Розовый Фламинго

Твою мааать! Это ж просто ПИЗДЕЦ!!!       Эти мысли каруселью крутились в мозгу Чонгука, который не мог отвести глаз от нереально красивого Тэхёна, стоящего перед ним в одних только супер коротких коралловых шортиках. Смуглое карамельное тело старшего, позолоченное Гавайским загаром, выгодно оттенялось белоснежным кафелем ванной комнаты в их гостиничном номере. Кроме блядских коротких шортиков, которые полностью обнажали стройные гладкие ноги его хёна, на Тэтэ больше ничего не было. Трусов, видимо, тоже. По крайней мере, в районе паха у старшего всё заметно выделялось, свободно шевелясь при поворотах.       Глядя на Тэхёна, Чонгук предчувствовал, что эти гадские розовые шортики, которые старший собрался носить весь Бон Вояж 2, сведут его с ума. Они ничего не скрывают, а, наоборот, подчёркивают всё самое соблазнительное, обтягивая и пах и округлую попку вокалиста так туго, что даже врезаются в ложбинку между пухлых полушарий. Не смотреть на ЭТО просто нереально! Чонгук, между прочим, сам виноват. Зная, что макнэ уже бывал в США, старший спросил его перед поездкой, что там носят на пляже. — Шорты, хён — ответил тот, — яркие шорты.       Тэхён купил их в первый же день прилёта на Гавайи. И вот теперь, через пару дней, решил вырядиться в них вечером, выйдя в таком виде в общую гостиную. Поспешивший вслед за хёном Чонгук никогда не забудет отвисшую челюсть Чимина, вытаращенные глаза Джина, смолкшего посреди ржача Хосока и шальной взгляд Намджуна при виде их Принцессы. Воцарившуюся тишину нарушил только Юнги, с шумом сглотнувший вязкую слюну, вдруг заполнившую его рот. Сам Чонгук так разозлился, что пропустил тот момент, когда его член стал резко наливаться кровью, и пришёл в себя только от ломоты в яйцах, мгновенно сбегая на террасу.       Стояк был настолько сильным, что не помещался в свободных пляжных бермудах. Слава богу, что уже стемнело. Спустившись в сад при отеле, макнэ мучительно пытался найти выход из положения. Возвращаться в ТАКОМ виде в гостиницу — исключено. Успокоиться тоже не получалось. Улёгшись в темноте на траву под каким-то деревом, Чонгук попробовал замедлить дыхание и расслабиться. Уж лучше он уснёт здесь и получит утром нагоняй от менеджера, чем покажется остальным с таким блуднем.       Через пару — тройку неспешных выдохов макнэ блаженно закрыл глаза и тут же вскочил, как ужаленный, тихо матерясь сквозь зубы. Аутотренинг пошёл по пизде. Стоило ему сомкнуть веки, как перед его мысленным взором тут же всплывала пухлая попочка его хёна, облачённая в чёртовы коралловые шортики. Айщщщ! Эта соблазнительная сволочь Тэхён его до белого каления доведёт! Надо спускать пар. Другого выхода нет.       Чонгук сжал свой член через шорты, толкнулся прямо в руку и застонал от удовольствия. Он расположился под деревом, опираясь спиной на его ствол, и развел ноги. Штанины его бермудов были очень широкими и макнэ без труда задрал одну из них до самого паха. Трусов на нём, тоже, не было. Парень просунул руку в штанину и вытащил через неё стоящий колом член наружу. Он принялся с наслаждением поглаживать ствол, постепенно обнажая набухшую головку. Чонгук прикрыл глаза и в голове опять возник образ Тэхёновой попки, туго обтянутой розовой тканью. Но сейчас это было как раз кстати. Макнэ продолжил ласкать свой орган, сладко постанывая, размазывая липкую смазку по шелковистой головке, представляя, как поставит Тэхёна на четвереньки и будет медленно стаскивать с него коралловую тряпку, обнажая округлые полушария. О том, что он сделает потом, Чонгук подумать не успел, так как с громким стоном удовольствия, выдохнув сладкое: «Тэхён-а», спустил себе на ноги.       Всё, теперь можно возвращаться. Поправив одежду, и не заметив вихрастую макушку и пару блестящих глаз, мелькнувшие за ближайшим деревом, макнэ направился к коттеджу, в котором жили Бантаны. В гостиной уже никого не было. Видимо, все разошлись по комнатам. Чонгук зашел в их с Тэхёном спальню, взял полотенце и пошёл в душ, расположенный в дальнем конце коридора. Пришлось пройти через гостиную, соединённую с кухней на манер столовой — студии. Лучше бы он этого не делал. Да твою же мать!!! Вот, ей Богу, лучше бы грязным спать лёг!       Первое, что увидел макнэ, зайдя в комнату, была давно желанная задница Тэхёна всё в тех же узких коралловых шортиках, торчащая из-под барной стойки. Старший стоял раком, низко опустив голову, максимально прогибаясь в спине, оттопыривая вверх предмет Чонгуковых мечтаний, и, вытянув руку, старался достать что-то, закатившееся под стойку. Макнэ честно старался отвести взгляд и испариться оттуда, но безуспешно. Он как шёл, так со всего маху врезался в диван, и, ударившись мизинцем о его деревянную ножку, зашипел от боли. — Ты бы вперёд смотрел, — подал голос Юнги, высовываясь из-за спинки огромного кресла, — а то либо лоб расшибёшь, либо шею свернёшь.       Чонгук уже открыл было рот и почти ответил что-то не совсем цензурное, но тут Тэхён обернулся, мило улыбнулся и попросил: «Гукки, помоги мне, пожалуйста.» Проклиная модельера, придумавшего шорты вообще, а короткие в частности, макнэ приблизился к старшему и присел на корточки рядом. Стройные смуглые ножки и идеально округлая пятая точка хёна оказались в опасной близости от пытающегося скрыть опять встающий член парня. Вот блядство! Как же хочется потрогать!!! И не просто потрогать… Шлёпнуть. Я хочу по ней шлёпнуть. А потом стащить эти ненавистные шорты и ещё шлёпнуть. И не один раз.       Предавшись мечтам о том, как он будет от души с размаху опускать ладонь на эти гладкие пухлые половинки, уже освобождённые от розовой ткани, Чонгук не слышал того, что говорил ему Тэхён и не видел прищуренный взгляд Шуги, внимательно наблюдавшего за младшими. Он очнулся только тогда, когда вошедший в гостиную Чимин пощёлкал пальцами у него перед носом. Макнэ покачнулся и, чуть не потеряв равновесие, ухватился рукой за первое, что попалось. Попалась… попа Тэхёна — ни больше, ни меньше. Старший ойкнул от неожиданности, а Чонгук, поняв ЧТО он лапает, покраснел и рванул вон из комнаты, бросив на ходу: «Чимин поможет».       Выбежав на улицу, макнэ миновал дерево, под которым совсем недавно дрочил на хёна, и отправился к морю. Он хотел искупаться, остудить свой пыл, смыть это наваждение. Оставив одежду на песке, Чонгук зашёл в посеребрённую лунным светом воду и вздрогнул, ощутив прохладу торчащим стояком. Рука сама опустилась на напряжённый член и заскользила по стволу, посылая мурашки наслаждения по венам. Стоя по грудь в воде, ласкаемый лёгкими волнами, он от души надрачивал, представляя себя и обнажённого Тэхёна в душе.       Он ощущал горячей кожей освежающие капли и видел мысленным взором, как блестит влага на мокром карамельном теле старшего и как тот, поскальзываясь на мокром полу, хватается за плечи макнэ, доверчиво прижимаясь всем телом. Кончил Чонгук очень быстро и очень сладко, мечтая о том, как прижимает хёна к себе за талию и, проведя рукой вдоль влажной спины от шеи до выпуклой попочки, крепко сжимает ладонью сочную мякоть. Выходя на берег под лёгкий шелест волн, находясь ещё в эйфории от яркого оргазма, он не услышал легкие шаги, удаляющиеся от места его купания в направлении их коттеджа.       Домой макнэ вернулся очень поздно, побродив по саду, надеясь, что все уже спят. Больше всего ему, конечно, хотелось, чтобы спал его сосед. В их спальне было темно. Чонгук пробрался к своей кровати и почти уже разделся, как дверь отворилась и в комнату вошёл Тэхён. Он направился к окну и включил торшер, тут же наполнивший комнату мягким золотистым светом. Младшему захотелось со всей силы удариться головой о стену, чтобы прекратить этот кошмар. Его хён был почти голый, в одних только гадских шортиках, и мокрый после душа. Вода капала с влажных светлых волос на загорелое тело, поблёскивая бриллиантовыми каплями на смуглой коже. Что касается коралловых шорт, то они.....промокли насквозь и теперь полностью просвечивали, абсолютно чётко выделяя всё то, что под ними было. — Чонгукк-и, ты где так долго? Я заждался.- Тэхён лучезарно улыбнулся и, подойдя к застывшему парню, ласково взъерошил младшему волосы.       Прикосновение ладони старшего вызвало у Чонгука табун мурашек вдоль позвоночника. Он судорожно вздохнул и медленно выдохнул. Убери руку, хён! Убери, пожалуйста. Я и так еле сдерживаюсь, чтобы не завалить тебя. А ты ещё лапать меня вздумал! Но, несмотря на немые мольбы макнэ, изящные пальцы Тэхёна продолжали ласкать вихрастую макушку. Мать твою! Тебе мало, что ли сегодня? Чонгук от души мысленно выругался в адрес Чонгука — младшего, опять начавшего подавать признаки жизни. Как бы свалить по быстрому, пока не совсем встал? Надежды на то, что этот паршивец добровольно успокоится, когда Тэ рядом, не было. — Ты меня избегаешь Гукки? Ты весь вечер от меня бегаешь. Злишься на меня? Я тебя чем-то обидел?       Тэхён обхватил затылок макнэ одной рукой, прижав его лоб к своему, чуть наклонив голову вниз, исподлобья заглядывая в чёрные глаза. Другая рука легла на талию, слегка сжав футболку несчастного макнэ. Чонгука прошибло током, когда ладонь передвинулась ниже, заползла под тонкую ткань и коснулась обнажённого тела. Он задышал часто и рвано, чувствуя, как в паху уже совсем потяжелело. Блядь, ну сколько ж можно-то?! Отойди от меня, хён! Отойди от греха подальше. Если бы ты только знал, ЧТО я хочу с тобой сделать, то не стоял бы ТАК близко и не улыбался бы. Но дурашка Тэхён стоял рядом, продолжая поглаживать горячую кожу младшего и совсем не понимал, что творится с макнэ. — Я…нет…хён…всё в порядке… мне в душ надо. — пролепетал смущенный Чонгук и пулей вылетел из спальни.       Захлопнув за собой дверь ванной, он прислонился спиной к холодному кафелю и обессилено сполз вниз по стене. Возбуждённому парню хотелось выть от безысходности. Тонкие мокрые шорты, в облипку сидевшие на его хёне, так и стояли перед глазами, открывая вид на стройные ноги и худые коленки. Посоветовал, мать твою! Надо было сказать ему, что на Гавайях ходят в его любимых длинных широченных штанах. Хотя, это бы навряд ли помогло. Тэхёна хотелось в любых штанах. А желательно — без них.       Мысль о том, что старший там в спальне сейчас снимает с себя эти чёртовы шортики и, на этот раз оставшись в чём мать родила, залезает к нему, Чонгуку, в постель, как он это обычно делает, когда мёрзнет, окончательно добила макнэ. Рука уже привычно развязала шнурок на поясе бермудов и скользнула внутрь, тут же обхватывая напряжённый орган. Сколько раз я за сегодня…? Не считая обязательной утренней дрочки… Потом ещё в обед пару раз (чтобы без проблем дожить до вечера и спокойно лечь спать)...... А вечером появился Тэхён в коротких шортах..... и понеслось!       Он несколько раз провёл вверх-вниз по стволу и обнажил припухшую натёртую головку. Выделяя прозрачную смазку, она покраснела от постоянной дрочки и немного саднила при касании. Прикосновения к натруженному члену были болезненными, но, от этого, ещё более чувствительными. Всё ощущалось гораздо ярче, чем обычно. Крепкая ладонь Чонгука задвигалась на собственном члене, стараясь как можно сильнее сжаться вокруг ствола, намеренно не доставая до истекающего липкого конца.       Казалось бы, после стольких извержений за день, ему должно было быть сложно кончить. Но, как ни странно, макнэ чувствовал, что долго не продержится и, поэтому, старался оттянуть этот сладостный момент. Он попытался представить что-то неприятное, что-то раздражающее и вызывающее недовольство. Воображение тут же услужливо подсунуло ему картину произошедшего в гостиной сегодня вечером. Возбуждённые лица и хищные взгляды остальных Бантанов на попку его хёна в коралловых шортиках — вот что выбесило Чонгука больше всего! Какой же ты глупый, хён! Неужели не понимаешь, КАК ты на других действуешь? Для тебя это всё — игры и дурачества, а я с ума схожу! Да ещё и эти все, кобели, вылупились на тебя так, словно на месте сожрать готовы. Выпороть бы тебя, сучёнка, за это!       От одной только мысли о том, что Тэхёна можно выпороть, связав при этом, чтобы не сбежал, Чонгука бросило в жар. Он отчётливо представил себе, как использует все свои знания о шибари и затягивает крепкие узлы на обнажённом теле старшего. Они будут давить и натирать карамельную кожу в чувствительных местах, оставляя багровые отметины, помечая Тэхёна и подчеркивая его принадлежность макнэ.       Ты ведь не дашься так просто, да, хён? Ты будешь вырываться и брыкаться, извиваясь всем телом в моих руках, прогибаясь в спине и оттопыривая задницу. Будешь стараться поцарапать и укусить меня, пока я не схвачу тебя за волосы на затылке и не заставлю сдавленно простонать, оттягивая голову назад. Мне придётся успокоить тебя сильным шлепком по округлым ягодицам, в один миг заалевшим от моей ладони, и заткнуть рот поцелуем, чтобы нас никто не услышал. Но моя рука — слишком нежное наказание для тебя, мой дурашливый хён.       Я с удовольствием возьму ремень, который ты сам подарил мне на прошлое Рождество. Тот самый, широкий, кожаный, с большой железной пряжкой. Ты как знал, что он пригодится. Я уложу тебя животом себе на колени и с размаху нанесу хлёсткий удар, опустив его на мягкие полушария, вырвав вскрик из твоего горла. Я повторю это ещё раз… и ещё.....и ещё..... до тех пор, пока ты не перестанешь кричать и не начнёшь плакать, поскуливая от боли. С каждым ударом твоё тело будет вздрагивать и напрягаться, не в силах вырваться из оплетающей тебя мучительной вязи, нещадно натирая о мои ноги понемногу встающий член.       Я переверну тебя и уложу на спину на кровати, когда почувствую липкую влагу на своей коже. Задрав твои ноги вверх, согнув их в коленях и прижав к груди, я продолжу пороть тебя, стараясь попасть не только по бесстыдно раздвинутой попке, но и по раскрытой дырочке ануса, сжимающейся в такт моим ударам. Тебе же это нравится, хён?.. Я вижу, что нравится..... На минуту остановившись, я с наслаждением поглажу сложенным вдвое ремнём твои поджавшиеся яички и истекающий смазкой член, а потом, слегка смягчив силу удара, отшлёпаю тебя по ним.       Я продолжу хлестать покрасневшие широко, по — сучьи, разведённые ягодицы до тех пор, пока ты, растрёпанный и заплаканный, не начнёшь умолять меня о пощаде. Услышав заветное: «Прости меня, папочка! Я больше так не буду», я отброшу ремень и войду в тебя сразу двумя пальцами, слегка облизав их. Я буду с наслаждением выцеловывать твои пухлые, сводящие всех нас с ума, губы, ловить твои всхлипы и стоны, слизывать хрустальные капли, стекающие из уголков твоих прекрасных глаз, и ебать тебя в попочку своими длинными пальцами, намеренно стараясь не задеть простату, чтобы не сделать тебе приятно. И не прикоснусь к твоему колом стоящему члену. Не приласкаю набухшие яички. Я не хочу доставить тебе удовольствие. Ты не заслужил.       Я хочу причинить боль и растерзать тебя за то, что мучаешь меня. За то, что ты такой неземной, такой соблазнительный и такой недоступный. Я буду наслаждаться тобой всю ночь и, может быть, позволю кончить под утро, если будешь хорошим мальчиком. А лучше заставлю тебя потерпеть до вечера и, лаская израненное тело, заставлю снова быть послушным и вымаливать удовольствие. И если ты ещё раз посмеешь так по — блядски одеться и будешь вертеть перед другими своей пухлой задницей, то боюсь, что просто убью тебя, хён. Представив под собой такого нежного, измученного и распалённого Тэхёна, Чонгук, уже в который раз за этот день, сжал чувствительную головку и с хриплым стоном излился, выплёскивая мутное белёсое семя на пол.       Он быстро принял душ и, надев ту же одежду, вернулся в гостиную. В спальню идти не хотелось. Точнее, очень хотелось, но он боялся. Устроившись на мягком диване, свернувшийся калачиком макнэ уже почти уснул, когда почувствовал чьи-то пальцы, коснувшиеся его руки. Он безошибочно узнал эти длинные, тонкие, вечно холодные пальцы, пропахшие сигаретным дымом, как и их хозяин. Эти пальцы были слишком родными. Они, когда-то, подарили слишком много наслаждения тогда ещё совсем юному трейни. Они до сих пор значили слишком много для того, чтобы быть не узнанными. — Руки не стёр за сегодня? — в хриплом, чуть шепелявом голосе проскальзывала заметная насмешка. — Смотри, мозоли натрёшь. — Не натру. Я опытный. Ты хорошо обучил меня, хён. — улыбнулся Чонгук, открывая глаза и утопая в пристальном взгляде. — Ещё помнишь мои уроки? — Юнги вопросительно приподнял брови, поглаживая большим пальцем середину ладони младшего. — Такое забудешь! — Чонгук ласково погладил бледную щёку и, приподнявшись, слегка коснулся своими губами сухих шершавых губ старшего. — Не волнуйся, хён. Я всё помню. Ты на всю жизнь в моей памяти… но я люблю его..... прости. — Дурак ты, макнэ. Мог бы и не говорить. Я же не слепой..... Мы все не слепые. — В смысле…все?.. И… Тэхён? — от такого предположения у Чонгука мгновенно участился пульс. — И… Тэхён… — передразнивая младшего протянул Шуга. — Ты думаешь, зачем он эти блядские розовые шорты купил, а? Я бы, на твоём месте, давно бы уже расставил все точки над «i» и запретил своему парню в таком виде по городу шляться. Как представлю, что мой Чиминни ТАКОЕ перед всеми наденет..... -«Мой Чиминни», хён? — не веря своим ушам перебил старшего Чонгук. — Твой Чиминни?.. Хён! Ты… да когда вы успели — то…? — Так ты ж не видишь ничего, кроме своего любителя лунных кроликов и шмоток от Гуччи! И потом..... мы ещё не успели… — А он…знает? Ты.....признался ему? — Нет пока. Я…только собираюсь… — обычно грубоватый и уверенный в себе, а тут, вдруг, ставший неловким, рэпер опустил взгляд. — Но я почти уже решился.....да. — Я так рад за тебя, хён!!! — Чонгук сгрёб в охапку смущённо улыбающегося старшего. — А я Тэтэ к Чимину ревновал… — Я ж говорю — дурак! — пожал плечами счастливый Юнги, выбравшись из медвежьей хватки младшего. — Ладно, мелочь, вали к своему ненаглядному. У него до сих пор свет горит. Тебя ждёт. И, макнэ… Не ляпни никому. А Чимину в особенности. Я…ещё не совсем готов… — и Юнги направился в сторону ванной комнаты, не заметив чью-то тень, скользнувшую в коридоре.       Не смотря на слова Юнги, собственная спальня встретила макнэ темнотой. Решив не переодеваться, он скользнул в постель, даже не удивившись, когда обнаружил в ней Тэхёна. Старший частенько спал в его постели, приходя посреди ночи. Ему то было холодно, то страшно, то просто хотелось, чтобы его обняли. Сущее дитя, слишком рано выброшенное во взрослый мир и научившееся, со временем, скрываться за маской шаловливого инопланетянина, всё же, иногда, вырывалось наружу и требовало нежности. И Чонгук, младший и не менее неугомонный, частенько ощущал себя тем самым взрослым, способным сделать своего ранимого хёна чуть более счастливым, даря необходимую ласку и заботу. В сильных руках макнэ спалось спокойно и надёжно.       Тэхён лежал лицом к стене и негромко сопел, обнимая во сне скомканную футболку Чонгука, в которой тот проходил весь вчерашний день. Макнэ прижался грудью к спине старшего и, просунув свою руку под его локтем, обнял того за талию. Устав за насыщенный переживаниями день и отдавая дань вступившей в свои права ночи, Чонгук тут же мгновенно провалился в крепкий сон, не замечая, как счастливо улыбается его дурашливый хён, как блестят его глаза и дрожат изящные пальцы поглаживая тыльную сторону широкой ладони, крепко прижатой к его животу.       Проснувшись утром, Чонгук обнаружил под боком тёплого и сонного Тэхёна, но сделал вид, что ещё спит, не убирая руки и мешая, тем самым, старшему, ерзавшему в попытках выбраться из его объятий и постели. Заметив, что макнэ проснулся, Тэхён привстал, но тут же был опрокинут на спину нависшим над ним младшим. Он ойкнул и застыл, чувствуя как утренний стояк макнэ уперся в его собственный. — - Доброе утро, хён. — Чонгук широко улыбнулся, глядя в любимые глаза и, не давая тому опомниться, впился в мягкие розовые губы, с упоением целуя давно желанного Тэтэ.       Он навалился сверху, с силой вжимая Тэхёна в кровать, и заёрзал своим пахом заставляя вставшие члены тереться друг о друга. Собственная смелость и податливость старшего, который начал несмело отвечать на поцелуй, кружили голову макнэ, только усиливая возбуждение, как и сладкие стоны, срывающиеся с зацелованных губ. Им не потребовалось много времени для того, чтобы всё напряжение выплеснулось наружу, смешиваясь друг с другом и пачкая их животы.       С трудом оторвавшись, от сладких пухлых губ, макнэ довольно посмотрел на раскрасневшегося, тяжело дышащего Тэхёна, и легонько чмокнул его в кончик носа. — Ты куда-то собрался? Если на завтрак, то придётся пропустить. И обед, скорее всего, тоже. Я тебя никуда теперь не отпущу. Знаешь, хён, ты надо мной вчера весь день издевался. Сегодня — моя очередь. — и Чонгук вернулся к выцеловыванию губ растерянного Тэтэ, попутно избавляя его от одежды. — Ты как, живой? — Чимин приобнял за плечи слегка прихрамывающего и прячущего от смущения глаза Тэхёна по пути на ужин. — Твой макнэ тебя не до смерти затрахал сегодня? И откуда у него только силы берутся! Он же вчера издрочился за вечер. — Ты…что…подглядывал? — ошарашенный словами лучшего друга Тэтэ затормозил и уставился на хитро улыбающегося Чимина. — И подслушивал. — ответил ничуть не стесняющийся парень, добродушно усмехаясь при виде того, как покраснели щёки Тэхёна, когда тот вспомнил, ЧТО они делали с Чонгуком и КАКИЕ звуки издавали половину дня. — Ну, должен же был я удостовериться, что коралловый цвет оказывает именно то влияние на кроликов, на которое мы с тобой и надеялись. — и Чимин похлопал по плечу залившегося краской друга. — А Юнги-хён…что? Ещё не осмелился…? — попытался перевести тему Тэхён. — Ещё нет, но я думаю, что теперь знаю способ подтолкнуть его. Одолжи мне шортики, Тэ. Не зря же я помогал тебе их выбирать.