Эпилог.
2 сентября 2018 г. в 22:22
Это случилось спустя пять недель. Когда я проснулась посреди ночи. Одна. Так далеко наши с отношения с Джеем всё еще не зашли.
Меня разбудил яростный мяв. А дальше я успела распахнуть окно.
Первым в комнату ворвался уже привычный шелест морских волн Четвертого Дистрикта. А затем - пропавший после моего безумного медицинского вояжа в Капитолий Лютик. Мама тогда его не нашла.
Грязный, взъерошенный, отощавший. Живой!
Я не знаю кошачьего, но прочесть в его глазах: «И где моя законная жратва?!» способен любой.
Но вместо этого я плачу, крепко прижимая нашедшегося кота. Прошедшего не менее длинный путь, чем все мы. И сейчас острые когти крепко вцепляются мне в плечи. Будто Лютик боится, что нас опять отдерут друг от друга и разлучат.
А потом мне показалось, будто он замер в моих руках. Будто пытался кого-то разглядеть в моей комнате. Ведь раньше в нашем прежнем доме спальня у нас была одна на двоих.
- Я тоже по ней скучаю, - шепчу я, зарываясь лицом в отросшую шерсть.
Меня зовут Примроуз Эвердин. Мне четырнадцать лет. Я родилась в Дистрикте Двенадцать, уничтоженном бомбежкой Капитолия во время Революции. А сейчас живу в Дистрикте Четыре, чудом уцелевшем.
Живу за нас обеих.
И я знаю, что Китнисс всегда будет со мной. Рядом. Мне не нужно даже закрывать глаза, чтобы услышать ее смех, поймать взгляд или почувствовать надежное объятие сильных рук. Будто она до сих пор незримо защищает меня.
А завтра я возьму Лютика с собой в лес. Он тут – совсем не то, что в Двенадцатом. Но там тоже живут птицы.
Когда пел мой отец, птицы замолкали. И Китнисс унаследовала от него не только умение стрелять из лука.
И когда я слышу птичьи голоса, иногда мне кажется, что один из них принадлежит ей. Самый мелодичный.
И Хэймитч говорит, что ему тоже так кажется. Даже если отрицает это перед Эффи. Чтобы та снова не расплакалась.
В одном Эффи Бряк-Эбернети не изменилась – осталась такой же сентиментальной.