты же, в конце концов, не умрешь! Просто попадешь в «белый куб», как и все остальные! — пожала плечами одна из девочек. — Ах, вот оно что! — наигранно всплеснул я руками, — В «белый куб»? Всегда мечтал, ночами не спал! Я-то хотел расстроиться, а оказывается, все в полном порядке! Может мне еще и анекдот перед уходом вам рассказать, раз все так здорово вышло! — рявкнул я, — Вы чертовы шулеры! — Пойми нас! Мы столько раз играли в эту игру, что она нам ужасно надоела… Вот мы и придумали эту клетку с червями! — объяснил Цыпа, кажется, действительно веря, что после подобных объяснении я успокоюсь. Как бы не так! — Будь благодарен, — наблюдая за моими бесиловками, заговорил и Вожак, — Перед тем, как ты попадешь в то странное место, мы даем тебе возможность напоследок испытать самые удивительные ощущения на свете! — гаденько рассмеялся он. Удивительные ощущения? Я не ослышался? Эй, малый, да тебе лечиться пора! И вообще! Единственный, кому я позволяю измываться надо мной физически, это Зуо! И то до поры до времени! А вам я этого права не даю! Ясно вам?! Хотелось бы мне все это проорать, но рта открывать было нельзя, потому что эта белая дрянь так и лезла везде и всюду, куда могла забраться. Нет, я не скажу, что так уж боюсь червей. Да вообще не боюсь. Да похрен мне на них, ну противные. Я, между прочим, тоже противный. К тому же, глисты так вообще были моими лучшими друзьями очень длительное время. Ну не мог я отучить себя тянуть в рот грязные руки. Благо сейчас этих проблем у меня не было. Были бы, Зуо бы меня прибил. И все же утопать в червях ну совсем-совсем не хотелось! Мое виртуальное тело погрузилось уже до шеи, когда я начал пытаться вырваться из шевелящейся трясины с удвоенным упорством. Но чем больше я шевелился, тем быстрее увязал. Отвратительные ощущения того, что что-то ползает по тебе, внутри тебя, забирается в черепную коробку и выгрызает глаза. Все это не правда. Все это иллюзия. Со мной ничего не происходит! Я пытался уверить в этом свой разум, но он упорствовал. Последнее, что я увидел, прежде чем моя макушка погрузилась во все безобразие, была лишь ядовитая ухмылка Вожака. **** Ухмылка… Смеется… Он смеется… Надо мной? Он смеется надо мной? Этот тупой маленький ублюдок смеется надо мной? Возомнил себя всесильным? Ха! Нет ничего приятнее, чем в один миг разрушить веру людей в то, насколько они безупречны. Лис мог вытерпеть унизительные подколы, грубые издевки, крики и полное неуважение к себе. Но Лис не любил, когда над ним начинали смеяться. Где-то внутри все тут же холодело и покрывалось темной, почти непробиваемой коркой жгучей обиды и, что куда важнее, ненависти. Ненависти к тем, кто улыбался, тыкал пальцем и всеми силами пытался задушить в Лисе нечто, чего не было в них самих. Для окружающих он был страшным напоминанием об их собственной ущербности. Лис знал об этом. И они тоже знали. Что ж… Он ухмыльнулся… Этот мальчишка ухмыльнулся! Хлопок. Черви, в которых Лис буквально утопал и которые неотвратимо тащили его в «белый куб», начали издавать странные визжащие звуки, скукоживаясь, чернея и начиная тлеть. Хакер больше их не боялся, как не боялся и вызываемых ими ужасных ощущений. Он думал лишь об этой ухмылке… Большой червивый квадрат внезапно треснул. Дети, что наблюдали за всем этим издалека, вздрогнули, но не двинулись с места. Трещина начала разрастаться, сопровождающаяся червяным визгом и сухим треском. Она разрубила квадрат на две неровные половинки, но на этом не остановилась, потому что трещала не игровая клетка. Трещала сама игра. Лис выбрался на поверхность, брезгливо отряхнул свою одежду и кинул в сторону детей испепеляющий взгляд. Он ожидал увидеть на их милых мордашках разочарование или расстройство, но в глазах детей читался лишь страх и, как ни странно, восхищение тем, кто так внимательно на них смотрел. — Он изменился, — пробормотала одна из девочек. — Как иногда меняемся и мы, — холодно запротестовал Вожак. — Нет… не так, — нахмурился Цыпа, — он… сильнее нас. — Чушь! — Он… сильнее, — подтвердила Куколка, как завороженная смотря на Лиса, — он нам подходит! — Уверены? В прошлый раз… — Такого больше не повторится! — вздрогнула Тумба-Юмба. — Мы потеряли одного из нас. Но снова это не произойдет! Лис не слышал их разговора. Лису было все равно, о чем они говорят. Этот чертов мальчишка больше не улыбался. Но это его не оправдывало. Улыбка исчезла, сменилась страхом. Опять. Это происходит опять. Слабак! Трещины покрывали собой гладкий пол, создавая незамысловатый рисунок, похожий, быть может, на яркую молнию, которая всего на секунду, но была способна разорвать на части огромный небосвод. Эффект был примерно тем же. Только если молния «украшала» небо, то эти трещины рушили целый мир, следуя за шагающим к детям хозяином нога в ногу. — Как ты это делаешь? — стараясь игнорировать тот факт, что к ним приближается их гость, пробормотала Куколка. — Делаю что? — голос парня изменился, стал холодный как сталь, а взгляд безжизненным и словно бы мертвым. — Ты похож на мертвеца. — Чтобы уметь жить, иногда надо уметь и умирать, — ядовито заметил он. — Ты совсем другой. — Нет, тот же самый, в этом и состоит главный ужас, не так ли? — парень был спокоен, или даже, скорее, равнодушен. — Не подходи ближе! — выкрикнул Цыпа, пятясь назад, — иначе…! — Иначе что? — гость улыбнулся, и детям может всего на секунду, но его улыбка напомнила лисий оскал. — Иначе жертвы ПКО-вируса останутся в таком состоянии навсегда! Не забывай своего положения! Лис не забыл. Но ему было крайне важно, чтобы детки подумали иначе. Чтобы они, как и все остальные люди, свято уверовали, что тот, кто перед ними, безумец, способный на любое импульсивное действие. В действительности все было не так. Лис умел держать свой гнев в узде, но окружающим знать об этом было совсем не обязательно. — Так вы признаете свой проигрыш? — холодно произнес парень. — Мы признаем в тебе человека, который способен выполнить второе условие — кивнул Вожак. **** — Отпустим, но у нас будет второе условие, — сказал Вожак, и я осознал, что все это, так или иначе, закончится не чем-нибудь, а добротной хренотой! — Какое же? — все же решил я тогда поинтересоваться, до последнего игнорируя вопли своей интуиции. — Видишь? — Вожак ткнул пальцем в стену из желе. — Ну… знаешь, такое не заметить вообще очень сложно, — хмыкнул я. — Мы хотим пройти через нее. — Да ну флаг вам в руки, барабан на шею, нарисовать вам ободряющий транспарант? — Сами мы пройти через эту стену не можем, — захныкал Цыпа, еще больше походя на цыпленка, — она не выпускает нас отсюда! — И не зря, вы хоть представляете, что будет, если вы выйдете из виртуалии, ваши тела уже давно… — Мы и не собираемся из нее выходить, — прервала меня Куколка, — мы, наоборот, хотим попасть в нее. — Но вы уже здесь! — развел я руками. — Нет! Эта виртуальная реальность не относится к общей сети. Она ограничена нашим сервером. Своего рода наша личная реальность, а в виртуалию мы можем заходить лишь как пользователи. — И вам этого мало? — Мало, ведь мы хотим жить там, а не быть запертыми в этом месте до скончания веков. К тому же наш сервер стар, он проработает еще каких-то пару десятилетий, но что будет потом? Мы боимся исчезнуть! — Хорошо, предположим… а я-то здесь при чем? Вам, что, нужно мое благословление? Ну так, дети мои, я благо… — Ты в состоянии хоть раз дослушать до конца? — раздраженно бросила Тумба-Юмба, топая босой ножкой по бежевому полу. — Ты сможешь нас провести. Ты можешь пройти сквозь эту стену… «О, Зелебоба, ведь я же Коперфильд!» …Ведь именно через нее попал сюда, верно? Если мы будем с тобой, у нас хватит сил обмануть систему, что так упорно нас не отпускает. Если все пройдет успешно, мы освободимся! — Но что тогда станет с вашими телами? — Они умрут. — А что будет с моим телом? — задал я еще более волнующий вопрос. — В худшем случае оно отправится вслед за нашими, в лучшем… останешься единственной жертвой ПКО-вируса. — То есть, вернуться я уже не смогу? — такая перспектива обрадовала меня едва ли. — Маловероятно, — замотал головой Цыпа. — Потрясная новость, — фыркнул я. — Либо так, либо никак. — Хм… А что, если у нас не получится? Если мы не сможем обмануть систему? — Однажды так уже было, — вздохнула одна из девочек, — Пану — была одной из нас, та, которую ты уже видел в капсуле. Однажды к нам пришел человек, так же, как сегодня пришел ты или как до того к нам приходил Лео. Человек предложил нам попробовать выйти в виртуалию. Но он не был хаксом, а значит, связь с ним была куда хуже, чем может возникнуть между нами и тобой. Мы все отказались, и лишь Пану пошла за этим человеком. — И что произошло? — Человек не смог удержать связи с Пану, не смог защитить ее, а может, и не захотел. Мы до сих пор не пришли к однозначному ответу на этот вопрос. Тогда система выкинула ее в реальность. — В нашу? — В вашу, но не нашу. С нашими телами… думаю, ты представляешь, насколько кошмарно будет существование того из нас, кто вернется? Пану уже несколько лет заперта в своем теле. Иногда мы видим ее в виртуалии. Лишь слабые отголоски. Оставаясь в одиночестве, в закрытой капсуле и не имея возможности ни нормально жить, ни умереть, она слабела разумом день ото дня, пока не осталась лишь безумная оболочка, которая забыла о своих братьях и сестрах. Она забыла о нас, о том, что когда-то была здесь и даже кем она является. Мы не хотим, чтобы с нами произошло то же самое. — Думаю, никто бы не захотел. — Так ты нам поможешь? — Если вы освободите людей… то да. Только зачем же тогда мне играть в вашу игру? — Ты сам это поймешь. Что ж. Я понял. Чтобы провести детей сквозь стену, было недостаточно являться хаксом, нужно было иметь еще и определенные силы и опыт, дабы защитить их всех от нападок системы. Ведь по сути, желе — это и была та самая защита, и она не хуже червей проникала во все, даже трудно доступные места. Только теперь, подходя к стене, я понял суть всего произошедшего. Понять-то понял, но уверенности мне это не прибавило. Черт побери, я не хочу умирать! — А вы не будете продолжать третировать человечество, если попадете в виртуалию? — Да сказали же, нет! — фыркнула Куколка, — это особенное место, которое усиливает наши силы и к тому же соединяет наши способности в одно целое, в виртуалии же мы станем каждый сам за себя. — Да-да… Но стоит ли мне доверять вам… — почесал я подбородок, осматривая деток с головы до ног. Те лишь что-то буркнули в ответ. — Когда мы освободимся, мы откроем «белые кубы», и люди, что в них заключены, вернутся в свои реальные тела. Тебе не о чем беспокоиться. По сути, это единственный способ освободить их всех. Нда, умеют они уговаривать. Я подошел к стене желе и прикоснулся рукой к мягкой глади. Пальцы без каких-либо преград свободно проникли в стену, и я почувствовал слабую тягу, как и тогда, когда окунулся в это море ранее. Только тогда меня тянуло сюда, теперь же кажется тащило обратно. Я поспешно высунул руку прежде, чем меня засосало внутрь, и нервно почесал затылок. Получается, что это конец? И я больше не смогу вернуться к маме, больше не почувствую запах одеколона Зуо, не прифигею от очередной идеи Мифи и не поковыряюсь в носу на уроке биологии? Я больше не буду давиться попкорном, плакать над новым сезоном «Героев-Вонючек» и уже никогда не смогу почувствовать на своем животе босую ножку Эллити, не услышу ее амазонские вопли, не буду ковырять вилкой в подгорелой каше, чтобы затем проводить незабываемые вечера на толчке, не досмотрю «Сопливые Дрязги»??? Странно… очень странно, насколько все это мне в действительности нравилось, и как мне этого будет не хватать. Я уже очень долгое время старался ценить жизнь и видеть если не все, то очень многие ее позитивные стороны, но даже подумать не мог, что мое окружение, моя обыденность все это время значила для меня так много. Вывод напрашивался сам собой. Я не хотел умирать, а в кому впадать — тем более. Но только так я мог спасти людей. Нет, пофиг на людей, но мама. Ее в таком состоянии оставить я уж точно не мог! — Ну что… пойдемте? — вздохнув поглубже, я протянул руку Куколке. Она тут же вцепилась в меня, а за нее схватились остальные. — Если мы будем поддерживать с тобой связь, у нас будет шанс выбраться, поэтому мы ни в коем случае не должны расцепляться, — объяснил Вожак. Я лишь кивнул, — Если система взбунтуется, тебе придется сделать что-то наподобие того, что ты предпринял против червей, но куда мощнее! — я кивнул повторно. — Что ж… ни пуха нам ни… — Стойте, — признаюсь честно, я обрадовался тому, что кто-то нас прервал. Говорят же, что перед смертью не надышишься! Ой, как не надышишься! Но вот мои спутники обрадовались куда меньше. — Это еще что за старик? — недовольно забормотала Тумба-Юмба, вглядываясь в желе. — Как он сюда попал, почему мы не почувствовали его приближения раньше? — запаниковал Вожак. — Потому что он к нам пришел, не подключаясь напрямую к серверу, как это сделал он, — кивнула Куколка в мою сторону, — он прорвался сюда прямиком из виртуалии! — Разве такое может быть? — Разве? — Может? — зашептали дети, отпустив мою руку и теперь, как завороженные, вглядываясь в стремительно приближающуюся фигуру. Почему-то она мне показалась смутно знакомой. Ну так… самую чуточку. Да нет же… не чуточку… совсем не чуточку! — Отец? — выдавил я из себя, не веря своим глазам, — ты что тут… — Ох, мой нерадивый сын всегда умел попадать в передряги, — ухмыльнулся отец, аккуратно выбираясь из стены и осматривая имитацию своего дорогого костюма на наличие кусочков желе, что могли налипнуть на виртуальную ткань. Между прочим, некоторые вещи для аватаров стоили ничуть не меньше, чем настоящие вещи в реальном мире, и папа сейчас был в одном из таких, совсем не дешевых нарядов! — Ты что тут забыл! — конечно, мой папочка всегда умел появляться внезапно и этим откровенно выносил мне мозг. Иногда у меня закрадывалось подозрение, что он обладает какими-то суперспособностями. Уж слишком темной лошадкой он был даже для меня — для собственного сына! Появлялся дома он редко, но всегда метко. Словно даже находясь за тысячи километров от нас, он всегда за нами наблюдал, знал каждый наш шаг, начиная от моего утреннего мордополоскания в туалетах школы, которое мне предоставляли щедрые одноклассники, и заканчивая победой Эллити на городских соревнованиях по каратэ среди младших классов. — И так ты приветствуешь своего дорогого и горячо тобой любимого отца? — развел папа руками, явно дожидаясь того, что я кинусь ему в объятья. — Я с тобой обниматься не буду, — хмуро предупредил я. — И почему вы, дети, так жестоки?! — отец обращался не ко мне, а к толпе деток, — лишь у вас начинается переходный возраст и, на тебе, больше не хочет обнимашек с папочкой! — Обнимашки с папочкой? Пап, меня сейчас стошнит! — Териал, я прекрасно знаю о том, какие у тебя проблемы с желудком, так что в следующий раз можешь не просвещать меня на сей счет, — хмыкнул отец, пожимая плечами. — Я имел в виду… — Что имеешь, то и вводишь, знаю-знаю! — ПАПА! — наверное, он был единственным человеком, разговаривать с которым мне было крайне трудно. Уж слишком похожи мы с ним были. Только у отца еще и за спиной был огромный жизненный опыт, тягаться с которым было бесполезно. — Да, сын мой, — изображая священника, ухмыльнулся отец. — Не смешно, — буркнул я. — Ты всегда был занудой, Териал! — только и отмахнулся отец и вновь переключил свое внимание на деток, — Так вы хотите выбраться отсюда? — подопечные «детского садика №8» лишь переглянулись, а затем неуверенно закивали. В глазах их читалось немое восхищение и трепет. Наверное, за все то время, что они здесь пребывали, они впервые столкнулись со Взрослым человеком, который годился им в отцы, если не в дедушки. И сколько бы они здесь ни пробыли, они оставались детьми, которые не могли скрыть восторга при виде взрослого умного сильного дяди. — Да, хотим! — пискнула Куколка, делая робкий шажок в сторону моего отца, — а… а вы кто? — Я отец того оболтуса, — кивок в мою сторону. — И такой же, как мы! — выдохнул Вожак, — когда все только начиналось, в нашей группе было много взрослых. Но они умирали один за другим. Их тела не выдерживали перегрузок. А наши только еще развивающиеся организмы под стимуляторами и различного рода медикаментами искусственно сделали куда более выносливыми. — Поэтому вы и остались одни? Сами по себе? — дети горячо закивали, — наверное, вы очень скучали все это время по своим родителям? — все тут же потупили глаза. Самый маленький мальчик, что повсюду таскался с машинкой на веревочке и лишь молчал, внезапно разревелся. — Позволите ли вы мне впредь приглядывать за вами? — детки тут же вылупились на отца с изумлением, но и откровенной радостью. А вот я их радости не разделял. — Эй! Это что еще за заявы, — естественно, я начал возмущаться, — ты совсем из ума выжил?! — знаю, что с отцами так не разговаривают, но в данном случае можно, — тебе, что, мало меня и Эллити?! — Териал, не буйствуй, иди, пососи своих успокоительных конфеток. — Я не пью успокоительного! — И это заметно! — Папа! — Териал, не смей спорить с отцом! — властно прикрикнул на меня папа, заставив съежиться под его взглядом, — неужели ты действительно веришь в то, что я буду спокойно стоять и смотреть, как теряю своего единственного сына? — улыбнулся он мягче, — Пойдемте, — протянул он руку девочке, которая тут же вцепилась в нее мертвой хваткой. — Погодите! Ведь он же не прошел игру! Для начала… — Териал! — вновь повысил голос отец. — Он попал сюда через виртуалию, одно только это показывает его силу, — пожал плечами Вожак, так же беря отца за другую руку. Все остальные последовали его примеру. Высокий седой мужчина внушал им большее уважение и доверие, чем какой-то зачуханный подросток. Только сейчас я начал осознавать весь ужас складывающейся ситуации. Отец собирался заменить меня! А это значило, что он умрет или останется овощем? Нет-нет-нет, это не вариант! Должен же быть какой-то иной выход! — Я буду наблюдать за тобой и Эллити так же, как делал это раньше, и не беспокойся, уж я-то слишком долго в виртуалии не задержусь, скучное местечко, знаешь ли, — подмигнул он мне и шагнул в желе, — Ах да… — часть его тела уже окунулась в зеленую субстанцию, но голова все еще была снаружи, — В прошлый раз я совершил непоправимую ошибку, попросив тебя забыть обо всем. На этот раз я прошу тебя не забывать, но помнить. Помнить этот день до последней секунды и никогда не прятать это воспоминание в глубинах своего подсознания. Будь счастлив, Териал. — Папа, нет! — выкрикнул я, вскакивая на ноги и уже собираясь кинуться к отцу и силком вытащить его из плена мерзкого густого океана. Вот только мои ноги не сдвинулись с места. И когда я взглянул на них, увидел, что по самую щиколотку они замурованы в виртуальном полу. Дернул одной ногой — безуспешно, повторил попытку — никаких изменений. Попробовал применить пару вирусных программ, которые помогли мне с червями. Пол вокруг меня покрылся мелкой сетью из трещин, но ноги по-прежнему оставались обездвижены. Да уж, папочка постарался на славу! Чертов старикан! Как ты мог так поступить! Я ведь даже не успел нормально поговорить с тобой! А мама, что будет с мамой? Что будет с Эллити?! — Черт, ты им нужен больше, чем я! — в отчаянии выкрикнул я, присаживаясь на корточки и начиная ногтями скрести пол, тем самым пытаясь освободить свои ноги. Но, конечно же, у меня так ничего и не получилось. Только и оставалось, что смотреть сквозь прозрачно-грязное желе, как мой отец в обнимку с семеркой молокососов уходит все дальше и дальше, превращаясь сначала лишь в еле различимый силуэт, затем и вовсе в полупрозрачную точку. Исчез… Я видел, как он уходил, я слышал его последние слова… А ощущение было, словно я наблюдал за тем, как он умирает у меня на руках. Возможно, в какой-то степени так и было. Лишь только отец полностью исчез из поля моего зрения, как ноги мои тут же освободились. Я хотел было кинуться к желе, когда пол под моими ногами задрожал, и я, не удержавшись на месте, бухнулся на колени. Спасибо, я не чувствовал настоящей боли в ногах, но это прекрасно напомнило мне о том, что меня ждет по возвращении в реальность. Виртуальное подпространство тем временем рушилось. Трещина, что была изначально сделана мной и все это время медленно разрасталась, уже разделила огромную площадку на несколько частей и перекинулась на небеса и облака, а отцовская прога, что удерживала мои ноги, кажется, лишь подлила масла в огонь. Еще секунда, и под моими ногами разверзлась бездна… Прощай, этот странный мир… Прощайте, хаксы… Прощай… папа… **** Тебя не слишком вдохновляет пребывание в полной тишине в холодной комнате среди полумертвых детишек, но ничего другого не остается. Насекомое подключено к главному серверу. Дабы чуточку его согреть, ты покрываешь парня своим френчем, хотя вряд ли эта вещь хоть как-то облегчит его состояние. Кроме того, немного подумав и убедившись в том, что блондин этого не увидит — благо парень сейчас обнимается со своей синеволосой нимфой и до тебя ему дела нет — садишься перед Фелини на корточки, берешь его окоченевшие ладони в свои и дышишь на побелевшие пальцы насекомого, стараясь их согреть. На миг представляешь, что Фелини застает тебя за этим делом и содрогаешься, но рук Лиса так и не отпускаешь. Не проходит и десяти минут, как под ногами насекомого появляется без преувеличения лужа крови, что заставляет тебя изрядно понервничать. Еще больше беспокоишься из-за его сдавленного дыхания и того, как он иногда морщится. В глубокой виртуалии физической боли из реальности чувствовать он не должен. Значит, там что-то происходит, что-то не слишком хорошее. Чем больше проходит времени, тем больше ты нервничаешь. Отпускаешь руки насекомого, потому что согреть их тебе так и не удается, хватаешь трость, и она по твоей воле начинает издавать глухие, очень частые стуки, ударяясь с твоей легкой руки об пол со скоростью сто ударов в минуту. И тебе кажется, что ты не сдвинешься с места, пока насекомое не откроет глаза. Но в этом плане ты поспешен. Утопающая в ледяном тумане комната внезапно наполняется звенящим однотонным писком и окрашивается в жуткий холодный красный цвет. Датчики на капсулах лихорадочно мигают, оповещая о том, что находящиеся внутри саркофагов мумии умирают одна за другой. Еще несколько томительных секунд, и все резко тухнет, а пронзительный писк становится еле различимым. С этого мгновения мумии в саркофагах признаков жизни больше не подают. Неужели это сделало насекомое? Неужели… — Па…па… — слышишь ты шепот со стороны Фелини и замечаешь, что по его щеке стекает маленькая слезинка. Подходишь ближе и убираешь ее одним легким поцелуем, а затем отворачиваешься с таким видом, словно ничего не было. Еще через пару мгновений вирту-очки отключаются. Но насекомое не шевелится. Ты сам снимаешь с него очки, проверяешь пульс. Жив. Скорее всего, просто потерял сознание. Это знаменует лишь одно. Вашу победу. **** — Он…? — Нет, — через пару минут сухо ответил Лирон на вопрос, который буквально витал в воздухе, но никто из присутствующих не решался произнести его вслух, — Он жив, — тихо проговорил парень, прощупывая пульс на запястье Фелини, — в коме, — чуть погодя добавил он, облизнув пересохшие губы. Послышались дружные облегченные выдохи. Да, кома — это все-таки не смерть. В этом смысле Лирон был полностью согласен со своими коллегами, которые впервые за все то время, что работали с Фелини, все вместе собрались в его кабинете, хотя если бы их здесь заметили, ничем хорошим бы это для них не закончилось. Нет, они не помогали своему боссу проникнуть в закрытые пространства виртуалии, не подпитывали мужчину какой-либо информацией и не направляли его. Они были бы рады, но Фелини запретил им что-либо предпринимать, осознавая, что его действия незамеченными не останутся. Сам мужчина ничего не терял, потому что изначально знал — вернуться он уже не сможет. Поэтому все эти молодые люди, что расселись на широком подоконнике, блестящем полу и даже столе, что находился в кабинете Дэвида, были здесь, дабы поддержать его хотя бы морально. Наверное, некоторым покажется это странным. Зачем приходить к тому, кто уже не очнется, рискуя карьерой, а, быть может, и жизнью? Но всех присутствующих с Фелини связывало очень многое. Он практически был им вторым отцом. — Парень, ты слышал поговорку: «Кто победил, тот и добро»? — с этого вопроса, по сути, и началось знакомство новичка из школы гениев — юного правительственного программиста, и одного из самых влиятельных людей мира, пусть Лирон об этом узнал далеко не сразу. Дэвид Фелини числился политиком высокого ранга, одним из многих, но парень знал, что этот мужчина, как серый кардинал, зачастую играл не последнюю роль в решении особенно важных правительственных вопросов. Вот только рано или поздно любую чрезмерную, пусть и скрытую активность замечают. Правительство, начиная ощущать со стороны Фелини откровенную угрозу, давало ему все меньше свободы действий, незримо шантажируя мужчину его семьей и перспективой того, что с ними может произойти, сделай он одно неверное движение. Но даже при всем при этом Дэвид неверные движения делал. Причем с завидным постоянством. Да, этот человек был очень смелым. — Не пойман — не вор! — любил он повторять, после чего заливался заразительным смехом. — Поймали, — вздохнул Лирон, все еще не в силах отвести взгляда от лица мужчины, в уголках рта которого застыла еле заметная улыбка, — Или убежал, — подумав, добавил он, набирая в легкие побольше воздуха и поворачиваясь к группе верных Дэвиду людей. С этого момента Он должен был возглавить их и продолжить то, что начал Фелини. Конечно же, не навсегда… лишь до того момента, пока мужчина не сможет вернуться в свое тело. А он вернется. Лирон был в этом уверен настолько же, насколько был уверен в том, что его имя — Лирон. **** Скажу начистоту, нет ничего прекраснее обнаженного сэмпая, лежащего под тобой с растрепанными волосами и легким удивлением на лице. Нет, и все тут! А если, ко всему прочему, руки его привязаны к спинке кровати, а ноги раздвинуты развратно и с неким призывом, полет крыши обеспечен далеко и надолго. Уж в этот раз переиграть роли Зуо не сможет! Не позволят веревки — лучшее изобретение человечества! Так что я могу часами разглядывать его такое пленительное тело, водя пальцами по четким рельефам груди, пресса, поглаживая живот, при этом нервно облизывая постоянно пересыхающие губы и сглатывая слюну. Раньше мне казалось, что нет ничего отвратительнее, чем огромный, волосатый качок в роли пассива. Нет, Зуо не огромен и, конечно, до качка не дотягивает. Да и не особенно он волосатый… пока. И все равно уже не мальчик, но мужик. Красивый, но далеко не смазливый. Зуо — мужик. Му-жик. И я его поимею! Я, хилый недоделок, еще подросток, Поимею настоящего Мужика! Мухаха — ей богу, чувствую себя межгалактическим злодеем! — Только посмей! — нервно шипит Зуо, когда я прикасаюсь к внутренней части его бедер. В ответ лишь одариваю его ехидной улыбкой, достойной чеширского кота, и сэмпай бледнеет. Он то и дело пытается освободить свои руки от пут, но веревка не поддается. О нет, мой сладкий, больше ты не отвертишься! Сейчас Тери Фелини оторвется на тебе по полной программе! — Раз ты так просишь! — с этими словами впиваюсь сэмпаю в губы, на что тут же следует безжалостный укус. Во рту появляется металлический привкус, но поцелуй я разрываю далеко не сразу. Я знаю, что это всего лишь сон… А раз сон, значит, делать я могу все, что захочу! С этой мыслью я, как маньяк-насильник, с жутким хрипом или, быть может, сопением, перевозбужденный до такой степени, что, кажется, вот-вот лишусь остатков рассудка, начинаю не целовать, а буквально кусать кожу Зуо. Я вовсе не хочу сделать ему больно, но желаю показать ему, что в данный момент он только мой! Но, конечно же, одними укусами я обхожусь не долго! Прекращать мучить Зуо я даже не собираюсь! Без предупреждения приставляю головку члена к анальному отверстию сэмпая и одним резким толчком полностью проникаю в него. С губ Зуо срывается сладкий стон. Мое сознание плывет от жгучего блаженства. Это ощущение нельзя сравнивать с физическим удовольствием, оно куда более одухотворенное, чувствуется острее и длительней. Чтобы Зуо стонал от моих прикосновении? Даруйте мне сил, я сейчас умру от оргазма мозга! Я понимаю, что происходи все это в реальной жизни: а) Зуо бы обложил меня матом с головы до ног; б) Зуо бы отмудохал меня ногами, которые, в отличие от рук, ни к чему не привязаны; в) в порыве ярости Зуо бы к чертовой матери порвал все веревки и набил бы мне морду; г) *на сладкое* моя смерть была бы очень мучительной и долгой от жесткого, непрекращающегося траха. Секс — это конечно хорошо, только подыхать от него я пока не собираюсь! Но не отвлекаемся от вкусного сновидения! Здесь царь и Бог — я, поэтому от всего, что я делаю, Зуо просто обязан получать безграничное удовольствие. И он получает! Выгибаясь дугой, подаваясь мне навстречу и с готовностью насаживаясь на мой член, вцепившись в веревки и приглушенно, сдавленно постанывая. Все заканчивается крайне быстро. Ну, а что еще можно от меня ожидать?! Подобная сцена — моя мечта! Конечно же, одна только мысль о том, что я обладаю Зуо, доводит меня до пика возбуждения, поэтому кончаю я, не продержавшись и десяти минут. И по моей воле, то же делает и сэмпай. И, о, как он это делает! Зажмурившись и вскрикнув громче прежнего, он содрогается от все не прекращающейся волны оргазма, покрывая собственный живот прозрачно-белой спермой. Наблюдая все это, я тут же хочу трахнуть его еще разок! Без передышек! Благо буйствующие в моем теле гормоны с готовностью предоставляют мне подобную возможность. Но Зуо кажется таким измотанным и усталым, что я не решаюсь продолжать «банкет», лишь, не обращая внимания на его сперму, ложусь на живот сэмпая и пытаюсь отдышаться. И в этот момент наступает кульминация. Зуо, собравшись с силами, вяло переводит на меня мутный взгляд и еле слышно шепчет: «Я люблю тебя, насекомое». Финиш. Моя и без того неустойчивая нервная система взорвалась бурей волнений, разноцветьем красок, какофонией звуков, от которой я вздрогнул и тут же проснулся. Каково же было мое удивление, когда я увидел перед собой обеспокоенное и уставшее лицо Зуо, причем так близко, как будто сэмпай собирался меня поцеловать. (Знаю, что звучит это абсурдно, я и сам в это не верю!) Впрочем, он тут же отшатнулся от меня с таким видом, словно только что сказал что-то, что слышать мне было нельзя. Интересно, что бы это могло быть?! — При… вет… — выдавил я из себя, параллельно пытаясь понять, где же я нахожусь. В первую секунду из-за царящего в комнате полумрака, я, было, решил, что все еще нахожусь в морозильной камере, но быстро сообразил, что мне далеко не холодно, а наоборот, очень тепло, мягко и уютно, а боль в ногах стала какой-то далекой и словно бы мной не совсем осознаваемой. — Привет. — Где я? — В больнице, — ответил Зуо, с необъяснимым интересом разглядывая мое покрывало. Никогда бы не подумал, что он любитель мордовских мотивов! — А как я сюда попал? — вопрос наиглупейший, но мне казалось, что если я не продолжу разговор, завести новый уже не смогу. — Догадайся, — ехидно хмыкнул сэмпай. — Неужели северные псы, громко лая и таща за собой большие мохнатые сани, прибежали прямо к морозильной камере? И тогда ты взял меня на руки, положил в эти самые сани, поцеловал в лобик, назвал своим любимым насекомым, сам сел рядом и обнял меня! Летающие собаки довезли нас до больницы, а пока длилось это небольшое путешествие, ты убаюкивал меня сказками о подкожных паразитах, отпаивал какао и кормил пряниками прямо с зубочисток, — вдохновенно предположил я. — Да, именно так все и было, только я тебя не нацеловывал и не обнимал, — с каменным лицом согласился сэмпай. — Но на собаках мы летали? — Однозначно… — И какао пили? — Упились. Я аж прослезился. Наконец-то… наконец-то появился тот, кто был способен поддержать со мной интеллектуальный разговор, устроить дебаты или даже поделиться впечатлениями о пережитом! — Собачки классные, правда? — Ахуенные… — холодно отозвался Зуо. — А ведь ты им не понравился… они даже рычали… — Пока я не пообещал им разорвать их сраные грызла, если они рыкнут на меня еще хоть раз. Они сразу меня полюбили. Внезапное чудо. — Ты умеешь быть убедительным! — Да, мне надо проводить уроки: «Что сделать, чтобы ваше окружение вас полюбило». — А что… хорошая подработка! Днем босс Тени, ночью проводишь мастер-классы. Идея замечательная, тебе надо ее развивать! — Обязательно. Замолчали. Казалось бы, тема разговора исчерпана. Обычно я мог говорить и без темы вовсе, но в данный момент был настолько расслаблен, что думал крайне медленно, поэтому, в конце концов, не нашел ничего умнее, чем гордо брякнуть: — А я только что тебя трахнул! К столь наглому заявлению равнодушным остаться Зуо уже не смог. Его каменная маска, которую он создавал с таким старанием, треснула и рассыпалась, продемонстрировав мне гримасу бесконечной злобы и раздражения. В первое мгновение сэмпай, кажется, собирался наброситься на меня и разорвать на маленькие кусочки, но затем опомнился, взял себя в руки и отыгрался на близлежащих предметах. Проще говоря, Зуо схватил свою трость и со всего размаха метнул ее в одну из стен больничной палаты. Трость с жутким грохотом врезалась в бетон, срикошетила от стены и закатилась под мою кровать. Я тут же приметил тот факт, что если бы сэмпай был в своей лучшей физической форме, трость наверняка бы сломалась. Этот же удар для Зуо был бесстыдно слаб. — В постели ты был о-о-очень страстным, — тем не менее продолжал я гнуть свое. — Чего ты добиваешься?! — в ответ на это зло зашипел сэмпай, схватив меня за горловину больничной белой футболки и притянув к себе. Его лицо оказалось в опасной близости от моего. Конечно же, я не удержался и чмокнул его в нос! А что? Я бы чмокнул и что поинтереснее, но кто ж мне даст? Как бы прискорбно это ни звучало, но Зуо — знатная антидавалка! — Ва-а-а! Носик… — прокомментировал я свое действие. Зуо побагровел от переполняемой его ярости, швырнул меня обратно на кровать, одним ловким движением ноги извлек из-под кровати трость, поймал ее одной рукой и стремительно ринулся к двери. — Не уходи! — тут же встрепенулся я, приходя в себя. Во всем виноваты дурацкие лекарства! Они заставляют мою и без того накренившуюся крышу еще и протекать! — Я больше не буду! — плаксиво добавил я, давя на жалость. Вообще было бы странным предположить, что я действительно смогу разжалобить Зуо, но сэмпай остановился. Немного помедлив, он вернулся к моей кровати, но взгляда моего упорно избегал. — Как ощущения? — наконец с напрягом выдавил он. — Болит все… — честно признался я. — Все, кто был в ПКО-коме, пришли в себя, — словно бы не услышав моего ответа, продолжил Зуо, — Тебе звонила сестра. Я взял трубку. Сказал ей, в какой ты больнице. Она просила передать, что ваша мать пришла в себя. Сейчас врачи характеризуют ее состояние как стабильное. «Чего нельзя сказать об отце», — мысленно продолжил я и почувствовал, как к горлу подкатывает комок. — Это хорошо, — стараясь выглядеть бодро, отозвался я. — Да… Тишина. Раздражающая и гнетущая. Напряженная, словно бы вязкая, при которой ощущаешь себя крайне неуютно и тревожно. Такая зачастую бывает… хм… в какие же моменты она бывает? — Ладно, мне пора, — тихо заговорил Зуо, и я чуть не поперхнулся воздухом. Точно! Такая тишина бывает перед расставанием! Но мы же не собираемся расставаться? Нет же, Зуо?! Отбор закончился, но нам же еще столько всего нужно сделать! Сходить на свидание, целую сотню свиданий, а затем заняться сексом, целую тысячу раз! А если он уйдет… что будет, если он уйдет? Я же не смогу жить дальше? Нет! Я не захочу жить дальше, если рядом со мной не будет его! ПОСРАТЬ НА ГРЕБАННУЮ РОМАНТИКУ! Думайте что хотите, приписывайте к влюбленным идиотам, называйте психопатом. Психи тоже любят! — Ты не можешь уйти прямо сейчас! — воскликнул я хрипло, — а… а как же секс? — Чего? — сэмпай был уже у двери. Он кинул на меня недоуменный взгляд, в котором я не заметил ни капли энтузиазма по поводу моей идеи. — Ну… у нас с тобой было настоящее приключение! Но вот оно завершилось! Любое приключение должно заканчиваться сексом! — мне хотелось говорить весело и непринужденно, но голос дрожал. Да, я хотел удержать Зуо во что бы то ни стало! — Ты бредишь, поменьше смотри порнографию, идиот, — только и фыркнул сэмпай. — Нет! Постой! Но ведь завтра ты придешь?! — умоляюще простонал я. — Приду, — сухо бросил Зуо. Лжец. **** — Не позднее, чем всего час назад, в городских больницах по всему миру произошло настоящее чудо! — вещала молоденькая ведущая с голографического экрана, рассказывая о последних мировых новостях, — все жертвы ПКО-вируса, которые в течение этой недели попали в его сети и впали в ПКО-кому, пришли в себя! Мужчина, что обычно включал новости для фона, под который занимался своими делами, вздрогнул, тут же отложил до того интересовавшие его бумаги и уставился в экран. «Быть не может… Неужели…?» — его пальцы лихорадочно забегали по виртуальной клавиатуре, вызывая небольшое голографическое оконце, которое отображало жизненные показатели восьми хаксов, что столько лет «спали» в своих капсулах и за которыми все эти годы безустанно наблюдал мужчина. Сейчас показатели упорно держались на нуле. Тогда мужчина столь же поспешно набрал ненавистный номер ненавистного человека, но, сколько бы ни прошло гудков, трубку никто так и не взял. Впервые за эти годы Ненавистный Человек не брал трубку. Это могло значить лишь одно… Еще несколько секунд всматриваясь в заснувшие датчики, мужчина откинулся на своем кресле, затем уставился в потолок, и, наконец, улыбнулся. За улыбкой последовал смешок. За смешком раздирающий мужчину хохот. Этого просто не могло быть! Он смеялся и смеялся, холодно и ядовито, с каждой секундой все больше походя на гиену. Чтобы действительно все вышло именно так! Служанка, что как обычно в этот час приносила мужчине ужин, вздрогнула в дверях и чуть не уронила поднос, увидев хозяина в таком состоянии. Девушка поспешно спряталась за дверью, прежде чем он заметил ее. Сейчас мужчина был слишком страшен и подходить к нему не хотелось. Мужчине было плевать, как он выглядел со стороны! Он все еще не мог поверить в то, что его десятилетний план увенчался успехом! Все эти хитросплетения, десятки действующих лиц, изучение их психологии, предсказывание их действий и просчет каждого шага! А для чего? Для чего он все это делал? Он так увлекся игрой, что уже и забыл, зачем ее начал! Но сейчас, в эту самую минуту он вспомнил свою первоначальную цель и теперь не мог сдержать торжествующего хохота. Правильно… все эти годы у Шина была одна цель, один-единственный человек, которого он уважал, люто ненавидел и Боялся, единственный, кто мог помешать Шаркису в осуществлении своих дерзких планов касательно Тосама, правительства и всего мира! Этим человеком был Дэвид Фелини! И с сегодняшнего дня он Шину был больше не опасен! **** Кори пришел в себя, невольно открыл глаза, но тут же в страхе зажмурил их в надежде на то, что его пробуждение осталось незамеченным. Он даже не успел разглядеть, где же он находится и есть ли рядом с ним хоть кто-нибудь, но парень и не хотел знать. Он боялся того, что мог увидеть, и предпочитал продолжать изображать из себя бездыханный труп. Тело Кори было истерзано, но еще больше парня сломали морально, поэтому смерть его уже не пугала, по крайней мере, так ему пока казалось. Кори считал куда более жестоким наказанием ту боль, что в данный момент он испытывал, и страшился того, что ее преумножат. — Открой глаза, — от холодного голоса, внезапно разорвавшего гнетущую тишину, парень вздрогнул, и, сам того не осознавая, безропотно подчинился приказу, действительно открыл глаза и натолкнулся на колючий взгляд красных глаз. Животный страх, тут же вспыхнувший где-то в районе груди и вынудивший сердце парня биться в утроенном темпе, заставил Кори вскрикнуть и вжаться в холодную стену комнаты. При этом он нервно огляделся по сторонам, и увиденное его не вдохновило, потому что парень сидел на полу в просторном темном помещении, которое освещало несколько тусклых ламп. Мебели в комнате не было, зато присутствовало огромное зеркало во всю стену, взглянув в которое, Кори захотелось вскрикнуть повторно. На него с зеркальной глади смотрел некто безобразный, с опухшим лицом, многочисленными ссадинами на лице, шее, ключицах и руках, облаченный в какое-то рванье, перепачканное в его крови и грязи. — Ты знаешь, кто я? — тем временем вновь заговорил обладатель красных глаз. Кори чуть помедлив, кивнул. И уродливое отражение кивнуло вслед за ним, словно бы издеваясь. Конечно же, они знали Зуо Шаркиса. — Это упрощает дело, — криво ухмыльнулся брюнет, внезапно пошатываясь, но тут же беря себя в руки. — Босс, вы… — к Зуо мгновенно подлетел какой-то красавчик с рюкзаком за спиной, с готовностью подставляя ему свое плечо в качестве опоры, но брюнет, лишь грубо оттолкнув его, схватил свою трость и оперся на нее. Да, Зуо был не один. В помещении находилось несколько человек — те двое, что притащили сюда Кори: взрослая женщина и молодой парень, один лишь вид которых вызывал у их жертвы немой ужас; затем этот самый красавчик, а так же, как бы странно это ни казалось, присутствовали Лео и его телохранитель! Но они, в отличие от Кори, выглядели куда здоровее, пусть одно плечо синеволосой девушки и было перебинтовано, и не слишком походили на пленных. Оба стояли за спиной Зуо не как его враги, но как… — Что ты здесь делаешь? — парень настолько удивился своему бывшему любовнику, что вопрос сорвался с его губ быстрее, чем он осознал это. Да и свой охрипший голос Кори узнал далеко не сразу. «Почему я, а не ты на этом месте!» — мысленно завопил он. — Оставьте нас наедине, — не обернувшись к своим подчиненным, скомандовал им Шаркис, и все, включая Лео, без лишних слов направились к выходу. Лишь красавчик зашептал что-то про состояние босса. — Ничего, у меня еще есть время перед отторжением, — заверил его брюнет, снимая с себя френч и закатывая рукава своей рубашки. Красавчик в ответ пообещал все равно следить за состоянием босса через зеркальную стену, а затем вышел из комнаты. Лишь клацнул замок, Кори вздрогнул, забился в дальний от Зуо угол и зашипел, походя на буйнопомешанного: — Что ты от меня хочешь?! Я уже обо всем рассказал твоим подчиненным! — Да, я знаю, — кивнул брюнет, — Я и не собираюсь с тобой разговаривать, — хмыкнул он, направляясь к парню. — Нет! Постой! Прошу тебя, не убивай меня! Я сделаю все, что ты захочешь! Я готов на все! — торопливо забормотал Кори, выставляя руки вперед и подобным жестом стараясь остановить надвигающегося брюнета. — Мне ничего не нужно. — Но ты же не убил Лео и Аш! — Потому что убивать их было бы слишком расточительно. — В каком это смысле? — В том, что Лео — умен, настолько, что смог пробудить ПКО-вирус, а навыки Аш в ведении боя восхищают. Плюс —они молоды и умеют рисковать, — не поленился объяснить Зуо, — как же я мог избавиться от столь талантливых людей, когда будучи живыми, они принесут мне куда больше пользы, ты так не считаешь? — Но они… Получается, они предатели! Предатели не могут… — Кори прервало насмешливое фырканье: — Предателями могут быть слабые глупые люди, — резонно заметил он, — сильные личности не предают, они лишь пересматривают свои жизненные позиции. — Да какая, черт возьми, разница! Сейчас они пересмотрели свои позиции в твою пользу, а через несколько лет так же пересмотрят в пользу твоих врагов! — не успокаивался Кори. В нем кипела жуткая обида! Почему после всего произошедшего только он должен страдать?! Пусть и Лео хлебнет сполна! Но Зуо не оправдал его надежд. Кори был уверен, что злобный босс Тени в порыве ярости притащит в эту комнату и двух своих новых подчиненных, но Зуо был по-прежнему спокоен. И это спокойствие пугало куда больше, чем возможные приступы ярости. — Если они поступят так, единственным виновником этого буду я, — снисходительно пожал плечами брюнет, — Если ты решил стать лидером что футбольной команды, что мафиозной группировки, ты изначально должен понимать, какая на тебе лежит ответственность. Ни один человек не пойдет за тобой, просто потому что тебе этого захочется. Ни один человек не останется рядом с тобой, если ты перестанешь быть тем, за кем он готов следовать. Правильно, Подчиняются — опять же слабаки, а самодостаточные личности — только следуют, потому что живут они не мыслью о том, как возвысить человека, что стоит в их главе, а о том, какую революцию может свершить этот человек, если его возвысить. Ты говоришь о том, что Аш и Лео предадут меня, я же утверждаю, что они будут мне преданы как никто другой. Не потому, что они настолько благородны и так меня любят, а потому что Я Сам добьюсь от них такого уважения и безграничной благодарности за все то, что им даст сотрудничество со мной, что их гордыня не позволит пойти против меня. — Детский наивный лепет, — набравшись храбрости, выдавил из себя Кори, — единственное, что будет удерживать их рядом с тобой — это страх! И как только они найдут кого-то, кто сможет их избавить от тебя, они с радостью продадут тебя с потрохами! — Как ты продал с потрохами моего отца? — усмехнулся Зуо, присаживаясь перед Кори на корточки, — Хотя, бьюсь об заклад, именно этого он от тебя и ожидал. Даже предавая моего отца, ты плясал под его дудку, не смешно ли? — Да что ты знаешь?! — Я знаю своего отца. Этого мне вполне достаточно, — улыбнулся брюнет как-то до странного грустно, после чего поднялся на ноги и начал разминать пальцы. — Погоди! Что… что ты хочешь сделать? — вновь запаниковал Кори. — Разве это не очевидно? — Но чем я хуже Лео или Аш? Я тоже умен! Я тоже талантлив! И мной можно воспользоваться! Заставь и меня следовать за собой! — буквально взвизгнул парень, все больше походя не на создателя ПКО-вируса, а на обыкновенного подростка. — О нет, с тобой все иначе, — улыбка Зуо стала злей, — в любой другой ситуации я бы наверняка подумал над твоим предложением, но ты совершил кое-что непоправимое, то, за что я искренне тебя ненавижу. За что впервые в жизни убью человека. — Впервые? — Кори нервно прыснул, — Сколько десятков жизней уже на твоей совести! О чем ты говоришь?! Ты безумец! — Нет, всего лишь невиновный во всех тех смертях, что любит мне приписывать черная пресса. Я никогда и никого не убивал. Пытал, избивал, калечил, но убивать — это слишком просто, не находишь? — Да? А кто же виновник убийства правой руки босса Железа? Его нашли в больничном коридоре с отрезанными яйцами и… — Я пытал его, но привез в больницу в состоянии, когда жизнь его еще могли спасти. Но вот проблема — ты знал, что Эбри в прошлые выходные, напившись, умудрился переспать с дочерью одного из своих приближенных в Железе. Ах да, дочери этого человека было лишь пять лет. Именно по этой причине я его и схватил. Не потому, что он педофил, а потому, что его все равно бы вот-вот убили, а вину за его смерть скинули бы на Тень, так уже делали и не раз. Видишь, ты оценивал ситуацию, зная лишь треть всего, что происходило в действительности, и после этого ты все еще считаешь, что имеешь права судить о том, кто и что делал? Я так не думаю. Но вот, сегодня я наконец-то оправдаю свою репутацию безжалостного убийцы. Черная пресса будет в восторге. — Прошу… — уже в полубессознательном состоянии зашептал Кори, — пожалуйста… ну пожалуйста… я готов делать все…. Все-все-все… пожалуйста… умоляю! — Знаешь, когда-то отец говорил мне о том, что не следует привязываться к вещам. Связи делают тебя слабее. И он был прав. Но я скажу тебе иную вещь — то, к чему я все же имел глупость привязаться, неприкосновенно. — Пистолет? Ты злишься из-за пистолета? Так он… — О, ты о нем? — Зуо вытащил из-за пазухи свой Зиг Зауэр, — да, я его нашел… — кивнул он, направляя дуло на Кори, — Но речь я сейчас веду совсем не о нем… — Тогда о…? — Кори прервал раскатистый выстрел и жгучая боль в левой ноге, из-за которой он вскрикнул. Не успел парень придти в себя от первой вспышки боли, как тут же последовал второй выстрел во вторую ногу. Кори не выдержал и разревелся. — Ну, а теперь… — Зуо убрал пистолет обратно за пазуху и сжал руки в кулаки. Все последующее он собирался делать голыми руками. В этот вечер все, кто находились за зеркальной стеной, впервые увидели Зуо во всей его «красе» и в очередной раз порадовались тому, что находятся с этим человеком не по разные стороны баррикады. **** Труп в туалете клуба — удивить подобным было уже невозможно. Мало того, на такие убийства обычно забивали как владельцы клубов, так и полиция. Висяк — что с него взять. Но стараясь создать видимость удержания каких-то моральных рамок, полицейские мастерски изображали бурную активность при каждом таком деле. Они фотографировали труп, затем забирали его в морг, место, где обнаружили мертвеца, оцепляли. Они даже искали улики! Но каждый, кто участвовал в подобном фарсе, прекрасно понимал, что через два дня все забудут об этом деле как о страшном сне, а улики полетят в ближайшую мусорную урну. Так произошло и в этот раз. Найдя очередной труп в очередной кабинке туалета очередного клуба, полицейские огородили место преступления ядовито-желтой лентой и уехали. Клуб продолжил работу. Ограничительная лента так же была совсем не в новинку и давно перестала вызывать у людей нездоровый интерес. Посетители клуба, которые заходили в туалет, дабы справить нужду, умыться, расстаться с ужином, принять новую порцию наркоты или заняться сексом, даже не пытались сорвать ее и проникнуть на закрытую территорию. Все и так знали, что кроме измазанного дерьмом унитаза все равно ничего не увидят, зато позже получат огромный штраф за незаконное проникновение на место преступления. Но сейчас в туалете никого не было, и лента висела без повреждений, но, несмотря на это, внутри огороженная кабинка не пустовала. На действительно грязном унитазе как ни в чем не бывало восседал парень с белоснежными волосами и очень бледной кожей. Наверняка если бы его кто-нибудь увидел, однозначно бы принял мальчишку за привидение. — Опять, — в кабинке появился еще один парень с ярко-рыжей копной волос, — ты сделал это опять! — фыркнул он недовольно. — Сделал что? — притворился дурачком седой. — Сколько тысяч раз мне надо повторять, что мы должны Наблюдать. Наб-лю-дать! Но не влезать в историю развития мира! — Не будь занудой, — только отмахнулся седой, поднимаясь с крышки унитаза, — между прочим, двоим в одной кабинке крайне тесно, — заметил он. — Тебя накажут! — не мог успокоиться рыжий. — Да, наверное. — Не «наверное», а накажут! Ты все испортил! — Не хочешь ли ты сказать, что я почти уничтожил этот мир? Я ведь могу и возгордиться! — Господи, они точно накажут тебя! — За что? Я ничего не сделал! Разве что помог одному седеющему мальчишке. — Но он должен был умереть! Его смерть стала бы тем катализатором, который бы помог этому миру перейти на новый виток развития! — Что же это за мир такой, который требует жертвы в виде жизни подростка, дабы развиваться дальше? Ты же тоже должен меня понять! Я не мог просто Наб-Лю-Дать! Считай это седой солидарностью! Он еще об этом не знает, но все рано поседевшие так или иначе входят в тайный клуб… — Замолчи! Мне плевать на вашу солидарность! Но это… Это не останется незамеченным! — рыжий в бешенстве пнул ногой по стене кабинки, на которой красовались различные расшифровки ПКО-вируса, — последняя строчка — твоих рук дело! — Не правда… — Это твой почерк! — Откуда ты знаешь? Может, это подделка! — ЗНАЮ! Но, что куда страшнее, ОНИ ЗНАЮТ! — Пофиг, — вновь улыбнулся седой, — нет ничего плохого, если этот мир просуществует еще какое-то время в этом состоянии, — упорствовал он, — А какая-то убогая надпись… разве она была так значима? — Если бы не было надписи, тот нанит не ушел бы отсюда, он бы не спас Шаркиса, он бы не остановил андроидов, он бы… — Как интересно, правда? — в восторге закивал седой, — ведь вся история, казалось бы, вертится вокруг двух людей, и никто даже подумать не мог, какую большую роль здесь сыграл некто третий? Ведь именно Он стал ключевой фигурой! Пешкой, которая превратилась в ферзя! — Пусть так. Вот только не пойму, чего ты этим добился? Ведь тогда как тот, кто должен был умереть, остался жить, тот, кому было предназначено жить, умер! Так в чем же смысл? — В том, что продолжать жить должны достойные. Я ни о чем не жалею. — Достойные? Как ты смеешь судить, кто достоин жизни, а кто нет? Ты не Бог! — Конечно нет, иначе бы я не существовал! — бодро отозвался парень. — Ты! ТЫ!!! Рыжий, так и не подобрав слов, которые бы наиболее ярко выразили все, что он сейчас думал о своем друге, в порыве злости пнул дверь и исчез. Седой же подошел вплотную к стенке кабинки, провел пальцем по последней расшифровке ПКО-вируса и ее не стало. Единственное доказательство Его вины было стерто. — Вот и ладненько, — выдохнул он и тоже исчез. P.S.S. Теперь у меня есть своя группа, присоединяйтесь ^^ http://vk.com/mr_abomination11